Онлайн чтение книги Мальчик, который рисовал кошек, и другие истории о вещах странных и примечательных The Boy Who Drew Cats and Other Japanese Fairy Tales
Хорай

Голубое видение глубины, теряющейся в высоте, – море и небо, перетекающие друг в друга в мерцающем тумане. Весенний день, утренний час…

Только небо и море – лазурная безбрежность… Ближе рябь воды ловит серебристый свет, тонкие струйки пены кружат в водоворотах. Но чуть дальше уже не видно движения и цвета неразличимы: только неясная голубизна теплой воды, убегающая вдаль, чтобы расплавиться в синеве воздуха. Там нет горизонта: только даль, уходящая в бесконечность, только необъятная вогнутая поверхность где-то далеко впереди да сильно выгнутая над вами и цвет, густеющий в высоте. Но где-то в середине этой легкой синевы различимо едва видимое очертание башенок дворца с высокими крышами – рогатыми и изогнутыми некий призрак древней красоты, мягко подсвеченный солнечными лучами, приглушенными, как древняя память.

То, что я попытался описать, – какэмоно : японская живопись на шелке. Она висит на стене в моей спальне. Картина называется «Синкиро», что означает «мираж». Но очертания миража вполне внятны. Это мерцающие врата священного Хорая, а луноподобные крыши – это кровли дворца Короля-Дракона. По явленной архитектурной манере (хотя написана картина совсем недавно кисточкой японского мастера) угадывается древняя стилистика – более чем двухтысячелетней давности.

В китайских книгах того времени много говорится об этом месте.

В Хорае нет ни смерти, ни боли. Там нет зимы. Там всегда цветут цветы и зреют плоды. Если однажды вкусить от тех плодов, то никогда уже не придется изведать жажду и голод. В Хорае растут волшебные растения со-рин-си, рику-го-ои и бан-кон-то – они исцеляют любые недуги, и еще там растет другая волшебная трава – ё-син-си , которая оживляет мертвых. Чудесную траву орошает волшебная вода, единственный глоток которой дарует вечную юность. Обитатели Хорая вкушают рис из очень-очень маленьких плошек, но рис никогда в них не иссякает, сколько бы его ни ели, и так до тех пор, пока тот, кто ест, не насытится. И вино жители Хорая пьют из очень-очень маленьких чашек; но нет человека, что способен осушить чашку, с какой жадностью бы он ни пил – до тех пор, пока не снизойдет на него приятная дремота опьянения.

Обо всем этом и еще о многом повествуется в легендах из эпохи династии Цин. Но в то, что люди, записавшие эти легенды, видели когда-нибудь Хорай – даже его мираж, – поверить невозможно. На самом деле ведь не существует ни магических плодов, что насыщают человека навсегда, ни травы, что воскрешает мертвых, ни плошек, где никогда не кончается рис, ни чаш, в которых не иссякает вино. Неправда, что скорбь и смерть никогда не посещают Хорай, как неправда и то, что там не бывает зимы. Зима в Хорае холодная – ветер пронизывает до костей и громоздит сугробы на кровлях Короля-Дракона.

Тем не менее в Хорае существуют удивительные вещи. И самая замечательная из них не упомянута ни одним китайским автором. Я имею в виду атмосферу Хорая. Она необыкновенная, поскольку солнечный свет сияет там совершенно по-особенному – молочно-белый, он никогда не слепит; удивительно чистый, но очень мягкий. Сам воздух там не человеческий и поразительно древний – я даже пугаюсь, когда пытаюсь вообразить, насколько безумно он стар. Этот воздух отнюдь не смесь азота и кислорода. Его образуют не газы – он соткан из призраков, из субстанций квинтиллионов и квинтиллионов поколений душ, смешанных в одну безграничную полупрозрачность, насыщенную духовными сущностями людей, которые думали совсем не так, как думаем мы. Кто бы из смертных ни вдохнул этот воздух, его кровь начинает вибрировать в унисон с этими бесчисленными духами; они меняют чувства внутри – изменяя представления о пространстве и времени – таким образом, что теперь человек может видеть так, как видели те люди, и чувствовать так же, и думать точно таким же образом. Изменения эти мягкие – как сон, и объяснить их можно так: поскольку в Хорае неведомо знание великого зла, людские сердца здесь не стареют. И потому всегда молодые сердцем обитатели Хорая улыбаются от рождения до смерти. Только тогда, когда боги посылают им горе, они прячут свои лица – до тех пор, пока горе не уйдет. Жители Хорая любят и доверяют друг другу – как члены одной семьи. Женская речь там подобна пению птиц, потому что сердца легки, как птичьи души. Движения рукавов резвящихся девушек напоминают взмахи широких, мягких крыльев. Кроме печали, ничто не сокрыто в Хорае, потому что там не знают стеснения. Там нет запертых дверей, ибо там нет воровства. Так же как и днем, ночью ворота остаются открытыми, потому что нет причин чего-нибудь опасаться. Хотя те, кто обитает там, смертны, они все равно волшебные миниатюрные создания, и, кроме дворца Короля-Дракона, все предметы в этой стране маленькие, необыкновенные и загадочные. И этот волшебный народец действительно ест из очень-очень маленьких плошек и пьет вино из очень-очень маленьких чашечек…

Большей частью видение это возникло благодаря вдыханию той самой призрачной атмосферы – но не только. Чары мертвых – лишь восхищение идеалом, обаяние древней надежды. И что-то из этой надежды нашло воплощение во многих сердцах – в простой красоте безыскусной жизни, в сладости женщины…

Злые ветры с запада дуют над Хораем. И волшебная атмосфера, увы, улетучивается под их напором. Теперь она только на лоскутах и тесьме – как та яркая вереница облаков, что окаймляют пейзажи японских живописцев. В лоскутьях этого волшебного тумана еще можно разглядеть Хорай, но уже не везде… Не забывайте, что Хорай также называют Синкиро, что означает «мираж» – видение неосязаемого. И видение блекнет, постепенно исчезая, чтобы уже никогда не проявиться вновь, оставшись в картинах, стихах и сновидениях…