Он по опыту знал, что взрослые всегда задают такие глупые вопросы. Спрашивают, спрашивают… о том, что и младенцу давным-давно известно. Но им непременно надо знать ответ. Особенно когда так хочется заняться чем-нибудь другим, каким-нибудь стоящим делом, хотя бы погонять по тротуару большущий красивый мяч. Вот и эта леди — пристала как репей. Наклонилась над ним, добрая такая и внимательная, а сама не дает ему поиграть.
— Боже, какой большой мячик и такой маленький мальчик!
Ну, любому видно, что мяч — большой. Зачем говорить об этом? Почему бы ей не пойти к себе домой?
— Сколько же тебе годиков?
Для чего ей знать — сколько?
— Пять с плавиной, сколо шесть.
— Подумать только! И чей же ты малыш?
Чей-чей… Зачем ей знать, чей он малыш? Ведь не ее же — с первого взгляда видно.
— Мамочкин и папочкин, — снисходительно промямлил он.
Чей же еще он может быть?
— А как зовут твоего папу, дорогуша?
Она что, с Луны свалилась? Вообще ничего не знает? А-а, она, видно, о том непонятном и чужом имени, не привычном «папа», а о редко нужном, которое у папы вроде как для пущей важности.
— Миста Морэн, — заученно отчеканил он.
Тут леди сказала что-то про изюм:
— Как изумительно! — И мигом спросила: — А у тебя есть братья и сестры?
— Не-а.
— Ай-ай-ай, какая жалость! Разве ты по ним не скучаешь? Как же можно скучать, когда их у тебя никогда не было?
Он, однако, смутно ощущал, что в их отсутствии есть и его вина, поэтому тут же поспешил с оправдательной заменой:
— Зато у меня есть бабушка.
— Вот здорово, правда? И она живет здесь с тобой?
Бабушки всегда живут отдельно, неужто она и этого не знает?
— Она живет в Гаррисоне. — При этом слове ему пришла в голову еще одна замена. — А там еще есть тетя Ада.
Неужто она так и не даст ему погонять мяч?
— Ого, так далеко! — подивилась леди. — А ты хоть раз ездил туда повидаться с нею?
— А то! Когда маленьким был. Только доктор Биксби сказал, что я очень шумлю, и мамочка увезла меня домой.
— Доктор Биксби — это доктор твоей бабушки, дорогуша?
— Ну да, он к ней часто приходит!
— Скажи мне, малыш, ты уже учишься?
Какой оскорбительный вопрос! Нет, за кого она его принимает — за двухлетнего, что ли?
— А то! Я хожу каждый день в детский сад, в подготовительный класс, — важно заявил он.
— А чем вы там занимаетесь, дорогуша?
— Мы рисуем уток, кроликов и коров. Мисс Бейкер дала мне золотую звезду за то, что я нарисовал корову.
Когда же она уйдет и оставит его в покое? Наверное, полдня уже с нею прошло без толку. За это время можно бы уже сгонять мяч до угла и обратно.
Он попытался обойти женщину сбоку, и она наконец-то все поняла:
— Ну, беги, играй, больше я тебя не задержу.
Она легонько похлопала его по затылку и пошла себе дальше, одарив его через плечо очаровательной улыбкой.
И вдруг из открытого окна первого этажа, затянутого сеткой, раздался голос его матери. Она, наверное, сидела там все это время. Через сетку можно было видеть все, что происходит на улице, зато с улицы через нее ничего не было видно — он обнаружил это очень давно.
— Что говорила тебе эта милая леди, Куки? — покровительственно поинтересовалась она.
Взрослый уловил бы в ее голосе нотку явной гордости: ведь это ее отпрыск до того хорош во всех отношениях, что даже привлекает внимание прохожих…
— Хотела знать, сколько мне лет, — рассеянно ответил он и тут же обратил внимание на более важное дело: — Мамочка, смотри! Смотри, как высоко я его подбрасываю!
— Да, милый, но не бросай слишком высоко, а то он может закатиться в канаву.
Мгновение спустя он уже позабыл обо всем. Так же, как и его мать.
Нецензурные выражения и дубли удаляются автоматически. Избегайте повторов, наш робот обожает их сжирать. Правила и причины удаления