Онлайн чтение книги Тайна заводного воробья The mystery of the clockwork Sparrow
Глава пятая

В последний день перед открытием работы становилось всё больше. Молодые люди в белых перчатках трудились в выставочной галерее, распаковывая ящики один за другим. Мистер Купер и Сидни Паркер стояли в вестибюле и ожесточённо спорили о том, как лучше распорядиться посыльными, лифтёрами и швейцарами. В дамской комнате отдыха в хрустальные вазы расставляли свежие розы. Официанты в ресторане «Мраморный двор» разглаживали на столах снежно-белые скатерти и выкладывали серебряные столовые приборы, а управляющий ходил за ними с сантиметровой лентой и следил за тем, чтобы всё было идеально.

В отделе шляпок все только и делали, что смахивали пыль, подметали пол и протирали выставочные стенды. Софи, не привыкшая к физическому труду, быстро устала, но упорно продолжала работать, несмотря на покалывающую боль в руках. Эдит ни в коем случае не должна заметила её слабости. Когда к ним зашла Лил, Софи с радостью ухватилась за возможность хоть немного отдохнуть от уборки.

– Значит, здесь ты работаешь? – спросила Лил и огляделась. – Боже, выглядит восхитительно! Меня попросили сбегать за шляпками для репетиции модного показа. Нам немного не хватило.

Софи кивнула.

– Они в кладовой. Идём, я тебя отведу.

Как только дверь за ними закрылась, девочки заговорщически друг другу улыбнулись.

– Мне не терпелось сменить обстановку, – пожаловалась Лил. – Сюда хотели отправить посыльного. Всё-таки Девочкам Капитана не полагается бегать по магазину с коробками, но я настояла на том, чтобы сходить самой. Не представляешь, насколько это скучно – ходить туда-сюда в разных нарядах.

– Уж точно интереснее, чем полировать столы, – усмехнулась Софи, передавая подруге шляпные картонки.

– Ну да, тут ты, пожалуй, права, – согласилась Лил и сочувственно улыбнулась. – Мне грех жаловаться. По крайней мере завтра утром у меня репетиция в театре! Показ мод пройдёт ближе к вечеру, и нас ждут только после обеда, вот как всё удачно сложилось. – Она перевела дыхание и тяжело вздохнула. – Ладно, я пойду. Меня, наверное, ждут.

– А мне надо возвращаться к уборке, – сказала Софи, потягиваясь и сладко зевая. – Миссис Мильтон совсем нас загоняла.

Они подошли к двери. Софи потянула за ручку, но дверь не поддалась.

– Её что, заело? – удивилась Лил. – Дай я попробую.

Нет, причина была в другом. Сколько бы девочки ни дёргали за ручку, ни трясли, дверь не открывалась.

– Боюсь, она заперта, – прошептала Лил.

– Наверняка Эдит постаралась, – догадалась Софи и печально вздохнула. – Видимо, заметила, как мы сюда зашли, и закрыла дверь.

– Зачем ей это?

– Очевидно, хочет мне насолить, – объяснила она. – Я не смогу закончить работу, и миссис Мильтон на меня рассердится. Эдит решила отплатить нам за случай в столовой.

– Ничего себе! – возмутилась Лил.

Софи тоже вскипела от ярости. Если она не выполнит порученные задания, места помощника миссис Мильтон ей не видать как своих ушей. И ещё Лил втянула в неприятности, хотя она тут совершенно ни при чём!

Софи поспешно напомнила себе, что гневом горю не поможешь.

– Может, кто-нибудь из других девочек нас выпустит. Попробуем привлечь их внимание, пока наше отсутствие не заметили.

Они принялись стучать в дверь и звать на помощь, но никто так и не пришёл.

– Скорее всего, они на другом конце зала и нас не слышат, – предположила Софи. – А Эдит наверняка стоит рядом и смеётся.

– Вот чудовище! – гневно воскликнула Лил. – Похоже, мы вляпались. Зато ты сможешь отдохнуть от уборки! – бодро добавила она.

