Онлайн чтение книги Аргонавтика The Argonautica
ЧЕТВЕРТАЯ КНИГА

     Ныне, богиня, сама про мысли и про деянья

     Девы Колхидской поведай нам, Муза, дочь Зевса! Ведь разум

     Так у меня неустойчив в моем умолчанье. Не знаю,

     Либо направить его на муки любви безотрадной,

5    Либо сказать, как она постыдно бежала от колхов.

     Всю ту ночь Эет с мужами, что лучшими слыли

     Между народом колхидским, обдумывал гибель героям

     Быструю в доме своем. Сердясь на подвиг ужасный,

     Гневом себя неустанно он распалял, угадавши,

10   Что деянье по воле его дочерей совершилось.

     Гера же в сердце Медеи мучительный страх заронила.

     Трепет ее охватил, как у лани, которая в чаще

     Леса густого до дрожи напугана лаем собачьим.

     Вдруг она поняла, что не скрыть от отца свою помощь

15   И что скоро она претерпит страданье иное.

     Даже служанок-пособниц страшилась она. Ее очи

     Ярким пылали огнем, в ушах постоянно звенело.

     Часто к горлу она прикасалась и часто пыталась

     Волосы рвать над челом, поддаваясь тягостной муке.

20   Тут, судьбе вопреки, Медея могла бы погибнуть,

     Замыслы Геры нарушив и зелья лихого отведав.

     Но богиня ее побудила вслед за сынами

     Фрикса из дома в страхе бежать. Исцелился в Медее

     Дух окрыленный. Сразу с груди сняв зелья, обратно

25   Стала она высыпать их в ларец. Потом целовала

     Ложе, двойные двери, к стенам прикоснулась в спальне.

     Вырвала прядь густую волос и оставила в доме

     Памятью девства для матери милой. Вздыхая, сказала:

30   «Мать, уходя, я тебе оставляю девический локон!

     Милая мать! Будь здорова ради себя и ушедшей!

     Будь Халкиопа здорова и дом весь! О чужеземец,

     Если бы море сгубило тебя до прибытья в Колхиду!»

     Молвила так, и слезы ручьем из-под век заструились.

35   Словно пленница из богатого дома, украдкой,

     Пленница та, что недавно судьбой отчизны лишилась,

     И хоть еще незнакома она ни с какими трудами,

     Но не может никак привыкнуть к невзгодам и рабству

     И в перепуге идет под тяжелую руку хозяйки, —

40   Девушка дивная так спешила вьгати из дома.

     Сами собой перед ней открылись дверные засовы,

     Двигаясь быстро в пазах, повинуясь ее заклинаньям.

     Быстро бежала она босиком по улицам узким,

     Левой рукою пеплос держа, до бровей прикрьшший

45   Лоб и прекрасные щеки, а правою вверх поднимала

     Нижний край хитона, чтоб не был препятствием в беге.

     Спешно по темной тропинке от башен широкой столицы

     В страхе она удалялась. Никто ее не заметил

     Из сторожей городских, их тайно она миновала.

50   Дальше решила направиться к храму дорогой знакомой, —

     Часто она здесь ходила. Не раз случалось Медее

     В этих местах среди мертвецов и корней вредоносных

     Долго бродить, чародейкам подобно, а ныне боялась.

     Вдруг Титанида богиня Луна, восходящая в небо

55   С края земли, тревогу заметив ее, усмехнулась,

     Возликовала и про себя сказала такое:

     «Видно, не я одна убегаю к пещере Латмийской,

     И не одна я терзаюсь по Эндимиону-красавцу!

     Часто до этого пряталась я, про любовь вспоминая,

60   Песням коварным твоим внимая, чтоб в сумерках ночи

     Ты спокойно могла ворожить, свои зелья готовя.

     Ныне, как вижу, тебе самой суждена эта мука:

     Бог жестокий тебе Ясона дал на страданье.

     Ну, ступай же! все претерпи! И поскольку умна ты,

65   Бремя сумей поднять печали, рождающей стоны».

     Так шептала она. А Медея поспешно бежала.

     Радость ее охватила, лишь берег реки увидала

     И огни на той стороне. Всю ночь аргонавты

     Жгли костры, веселясь победе вождя в испытаньях.

70   В сумерках голосом громким звать она издали стала

     Фронтиса, младшего из четырех наследников Фрикса.

     Фронтис с братьями вместе и сын Эсона признали

     Голос Медеи. Друзья остальные безмолвно дивились,

     Не доверяя ушам, что действительно крик раздается.

75   Трижды вскричала она, и трижды ей Фронтис ответил

     По приказанью друзей. И тотчас корабль отплывает

     К ней на веслах проворных, к другому берегу правя.

     И еще они спустить не успели причала,

     Как Ясон стремительно спрыгнул с палубы наземь.

80   Вслед за ним и Фронтис, и Арг, два Фриксова сына,

     Бросились вниз. А Медея, припав к их коленам, руками

     Их обнимая, волнуясь и плача им говорила:

     «Милые, будьте защитой мне, злополучной, а также

     И себя самих от Эета спасите. Ведь стало

85   Все уже явным, и не найти никакого исхода.

     На корабле нам нужно бежать, пока не взойдет он

     На быстроногих коней. Я дам вам руно золотое,

     Стража дракона сумев усыпить. Но ты, чужеземец,

     Вновь пред друзьями своими богам повтори обещанья

90   Те, что давал мне тогда, что я, уйдя за тобою,

     Не окажусь в тоске о родных горемыкой позорной».

     Грустно так говорила. И сердце забилось Ясона.

     Быстро с колен ее поднял и обнял, так утешая:

     «Чудная! Зевс Олимпиец пусть сам свидетелем будет

95   Клятвы, с ним Гера, браки хранящая, Зевса супруга!

     Вступишь ты, всеконечно, в мой дом законной женою

     Тотчас, как мы возвратимся обратно в землю Эллады».

     Так произнес и правую руку вложил в ее руку.

     Сразу Медея велела направить к священной дубраве

100  Быстрый корабль, чтобы там похитить руно золотое

     Ночью и увезти поскорей против воли Эета.

     Речь ее в дело они претворили тут же поспешно.

     Ей помогли взойти на борт и корабль оттолкнули

     С берега. Шумно на весла в ряд уселись герои.

105  А Медея, на шаг отступив, вновь к суше простерла

     Руки в отчаянье. Тотчас Ясон утешать ее начал

     Ласковой речью и ободрять печальную в скорби.

     В час, когда поселяне дремоту от глаз отгоняют,

     Ловчие мужи торопятся встать, налгсов уповая,

110  До рассветной зари, потому что она ослабляет

     Запах звериный и свежий след стирает лучами, —

     В этот час Ясон и Медея на берег спустились

     К лугу, травою поросшему, с именем «Ложе барана».

     Там впервые баран преклонил усталые ноги,

115  В этот край принеся на спине Афамантова сына.

     Тут же вблизи алтаря закоптелого было подножье —

     Фрикс Эолид поставил его в честь Фиксия Зевса;

     В жертву принес он там золотого чудо-барана —

     Так Гермес повелел, спустившись к нему благосклонно.

120  Их вдвоем отпустили герои, вняв Арга совету.

     Вот вступили они по тропе в священную рощу

     В поисках мощного дуба, руно где повешено было.

     С облаком было сходно оно, что при утреннем солнце

     Рдеет в жарких его лучах багряным румянцем.

125  Около дуба вверх простер огромную шею

     Змей неусыпный, глядящий очами быстрыми зорко

     На идущих. Страшно шипел он, и звук раздавался

     Вдоль берегов большой реки и по роще обширной.

     Даже те шипение слышали, кто жили в Колхиде

130  Возле истоков Лика вдали от Титановой Эи.

     Лик же отходит от потоков бурных Аракса,

     С Фасисом воды свои сливая священные, чтобы

     Стать единой рекой и влиться в Кавказское море.

     И пробудились от ужаса матери возле младенцев, —

135  Дети, едва уснув у них на .руках, от шипенья

     Стали во сне дрожать, а матери в страхе качать их.

     И, как над лесом горящим всегда начинают кружиться

     Клубы несметного темного дыма и друг за другом

     Быстро взвиваются к небу в своем непрестанном вращенье,

140  Каждый клубком летя отдельно зигзагообразно, —

     Так чудовище это свивалось в несметные кольца.

     Змей извивался, но девушка смело пред ним предстояла,

     Голосом сладким взывая к помощи Сна, чтоб сильнейший

     Между богами пришел усмирить свирепого змея.

145  И умоляла богиню ночную, подземных царицу,

     Дать до конца свершить, что ею задумано было.

     Следовал ей Эсонид, охваченный страхом. Прельщенный

     Песней дракон понемногу стал расслаблять напряженно

     Скрученный длинный хребет, выпрямляя несчетные кольца, —

150  Точно как в море уставшем волна, непрерывно волнуясь,

     Вдруг обретает покой, лишь глухо шуметь продолжая.

     Змей, однако, голову страпшую ввысь подымая,

     Все их стремился сдавить в челюстях, им гибель несущих.

     Тут Медея, сломав можжевельника ветку, сбрызнув

155  Жидкостью, с наговором этим зельем коснулась

     Глаз дракона. И сразу запах вокруг несказанный

     Зелья чудесного сон причинил. Голова у дракона

     Пала и наземь легла, а его несметные кольца

     Через лес многоствольный вдаль за ним протянулись.

160  Тут Ясон руно золотое с могучего дуба

     По приказу Медеи сорвал. А она, стоя рядом,

     Зельем тереть продолжала голову змея, пока ей

     Не приказал Ясон к кораблю возвращаться обратно.

     Вместе вышли они из тенистой рощи Ареса.

165  Как в полнолуние лунный луч, под кровлю скользнувший

     В спальню с высот на одежду тонкую, дева хватает

     И при виде прекрасного света всем сердцем ликует,

     Так восторгался Ясон, руками руно обымая.

     А по лицу у него и щекам в бороде светло-русой

170  Отблеск руна представлялся сверкающим пламенем шерсти.

     Сколь большой бывает вола годовалого шкура

     Или лани, — Ахейской зовут ее поселяне, —

     Столь же большим простиралось руно золотое, а сверху

     Шерстью было покрыто густой. На пути у Ясона

175  Даже земля под ногами его постоянно светилась.

     То на левом плече он нес руно золотое,

     И оно от шеи до ног ему доходило.

     То снимал, желая ощупать. Он очень боялся,

     Как бы смертный иль бог не отнял руна, повстречавшись.

180  Эос уже просияла, когда Ясон и Медея

     К лагерю вышли. Руно увидав, поразились герои.

     Молниям Зевса подобно сияло оно, и невольно

     Каждый с места вставал, чтобы взять или только потрогать.

     Но Эсонид их всех удержал. На руно же набросил

185  Новый покров, на корму его положивши. Медею

     Ввел он с собой и с речью такой ко всем обратился:

     «Ныне не медлите больше, друзья, домой возвратиться!

     Ради чего мы рискнули пуститься в плаванье это,

     Тяжкое столь под гнетом столь многих отчаянных бедствий, —

190  Все теперь свершено по замыслу девушки этой.

     Я добровольно ее увожу законной женою.

     Вы же все охраняйте ее, помощницу видя

     Дивную в ней всей Ахейи и вашу. Насколько я знаю,

     Вместе с своими людьми Эет отправится, чтобы

195  Нам помешать из реки спуститься в открытое море.

     Пусть же одни из вас, непрестанно сменяя друг друга,

     Будут на веслах грести, другая же пусть половина,

     Выставив перед собою воловьи щиты, как защиту

     Верную против ударов врагов, возвращенью поможет.

200  Ныне мы держим в руках судьбу и отцов и отчизны,

     И своих сыновей затем, что от наших поступков

     Ждет Эллада, позор ли принять на себя или славу».

     Молвил так и надел на себя боевые доспехи.

     Криком друзья отозвались. Ясон обнажает спокойно

205  Меч из ножен, разрубает канат кормового причала

     И на корме корабля возле девы встает при оружье

     Рядом с кормчим Анкеем. Корабль под веслами несся

     Что было сил. Спешили гребцы в открытое море.

     А Эету надменному с прочими колхами вместе

210  Стали известны уже Медеи любовь и деянья.

     Все в оружье на площадь они собираются. Сколько

     Волн морских вздымается с натиском бурного ветра,

     Сколько листьев ветвистого леса упало на землю

     В листопадную пору, — никто сосчитать не возьмется.

215  Столь несметны толпились по берегу Фасиса колхи

     С воплями и беснованьем. Эет на его колеснице

     С парою славных коней меж ними стоял, возвышаясь.

