Онлайн чтение книги Тайна трех четвертей The Mystery of Three Quarters
Глава 2. Возмутительная провокация

– Должен сказать, что я сильно разочарован, – продолжил Мак-Кродден. – Знаменитый Эркюль Пуаро позволяет использовать себя столь легкомысленным образом.

Пуаро не стал отвечать ему сразу. Возможно, он неудачно подобрал слова и потому не сумел убедить Сильвию Рул услышать себя? В таком случае с этим Мак-Кродденом он должен постараться быть более убедительным.

– Мсье, s’il vous plait [6]Пожалуйста ( фр. ).. Я полагаю, кто-то отправил вам письмо, в котором обвинил вас в убийстве. В убийстве Барнабаса Панди. Эту часть вашей истории я не ставлю под сомнение. Но…

– Вы вовсе не в том положении, чтобы ставить что-то под сомнение, – заявил Мак-Кродден.

– Мсье, пожалуйста, поверьте мне: я не являюсь автором письма, полученного вами. Эркюль Пуаро никогда не относился к убийству легкомысленно.

Я бы…

– О, никакого убийства не было, – с горьким смехом перебил его Мак-Кродден. – В противном случае полиция уже давно поймала бы преступника. Это одна из глупых забав моего отца. – Он нахмурился, словно ему в голову пришла тревожная мысль. – Если только старое чудовище не склонно к садизму в еще большей степени, чем я думал, и не намерено подставить меня по делу о нераскрытом убийстве. Полагаю, подобный вариант возможен. С его беспощадным упорством… – Мак-Кродден смолк, а потом пробормотал: – Да, такое возможно. Мне бы следовало это предвидеть.

– Ваш отец – адвокат Роланд Мак-Кродден? – спросил Пуаро.

– Вы прекрасно знаете, что это так. – Посетитель уже заявил о своем возмущении и теперь говорил так, словно с каждым произнесенным словом его уважение к Пуаро стремительно неслось в пропасть.

– Мне известна лишь репутация вашего отца. Мы не встречались лично, и я с ним никогда не говорил.

– Ну конечно, вы должны сохранять лицо, – заметил Мак-Кродден. – Я уверен, он заплатил вам солидную сумму, дабы скрыть свое участие. – Он оглядел комнату, будто только что обратив внимание на то, что его окружало. – Богач, которому деньги нужны менее всего, вроде вас или моего отца, ни перед чем не остановится, чтобы умножить свое состояние. Вот почему я никогда не доверял подобным людям. И не зря. Деньги оказывают разлагающее влияние, как только ты начинаешь к ним привыкать, и вы, мистер Пуаро, тому доказательство.

Пуаро даже не мог припомнить, когда кто-то в последний раз говорил ему столь неприятные вещи, несправедливые и глубоко ранящие.

– Я всю жизнь работаю ради всеобщего блага и защиты невиновных и – да! – людей, которых несправедливо обвиняли в преступлении. К числу этих людей принадлежите и вы, мсье. И вот теперь вы приходите ко мне и столь же несправедливо меня обвиняете. Я невиновен: я не писал и не посылал вам письма, в котором говорится, что вы кого-то убили. Я не знаю, кто такой Барнабас Панди. Ни мертвый ни живой. Но здесь то, что нас с вами объединяет, заканчивается, поскольку, когда вы настаиваете на своей непричастности к преступлению, я слушаю. Я думаю: «Этот человек может говорить правду». Поскольку когда…

– Избавьте меня от красивых слов, – снова перебил его Мак-Кродден. – Если вы воображаете, что я поверю вашей ослепительной риторике больше, чем верю деньгам, репутации или другим вещам, к коим с уважением относится мой отец, вы глубоко заблуждаетесь. Ну а теперь, когда Роланд-Веревка, вне всякого сомнения, потребует от вас отчета относительно моей реакции на его грязные интриги, пожалуйста, скажите ему: я не участвую. Я никогда не слышал о Барнабасе Панди, никого не убивал и мне нечего бояться. И у меня достаточно веры в законы нашей страны, чтобы меня не повесили за преступление, которого я не совершал.

– Вы считаете, ваш отец хочет, чтобы вас повесили?