– Чтоб ей пусто было, – прошипела Софи, складывая руки на груди. – Раз уж мы тут застряли, предлагаю заняться чем-нибудь полезным. Возьмём лестницу и уберём все эти коробки. По крайней мере, в кладовой чистоту наведём.

Лил с готовностью согласилась, справедливо рассудив, что карабкаться по лестнице и разбирать коробки ничуть не хуже, чем надевать и снимать вечерние платья. А за разговорами работа шла веселее. Лил рассказывала обо всех пьесах, на которые ходила в последнее время, включая захватывающий спектакль про обворожительного детектива («Какой красавец! Просто ангел!»): он сумел выбраться из запертой комнаты и схватить банду хитроумных шпионов. Затем про романтичную, душераздирающую постановку о юной героине, на чью долю выпало множество испытаний и лишений, но в конце концов она воссоединилась со своей единственной настоящей любовью. Когда с работой было покончено, девочки сели на пол и принялись обсуждать недавно прочитанные книжки и делиться смешными историями о старых гувернантках. Лил поведала о своих родителях и о старшем брате, которому всё разрешается «только потому, что он мальчик». А ещё о том, что манекенщицей ей работать не очень нравится («Только представь: ворчливые пожилые леди будут разглядывать меня с ног до головы!»), но в то же время хочется быть независимой, а за незначительную роль в мюзикле платят мало – на такие деньги не проживёшь.

– Расскажи о себе, – наконец попросила Лил. – Как ты сюда попала?

Софи неторопливо смахнула пыль со щеки и лишь после этого тихо ответила:

– Папа умер накануне Рождества. Он был майором и погиб в Южной Африке. Говорят, несчастный случай. А мы с папой всегда жили только вдвоём. Мамы не стало, когда я была совсем маленькой. Я её почти не помню, хотя папа мне много о ней рассказывал.

Софи осеклась и вздохнула. Сколько всего она так и не узнает о своей матери.

– В общем, с папиным завещанием случилась странная история. Мне он ничего не оставил. Не назначил опекуна, не отписал денег в наследство, при том что всегда был ответственным, организованным человеком. В результате я осталась ни с чем. Дом продали, гувернантку отослали, а мне пришлось искать работу. Так я и оказалась в «Синклере».

Больше Софи не смогла вымолвить ни слова. Она не нашла в себе сил рассказать о самом тяжёлом воспоминании: о последнем дне в Орчард-хаусе, коврах, свёрнутых в рулоны, о милой старушке мисс Пеннифизер, которая рыдала, когда её усаживали в кеб… Софи пожала плечами и умолкла.

Она мало о чём поведала новоиспечённой подруге, но Лил видела, как во время рассказа на лице Софи сменяли друг друга растерянность, отчаяние, грусть.

– Господи… – еле слышно пробормотала Лил. Какими пустяковыми показались ей собственные проблемы в сравнении с бедами Софи! С какой новой, непривычной нежностью она вспомнила о семейном особняке в Туикенеме с его ровными зелёными лужайками и гостиной, в которой мама угощала гостей чаем. Лил хотела приободрить Софи, но не смогла подобрать нужных слов.

Повисла тишина, которую вскоре нарушил шорох, из-за которого подруги подняли головы. Дверь распахнулась, и в кладовую практически ввалилась Вайолет.

– Она… была закрыта, – сконфуженно проговорила девочка.

Софи вскочила на ноги и повернулась к Лил.

– Иди скорее, пока миссис Мильтон тебя здесь не увидела!

Лил кивнула, подхватила шляпные картонки и прошмыгнула мимо растерянной Вайолет. В ту же минуту раздался тонкий голос Эдит.

– Извините, миссис Мильтон, я не представляю, где сейчас Софи! Она бросила полировать столы и куда-то ушла. Я уже давно её не видела. Наверное, гуляет по универмагу. Почему-то некоторые считают, что они слишком благородны для уборки, и сваливают всё на остальных.