     Дал ему этих коней, дуновеньям ветра подобных,

     Гелий. Левой рукой Эет поднимал исполинский

220  Щит из шкур и меди, а правой — факел сосновый.

     Прямо пред ним копье его мощное воткнуто было.

     Вожжи коней держал руками Апсирт. Выплывает

     В море Арго, уносимый могучими взмахами весел

     И потоком быстрым широкой реки многоводной.

225  А Эет в помраченье от гнева ужасном, к светилам

     Руки воздев, призывал в свидетели злого поступка

     Зевса и Гелиоса, к всему обращаясь народу:

     Если ему своевольную дочь не найдут, на земле ли

     Или на корабле в волнах судоходного моря,

230  И не насытит обидчик души его праведной местью,

     На себя приняв весь царский гнев и невзгоду,

     Колхи за это поплатятся тут головами своими.

     Так Эет пригрозил. И колхи тотчас поспешили

     В реку спустить свои корабли, приладили снасти,

235  Быстро вышли в открытое море. И каждый сказал бы,

     Что не морской то поход, а птиц несметная стая

     С шумом мчится вперед над просторами пенного моря.

     С ветром попутным неслись по волнам аргонавты по воле

     Геры, желавшей скорее на горе Пелия дому

240  В Пеласгийскую землю из Эи доставить Медею.

     С третьей зарею они привязали причал корабельный

     Там, где Галис-река течет в Пафлагонские воды.

     Здесь приказала Медея сойти, повелевши Гекату

     Жертвой к себе призвать. Но как эту страшную жертву

245  Дева готовила, что она делала, знать да не будет

     Ни один человек, и меня душа не заставит

     Петь про эти дела. Я боюсь. Но жертвенник этот

     Все еще стоит, как его герои воздвигли

     На берегу для потомков, он издали виден прекрасно.

250  Вспомнил тут Эсонид, а с ним и все аргонавты,

     Как Финей говорил, что иной из Эи обратный

     Будет путь перед ними. Казался тот путь неизведан.

     Арг тогда сказал всем внемлющим слово такое:

     «Мы в Орхомен поплывем, как велел еще до Колхиды

255  Тот неложный пророк, с которым вы повстречались.

     Есть, однако, для нас и другая дорога, жрецами

     Найдена теми, кто Тритонидскую Фиву покинул

     В дни, когда никто ничего не знал про данаев

     Род святой и не мог проведать. (Разве что знали

260  Апиданийцы аркадяне — те, которые жили

     Много раньше Луны, в горах желудями питаясь,

     И не владели еще Девкалиды страной Пеласгийской.

     Славен в те времена был полями обильный Египет,

     Край туманный, родитель юношей прежде рожденных,

265  И река Тритон широко текущая, ею

     Весь орошаем Египет, и вышнею волею Зевса

     Дождь не льется над ним и поля колосятся в разливах.

     Некто, как говорят, оттуда кругом всю Европу

     С Азией вместе прошел, полагаясь на силу и смелость

270  Войск своих и на мощь их. В этом походе возвел он

     Многие города. Одни существуют поныне,

     А других уже нет — ведь много веков миновало.

     Эя доныне стоит, и в ней обитают потомки

     Тех мужей, которых здесь водворил покоритель.

275  Предков своих письмена хранят заботливо колхи.

     Там на трехгранных столбах начертались пути и пределы

     Моря и суши для всех людей, бродящих по свету.

     Есть там одна река, самый крайний рукав Океана,

     Очень она широка, глубока и судам проходима.

280  Кто ее Истром назвал, те знают ее протяженье.

     В нижнем теченье пространные пашни она разрезает

     И остается единым руслом. Истоки имеет

     Там далеко в Рипейских горах за дыханьем Борея.

     Льется оттуда с журчанием Истр; но только доходит

285  Он в теченье своем до народов фракийских и скифских,

     Как разделяется на два потока, один — в наше море,

     А другой позади изливается в некую бухту,

     А уж она раскрывается в ширь Тринакрийского моря —

     К вашей земле оно прилегает, если, конечно,

290  Как говорят, Ахелой по вашей стране протекает».

     Так он сказал. Богиня сама им чудо явила

     К счастью, и все, увидав, одобрили Арга:

     «Здесь нам, здесь нам путь!» — закричали. Тут показался

     В небе след луча, и велел он, где плыть надлежало.

295  Сына Лика оставив на берегу, с ликованьем,

     На корабле распустив паруса, они выплыли в море,

     Издали глядя на Пафлагонские горы. Карамбис

     Не обогнули. Ни ведший огонь, ни гнавший их ветер

     Все не стихали, пока не открылось течение Истра.

300  Между тем из колхов одни, в напрасной погоне

     Через Темные скалы пройдя, доплыли до Понта.

     А другие с Апсиртом вошли в течение Истра.

     Там он их стороною провел чрез Прекрасное устье, —

     Так, обогнав аргонавтов и миновав перешеек,

305  Смог он пройти в самый крайний залив Ионийского моря.

     Остров есть в этом самом заливе, «Сосна» ему имя;

     Сам трехконечный, широкою частью он смотрит на берег,

     Узким углом он к реке обращен, вокруг же два устья.

     «Нарик» зовется одно, а другое, у края, — «Прекрасным».

310  Через него-то и плыл Апсирт с колхийскою ратью.

     Между тем как Арго еще не доплыл до вершины

     Острова. Видя их, стада покидали в низинах

     Пастыри дикие; их корабли напугали безмерно,

     Им показалось, что чудища страшные вышли из моря.

315  Ведь морских судов никогда здесь не видели прежде,

     Их не знали ни скифы — они полукровки фракийцам, —

     Ни сигинны, ни гравкены, ни синдов народы,

     Ибо они проживают среди Лаврийской равнины,

     Очень пустынной. Когда же гору Ангур миновали

320  И далеко от горы лежащий утес Кавлиака,

     Колхи успели пройти то место, где Истр разветвился

     На два рукава, и Лаврий сзади остался,

     И выплывают они на простор Кронийского моря,

     С двух сторон замыкая пути кораблю аргонавтов.

325  Позже них пройдя по реке, аргонавты спустились

     К двум на этом пути островам Артемиды Бригийской;

     На одном из тех островов алтарь возвышался,

     А на другой сошли, от Апсирта скрьвзаясь, герои.

     Только эти два острова и миновали колхийцы,

330  Гнева страшась Артемиды, великой дочери Зевса.

     Все остальные там острова Эетовы люди

     Заняли от Салангона и далее, вплоть до Нестиды,

     Доступ к морю везде перекрыв кораблю аргонавтов.

     Тут бы минийцы могли в неравном противоборстве,

335  Будучи в меньшинстве, противнику мощному сдаться;

     Но заключен договор,что битвы меж ними не будет,

     Ибо так положил Эет, что руно золотое,

     Ежели подвиг они совершили, то будет по праву

     Их достояньем навеки, как бы им ни досталось —

340  Хитростью ли, либо явно, либо отняв против воли.

     Но Медею (о ней был главный спор между ними)

     Должно, у аргонавтов забрав, передать Артемиде.

     А уж потом кто-нибудь из владык, суд творящих, укажет,

     Нужно ли ей в отеческий дом воротиться обратно

345  Или же в землю Эллады с героями следовать дальше.

     Девушка это все в уме про себя прочитала,

     И непомерная боль терзать начала ее сердце.

     Отозвала она Эсонида подальше от прочих

     И повела за собой, пока не скрылись от взоров.

350  Тут, в глаза ему глядя, сказала Медея печально:

     «О Ясон! Что теперь вы задумали с колхами вместе

     Против меня? Неужели ты разум утратил от счастья?

     Может быть, ты забыл, что сказал, в нужде пребывая?

     Где твои клятвы Зевсом Гикесием? Где обещанья

355  Сладкие? Им внимая, бесстыдная, я вероломно

     Землю родную, славу чертогов, родителей милых

     Бросила. Было мне это дороже всего. И далеко

     С чайками жалкими рядом одна лечу я по морю

     Из-за деяний твоих, чтоб ты невредим оставался

360  В битве с землею рожденными, с медными в схватке быками.

     Да и руно, наконец, за которым в путь вы пустились,

     Взял ты злодейством моим. Срам пагубный мною оставлен

     Женщинам. Вот потому я считаю, что милой твоею

     И супругой законной, а прочим сестрой отправляюсь

365  Вместе с тобою в землю Эллады. Во всем благосклонно

     Мне защитником стань и меня не бросай одинокой

     От себя далеко, к своим отправляясь владыкам!

     Мне защитником будь! Пусть станет незыблемой правда,

     Правда и с ней договор, что мы вдвоем заключили!

370  Или же сразу кинжалом возьми перережь мое горло —

     Так, несчастная, я получу достойно за глупость!

     Если же вправду правитель, с которым вы сговорились

     Обо мне на таких плачевных условьях, присудит

     Брату меня передать, как отцу покажусь на глаза я?

375  Славы ли буду достойна? Ну, а расплату какую,

     Страшные казни какие мне испытать там придется

     За поступки ужасные, здесь совершенные мною?

     Если же ты возвращенья, любезного сердцу, желаешь,

     Пусть не даст его вседержавная Зевса супруга!

380  Слишком уж ты на нее возлагаешь надежду большую,

     Пусть когда-нибудь ты обо мне, изнуренный, припомнишь!

     Пусть руно как сон, как призрак выскользнет в Тартар!

     Из отчизны тебя пусть Эринии прочь мои гонят!

     Многое из-за обмана я твоего испытала.

385  Но не может такое пасть и пропасть без последствий, —

     Ибо ты нарушил жестоко великую клятву.

     И, конечно, недолго за глумление мною

     И за свой договор пребывать вам придется в покое».

     Так говорила она, распаляясь в тягостном гневе,

390  И грозила поджечь корабль, изрубить его брусья,

     Чтобы затем самой в жестокое ринуться пламя.

     В страхе Ясон ей ответил такою кроткою речью:

     «Милая, ты погоди! Самому мне не нравится это.

     Но приходится нам начало битвы отсрочить.

395  Будто туча, враги вкруг нас собрались отовсюду

     Из-за тебя. Ведь все живущие здесь поселенцы

     Жаждут Апсирту помочь, чтоб смог тебя он обратно

     В дом к отцу твоему отвезти, подобно добыче.

     Можем мы все, как один, погибнуть лютою смертью,

400  В бой неравный вступив. Но это тебе обернется

     Новым еще страданием, если, погибнув, оставим

     Им тебя на расправу. А наш договор заключенный —

     Это хитрость, и станет худшей бедой для Апсирта.

     Местные жители против нас не поднимут оружье

405  Колхам в угоду лишь ради тебя, коль погибнет колхийский

     Вождь, твой брат родной и колхов лучший защитник.

     Колхам же я не поддамся без боя. Готов я к сраженью,

     Если только они мне мимо проплыть помешают».

     Льстя ей, так говорил он. Она же ответила грозно:

410  «Что ж, подумай, к каким делам позорным какие

     Мне еще предстоит прибавить! Но первый проступок

     Мной уж содеян, по воле богов я исполнила злое.

     Так отражай в бою смертоносные копья колхидян!

     Брата же я заманю, чтобы он в твои руки явился.

415  Его ласково встреть, дай подарок богатый,

     Если сумею я после ухода его провожатых

     С глаза на глаз его убедить со мной к разговору,

     Ты, если же мысль такая угодна тебе, — не мешаю, —

     То умертви его и начни с колхийцами битву».

420  Так сговорясь, они стали готовить Апсирту приманку

     Щедрую и отправляют к нему посольство с дарами.

     Был средь этих даров и священный покров Гипсипилы —

     Пеплос багряный, который когда-то богини Хариты

     Богу Дионису выткали на окруженном водою

425  Острове Дни. Бог вручил его сыну Фоанту,

     Тот его Гипсипиле, любимой дочери, отдал,

     А она Эсониду вручила с другими дарами,

     Чтобы носил он на память о ней чудесный подарок.

     Всякий, только ощупав его или только увидев,

430  Стал бы весь желанием сладостным сразу наполнен.

     Он расточал вокруг себя аромат благовонный

     С той поры, когда сам нисиец на нем распростерся

     Пьяный видом и нектаром, дивную грудь обнимая

     Девы, дочери Миноса — ибо и взял и оставил

435  Богу подругу свою Тесей на острове Дни.

     Быстро Медея в беседу вступила с посланцами колхов,

     Чтоб убедить их уйти, лишь Апсирт приблизится к храму

     Для разговора и мрак ночной их обоих прикроет.

     Хитрость ей нужно обдумать с ним, как руно золотое

440  Взять и вернуться назад в чертоги владыки Эета.

     Фриксовы сыновья ее предали в плен чужеземцам.