– Я не знаю. Такое возможно. Я всегда думал, что, если у отца закончатся виновные, которых можно отправить на виселицу, он обратит свое внимание на невиновных и сделает вид, что они преступники – как в суде, так и в собственном мозгу. Все, что угодно, чтобы удовлетворить жажду крови, человеческой крови.

– Это удивительное обвинение, мсье, и далеко не первое, сделанное вами с того момента, как вы здесь появились.

Отрывистая и холодная манера речи Мак-Кроддена вызвала у Пуаро озноб. Казалось, его неожиданный посетитель хладнокровно излагает неоспоримые факты.

Роланд-Веревка, о котором Пуаро много слышал за последние годы, совсем не походил на того человека, каким его описывал сын. Да, он всячески поддерживал смертную казнь для виновных – немного слишком энергично, на вкус Пуаро, ведь некоторые обстоятельства требуют осмотрительности, – но Пуаро подозревал, что Мак-Кродден-старший сам бы пришел в ужас от перспективы казни ни в чем не повинного человека. И если посетитель действительно его сын…

– Мсье, за всю свою жизнь я не встречал отца, который бы стремился отправить на эшафот собственного сына, обвиняя его в убийстве, которого тот не совершал.

– О нет, вы ошибаетесь, – тут же отреагировал Мак-Кродден. – Несмотря на ваши протесты, я знаю, что вы встречали моего отца и объединились с ним, чтобы выдвинуть против меня обвинение. Так вот, можете передать моему дорогому отцу, что я перестал его ненавидеть. Теперь, когда я вижу, как низко он пал, я его жалею. Он ничуть не лучше обычного убийцы. Как и вы, мистер Пуаро. И то же самое можно сказать о тех, кто поддерживает смертную казнь через повешение, например, наша жестокая система правосудия.

– Таково ваше мнение, мсье?

– Всю свою жизнь я являлся источником проблем и разочарований для отца: отказывался склонить перед ним голову, делать, что он пожелает, думать, как он, работать в выбранной им профессии. Он хотел, чтобы я стал юристом. Он так и не сумел меня простить за то, что я отказался.

– Могу я спросить, какова ваша профессия?

– Профессия? – Мак-Кродден усмехнулся. – Я сам себя обеспечиваю. Ничего необычного или грандиозного, что позволило бы мне играть жизнями людей. Я работал на шахте, на фермах, на фабриках. Делал безделушки для дам и продавал их. Я хорошо умею продавать. В данный момент у меня своя лавка и крыша над головой, но все это не устраивало моего отца, а Роланд Мак-Кродден не признает поражений. Никогда.

– Что вы имеете в виду?

– Я надеялся, что он перестал в меня верить. А теперь вижу, что он до сих пор на что-то рассчитывает. Он знает, что человек, которого обвинили в убийстве, вынужден защищаться. На самом деле это очень умно с его стороны. Он пытается меня спровоцировать, лелеет самые разнообразные фантазии, представляет, что я буду сам себя защищать в Олд-Бейли[7]Центральный уголовный суд, подчиняющийся властям Лондонского Сити.. И мне придется заинтересоваться юриспруденцией, не так ли?

Пуаро вдруг стало очевидным, что Роланд Мак-Кродден для Джона Мак-Кроддена является тем же, чем Юстас для Сильвии Рул.

– Вы можете передать ему, что его план провалился. Я никогда не стану таким человеком, каким он хочет меня видеть. И я бы предпочел, чтобы он больше со мной не встречался – лично или используя вас и любых других лизоблюдов в качестве посредников.

Пуаро поднялся с кресла.

– Пожалуйста, подождите пару минут, – сказал он.

И вышел, оставив дверь широко открытой.

* * *

Когда он вернулся в комнату, его сопровождал камердинер.

– Вы уже знакомы с Джорджем, – с улыбкой сказал Пуаро. – Надеюсь, вы слышали, как я дал ему указание пригласить вас через некоторое время. Я специально повысил голос, чтобы вы стали свидетелем того, что я ему говорил.

– Да, я все слышал, – скучающим голосом ответил Мак-Кродден.

– И если бы я сказал Джорджу еще что-нибудь, вы бы услышали и это. Но я не сделал ничего подобного. Следовательно, то, что он сейчас сообщит, надеюсь, убедит вас, что я вам не враг. Пожалуйста, Джордж, говорите!

Джордж выглядел удивленным.