– Вы меня искали, миссис Мильтон? – поспешно спросила Софи.

Миссис Мильтон подошла к двери в кладовую и одобрительно кивнула.

– Вот и ты, Софи. Я так и знала, что далеко ты не могла уйти. Ничего себе, вы только посмотрите! В кладовой идеально чисто! Вижу, ты хорошо постаралась и всё разобрала.

Софи улыбнулась и промолчала, но про себя вздохнула с облегчением, протискиваясь в коридор мимо раздосадованной Эдит.

* * *

Несколько часов спустя мистер Синклер прошёлся по универмагу и остался вполне доволен. Часы в вестибюле размеренно пробили шесть раз. Ноги у Софи гудели, плечи ломило. Завтра её ждёт очередной тяжёлый рабочий день, а за ним ещё, и ещё, и ещё…

– Что ж, девочки, вы потрудились на славу, – объявила сияющая миссис Мильтон. Мало того, что мистер Синклер остался доволен отделом шляпок, так она ещё и заслужила редкую похвалу мистера Купера. – Мистер Купер дал мне по шиллингу для каждой из вас – за усердную работу. Теперь можете идти, а завтра не опаздывайте ни на минуту и приходите красивыми и опрятными.

Продавщицы спустились в гардеробную и молча накинули шляпки и пальто. Желать друг другу спокойной ночи уже не было сил. Все поспешили по домам, но Софи ненадолго задержалась: Эдит и Минни жили в том же пансионе, что и она, а идти домой вместе с ними ей совсем не хотелось.

Софи с удовлетворением вспомнила о лишнем шиллинге в кармане. Ещё совсем недавно он показался бы ей мелочью, а нынче обещал множество возможностей – например, ленту на шляпку или новые перчатки, потому что старые почти сносились. Да и на булочки к чаю теперь точно хватит.

Софи вышла на улицу и заметила чумазого юношу – почти мальчика – на ступеньках у служебного входа. Он сидел, опустив голову, а его рука была небрежно перебинтована. Бездомным не разрешали подходить к универмагу, но он казался таким болезненным и усталым – даже более усталым, чем измотанная долгим рабочим днём Софи, что вызывал сочувствие.

Девочка вспомнила про свой шиллинг. Раньше она не раздумывая отдала бы его бедняге. Сейчас же рассудок вступил в спор с совестью. «Разумеется, надо отдать монету», – строго сказала себе Софи. Но это целый шиллинг, заработанный тяжёлым трудом! Наконец она решила пройти мимо, но не выдержала и вернулась. Папа ни за что бы её не простил.

Софи нехотя подошла к бедняку и вручила ему шиллинг. Удивлённо взглянув, юноша взял монету.

– Спасибо, мисс, – сказал он, приподнимая кепку.

Софи неловко кивнула и пошла дальше.

Шагая по Пикадилли, она думала о том, как замечательно было бы приобрести новую ленту на шляпку, но об этом пока придётся забыть. Как и о булочках – о них Софи особенно сожалела. Зато в теле чувствовалась приятная лёгкость, как часто бывает, когда сделаешь доброе дело.

Вечер выдался неожиданно приятным. Осталась утренняя влажность в воздухе, но заходящее солнце светило мягко и тепло, окрашивая улицы в розовато-серый – в модных журналах этот цвет называли «пепельно-розовым». Из контор и магазинов выходили такие же работники, как она сама, и торопились по домам.

Софи присоединилась к общему потоку, но вовремя вспомнила о пиджаке Билли, который так и не захватила с собой. Она резко развернулась. Делать нечего – придётся возвращаться в универмаг. Нельзя допустить, чтобы завтра с утра пиджак обнаружили мистер Купер, миссис Мильтон или, того хуже, Эдит. «Лишь бы ноги не болели так сильно!» – подумала Софи, шагая обратно к «Синклеру». Если она поспешит, то непременно успеет забрать пиджак до того, как универмаг закроется на ночь.