     Так обманув их, она обрызгала зельем волшебным

     Воздух и дышащий ветер. Чудесными зельями теми

     Можно и дикого зверя с лесистой выманить кручи.

445  Дерзкий Эрот! Зло большое! Беда превеликая смертным!

     Не от тебя ли раздоры, вопли, стоны и плачи?

     И остальные несчетные скорби, разящие смертных?

     Злобный в оружии бог, ты на юных всегда нападаешь!

     Вот таким ты вложил злое дело в сердце Медеи.

450  Как, однако, Апсирта прибывшего страшной смертью

     Погубила она, про то в песне дальше поется.

     Деву одну на острове Артемиды оставив,

     По договору они, разделясь на две части, отплыли

     На своих судах. Ясон находился в засаде,

455  Чтобы Апсирта дождаться и товарищей также.

     А Апсирт, обманутый речью коварной, спокойно

     Через морской пролив прошел с кораблем и поспешно

     Темной ночью вступил к Артемиде на остров священный.

     Встретив сестру одну, он речами пытать ее начал.

460  (Так пытается мальчик пройти по бурной теснине,

     На которую взрослые даже вступить не решатся.)

     Брат хотел узнать, как обманет она чужеземцев,

     И они во всем соглашались между собою.

     Выскочил вдруг Эсонид из своей потаенной засады,

465  Меч обнаженный сжимая в руке. Медея же тотчас

     Взор назад обратив, лицо покрывалом прикрыла,

     Чтоб не увидеть ей кончину павшего брата.

     Словно мясник большого быка с крутыми рогами,

     С силой такой Ясон поразил его возле храма —

470  Храма, который окрестные бриги взвели Артемиде.

     Рухнул Апсирт на колени в преддверии этого храма,

     Дух испуская. Однако, двумя руками из раны

     Темную кровь зачерпнув, обагрил покрывало Медеи

     Белое с пеплосом вместе, хотя она сторонилась.

475  Тотчас Эриния та, что всех укрощает, узрела

     Глазом недобрым, какое свершилось жестокое дело.

     Тут же отсек Эсонид у мертвого руки и ноги,

     Трижды кровь лизнул и выплюнул трижды сквозь зубы:

     Так от преступленья должны очищаться убийцы.

480  Нежное тело убитого он зарыл под землею,

     Где и теперь лежат Апсирта и спутников кости.

     Аргонавты, лишь только увидели издали пламя, —

     Был Медеи то знак подойти и начать нападенье, —

     Как на своем корабле к колхидскому близко подплыли.

485  Колхов стали они губить, словно ястребы стаю

     Бьют голубей или страшные львы разгоняют большое

     Стадо овец, внезапно проникнув в овечьи загоны.

     Так из колхов никто от смерти не спасся. Герои,

     Словно огонь, налетев, истребили дружину Апсирта.

490  После Ясон подошел, желая помочь. Но подмога

     Им была не нужна, лишь о нем они волновались.

     Все на важный совет собрались и начали думать,

     Как им плыть. Пока они размышляли, Медея

     К ним подошла, и первым Пелей промолвил такое:

495  «Я призываю теперь же взойти на корабль этой ночью

     И на веслах уплыть мимо места того, где засели

     Наши противники. Утром, надеюсь, они все увидят,

     И ничья уже речь, которая прежде вела их,

     Больше их не погонит за нами. Они разойдутся

500  В тяжких распрях, бесспорно, вождя своего потерявши,

     А разбредутся когда они, и путь наш окажется легок.

     Так обратно домой без помех мы сможем вернуться».

     Кончил он. Все друзья одобрили речь Эакида.

     Сразу взойдя на корабль, они дружно взялись за весла

505  И неустанно гребли, пока не увидели остров;

     Он Электридой зовется и крайний к реке Эридану.

     Лишь про страшную гибель вождя стало колхам известно,

     Все решили они искать по Кронийскому морю

     И Арго и минийцев, но их удержала богиня

510  Гера сама, ниспослав из Эфира множество молний.

     Тут-то им, уж напуганным диким гневом Эета,

     Страшными стали казаться нравы земли Китаидской.

     И расселились они, куда занесло их случайно, —

     На островах, где стояли герои. Одни оказались

515  И теперь там живут, где осталось прозванье Апсирта, —

     У реки Иллирика глубокой и темной, другие,

     Где курган над Кадмом с Гармонией, крепость воздвигли

     Рядом с людьми энхелийскими; третьи теперь обитают

     В тех горах, что стали звать Керавнийскими люди

520  После того, как перуны владыки Кронида по воле

     Геры колхам не дали остаться у этих подножий.

     Лишь посчитали герои свой путь совсем безопасным,

     Вышли они на Гиллейской земле, укрепив там причалы.

     Мелких много пред ней островов, и путь для плывущих

525  Труден меж ними. Гиллеи встретили их не как прежде —

     Даже миролюбиво сами им путь указали,

     Платою взяв за совет треножник большой Аполлона.

     Два треножника Феб предоставил везти Эсониду

     В те времена, когда тот пришел к Пифийскому храму,

530  Чтобы узнать от бога про путешествие это.

     Он узнал, что в стране, где он оставит треножник,

     От подступивших врагов никогда разрушений не будет.

     Вот почему даже ныне треножник сокрыт остается

     Глубоко под землей у града Аганы Гиллейской.

535  Там он уже навсегда для смертных людей недоступен.

     Только правителя их аргонавты в живых не застали.

     Гилл был Гераклу рожден прекрасною девой Мелитой

     В Феакийской земле. Геракл пришел в Феакийский

     Царский дом к Навсифою с Макридой, которой Дионис

540  Вскормлен. Геракл хотел поплатиться за детоубийство

     Страшное. Дочь реки Эгея ему полюбилась,

     Нимфа речная Мелита, от нее и родился

     Мощный Гилл. Возмужав, не хотел он на острове этом

     Впредь оставаться, терпя жестокую власть Навсифоя.

545  Местных набрав феакийцев, ушел он в Кронийское море, —

     Сам Навсифой ему помогал в подготовке похода.

     Там он остался, и менторы там его умертвили

     Из-за сельских волов, которых они защищали.

     Но почему, о богиня, вне Кронийского моря,

550  У Авсонийской земли и близ островов Лигистийских, —

     Их еще зовут Стойхадами, — можно увидеть

     Столько следов пребыванья Арго? В такую далекость

     Что увлекло? Нужда иль неволя? Ветры какие?

     После того, как Апсирта убили, нещадная ярость

555  Зевса, царя богов, охватила за это деянье.

     Он положил, что герои должны принять очищенье

     От убийства только из рук эеянки Кирки,

     А перед этим их ждут еще немалые беды.

     Но неизвестным осталось решение это героям.

560  Дальше поплыли они, страну Гиллеиду покинув.

     Мимо прошли острова, лежащие в море, их звали

     Либурнийскими. Раньше там жили опять-таки колхи.

     Ныне казались безлюдными все. Три острова были:

     Исса, Дискелад и прелестная Питиейя.

565  Их обойдя, затем миновали герои Керкиру.

     Некогда там Посидон поселил дочь Асопа Керкиру,

     Деву пышноволосую, взяв из страны Флионтийской,

     Движим страстной любовью. А этот темнеющий остров,

     Видя, что черным он лесом повсюду покрыт, называют

570  Все моряки, кто здесь проплывал, «Керкирою Черной».

     Дальше Мелиту прошли, попутному радуясь ветру.

     Керосс крутой простирался за ней, а выше немного

     Остров Нимфея, где давно уже правит Атланта

     Дочь Калипсо. Показалося им, что видны в тумане

575  Горы Керавнийские.Тут-то, однако, узнала

     Гера, как гневен Зевс и какая придумана кара.

     В мыслях о том, чтобы цели пути аргонавтам достигнуть,

     Бурю она подняла, и подул им ветер обратный.

     Снова помчался Арго к берегам Электриды скалистым.

580  Вдруг возглашать человеческим голосом стала та балка

     Между другими, которую в киля средину вложила,

     Для корабля долбленого взяв от Додонского дуба,

     Ради Ясона сама дочь Зевса богиня Афина.

     Страх смертельный объял услышавших голос, вещавший

585  О Зевсовом гневе. Теперь им приказано было,

     Что скитания долгие в море и страшные бури

     Не прекратятся, пока не сможет Кирка очистить

     Их от крови Апсирта, пролитой столь беспощадно.

     Кастор и Полидевк должны молиться бессмертным,

590  Чтобы открыли им боги пути в Авсонийское море,

     Где герои отыщут дочь Гелия с Персою Кирку.

     Так во мраке Арго предвещал. Тиндариды вскочили,

     Руки свои простирая к бессмертным, о всем умоляя.

     Прочих героев печаль поразила. Арго же

595  Под парусами вперед устремился в залив Эридана.

     Там когда-то, в грудь пораженный перуном горящим,

     Полусожженный упал Фаэтон с колесницы отцовской.

     Все еще дым густой идет из пылающей раны.

     И ни одна не может птица, раскинувши крылья,

600  Там пролететь над водой — на лету она падает в пламя.

     Дочери Гелия, встав вокруг тополями прямыми,

     Льют непрерывно тщетные слезы, и светлые капли

     Тут же с их ресниц янтарем ниспадают на землю.

     И одни из тех капель в песке засыхают под солнцем, —

605  Но лишь только начнут берега утопать под приливом

     Темных озерных волн, гонимых дыханием ветра,

     Сразу тогда в Эридан другие капли катятся

     Вместе с потоками вод. А кельты молвят к тому же,

     Якобы это слезы Феба, сына Латоны,

610  Носятся в вихрях речных волн. А пролил их много он раньше, —

     В те времена, когда направлялся к Гипербореям,

     Светлое небо покинув из-за отцовской угрозы.

     Бог рассердился за сына того, что в Лакрее богатой

     У потоков Амира ему родила Коронида.

615  Песня такая у кельтских мужей об этом поется.

     А у героев желание есть и пить пропадало,

     Ум не склонялся к веселью. Они постоянно страдали,

     Смрадом томясь в изнуренье. Он шел с волной Эридана

     С тела тлевшего там Фаэтона. А ночью внимали

620  Громкому горькому плачу дев Гелиад. Тогда слезы

     Их самих уносила волна, как капли елея.

     После вступили они в глубокие струи Родана.

     Он переходит в реку Эридан, и оба потока

     В узком проливе сливаясь, ревут постоянно. Родится

625  В недрах земных Родан у ворот, где прибежище Ночи,

     И, устремляясь вверх, то несется к брегам Океана,

     То кидает свою волну в Ионийское море,

     То в Сардонийскую бездну с ее беспредельным заливом

     Мчится через семь жерл. Из Родана герои попали

630  В воды бурных озер. По кельтским широким просторам

     Их сосчитать невозможно. И там едва аргонавты

     Все не погибли. Некий рукав вел в залив Океана,

     А они по нему спастись надеялись, выплыв.

     Ждать спасенья нельзя было там. Вдруг вскрикнула Гера

635  На Геркинской скале, из-под неба слетев торопливо,

     И от крика ее герои вздрогнули в страхе,

     А могучий Эфир взгремел. Так по воле богини

     В путь обратный они повернули, заметив дорогу,

     Где потом предстояло им домой возвратиться.

640  Долгое время спустя вдоль этого брега морского

     Волею Геры прошли несметные сонмы народов,

     Кельтов и лигийцев. Герои плыли все дальше.

     Гера же каждый день окружала их мглистым туманом.

     Вот наконец их корабль спокойно прошел через устье

645  Прямо к Стойхадам. Спасенье им принесли Диоскуры.

     Храмы и алтари теперь им везде воздвигают,

     Ибо не только одних они спасли аргонавтов —

     Зевс позволил им охранять корабли всех потомков.

     Дальше, оставив Стойхады, они на Эфалию вышли,

650  Остров, где, усталые, с тела стирали обильный

     Пот. И на берегу лежат там круглые камни

     Цвета кожи, а рядом лохмотья одежды.

     Эта бухта в память о них зовется Аргойской.

     Дальше и дальше пучиной морской затем они плыли,

655  Видя вдали пред собой Авсонии берег Тирренский.

     Вышли они наконец в знаменитую Эйскую гавань,

     Бросили наземь причал с корабля и увидели Кирку.

     Голову мыла она там свежей влагой морскою,

     Ибо ночью ее напугали внезапные страхи.

660  Ей приснилось, что все жилище и дома ограда

     Кровью рыдали. Огонь истреблял все лежащие зелья —

     Прежде ими она чаровала странников пришлых.

     Ей пришлось самой затушить то красное пламя,

     Кровь рукой зачерпнув, и сразу страх прекратился.