– О чем, сэр?

Пуаро повернулся к Мак-Кроддену.

– Вот видите, он не знает. Я его не подготовил. Джордж, когда я сегодня вернулся после ланча, то рассказал вам, что со мной произошло за несколько минут до того, как я вошел в дом, не так ли?

– Совершенно верно, сэр.

– Пожалуйста, повторите мою историю.

– Хорошо, сэр. К вам подошла леди, которая сказала, что ее зовут миссис Сильвия Рул. Она ошибочно считала, будто вы написали ей письмо, в котором обвинили в убийстве.

–  Merci, Джордж. Скажите мне, кто предполагаемая жертва убийства?

– Мистер Барнабас Панди, сэр.

– Что еще я вам сказал?

– Что вы незнакомы с означенным джентльменом и вам неизвестно, жив он или мертв и был ли убит. Когда вы попытались объяснить это миссис Рул, она отказалась вас слушать.

Пуаро с торжествующим видом повернулся к Мак-Кроддену.

– Мсье, возможно, ваш отец хочет, чтобы и Сильвия Рул защищала себя в Олд-Бейли? Или вы наконец готовы признать, что составили ошибочное мнение и совершенно несправедливо очернили Эркюля Пуаро? Возможно, вам будет интересно узнать, что мадам Рул также обвинила меня в том, что я объединился с одним из ее врагов, чтобы доставить ей неприятности – неким человеком по имени Юстас.

– Я продолжаю считать, что за этим стоит мой отец, – после небольшой паузы заявил Мак-Кродден. Однако теперь его голос звучал не так уверенно. – Он получает огромное удовольствие от изощренных головоломок. Я намерен выяснить, почему миссис Рул получила такое же письмо, как я.

– Когда кто-то поглощен другим человеком – в вашем случае отец, а у Сильвии Рул Юстас, – это приводит к тому, что он видит мир в определенном свете, – со вздохом сказал Пуаро. – Полагаю, вы не принесли с собой письма?

– Нет. Я разорвал его и отправил отцу с запиской, в которой сообщил, что я о нем думаю, а теперь я говорю вам, мистер Пуаро: я не стану это терпеть. Даже великий Эркюль Пуаро не имеет права обвинять невиновных людей в убийстве и рассчитывать, что ему это сойдет с рук.

Когда Джон Мак-Кродден наконец покинул комнату, Пуаро испытал немалое облегчение. Он подошел к окну, чтобы увидеть, как посетитель выходит из здания.

– А теперь вы готовы для sirop de menthe, сэр? – спросил Джордж.

– Mon ami [8]Друг мой ( фр. )., я готов для всех sirop de menthe мира. – Тут Пуаро сообразил, что его слова могли сбить Джорджа с толку, и уточнил: – Один бокал, пожалуйста, Джордж. Только один.

Возбужденный Пуаро вернулся в кресло. У него были бы шансы на спокойствие и справедливость в мире, если бы три человека, которых несправедливо обвинили, Сильвия Рул, Джон Мак-Кродден и Эркюль Пуаро, сели бы вместе и повели спокойную рациональную дискуссию, которая помогла бы им понять, что произошло. Вместо этого наличествовали гнев, почти фанатический отказ прислушаться к чужому мнению и нескончаемый поток оскорблений. Но только не от Эркюля Пуаро; он вел себя безупречно перед лицом невыносимой провокации.

– Скажите, Джордж, ждет ли меня еще кто-то? – спросил Пуаро, принимая от слуги ликер.

– Нет, сэр.

– И никто не звонил по телефону, чтобы договориться о встрече?

– Нет, сэр. Вы кого-то ждете?

–  Oui. Я жду разгневанного незнакомца, а возможно, и нескольких.

– Я не уверен, что понял вас, сэр.

И тут зазвонил телефон. Пуаро кивнул и позволил себе коротко улыбнуться. «Когда нет других способов получить удовольствие от ситуации, нужно радоваться тому, что ты оказался прав», – подумал он.

– А вот и он, Джордж – или она. Третье лицо. Третье, но сколько их всего – кто может знать? Три, четыре или пять? Возможно любое число.

– Какое число, сэр?

– Людей, получивших письмо, в котором их обвиняют в смерти Барнабаса Панди, подписанное мошенническим образом именем Эркюля Пуаро!