Бездомный исчез. Наверное, пошёл за свежими булочками. Софи вздохнула. Универмаг был погружён во тьму, и только на самом верху сияли лампы – там, где располагались роскошные комнаты мистера Синклера. Вход для работников уже закрыли, но дверь, ведущая в магазин через конный двор, осталась не заперта. Софи поспешила внутрь, молясь, чтобы её не заметили.

Как непривычно было находиться здесь после окончания рабочего дня! В пустом торговом зале стояла звенящая тишина. В очертаниях прилавков и стульев читалось нечто потустороннее, а пятна света с улицы прыгали на стёклах выставочных стендов и разрезали тени серебристыми лучами.

Софи ненадолго растерялась, а затем помчалась к лестнице для персонала. Она была окутана мраком, и Софи тут же пожалела о том, что не пошла по лестнице для посетителей, но всё равно поспешила наверх, вздрагивая от каждого шороха и скрипа. Вскоре Софи оказалась у отдела шляпок и наконец вздохнула с облегчением. Она перебрала несколько шляпных картонок, нашла ту самую, с пиджаком, взяла его и завернула в коричневую упаковочную бумагу. Обратно она спустилась по главной лестнице, перепрыгивая через ступеньки.

Оказавшись в вестибюле, Софи застыла в изумлении. Днём вход в выставочную галерею был закрыт, а теперь дверь стояла раскрытой нараспашку. За ней виднелось просторное тёмное помещение, ряды стеклянных витрин и длинные тени. Софи и сама не заметила, как подошла на цыпочках к дверям и прошмыгнула в зал. Приблизившись к первой витрине, она ахнула. На белых бархатных подушках лежали восхитительной красоты сокровища, и каждое из них было аккуратно подписано. У Софи тут же вылетело из головы, что следует торопиться домой, и она принялась разглядывать сверкающую бриллиантовую тиару, насыщенно-фиолетовый драгоценный камень величиной с куриное яйцо, крошечную золотую птичку с изысканными узорами, покрытую эмалью и самоцветами.

«Заводной воробей», – прочитала Софи. Какой маленький, как богато украшенный, какой безупречный! Она склонилась над витриной, чтобы рассмотреть его поближе, и на мгновение ей даже показалось, что воробей посмотрел на неё в ответ. Его драгоценный глаз блеснул в полумраке, словно птица ей подмигнула.

На плечо Софи легла тяжёлая рука – внезапно, как удар грома. Она подпрыгнула и испуганно пискнула, но сразу умолкла, когда из темноты появилось лицо мистера Купера.

– Мисс Тейлор, что вы здесь делаете? – сурово спросил он и нахмурился.

– Прошу прощения, сэр, я кое-что забыла в своём отделе и поспешила туда, пока универмаг не закрыли, – торопливо объяснила Софи, заливаясь краской. Она прижала свёрток к груди, надеясь, что ей не придётся показывать мистеру Куперу содержимое. – Я подумала, что лучше никого не тревожить.

– Идите домой, – строго произнёс он. – Быстрее, чтобы я вас здесь не видел.

– Да, сэр, – вымолвила Софи и дрожа поспешила через торговый зал на конный двор.

– Ну-ка, ну-ка! Кто у нас тут? Великая и ужасная леди Софи бегает по универмагу перед самым закрытием! Совсем одна, без своей подружки, как я погляжу.

Софи повернулась и увидела Берта Джонса. В темноте он казался другим, его блёклые глаза смотрели как-то иначе, и этот взгляд Софи совсем не нравился. Почему он сам остался здесь, когда остальные работники давным-давно ушли?

– Прошу прощения, мне надо домой, – бросила Софи и собиралась пройти мимо, но Берт рассмеялся и перегородил ей дорогу. По спине пробежали мурашки.

– Вечно ты пытаешься сбежать. Не стоит. Обо мне не беспокойся, я на тебя не донесу, не важно, чем ты тут занимаешься. Уж я-то хорошо умею хранить секреты.