665  Вот потому на заре она встала с постели и тотчас

     К морю пошла, чтоб водою обмыть одежду и кудри.

     Звери, нисколько на зверей не похожие хищных,

     Но по общему виду не люди, а странные смеси

     Самых различных тел, толпой шли овцам подобно

670  Тем, что стадом идут за своим пастухом из загонов.

     Ибо такими впервые из тины земля сотворила

     Их сама и, разные части смешав, укрепила.

     Та земля не была сухим еще воздухом сжата.

     Влаги еще не лишилась в лучах палящего солнца, —

675  Время одно навело порядок. Создания эти

     Так небывалыми и остались. Ужас безмерный

     Всех героев объял. Узнали они без ошибки

     Кирку, взирая вблизи на облик ее и на очи;

     Сразу в ней, говорили, сестру Эета узрели.

680  Между тем она, отогнавши сонные страхи,

     Снова пошла назад и стала манить их рукою

     Вслед за собой идти, тая коварные мысли.

     Помня, однако, наказы Ясона, все аргонавты,

     Не обращая вниманья, остались где были. Ясон же

685  Вместе с девой колхидской за Киркой пошли по дороге.

     Вскоре достигли они дома Кирки, и та пригласила

     Сесть на прекрасные кресла, не узнавая пришельцев.

     Молча, безгласные, у очага они сели поспешно,

     Как ведется давно среди просителей жалких.

690  На простертые руки Медея лицо опустила.

     Он же в землю вонзил огромный меч с рукояткой —

     Сына Эета которым убил. Постигнула Кирка

     Горькую участь изгнанья и все нечестье убийства.

     Вот почему, чтя великий закон Гикесия Зевса,

695  Очень грозный закон, который, однако, приходит

     Часто на помощь убийцам, стала свершать она жертву.

     В жертве такой и злодеи находят себе очищенье.

     Прежде всего, как средство омыть несомненность убийства,

     Взяв поросенка, который, отъят от сосцов материнских,

700  Полных от недавних родов, ему шею разрезав,

     Кровью руки убийц оросила. Иным омовеньем

     Стала богов умягчать, призывая Катарсия Зевса, —

     Он заступник тех, кто прощенья ждет за убийство.

     Все нечистоты вон из дома наяды-служанки

705  Вынесли сразу; Кирке они во всем помогали.

     После она лепешки и дары примиренья

     У очага с возлияньями трезвыми жгла, умоляя

     Зевса, чтоб удержал Эриний от страшного гнева

     И для обоих стал благосклонным защитником добрым,

710  Если кровью чужой они руки свои осквернили

     Или если попался под меч сородич иль близкий.

     После того как все она совершила обряды,

     От очага гостей подняла, усадила на кресла.

     С ними рядом села сама и спрашивать стала,

715  Держат путь они куда, зачем и откуда

     И почему они у ее очага оказались.

     Страшный недавний сон невольно пришел ей на память.

     Звук речи родной захотелось Кирке услышать

     Из девичьих уст, лишь та на нее посмотрела, —

720  Ибо Гелия род узнать всегда очень просто

     По сиянию глаз, лучащихся солнечным светом.

     Кирке Медея на все вопросы сказала ответы

     На родном языке. Угрюмого дочь Эета

     Мягко рассказ повела про поход и дороги героев

725  И о том, сколько тяжких трудов они совершили,

     Как провинилась сама, к сестре прислушавшись бедной,

     И как сбежала, страшась угрозы отцовского гнева,

     С Фриксовыми сынами, и лишь об Апсирте ни слова.

     Кирка все поняла. Хотя она и жалела

730  Братнину дочь в печали ее, но сурово сказала:

     «Жалкая! Ты бежать захотела постыдно и дурно.

     Я, однако, надеюсь, недолго ты сможешь избегнуть

     Тяжкого гнева Эета. Скоро он будет в Элладе,

     Чтоб отомстить за сына, которого ты погубила.

735  Но, поскольку смиренной родней ко мне ты явилась,

     Зла иного тебе, пришедшей сюда, не замыслю.

     Прочь из дома ступай, подругою став чужеземца!

     Ты такого его, отцу вопреки, отыскала.

     У очага моего не моли! Не могу я рдобрить

740  Ни решений твоих, ни столь постыдного бегства».

     Молвила так, а Медею печаль охватила немая.

     Скрыв лицо под пеплосом, слезы она проливала.

     Тут Эсонид ее за руку взял и увел из покоев

     Кирки деву, дрожащую в страхе. Так уходили

745  Оба печально. Проведала все супруга Кронида.

     Ей сообщила Ирида, заметив идущих из дома.

     Гера сама приказала ей смотреть, когда вступят

     Оба на свой корабль. Ириде она объявила:

     «Если и раньше мои поручения ты исполняла,

750  То теперь, дорогая Ирида, на крыльях проворных

     Ты Фетиде вели прийти ко мне из пучины —

     Мне она очень нужна. А потом к берегам отправляйся,

     Где наковальня Гефеста гулко звенит от ударов

     Молотов крепких. Скажи, пусть огня усмирит дуновенья

755  Он до поры, пока берега те Арго не минует.

     И к Эолу зайди, Эолу, который владеет

     Всеми ветрами холодными, небом рожденными ясным.

     Ты ему передай желанье мое — успокоить

     В воздухе ветры все, и пусть ни одно дуновенье,

760  Кроме Зефира попутного, моря пучин не волнует,

     Чтобы помочь им приплыть к Алкиною на остров Феаков».

     Молвила так, и тотчас Ирида, вспорхнувши с Олимпа,

     Бросилась вниз, раскинув широкие крылья, нырнула

     В море Эгейское там, где в глубинах жилище Нерея.

765  К первой Фетиде пришла, чтоб ей передать приказанье

     Геры, и побудила ее отправляться к богине.

     После к Гефесту вошла и его отвлекла от железных

     Молотов быстро. Мехи закоптелые дуть перестали.

     Третьим Эола нашла Гиппота славного сына,

770  Передала ему весть и утишила легкую поступь.

     Тут же Фетида, покинув сестер и бездны Нерея,

     К Гере богине взошла на Олимп из пучинного моря.

     Та ее возле себя усадила и так говорила:

     «Ныне послушай, Фетида прекрасная, что мне поведать

775  Надо тебе. Ты знаешь, как чту я героя Ясона

     И остальных аргонавтов, а сердце мое неизменно.

     Знаешь, как я их спасла проходящих сквозь Планктские скалы.

     Там, где страшно пышут огнем, гремя, бури

     И где волны морские бьют по могучим утесам.

780  Ныне путь им лежит мимо Скиллы на камне огромном

     И Харибды с ее грохочущим водоворотом.

     С детства ты вскормлена мною, тебя я любила превыше

     Всех твоих сестер, в глубинах моря живущих.

     Ты ведь не дерзнула взойти на Зевсово ложе,

785  Хоть принуждал он тебя. У него одна лишь забота,

     Как бы с бессмертными спать и со смертными женами вместе.

     Ты устыдилась меня и в душе оробела от страха.

     Он хотя и грозно поклялся тогда, что не будешь

     Ты никогда называться супругой бессмертного бога,

790  Все же и дальше следил за тобой, его избегавшей,

     Вплоть до поры, как Фемида почтенная тайну открыла,

     Что тебе суждено сделаться матерью сына, который

     Будет лучше отца своего. Так тебя, и желая,

     Он решил отпустить, опасаясь, чтоб кто-то владыкой

795  Равным ему не стал и власть бы тому не досталась.

     Но тебе средь людей я нашла наилучшего мужа,

     Чтобы и ты от радостей брака детей породила.

     Всех богов созвала я на пир, и факел твой брачный,

     Высшей чести знак, был поднят моими руками.

800  Ну, а теперь скажу я тебе непреложное слово:

     Сын твой однажды войдет в Элисий, жилище блаженных.

     Ныне нянчат его в покоях кентавра Хирона

     (Ведь твоего молока он лишен) твои сестры наяды.

     Должно потом ему стать супругом Медеи, Эета

805  Дочери. Ты как ее свекровь окажи-ка невестке

     Помощь, а с ней и Пелею. Зачем все время сердиться?

     Он виноват. Но ошибки даже с богами бывают.

     Думаю я, что Гефест, внимая приказу, уймется

     И раздувать перестанет огни. И верно, Гиппотов

810  Сын удержит Эол порывы быстрые ветров,

     Мирному дуть предоставив Зефиру, пока они вступят

     В гавань феаков. А ты позаботься, чтоб им возвратиться

     Мирно. Пусть страх один перед скалами в них сохранится

     И перед волнами грозными. С сестрами ты поддержи их.

815  Также не дай беспомощным им столкнуться с Харибдой;

     Пусть она всех не умчит, с потоком корабль поглощая.

     Пусть они не осмелятся плыть и у страшной пещеры

     Злоумышленной Скиллы Авсонской, которую Форку

     Встарь родила Ночная Геката, чье имя Кратейя

820  Между людей. Смотри, чтоб, набросившись, в челюстях страшных

     Не погубила она наилучших мужей средь героев,

     А направь корабль туда, где возможен, пусть малый,

     Гибели жуткий обход». И ей отвечала Фетида:

     «Если, конечно, мощь огня и буйные бури

825  Стихнут, тогда я смело сказать была бы готова,

     Что Арго спасу я даже в схватке с волнами.

     Только пусть шумит Зефир. Теперь отправляться

     Время мне пришло в мой путь, и долгий и длинный,

     К сестрам моим, которые мне всеконечно помогут.

830  Нужно еще мне туда, где корабль стоит на причале,

     И напомнить пловцам, что с зарею им в путь отправляться».

     Молвила и, с Эфира слетев, погрузилась в пучину

     Темного моря. Там себе в помощь окликнула прочих

     Милых сестер Нереид. А они, услыхав ее голос,

835  Ей навстречу пошли. Фетида им сообщила

     Геры наказ и всех отослала в Авсонию к морю.

     А сама, скорей чем перун или восходящего солнца

     Первый луч, когда солнце встает у края земного,

     Быстро помчалась по морю седому, пока не достигла

840  Суши Тирренской страны и дальнего берега Эи.

     Там и Арго и героев нашла. Они развлекались

     Диска и стрел метанием. Встала она и коснулась

     Сына Эака, Пелея, рукой — он был ей супругом.

     Больше никто ее не увидел, была она зрима

845  Лишь одному Пелею, и так она говорила:

     «Дольше нельзя вам теперь пребывать у Тирренского моря.

     На корабле быстроходном плывите отсюда с рассветом —

     Гера так приказала, заступница ваша. Для Геры

     Все Нереиды толпой соберутся Арго переправить

850  Мимо опасных скал, которые названы Планкты, —

     Это путь,, который давно вам богами указан.

     Ты же не разреши никому мой облик увидеть.

     Лишь тебе одному со мною общенье дается.

     Помни, меня не серди, иначе больше, чем прежде,

855  Не считаясь ни с чем, с тобой расправлюсь я в гневе».

     Молвила так и опять невидимкой нырнула в пучину.

     Грусть безграничная тут же его поразила; ни разу

     Он ее не видел с тех пор, как оставила ложе

     И жилище Пелея, сердясь за Ахилла младенца.

860  Ибо она сына смертную плоть в часы полуночи

     В пламени огненном жгла неусыпно, а днем натирала

     Нежное тело амвросией, сделать бессмертным стараясь

     И навсегда его защитить от старости гнусной.

     Но однажды Пелей заметил, встав с ложа, как милый

865  Сын его крутится в пламени ярком. Не удержал он,

     Муж неразумный, при зрелище этом громкого крика.

     Голос его услыхав, она подхватила ребенка,

     Кинула, льющего слезы, на землю. Сама же как ветер,

     Сну подобно, в гневе сразу исчезла из дома.

870  В недра морские она погрузилась и не вернулась.

     Ныне Пелей был смущен и взволнован. Но все же решился

     Спутникам тотчас поведать все, что Фетида сказала.

     Тотчас те, завершив состязанья свои, поскорее

     Стали готовить себе еду и постель для ночлега.

875  Пищи на ложе вкусив, ко сну отошли, как обычно.

     Край небес светоносная Эос тихонько задела,

     С нею вместе быстрый Зефир дохнул и повеял.

     К веслам своим герои пошли, готовясь к отплытью.

     Из воды извлекли тяжелые камни, свернули

880  Быстро снасти как надо, потом подтянули широкий

     Парус, его укрепив ремнями на мачте и райне.

     Ветер попутный понес корабль. И вскоре чудесный

     Остров Анфемоесса внезапно предстал перед ними.

     Там Ахелоевы дочери, звонкоголосые девы,

885  Пели Сирены, сладостной песнею всех привлекая.

     Тех губили, кто смел причалить к их острову. Мать их

     Терпсихора была одна из сестер многославных;

     Их она родила, на ложе взойдя Ахелоя.

     Некогда дочь Део достославную сестры Сирены

890  Песнею тешили общей, когда та была незамужней.

     Тела одной половиной на птиц они были похожи,

     А другой половиной подобны прекрасным девицам.

     С места высокого зорко, сидя над гаванью, ждали

     Жертв они неустанно и многих лишали возврата

895  Сладкого дня, убивая в томлении. Сразу героям

     Голосом нежным из уст они прозвенели навстречу.

     Те уже были готовы у берега бросить причалы,

     Если бы сын Эагра, Орфей Фракиец, поспешно,

     Струн Бистонийской лиры касаясь умелой рукою,

900  Громкий напев прекрасно бегущей песни не начал,

     Чтобы уши героев его лишь песне внимали.

     Голос Сирен смогла заглушить форминга Орфея.

     Вдаль понесли Арго Зефир и шумливые волны,

     Что поднимались с кормы. Им вслед звенели Сирены.

905  Сын Телеонта Бут, единый из аргонавтов,

     Пеньем прельщенный Сирен, оставил всех за собою,

     Спрыгнув в море с гладкой скалы, поддавшись соблазну.

     Он поплыл по пурпурной волне, устремляясь на берег.

     Глупый, ведь тут же на месте мог он лишиться бы жизни!

910  Но, его пожалев, царица Эрика Киприда

     Вырвать его из волн и спасти успела. Богиня

     Доброй была к нему, чтоб он жил на мысу Лилибейском,

     Скорбью томясь. Аргонавты Сирен уже миновали.

     Но страшный удар их ждал на морском перекрестке.

915  Здесь внезапно Скиллы скала из моря явилась;

     Здесь же все время ревела, водой изливаясь, Харибда;

     Дальше из-под волны рокотали Бродячие скалы.

     Там, где прежде с крутых утесов огонь подымался

     И высоко восходил над горою, дышащей жаром,

920  Был от дыма черным Эфир, и нельзя было видеть

     Солнца лучей; и хотя Гефест завершил уж работу,

     Море еще продолжало струиться паром горячим.

     Вдруг отовсюду навстречу Арго Нереиды примчались.

     И сама богиня Фетида тронула сзади

925  Руль за крыло, чтоб корабль провести сквозь Бродячие скалы.

     И как дельфины порой при спокойной погоде из моря

     Скачут толпой вокруг корабля, плывущего быстро,

     То вперед устремляясь, то сзади иль сбоку играя,

     А морякам на них глядеть великая радость,

930  Так Нереиды, вперед устремляясь, чредою кружились

     Возле Арго корабля. Фетида его направляла.

     А когда подошел им час приблизиться к Планктам, —

     Тотчас, ноги до белых колен обнажив, Нереиды

     Поверху этих скал и над волною высокой

935  Начали взапуски бегать, то тут, то там появляясь,

     И в корабль поток ударял. Волна, подымаясь

     С шумом вокруг и с шумом над ним, плескалась о скалы.

     Девы же, то утесом подобно в воздух вздымаясь,

     То спускаясь вниз и в морских скрьвзаясь пещерах,

940  Где над их головой разбегались высокие волны, —

     Были похожи на дев земных Нереиды морские,

     Дев, которые на прибрежном песке возле моря,

     Платье свое подвернув и за пояс засунув до бедер,

     В мяч играют, одна от другой его принимая;

945  Мяч у них иногда высоко взвивается в воздух,

     Но никогда и ни у какой не падает наземь.

     Так Нереиды, одна от другой Арго принимая,

     От волны к волне вперед посылали, поодаль

     От ужасающих скал, где вода, изливаясь, кипела.

950  Сам владыка Гефест, на вершине горы стоя гладкой,

     Локтем опершись на свой поставленный молот,

     Прямо на них смотрел. А сверху, на небе блестящем,

     Зевса супруга стояла и обнимала Афину —

     Страх такой ее охватил глядящую в море.

955  Сколько длится с утра и до вечера весь день весенний,

     Нереиды трудились, корабль вперед продвигая

     Меж утесов многогудящих. Герои, надеясь

     Снова на ветер попутный, мчались все дальше и дальше.

     Луг миновали Тринакрии Гелия, бога кормильца, —

960  Тут Нереиды в море, подобно ныркам, спустились,

     Выполнив все наказы Геры, супруги Зевеса.

     Тут героев слуха коснулось блеяние стада,

     Воздух к ним принес коровье и бычье мычанье.

     Младшая Гелия дочь Фаэтуса по рощам росистым

965  Стадо большое коз и овец пасла постоянно,

     Посох из серебра сжимая в ладонях. А следом

     Шла за стадом коров Лампетйя, махая пастушьим

     Посохом; был он из горной меди, кривой и блестящий.

     Скоро сами герои коров увидали в долине;

970  Там по лугам заливным они паслись над рекою.

     Ни одной там черной коровы не было в стаде,

     Все молочного цвета, у всех рога золотые.

     Днем герои прошли мимо них, а в течение ночи

     Радостно плыли по морской широкой пучине,

975  Снова пока не послала им света ранняя Эос.

     Остров есть большой и богатый, перед проливом

     Он лежит Ионийским, среди Керавнийского моря.

     Скрыт под ним серп, говорят (да простят меня Музы;

     Против воли своей изложу я древнее слово),

980  Серп, которым Крон отсек у отца детородный

     Член. По другому сказанию этот серп, подрезавший

     Стебли, был Деметры земной: в старинное время

     Здесь она жила и сама научила Титанов

     Колос спелый сжинать, полюбив Титаниду Макриду.

985  Вот почему этот остров, священный кормилец феаков,

     Стал называться Дрепаною — ибо феаки и сами

     Род свой от крови Урана ведут. Сюда-то с попутным

     Ветром Арго подошел, оставив труды за собою,

     И Тринакрийское море покинув. Принял пришельцев

990  Царь Алкиной и народ, принеся достойные жертвы.

     Город весь ликовал. Казалось, сказать было можно,

     Всякий был им рад, как будто родным своим детям.

     Сами герои вместе с толпой ликовали не меньше;

     Чудилось им, что уже они в земле Гемонийской.

995  Но предстояло опять им к новой готовиться битве;

     Очень близко стояли несметные полчища колхов,

     Тех, кто в пути прошел вход в Понт и Черные скалы,

     След Арго стремясь найти. А нужно им было

     Только то — вернуть отцу Эету Медею,

1000 Если же нет, то они завязать многослезную битву

     Были намерены сразу и здесь, средь народа чужого,

     А затем и позднее, призвав на подмогу Эета.

     Их, спешивших не медля в битву вступить за Медею,

     Сдерживать стал Алкиной повелитель. Хотел он обеим

1005 Спор разрешить сторонам без распри с оружною силой.

     Девушка в страхе безмерном металась, с мольбой обращаясь

     То к друзьям Эсонида, то обвивая руками

     Ноги царицы Ареты, жены Алкиноя законной:

     «Я тебя умоляю, владычица, будь милосердна!

1010 Не выдавай меня колхам, чтобы к отцу возвратили,

     Если сама рождена ты среди того рода людского,

     Где искрометный ум толкает к пустым заблужденьям.

     Так случилось со мной. Вдруг предало здравое сердце,

     Но не для сладострастья. Пусть знает священное солнце!

1015 Пусть узнают и таинства девы ночной Персеиды!

     Я с родной земли ушла с чужими мужами

     Против воли своей. Жестокий ужас заставил

     Броситься в бегство меня, едва я свершила ошибку.

     Не было мысли иной у меня. Мой пояс доныне,

1020 Как в покоях отца, пребывает чист и нетронут.

     Сжалься, владычица, и умоляй любезного мужа!

     Пусть бессмертные боги тебя красотою одарят,

     Жизнью спокойной, детьми и славой страны нерушимой!»

     Так в слезах Арету помочь она умоляла.

1025 Каждому из аргонавтов она говорила отдельно:

     «Ради вас, о храбрейшие, ради подвигов ваших

     Я теперь дрожу в испуге. А вам помогла я

     Впрячь быков и землерожденных ужасную ниву

     Сжать. Лишь я помогла увезти руно золотое.

1030 И в Гемонию вам дорога будет открыта.

     Ну, а я, которая дом и отчизну сгубила,

     Милых лишилась родителей, радостей жизни счастливой —

     Все это ради вас, чтобы вы увидали воочью

     Счастья полными близких. В этом мне отказали

1035 Боги, и с чужеземцами я скитаюсь несчастной.

     Бойтесь же договоров и клятв, Эринии бойтесь,

     Верной заступницы жертв и свершителя кары, коль

     В руки Эета мне придется попасть на погибель

     Многострадальную! Я не найду ни Генных храмов,

1040 Ни защиты иной. К вам одним припадаю я в горе!

     Вы жестоки в бездействии и лишены состраданья.

     Вам не стыдно глядеть, как в отчаянье я простираю

     Руки свои к ногам чужеземной царицы? Хотите

     Вы лишь руно увезти. И ради этого копья

1045 С колхами вы готовы скрестить и с Эетом надменным.

     Ныне же мужество вы позабыли, встретясь с такою

     Сворой?» Так говорила с мольбой. И всякий, услышав,

     Дух поднимал ей в печали и бодрость внушить ей стремился;

     Острыми копьями стали махать, в ладонях сжимая,

1050 Или мечами, из ножен их обнажая, и помощь

     Ей обещали, если ее кто признает виновной.

     Ночь подошла в утешенье мужам, что собрались на сходку.

     Стихло все на земле. Однако Медеи коснуться

     Сон не сумел. В груди ее сердце тоской волновалось.

1055 Так бывает, когда всю ночь несчастная пряха

     Крутит пряжу, сироты же дети вокруг нее плачут,

     Дети вдовы, и слеза у нее по щекам струится,

     Стоит ей только подумать, сколь тяжела ее доля.

     Так орошались и щеки Медеи. Все время дрожало

1060 Сердце у ней, глубоко пораженное острою скорбью.

     В городе между тем, как прежде, царица Арета,

     Многопочтенная, с мужем своим, царем Алкиноем

     Лежа дома в постелях, одни рассуждали о деве.

     Ночью с лаской супруга просила законного мужа:

1065 «Мой дорогой, спаси от колхов несчастную деву.

     Ты услугу минийцам окажешь. Близок ведь Аргос

     К острову нашему и близки гемонийские мужи.

     А Эет живет далеко, и вовсе не знаем

     Мы о нем ничего, лишь слышим. А девушка эта,

1070 Столь несчастная, жалобой сердце мое поразила.

     Не отдавай ее колхам к отцу увозить, о владыка!

     В первый раз ошиблась она, дав волшебное зелье

     Против бьпсов. Злом близкое зло исправляя, мы часто

     Много ошибок творим. Она от отца убежала

1075 Грозного, гнева боясь ужасного. Я же слыхала,

     Будто Ясон Эсонид ей дал великие клятвы,

     Обещанье ввести ее в дом законной супругой.

     Милый, вот почему ты сам добровольно не сделай

     И его нарушителем клятвы и будь неповинен

1080 В том, что отец Эет в озлоблении дочку погубит.

     Ведь к своим дочерям отцы чрезмерно ревнивы.

     Что, например, учинил Никтей с Антиопой прекрасной?

     Что претерпела Даная по воле отца беззаконной

     В море открытом? Совсем недавно от нас недалеко

1085 Злобный Эхет две спицы вонзил в глаза дочери бедной;

     Сохнет она из-за участи страшной в мрачной пещере,

     Где постоянно теперь занята дроблением меди».

     Молвила, так умоляя. Сердце его размягчилось

     От речей супруги. И слово такое сказал он:

1090 «Без сомненья, Арета, сумел бы я и оружьем

     Колхов изгнать, помогая героям девушки ради.

     Но боюсь я нарушить закон справедливого Зевса.

     Никого нет могучее колхов владыки Эета;

     Стоит ему пожелать, он вдаль пойдет на Элладу.

1095 Вот потому надлежит нам так решать это дело,

     Чтобы всем казалось лучшим решение наше.

     Я не стану скрывать от тебя; я вот что придумал:

     Если она еще девственна, будь ей отец повелитель;

     Если же ложе с мужчиной делила, тогда я, конечно,

1100 Не отдам от мужа ее, и если младенца

     Носит она во чреве, предать врагам не позволю».

     Так он сказал, и тотчас сон его успокоил.

     Ей же эта мудрая речь ударила в душу.

     С ложа поспешно она поднялась и пошла по чертогам.