Он снова рассмеялся. Сердце Софи тревожно застучало – Берт казался слишком довольным. Как бы поступила Лил на её месте?

– Немедленно пропустите меня, – потребовала она, стараясь говорить уверенно. Вот бы мистер Купер сейчас вышел во двор!

Но он не вышел, а Берт стоял напротив и хитро улыбался. Когда он потянулся к Софи, она не выдержала и помчалась мимо так быстро, как только могла, ни разу не оглянувшись. Вскоре она вылетела на улицу, прижимая к груди свёрток с пиджаком.

Берт дождался, пока стихнет стук её сапожек по булыжной мостовой, и ехидно усмехнулся.

* * *

Софи бежала, не останавливаясь, ноги у неё дрожали, а сердце бешено стучало в груди. На неё оборачивались прохожие. Молодые леди обычно не носятся по улицам Лондона, но сейчас Софи было не до приличий.

Вскоре пошёл дождь, и небо окончательно потемнело. Закрывались на ночь последние магазинчики, музыка и шум голосов из таверн становились всё громче. Софи завернула за угол и врезалась в молодого человека с большим портфелем, который выпал у него из рук. Аккуратно сложенные бумажные листы разлетелись в разные стороны.

– Эй! Смотри, куда идёшь! – возмутился молодой человек, но Софи даже не извинилась перед ним, а сразу помчалась дальше под гневные крики, виновато опустив голову.

До пансиона она добралась вся раскрасневшаяся и запыхавшаяся. В животе урчало от голода. Дом выглядел печально, а в прихожей пахло переваренной капустой. Софи поднялась по скрипучей лестнице, и в ту же минуту в пролёт выбежали три девчонки. Эдит, возглавляющая эту группу, окинула насмешливым взглядом запыхавшуюся Софи и её спутанные, мокрые волосы. Подружки захихикали, прошли мимо неё и с грохотом захлопнули за собой дверь.

Софи без сил поплелась в свою маленькую, убогую комнатушку, где подтекал потолок, а сквозь тонкие стены слышался детский плач. Утешало лишь то, что её не приходилось ни с кем делить. Обставлена она была скромно: узкая кровать на железном каркасе, втиснутый между ней и маленьким камином стул, умывальник в углу. Зато Софи всегда встречала её старая фарфоровая кукла. Казалось, она улыбалась, восседая на стуле, словно на троне, а стеклянные глаза приветливо блестели. На каминной полке хранились остальные сокровища, которые Софи удалось спасти из Орчард-хауса: кувшин с узором из примул, несколько книг в красивых кожаных переплётах и шкатулка из орехового дерева с памятными вещами – шляпной булавкой в виде розы, которую Софи часто носила, маминым ожерельем из зелёных бусин и орденами отца. Папина фотография – самое дорогое, что у неё было, – стояла на самом видном месте, посередине полки. Это был сухой, официальный портрет. Папа в военной форме стоял, расправив плечи, но на лице читалась тень улыбки. Она странным образом успокаивала Софи: порой ей казалось, что в этот момент отец тоже на неё смотрит.

Софи бросила свёрток с пиджаком на пол, зажгла лампу и упала на кровать, чтобы стянуть ботинки с ноющих ног. Тёплый свет лампы прогнал все её тревоги: тёмные улицы, пустой универмаг, смех девчонок, смутный силуэт Берта. «Булочек на ужин у меня не будет, но хлеб с маслом ничуть не хуже», – решительно подумала Софи и одним уверенным движением задёрнула потрёпанные занавески.

* * *

Он неподвижно сидел в тёмной конюшне и глядел по сторонам. Рискованно было здесь оставаться после стычки с тем мальчишкой, но, пожалуй, оно того стоило. Эту ночь он проведёт здесь, а завтра уйдёт. Жаль, конечно. Место хорошее, тихое, безопасное. Никто не явится сюда его искать. К тому же лошади всегда ему нравились, а он нравился им.