1105 Быстро служанки сбежались, к хозяйке своей поспешая.

     Вестника вызвав к себе, его она вразумляет

     Тайно внушить Эсониду сблизиться с девой-невестой

     Тотчас, и не просить ни о чем Алкиноя владыку.

     Ибо он сам рассудил, когда отправился к колхам:

1110 Если она еще дева, отдать ее отчему дому,

     Если она уже разделила ложе с мужчиной,

     То не позволит царь расторгнуть их брачные узы.

     Молвила так, и того умчали быстрые ноги,

     С тем чтоб Ясону отрадную речь возвестить от Ареты, —

1115 Речь о том, что решил Алкиной, богов почитатель.

     Всех аргонавтов застал он у корабля при оружье.

     Спать не ложились они, ожидая от города близко

     В бухте Гилликской. Гонец им сказал не тая все известья.

     Каждый в душе обрадован был словами такими.

1120 Тотчас они с вином и водой кратер для бессмертных,

     Как надлежит, приготовив, алтарных овец притащили.

     Девушке этой же ночью устроили брачное ложе

     В той священной пещере, где когда-то Макрида,

     Дочь Аристея, жила — того, который изделье

1125 Пчел и жир многотрудной оливы явил для народа.

     Первой Макрида Нисейского Зевсова сына в Евбее

     Абантидской на грудь приняла и медом смочила

     Губы младенца сухие, когда из огня его вынес

     Бог Гермес. Но Гера, заметив, прогнала Макриду

1130 С острова. В дальней пещере Макрида здесь поселилась

     У феаков в стране, принеся им богатство и счастье.

     Там аргонавты просторное ложе Ясону с Медеей

     Начали стлать и сверху накрыли в честь им сверкающим

     Ярко руном золотым, чтоб этот брак возвеличить.

1135 Нимфы, к белой груди прижимая, носили охапки

     Разных цветов и, словно огонь, от них блеск разливался.

     От золотых поясов горячим веяло светом.

     Он зажигал в их очах желанную страсть, но, однако,

     Каждой нимфе препятствовал стыд устремиться в объятья.

1140 Нимфы одни прозывались Эгея-реки дочерями,

     По вершинам горы Мелитийской селились другие,

     Третьи, насельницы рощ, из долин поспешали. Ведь Гера,

     Зевса супруга, сама их послала во славу Ясона.

     До сих пор пещера священная носит Медеи

1145 Славное имя, — в ней сочетали друг с другом их нимфы,

     Ложе душистое им застелив. Остальные герои,

     Ратные копья подняв, чтобы вражий отряд, налетевши,

     Силу не применил бы, ветвями с листвой увенчали

     Головы, и под лиру Орфея, звучащую громко,

1150 Начали петь гименей, перед брачным стоя покоем.

     Не во владеньях царя Алкиноя хотелось Ясону

     Брак заключить, но в доме отца своего, когда снова

     Смогут вернуться в Иолк. Медея так же считала.

     Вынудила нужда на чужбине справить их свадьбу.

1155 Ведь никогда нам, роду злосчастных людей, всей ногою

     Не наступить на усладу, но для нас постоянно

     Некая горькая скорбь с удовольствием вместе приходит.

     Так и теперь на них в наслажденьях близости страстной

     Страх находил, чем может закончиться суд Алкиноя.

1160 Эос, взошедшая скоро, своим божественным светом

     Прочь отогнала по воздуху темную ночь. Рассмеялись

     На островах берега и тропинки в долинах зеленых,

     Где лежала роса. По улицам сделалось шумно.

     Жители стали ходить по городу с места на место.

1165 Колхи вдали, на краю полуострова девы Макриды,

     Ждали. Скоро пришел Алкиной, как условлено было,

     Слово сказать о Медее. В руке подымал он

     Скипетр судейский из золота весь, с которым уж многих

     Правым судом он судил, разбирая тяжбы феаков.

1170 Вслед за ним толпой, одетые в ратные латы,

     Лучшие из феакийских мужей поспешно шагали.

     Женщины тут же гурьбой за стены пришли городские,

     Чтобы взглянуть на героев. Жители сел услыхали

     И устремились навстречу; Гера сама распустила

1175 Слух об этом повсюду. Один вел с собою барана,

     Самого лучшего выбрав, другой притаскивал телку,

     Третий амфоры ставил вина для смешенья с водою.

     Дым и чад, всходящий от жертв, далеко поднимался.

     Женщины, как и положено им, искусной работы

1180 Платья несли, золотые уборы и всякую роскошь,

     Чем в народе пристало всегда украшать новобрачных.

     Глядя на облик и лица славных героев, дивились

     Женщины все, но больше других поражал сын Эагра.

     Он под чудесные звуки форминги и собственной песни

1185 Часто сандалией такт отбивал красивой о землю.

     Нимфы же в общий голос, когда вспоминал он о свадьбе,

     Петь гименей начинали желанный, и сами порою

     Без него, одни, запевали, кружась в хороводе.

     Гера, все для тебя! Ты мысль вложила Арете

1190 Мудрый замысел царский тайно открыть аргонавтам.

     Лишь он только сказал свое решенье прилюдно,

     Эта свадьба, конечно, стала повсюду известна.

     Свой приговор Алкиной продолжал повторять, как и раньше.

     Ужас смертельный его не пугал, Эет был не страшен.

1195 Он полагал, приговор скреплен нерушимою клятвой.

     И потому, когда поняли колхи, что битвы не будет,

     Он приказал им теперь соблюдать либо это решенье,

     Либо прочь увести корабли от страны и от порта.

     Вот тогда, страшась угроз своего властелина,

1200 Колхи в союзники взять их стали просить Алкиноя.

     Долго на острове у феаков они обитали,

     До тех пор пока не пришли туда бакхиады,

     Жившие раньше в Эфире, и там навсегда поселились.

     Колхи тогда перешли на остров, напротив лежащий.

1205 А оттуда пришлось перейти в Керавнийские горы,

     Где аманты, к нестеям и к городу именем Орик.

     Все это через много веков, однако, случилось.

     Так же еще и теперь мойр и нимф алтари ежегодно

     У Аполлона Номия в храме имеют куренья.

1210 Те алтари в то время сама Медея воздвигла.

     Много подарков минийцам дал Алкиной при отъезде.

     Много Арета дала и еще подарила Медее,

     В путь ее снаряжая, двенадцать усердных служанок.

     В день седьмой аргонавты ушли с Дрепаны. Попутный

1215 Ветер подул, спокойный с утра. Гонимые ветром,

     Мчались они вперед. Но еще не велела судьба им

     Видеть Ахейскую землю. Им еще предстояло

     Много всего претерпеть в пределах Ливийского края.

     Вот уже позади остался залив Амбракийский,

1220 Вот и землю куретов они миновали под ветром

     На парусах. И теснину прошли островов Эхин адских,

     И уже, как казалось, увидели землю Пелопа.

     Но внезапно Борей, подхватив со злобным порывом,

     По середине моря Ливийского начал крутить их

1225 Девять дней и девять ночей, пока не вступили

     В Сирт пловцы, откуда судам не бывает возврата,

     Если в этом заливе насильно они оказались.

     Мель там всюду. Всюду глубокие заросли ила,

     А по зарослям тихо колышется пена морская.

1230 Рядом лежит кругом лишь песок, сколько в воздухе видно.

     Там ни зверь никакой не идет, ни воздушная птица.

     Их корабль приливом воды, что уходит от суши,

     А потом переменной волной несется обратно,

     К берегу жадно кидаясь, — вогнало в приморские мели;

1235 Часть лишь малая киля в воде у них оказалась.

     Спрыгнули все с корабля, и увидевших горе настигло.

     Только воздух был перед ними, земля расстилалась

     Тоже как воздух и вдаль без конца простиралась равниной.

     Ни водопоя, ни тропы, ни пастушьих загонов

1240 Где-то вдали; в неподвижном покое все пребывает.

     Полный печали один задавал вопросы другому:

     «Что нам сулит этот край? Куда нас примчали невзгоды?

     Если бы мы, о пагубном страхе забывши, рискнули

     Выбрать эти дороги сквозь ужасные скалы!

1245 Лучше было бы нам вопреки Зевесовой воле

     Биться и гибнуть, но только за важное дело.

     Нынче что можем мы сделать, если нас заставляют

     Ветры, пусть и немногие, здесь оставаться впустую!

     Сколь бесконечен пустынный край по земле распростертый?»

1250 Так говорили пловцы. Бессильный перед бедою,

     Славный кормчий Анкей товарищам грустный промолвил:

     «Губит, увы, нас доля ужасная, нет избавленья

     От невзгод. Предстоит принять нам страшные муки,

     В эту пустьшю попав; ведь только и вижу вдали я

1255 Топкое море кругом. Вода, в него проникая,

     Снова и снова вбирается здесь песками седыми.

     Наш священный корабль давно бы, конечно, разбился

     В море, далеко от суши. Прилив обернулся спасеньем,

     В миг последний сумев унести нас из моря на землю.

1260 А теперь корабль готов и в море, но влага

     Плыть не дает и только мутится, чуть землю скрывая.

     И потому говорю: у нас не осталось надежды

     Дальше плыть и домой возвращаться. Другой, коли хочет,

     Пусть покажет себя, пусть к тщетному сядет кормилу.

1265 Но не захочет Зевс блаженным днем возвращенья

     Увенчать наконец усилия трудные наши».

     Так говорил со слезами, и в скорби с ним соглашались

     Все аргонавты, кто сведущи были в делах корабельных.

     Оцепенели сердца их; покрылись бледностью щеки.

1270 Как, подобные призракам, души утратившим, кружат

     В городе толпы людские, что ждут конца либо мора,

     Либо ужасной войны иль внезапного страшного ливня,

     Мрачного, смьвзшего разом труды воловьих упряжек,

     Или когда кумиры богов источать начинают

1275 Пот кровавый и вдруг в храмах раздастся мычанье,

     Или в полдень солнце ночь низводит на землю

     С неба и яркие звезды опять пылают в Эфире, —

     Так и герои теперь по берегу длинному в горе

     Праздно везде бродили. Настало вечернее время.

1280 Горестно плача, прощались они, обнимая друг друга,

     Думая, не миновать, что жизни придется лишиться,

     Рано иль поздно упавши в пески. На сон уповая,

     Все разбрелись и легли, закутав своими плащами

     Головы. Так они провели без питья и без пищи

1285 Ночь и день напролет в ожидании смерти плачевной.

     Девушки в стороне, толпой окружая Медею,

     Плакали, словно бесперый птенец кричать начинает,

     Если из горного выпал гнезда и один остается,

     Или же как у холмов Пактола, текущего славно,

1290 Лебеди песню свою петь начнут, а вторить им будут

     Вместе луг росистый и дивные струи речные, —

     Так и они, разметав в пыли свои русые кудри,

     Целую ночь напролет изнывали в жалобных стонах.

     Все могли бы теперь навек распрощаться с жизнью

1295 И остаться бесславными и неизвестными в людях,

     Подвиг мог напрасным стать для лучших героев,

     Лишь пожалели бы их, в безысходности силы терявших, —

     Все героини ливийские, мест хранители этих,

     Те, что, когда явилась Афина из темени Зевса,

1300 Ей навстречу пришли, омытые в водах Тритона.

     Ныне в полуденный час, когда уже солнце палило

     Ливию всю, героини встали возле Ясона.

     Сняли быстро руками с его головы осторожно

     Пеплос, а он отвел свой взгляд и от них отвернулся —

1305 Стыдно было богинь. Но только один он их видел.

     А они оробевшему ласково так говорили:

     «О несчастный! Зачем столь беспомощен ты оказался?

     Знаем мы, что пошли вы искать руно золотое,

     Знаем о ваших трудах, и сколько вы претерпели,

1310 И на суше, и сколько на море вынесли бедствий.

     Мы, богини, живущие здесь, мы — с голосом звонким,

     Ливии мы героини, заступницы этого края.

     Ну-ка встань! Не печалься более так в огорченье!

     Всех остальных подыми! Когда для тебя Амфитрита

1315 Быструю Посидона сама отпряжет колесницу,

     Матери вы тогда сполна своей отплатите,

     Ради того, как трудилась она, вынося вас во чреве.

     И в Ахейиду священную вы тогда и вернетесь».

     Молвили так и внезапно исчезли там, где стояли;

1320 Голос с собой унесли. Ясон, кругом озираясь,

     Долго сначала сидел на земле, а после воскликнул:

     «Милость явите к нам, пустынь жилицы, богини

     Чудные! Я не пойму возвращенья, какое сулите?

     Нужно собрать друзей, чтобы им об этом поведать, —

1325 Может быть, тогда поймем мы ваши намеки.

     Многих людей всегда совет бьвзает полезней».

     Молвил, вскочил и начал друзей созывать громогласно.

     Грязный от пыли, как лев, который ищет подругу,

     По лесу зычно рыча, и его откликаясь рычанью,

1330 Всюду в горах далеко гудят лесные лощины,

     А в открытом поле дрожат от страха коровы

     И пастухи коров. Но этот крик аргонавтам

     Зовом друга был, товарищей призывал он.

     Быстро они собрались печальные к Эсониду.

1335 Он у стоянки Арго им, грустным, с девами вместе

     Сесть приказал и стал им все говорить по порядку:

     «Знайте, друзья! Передо мною унылым сегодня

     Три богини явились. Были они покрыты

     Шкурами козьими с верха затылка, и дальше по спинам

1340 И по бедрам. Они на девушек были похожи.

     Над головой моей встали они и легкой рукою

     Пеплос скинули мой, которым я покрывался.

     Встать приказали мне и вас приказали заставить

     Всех подниматься. Сказали, чтоб мать мы почтили родную

1345 Должной наградой за то, что она утомилась по чреве

     С ношей тяжелой такой, ибо долго она нас носила, —

     Лишь Амфитрита сама быстроходную ту колесницу

     Отпряжет Посидона. Я же вовсе не в силах

     Вещую речь их понять. Себя они называли

1350 Стражами и дочерьми, героинями Ливии края.

     И хвалились, что доподлинно знают, что сами

     Мы претерпели раньше на земле и на море.

     Больше я их не видел, но некий мрак или туча,

     Вдруг между нами встав, их скрыли от смертного взора».

1355 Так говорил он, и все, услыхав эту речь, подивились.

     Тут величайшее чудо минийцам внезапно явилось.

     Конь огромный из моря нежданно на берег прыгнул,

     Мощный, шею высоко подняв с золотистою гривой.

     Быстро с тела стряхнув обильную пену морскую,

1360 Со всех ног он унесся, вихрю подобный. Ликуя,

     Так обратился тогда Пелей ко всем аргонавтам:

     «Я утверждаю, что ныне руками милой супруги

     Распряжена уже колесница подводного бога.

     Нашей матерью, я полагаю, никто быть не может,

1365 Кроме Арго. Ведь этот корабль все время, во чреве

     Нас сберегая, упорно терпел несказанные муки.

     Мы же его, на плечах некрушимых с силою твердой

     Возложив, понесем по той песчаной дороге,

     Где перед нами сейчас промчался конь быстроногий.

1370 Он не сойдет в сухую землю. Следы нам укажут,

     Я уверен, морской залив в каком-нибудь месте».

     Он сказал, и всем понравилось слово такое.

     Муз это повесть, я же пою, Пиеридам послушный,

     И откровение это богинь я слыхал достоверно, —

1375 Будто бы вы, владык сыновья достославные сильных,

     Силу и доблесть свою явив, сквозь пустынные степи

     В Ливии свой корабль несли и все, что в нем было,

     На плечах двенадцать дней и ночей непрерьвзно.

     Кто бы поведать сумел про те несчастья и беды,

1380 Что они, непрерьвзно трудясь, во всем претерпели?

     Подлинно были они от крови бессмертных, сумевши

     Муку такую осилить, теснимые властной нуждою.

     Вдаль несли они груз вперед до залива Тритона,

     Радостно в воду вошли и с плеч могучих спустили.

1385 Долго затем, как бешеным псам, пришлось им рыскать

     В поисках ключа, томясь, что добавилось жаждой

     К прежним их лишеньям. И не были розыски тщетны:

     К месту они подошли знаменитому, где ужасный

     Змей Ладон еще вчера охранял золотые

1390 В поле Атланта плоды. При нем Геспериды резвились

     С песней чудесной своей. А ныне чудовищный этот

     Змей был Гераклом повержен и возле яблони брошен,

     Только дрожал еще кончик хвоста. С головы же до темной

     Был он спины неподвижен совсем и уже бездыханен.

1395 Лишь оставалась в теле его желчь гидры Лернейской

     И гнездились в гниющих ранах присохшие мухи.

     Близ него Геспериды, над головой своей русой

     Белоснежные руки подняв, протяжно стенали.

     К ним герои толпой подошли. Геспериды же тотчас

1400 Стали с их появленьем землей и пылью. Единый

     Понял божье чудо Орфей и воззвал, умоляя:

     «О богини разумные, светлые, милость явите!

     О владычицы! Вы сродни богам ли небесным

     Или земным, пустыни ли нимфами вас называют!

1405 Нимфы! Придите, о нимфы, священный род Океана!

     К нам, молящим усердно, явитесь и покажите

     Либо горный родник с водою, либо на суше

     Из-под земли струящийся ключ, которым, богини,

     Мы смогли бы унять непрерывно палящую жажду!

1410 Если же вновь морским путем придем мы в Ахейю,

     Много тысяч даров вам дадим, как и главным богиням,

     И возлиянья свершим и начнем пировать в благодарность».

     Громко так говорил, умоляя. Они пожалели

     Тех, кто страдал возле них. Из земли они вдруг прорастили

1415 Прежде всего траву, из травы протянулись все выше

     Длинные ветви, потом побеги цветущих деревьев.

     Вскоре, прямо встав над землей, они выросли к небу;

     Тополем черным стала Геспера, Эрифеида

     Вязом предстала очам, а Эгла — священною ивой.

1420 Из-под этих деревьев вышли они и свой прежний

     Приняли облик. Дивное чудо! А Эгла героям,

     Жаждой томящимся, молвила ласково слово такое:

     «Знайте, что недавно в помощь большую в трудах вам

     Тяжких прибыл сюда один негодяй, который,

1425 Жизни лишив хранителя-змея, взял золотые

     Яблоки наших богинь и прочь ушел, нам оставив

     Горе ужасное. Только вчера пришел сюда страшный

     Муж, испугавший нас и телом, и дикостью вида.

     Был он лют, и сверкали глаза под нахмуренной бровью;

1430 Был в шкуре огромного льва, недубленой и жесткой;

     Ствол нерушимой оливы он нес и лук напряженный.

     Стрелами и погубил он здесь чудовище это.

     Прибыл он, как любой, кто пешим идет по дорогам;

     Жажда его томила, он мчался по нашему краю

1435 В поисках влаги. Однако найти не дано ему было.

     Есть скала здесь одна вблизи болота Тритона.

     Знал ли он сам про нее, по внушенью ли бога какого

     Пяткою он ударил по ней, и вода заструилась.

     Тут он лег на грудь, уперся в землю руками

1440 И без конца пил из щели скалы, пока не насытил

     Чрева глубокого, словно телка у водопоя».

     Так она говорила. Они же, где Эглой указан

     Был желанный родник, туда, веселясь, побежали,

     Чтобы найти. Как возле узкого входа кружатся

1445 Трудолюбцы толпой муравьи или мухи, летая

     Стаей над малою каплей сладкого меда, желают

     Вместе к ней припасть, вот так герои минийцы толкались

     Возле ключа у скалы всей толпой, веселясь непрестанно.

     И, ликуя, один произнес, омочив себе губы:

1450 «Диво какое! Хоть был Геракл далеко, но спасенье

     Нам, страдающим жаждой, смогло прийти от Геракла.

     О, кабы мы могли его встретить здесь и сегодня!»

     Молвил. Затем из собравшихся каждый взялся за дело,

     Кто к чему был пригоден, тот с тем и собрался на поиск,

1455 Ибо Геракла следы уже под ветрами стерлись ночными

     При движенье песка. Бореады вперед устремились,

     Крыльям доверясь своим. Положась на проворные ноги,

     В путь помчался Евфим, с ним Линкей, умеющий видеть.

     Пятым отправился с ними Канф, а его призывала

1460 К этому поиску воля богов и природная храбрость;

     Он от Геракла хотел узнать, где был им покинут

     Полифем Элатид. Волновала забота о друге

     Канфа, и ему хотелось подробных рассказов.

     А Полифем, воздвигнув прославленный город мисийский,

1465 С думой о возвращенье искать Арго устремился

     Вдаль по земле и дошел до страны приморских халибов.

     Там его смертная доля настигла. И под высоким

     Тополем белым еще и доныне видна та могила

     Возле морских берегов. А Геракла в Ливийской пустыне

1470 Издали только и мог Линкей различить в отдаленье.

     Ибо видел он так, как в дни полнолуния месяц

     Виден, иль кажется людям, что увидали в тумане.

     Он вернулся обратно к друзьям и сказал, что другому

     Никому никогда не догнать уже больше Геракла.

1475 Также вернулись следом за ним Евфим быстроногий

     И сыновья фракийца Борея с поисков трудных.

     Канф, а тебя настигли в Ливии лютые Керы!

     Их повстречал ты, сойдясь с пастухом при пасшемся стаде;

     Он за своих овец вступился, когда ты решился

1480 Их для голодных друзей увести. Овец защищая,

     Камень схватил и тебя он убил, ведь был он не слабым.

     Звали Кафавр его, был он внук Ликорейского Феба

     И Акакаллиды, девы стыдливой, которую Минос,

     Дочь свою, привез в край Ливийский. Дитя Аполлона

1485 В чреве понесши, она родила прекрасного сына, —

     Амфитемисом и Гарамантом его именуют.

     Амфитемис сочетался затем с Тритонидою нимфой,

     А она родила Насамона с могучим Кафавром.

     Он и убил тогда Канфа, застав его в стаде овечьем.

1490 Но не сумел избежать расправы минийских героев

     Сразу, как только они узнали о том, что случилось.

     Тело же Канфа герои к себе унесли и в могилу,

     Горько плача, зарыли и стадо с собою угнали.

     В этот самый день и Мопса достиг Ампикида

1495 Жребий жестокий. Его не спасли прорицанья от горькой

     Доли. Ведь нет никому избавленья от смертного часа.

     Там в песках залегал, от полдневного зноя скрываясь,

     Змей ядовитый, который первым не нападает

     И не преследует тех, кто явно спасается бегством, —

1500 Но коли яд его черный отравит собою кого-то

     Из живых существ, что земля плодородная кормит,

     Путь того в Аид окажется локтя короче.

     Пусть хотя бы Пэан (да простится мне слово прямое)

     Станет лечить, коли змей коснется только зубами.

1505 Ибо когда богоравный Персей пролетал над землею

     Ливии (мать называла Персея Евримедонтом),

     Голову держа Горгоны с отрубленной шеей, —

     Капли той черной крови, сколько их наземь скатилось,

     Все они обратились той самой змеиной породой.

1510 Вот такому змею на кончик хребта наступает

     Левой Мопс ступней. Вокруг икры и колена

     Змей обвился и зубами тело царапнул. Медея

     И служанки ее задрожали. Мопс ощупал

     Рану кровавую смело; боль не была еще сильной, —

1515 О несчастный! Но в тело проникли забвенье и слабость,

     А на глаза затем надвинулся сумрак глубокий.

     Тотчас, припав к земле всем телом своим отягченным,

     Стал коченеть он в бессилье. Друзья его обступили,

     И между них Эсонид, потрясенные страшной бедою.

1520 Даже короткое время нельзя мертвецу находиться

     Прямо под солнцем палящим: тело внутри разлагалось

     Быстрым ядом, гниющие падали волосы с кожи.

     Медные заступы взяв, глубокую стали могилу

     Рыть поспешно герои. А после и сами и девы

1525 Волосы рвали себе. Погибшего смертию жалкой

     Все поминали в слезах. Вкруг могилы с оружием трижды

     Свой совершили обход и насыпали холм там высокий.

     Веял Нот, когда на корабль они снова вступили.

     Путь им искать пришлось, ведущий из вод Тритониды.

1530 Долго, не зная его, целый день провели неразумно.

     Словно петляющий змей ползет путем искривленным,

     Если палит его зноем луч раскаленного солнца.

     Шумно он вертит туда и сюда головою, и очи

     Искрам подобно огня, сверкают в неистовстве злобном;

1535 Трещины ищет в земле, чтоб скрыть свое тело от зноя, —

     Так и Арго то сюда, то туда все время носился

     В поисках годного для корабля озерного устья.

     Долго вращался кругом. Но Орфей приказал им

     Снять с корабля на берег большой Аполлонов треножник

1540 И посвятить его местным богам, чтоб домой возвратиться.

     И они сошли и поставили Фебов подарок.

     Тотчас им повстречался на юношу с виду похожий

     Бог Тритон. Он, ком земли поднявши рукою,

     Подал его героям в подарок с такими словами:

1545 «Вот, держите, друзья! Никак не смог бы дороже

     Вам, попавшим сюда, подарка я предоставить.