В окне верхнего этажа универмага горел свет – маленький жёлтый квадратик в серой пелене сумерек. Ему сразу вспомнилась та кошмарная ночь, как он смотрел сквозь мутное окно на часовщика и карманные часы, которые тот держал в руках, – часы, похожие на мерцающую золотую звезду. Старик сидел неподвижно, склонившись над рабочим столом, а его длинные пальцы осторожно перебирали мелкие детали. Что-то в нём напомнило о дедушке. Вероятно, часовщик тоже приходился кому-то дедушкой? Тогда он понял, что не сможет выполнить задание. Не сможет. А значит, надо бежать.

Он постарался забыть об этой ночи и вытер капли дождя со лба. Лучше выкинуть всё это из головы. Рассуждать здраво, сосредоточиться только на том, что происходит здесь и сейчас.

Он наблюдал за входом на конный двор с самого закрытия универмага. Ещё немного, и ему удастся устроиться в тёплом, тихом углу, где его не найдёт и не поколотит никакой сторож. Правда, после того как он перестал быть подручным Барона, спалось ему плохо. Рана от кинжала Джема всё ещё ныла, и боль не давала покоя. А если и удавалось задремать, то мучили кошмары. Его собственные руки предательски трясутся, сжимая рукоять ножа; беззащитный часовщик за окном изучает механизмы; Джем криво усмехается; загадочный силуэт Барона блуждает в тенях, словно безликий монстр из детской страшилки.

«Знаешь, почему его зовут Бароном? – спросил однажды Джем. – Потому что в преступлениях он лучший. И никто не может до него добраться».

Ходили слухи, будто Барон – всего лишь выдумка, родившаяся в городских трущобах, но он-то понимал, что это не так. Подручные Барона существовали на самом деле. И то, что они творили, происходило на самом деле.

В универмаге почти никого не осталось. Крупный господин с чёрными усами давно вышел, взгромоздился на велосипед и укатил в ночь, с трудом крутя педали. За ним последовало ещё несколько человек, только один худой парнишка остался стоять у двери и курить сигарету. Хотелось бы, чтобы он тоже смылся. Что-то в нём вызывало сильное недоверие: изгиб губ, блеск в глазах, возможно, то, как юноша издевался над той девочкой, которая подала ему шиллинг. Он вздохнул с облегчением, когда юная леди пробежала мимо этого неприятного типа и умчалась прочь.

Шиллинг – кто бы мог подумать! Он в очередной раз нащупал эту согревающую душу монету в кармане. Бывало, ему давали пенни или два, но всерьёз попрошайничеством он не занимался. Конечно, старики и дети часто подают милостыню, но кто бы дал фартинг такому, как он? А эта девочка взяла и дала – целый шиллинг, вот так просто.

Вдруг до него донёсся странный шум, и он навострил уши. Из двери опять кто-то вышел: некий господин с поднятым воротником и в кепке, низко надвинутой на глаза. Худой юноша удивлённо отшатнулся, а затем на его лице отразился интерес, он раскрыл рот, намереваясь заговорить.

Всё произошло в мгновение ока. В полумраке сверкнул металл и раздался резкий звук, похожий на маленький взрыв. Он вжался в свой тёмный угол. На его глазах тот самый неприятный тип рухнул лицом вниз, скорчившись в неестественной позе. Убийца плавно развернулся и неслышно растворился в темноте.

Двор конюшни опустел, если не считать юноши, который распростёрся на земле. Под ним растекалась густая лужа крови. Его застрелили.

Возле тела валялся смятый листок бумаги. Он инстинктивно его подобрал и спрятал в тот карман, где лежал шиллинг. Тишину ночи разрезал свист: полиция или сторожа? Кто бы это ни был, дожидаться их здесь нельзя. Надо отсюда убираться.

Он прислонился к стене, слился с темнотой, стал невидим для окружающих. Уж это у него выходило прекрасно. Тихий и ловкий, как лис, он унёсся прочь по переулку. В очередной раз ему приходится бежать!