     Если найти пути из этого моря хотите, —

     Их обычно ищут все люди, попав на чужбину, —

     Я расскажу вам. Отец Посидон высокою властью

1550 Сделал когда-то меня знатоком этих вод и прибрежий.

     Я здесь владыка поморья, коль слышали вы, чужеземцы,

     Об Еврипиле из Ливии, столь богатой зверями».

     Так говорил. А Евфим под ком свои руки подставил

     С радостью и во ответ такое слово промолвил:

1555 «Если, герой, ты слыхал об Апиде и море Минойском,

     То ответь на вопрос нам: ведь велика наша трудность.

     Против воли своей мы явились сюда. Нас пригнали

     Бури жестокие в ваши края и заморские страны.

     Мы, изнуренные, наш корабль донесли до истоков

1560 Озера этого и не знаем теперь, где проходит

     Путь морской, чтобы нам отъехать в Пелопову землю».

     Так он сказал. Тот руку простер, вдали указав им

     Море и близкий из озера выход, громко промолвил:

     «Там есть в море проход, где тихо чернеет пучина.

1565 С двух сторон берега поднимаются белые в блеске.

     А в середине, меж берегов, таится протока,

     Через которую можно выйти в закритское море

     И повести корабль в священную землю Пелопа.

     Но, когда вам придется войти из озера в море,

1570 Вправо путь свой держите, идите к суше поближе,

     И до тех пор, пока держаться вы будете суши,

     Вбок клоня, безопасно будет плаванье ваше.

     Так обойдете вы мыс. Друзья, отправляйтесь спокойно.

     Пусть беда вас минует и не измучает тело!»

1575 Молвил так дружелюбно. Они на корабль свой вступили,

     Страстно желая на веслах из озера выйти скорее.

     Быстро помчались вперед. А Тритон в то время, треножник

     Взяв большой, на виду у всех опускается в воду,

     И уж никто не видит его. Вот так он и скрылся

1580 Вместе с треножником. Сердце героев тогда умягчилось;

     Явно, некий бог к ним вестником добрым явился.

     Стали они Эсонида просить овцу изготовить

     Лучшую к жертве и промолвить отменное слово.

     Он отобрал овцу, поспешно с кормы ее поднял

1585 Вверх, заколол и так произнес со смиренной молитвой:

     «Боже, явившийся нам из дальних озерных пределов!

     Будь ты Тритон, диво моря, иль Форком, или Нереем

     Дочери, в море рожденные девы, тебя называют, —

     Милостив к нам пребудь и даруй конец наших странствий!»

1590 Молвил, жертву разрезав с молитвой, бросает он в воду.

     Бог тогда из пучины предстал, каким был от природы.

     Словно коня быстроногого в круг просторный на играх

     Муж направляет послушного, гривы косматой касаясь,

     С ним и сам торопясь, а конь, гордо шею вздымая,

1595 Скачет и, резвясь, удила украдкой кусает,

     А они, с двух сторон рта сверкая, звенят потихоньку, —

     Так и Тритон, касаясь кормы, долбленое судно

     Вел вперед и вперед. Был очень похож он по виду

     От макушки, по спине, по бедрам и чреву

1600 На бессмертных богов и казался во всем им подобен,

     Но с боков и вниз тянулся раздвоенный рыбий

     Хвост, и этим хвостом, как веслами по морю, бил он;

     А концы хвоста на лунный изгиб походили.

     Так он вел Арго, пока не довел его к морю.

1605 Тут погрузился он быстро в бездну морскую. Герои

     Все закричали, воочию чудо увидев такое.

     Там и доныне есть знаки Арго в заливе Аргойском.

     Есть алтарь Тритона и есть алтарь Посидона.

     Их мореходы воздвигли, целый день проработав.

1610 А на заре, распустив паруса, ту пустьшную землю

     Справа имея, отплыли они с дуновеньем Зефира

     И увидали изгиб земли и далее море, —

     За рукавом протоки к нему оно простиралось.

     Вскоре утих Зефир. Пришло дуновение Нота

1615 Сменой ему кормового. В восторге гребцы зашумели,

     Солнце когда зашло и звезда явилась пастушья,

     Та, что пахарям жалким отдых с собою приносит.

     Тотчас они, поскольку ночью ветра не стало,

     Парус свернув и книзу пригнув огромную мачту,

1620 Все налегли на сосновые гладко скобленные весла,

     Ночь гребли и день гребли и за днем этим снова

     Ночь другую гребли. Затем их издали принял

     Карпаф утестый. А потом они собирались

     Переправляться на Крит, который в море был виден

1625 Лучше других островов, на пути их в то время лежащих.

     Медный Талое, от крепкой скалы ерьшающий камни,

     Им, однако, мешал подойти к Диктейской стоянке

     И у твердой земли укрепить причал корабельный.

     Самым последним он был из медных ясенеродных

1630 Между полубогами. Европе Кронид его отдал

     Остров Крит охранять неизменно, чтоб трижды обегал

     Весь тот край на медных ногах каждый день неустанно.

     Медным он был. Хотя всем телом и всяким членом

     Был нерушим, под лодыжкой ноги кровавая жила

1635 Вилась, ему назначая пределы жизни и смерти.

     Против воли, полные страха, герои от суши

     Быстро на веслах корабль отвели, едва не покинув

     Крит, в печали жаждой томясь и от бедствий страдая.

     Но Медея к ним, спешащим уйти, обратилась:

1640 «Мне внемлите! Одна я, наверное, знаю, смирить как

     Этого мужа, кем бы он ни был, даже сверхмедным.

     Тело его нерушимо, а все же век ограничен.

     Здесь вы корабль держите спокойно вдали от полета

     Каменных глыб, пока не окажется он укрощенным».

1645 Так сказала она. Отошли на веслах герои

     Вдаль от его бросков, о ее гадая затее,

     А она, скрыв щеки в складках темного платья,

     На мостки взошла. Эсонид, держа ее руку,

     Вел идущую между уключин. И там она песней

1650 Стала услаждать тех Кер, пожирающих души,

     Кер, Аидовых псов, которые в воздухе рыщут

     И в быстролетном кругу живых за собою уводят.

     Встав на колени, трижды их песней она вызывала,

     Трижды молитвой. Злой храня свой умысел в тайне,

1655 Талосу медному в очи очами впилась напряженно,

     Взором влила в него желчь и взором наслала виденья

     Черные, пагубные, сама волнуема гневом.

     Зевс отец! Великий страх я чувствую в сердце,

     Если гибель не только болезнями нас поджидает,

1660 Но и дальним злом, когда найдется вредящий.

     Так и ему, хотя медный он был, пришлось покориться

     Силам волшебным Медеи. Сдвигая огромные камни,

     Чтоб не пустить корабль и героев в Критскую гавань,

     Камнем он острым царапнул лодыжку себе. И мгновенно

1665 Ихор, кровь, потекла, подобная массе свинцовой.

     На крутой взойдя утес, недолго стоял он,

     Но подобно тому, как большая сосна на вершине,

     Если не дорубили ее и ушли дровосеки,

     Взяв свои топоры, — сначала темною ночью

1670 Под порывами ветра колеблется, после же с корнем

     Рушится наземь, — так Талое сперва на ногах еще твердых

     Некое время качался, а после, уже обессилев,

     Жизни лишился и вниз низвергся с грохотом страшным.

     Так на критский ночлег и отдых попали герои.

1675 Утром, едва заря появилась, они воздвигают

     Храм в честь своей великой богини Афины Минойской;

     После воды зачерпнули и вновь на корабль вступили,

     Чтобы прежде всего обойти им мыс Салмонидский.

     Вскоре их, по большой пучине критской плывущих,

1680 Ночь пугать начала. Этой гибельной ночи прозванье —

     «Скрытная». Звезды и лунный блеск сквозь нее не проходят;

     Черная тьма встает с небес или мрак из Аида,

     Из неизвестных подземных глубин вздымается к высям.

     Сами они не знали, плывут по воде иль в Аиде,

1685 И, на возврат полагаясь, всецело доверились морю,

     Недоуменья полны, где их носит. Тогда-то, ладони

     Вверх воздев, Ясон стал громко взывать к Аполлону,

     О спасенье моля. У несчастного слезы струились.

     Много в Дельфы он обещал и много в Амиклы,

1690 Много в Ортигию он обещал несметных дарений.

     О Летоид! Стремительно ты с небес ниспустился

     К Мелантийским утесам, лежат которые в море,

     И, на одну из скал опустясь, десницею поднял

     Над головой свой лук золотой. И лук осиялся

1695 Ослепительно ярко, все кругом озаряя.

     Некий маленький остров из Спор ад показался.

     Был он вблизи столь же малого острова Гиппуриды.

     Там причалив, герои бросили каменный якорь.

     Вскоре и Эос стала сверкать, восходя. Аполлону

1700 В роще тенистой участок священный они освятили

     И алтарь в тени возвели и назвали Эглетом:

     Ибо Феб им предстал Светоносным в разлившемся блеске.

     Остров и скалу они назвали Анафой, —

     Ибо Феб их сам явил тогда удрученным тоскою.

1705 Все они делали то, что обычно делают люди

     На берегу пустынном. Когда ж увидали служанки,

     Феакийские девы, что чистой водой поливают

     Все герои усердно в костре горящие ветки,

     Долго затем не могли они удержаться от смеха.

1710 Ведь в Алкиноя покоях закланье быков они раньше

     Не однажды видали. Герои же стали в ответ им

     Бранной речью осмеивать их, хохоча увлеченно.

     И перебранка с насмешкою сладкой была им на радость.

     Ныне на острове в память былой забавы героев

1715 Женщины спорят с мужчинами в дни, когда Аполлона

     Жертвами чтут Эглета по всей земле Анафийской.

     Лишь затишье настало, причалы они отвязали.

     Вспомнил Евфим свой сон, ему приснившийся ночью.

     Он всегда перед сном чтил сына преславного Майи.

1720 Снилось ему, что божественный ком, на груди его бывший,

     Стал молочными каплями течь у него по ладони.

     А из комка, хотя маленьким был он, жена появилась,

     Деве подобная. С ней он в любви сочетался, томимый

     Страстью, заплакавши горько, как будто с родною сошелся

1725 Дочерью, сам он своим молоком кормить ее начал.

     Вдруг она к нему обращается с нежною речью:

     «Друг мой, я от Тритона, твоих потомков опора,

     Дочь не твоя: Тритон и Ливия — вот мне родные.

     Вверь меня дочерям Нерея, чтоб было мне можно

1730 Жить при А1нафе в пучине морской. К лучистому солнцу

     Выйду потом я, готова на помощь прийти твоим внукам».

     Сердце его этот сон заставило вспомнить. Позвал он

     Эсонида к себе и ему рассказал. Дальновержца

     Тот в уме прорицанья сочтя, не скрыл и промолвил:

1735 «Как удивительно! Ждет тебя блестящая слава.

     Бросишь ты ком в пучину, из кома вырастет остров,

     Где детей твоих младшие дети отыщут жилище.

     Сам ведь Тритон в подарок тебе вложил эту глыбу

     Из Ливийской земли, и никто другой из бессмертных

1740 Кроме него. Вручил он ее при встрече с тобою».

     Так говорил, и внял Евфим словам Эсонида.

     Радуясь прорицаньям, на дно он метнул эту глыбу.

     Тотчас остров Каллиста возник, кормилец священный

     Всех потомков Евфима. Прежде они населяли

1745 Лемнос Синтоидский, но тирренские люди

     Всех изгнали. Пришли они в Спарту, моля о защите.

     Доблестный сын Автесиона их, покинувших Спарту,

     Сам привел на остров Каллисту, назвав его Ферой.

     Так его звали. Но это все было после Евфима.

1750 Словно на крыльях, взрезая несметные воды, пристали

     Скоро они к побережью Эгины и начали спорить,

     Кто быстрее, воды зачерпнув, на корабль вернется.

     К этому их нужда гнала и ветер чрезмерный.

     Там до сих пор, подняв на плечи с водою кувшины,

1755 В легком беге мирмидонские юноши спорят

     О победе в привычном для них состязании местном.

     Милость явите, герои! Вы, род богов преблаженных!

     Пусть из года в год приятнее людям поются

     Песни. А я дошел до исхода великих и славных

1760 Ваших трудов. Уже ведь не ждут вас иные свершенья,

     После того как вы от Эгины отчалили мирно

     И порывы ветров вам не мешали. Спокойно

     Вы Кекропейскую землю отмерили, дальше — Авлиду

     Против Евбеи и дальше — грады Опунтские локров,

1765 И причалили в добрый час к берегам Пагасийским.