Онлайн чтение книги Дети неба The Children of the Sky
Глава 06

У Равны было предостаточно времени обдумать последствия ужасного сюрприза, преподнесенного ей в «Знаке богомола». Точнее говоря, она и думать ни о чем ином не могла. Все сказанное или сделанное ею некогда представало в совершенно другом свете – глазами Отрицателей Погибели.

В самом начале все Дети жили в Новозамке на Холме Звездолета, всего в сотне метров от Академии. Малыши там и остались, опекаемые старшими родственниками или стаями, известными как Лучшие Друзья. Другие подросли, начинали искать себе спутников жизни, так что им оказалось удобнее переселиться на Тайный Остров или в поселок немного к югу от Нового Замка.

Равна же продолжала жить на борту звездолета «Внеполосный-II». Тридцать килотонн неспособной к полету рухляди. Но звездная технология осталась здесь. Кое-кто счел бы ее чудачкой, свихнувшейся на уединении, опьяненной величием, какое даровала ей власть над всем этим миром. «Все не так, но мне нужно здесь присутствовать!» На «Внеполосном-II» сохранилась небольшая библиотека, а Равна по профессии была именно библиотекарем.

Стереотипные представления о библиотекарях, хотя и встречались повсеместно, варьировались от расы к расе. У большинства птицеподобных рас, а хоть бы и у человека в его изначальном мире, на Старой Земле, библиотекари делились на две группы – отшельников и собирателей. Стереотип такого разделения происходил от прочно укоренившегося взгляда на библиотекарей как на проводников прогресса, своего рода обучающие биологические инструменты. По мере возвышения и падения цивилизаций Медленной Зоны библиотекари обрели совершенно иной статус: наравне с археологами они стали героями каждого следующего возрождения той или иной цивилизации на руинах ее предшественницы. Именно так Равна Бергсндот представляла себе библиотекарей по зачитанным до корки в детстве сказкам, нежась в уюте и безопасности высокотехнологической цивилизации Сьяндры Кей.

Разумеется, в Запределье вообще и на Сьяндре Кей в частности профессия библиотекаря была лишена такого романтического оттенка. Запределье, где скорость света не была пределом, вмещало миллиарды свободно диффундирующих друг сквозь друга цивилизаций. Местные катаклизмы, даже гибель одной-двух звездных систем, никогда не влекли за собой Темные Века. В Запределье термин библиотекарь обозначал управленца, менеджера проектов, специалиста по системной логике архивов и библиотек. На Маршрутизаторе Равна прошла тренировочную программу, включавшую в себя знакомство с архивами миллиардолетнего возраста с информацией от миллиона рас по миллиону наслоившихся друг на друга протоколов, совместимых в лучшем случае наполовину. Даже там Равна в основном выполняла функции вринимийского специалиста по связям с человечеством. На десять тысяч световых лет кругом не было ни одного представителя ее вида, и Равна мало-помалу примерила на себя один из более ранних стереотипов – застенчивой маленькой библиотекарши. Роль эта ее вполне устраивала, пока на сцену не вырвались Фам Нювен и Погибель, подчинившая себе Запределье.

Теперь же, проведя десять лет в Изгнании, Равна поневоле переключилась в классический режим Библиотекаря-Героя, да вдобавок масштаб ее деятельности намного превзошел все примеры прошлого. На Маршрутизаторе архив «Внеполосного-II» можно было бы сравнить в лучшем случае с корявым наброском ручкой на салфетке, но емкость его в миллион раз превосходила все доступные прежним цивилизационным реконструкторам источники, ведь «Внеполосный-II» был придонным тральщиком и его построили с расчетом на длительное пребывание в случайной ловушке Медленной Зоны, где скорость света была универсальным пределом скорости распространения информации, а любое путешествие грозило обернуться многовековым одиночным скитанием.

Крохотный корабельный архив вмещал рецепты технологических достижений мириадов рас Медленной Зоны вместе с образцами их планировочного программного обеспечения. Равна на Вершине Запределья работала с программами, после которых корабельные выглядели набором детских игрушек. И все же под чутким, терпеливым руководством специалиста уровня Равны Бергсндот игрушки эти могли принести неоценимую пользу.

У земного человечества ушло четыре тысячи лет на то, чтобы от выплавки железа перейти к полетам в межзвездном пространстве. Большей частью продвижение это имело хаотичных характер, но в катастрофах и войнах, последовавших затем, люди повели себя так же, как и прочие расы. Не раз и не два они вбомбили себя в Средневековье, иногда в каменный век, иногда – к счастью, лишь в нескольких мирах – в небытие. Но – по крайней мере там, где человечество вообще выжило, – обратный путь к технологии отличался от первоначального восхождения. Как только археопрограммисты раскапывали нужные библиотеки, стремительно – за пару столетий – развертывалось Возрождение. Располагая таким сокровищем, как архив «Внеполосного-II», Равна надеялась сократить этот срок до столетия. «Да что там, до трех десятилетий, если неудачи обойдут меня стороной!»

Тем вечером в «Знаке богомола» неудача показала зубки – выяснилось, что она все время подстерегала Равну. «Как я могла все проглядеть?» Этот вопрос теперь мучил Равну постоянно. Дети расспрашивали ее обо всем. Не раз она – вместе с Когтями – пересказывала им историю Битвы на Холме Звездолета и победы в ней. Они устраивали Детям экскурсии на Луга Смерти, чтобы те своими глазами увидали землю, на которой Стальной Владыка истребил половину Детей. Но о другой половине истории битвы – о том, как Фам остановил Погибель и чем за это расплатился, – Дети могли узнать только от Равны. А как много вопросов касалось именно этой части и всего, что происходило с их родителями на пути к катастрофе! Дети пришли из мира, где у них были семьи и друзья, в мир, где их окружали Когти и имелся единственный взрослый. Им оставалось полагаться на ее рассказы о случившемся. «Равна, ты идиотка, если вообразила, что им этого будет достаточно».

А теперь сомнения Детей обрели воплощение. Теперь они соорудили нечто, именуемое Группой Изучения Катастрофы.

В первые же часы после встречи в «Знаке богомола» она спешно переговорила с Йоханной и Джефри (и, естественно, Амди). Этих ребят Равна первых встретила Внизу. Десять лет назад им довелось пережить вместе ужасные два часа. С тех пор у них с Равной сложились особые отношения – даже когда Джефри вступил в пору отрочества и, как могло показаться, съехал с катушек. Йоханна просто взбесилась, узнав о ГИКах, но еще больше ее разгневал Джефри, не удосужившийся ей сообщить о вздорных выдумках Группы. Джефри не остался в долгу.

– Хочешь начать охоту на ведьм, Йо? Хочешь сжечь заживо всех, кто хотя бы отчасти верит ГИКам? Тебе придется пожертвовать почти всеми, знаешь ли. – Он сделал паузу и покосился на Равну. – Я не имел в виду себя, Равна. Мы знаем, что вы с Фамом хотели только добра.

Равна кивнула, стараясь держать себя в руках:

– Знаю. Я вижу, что некоторые сомнения естественны. – «Да уж, задним умом ты просто гений». – Жаль, что я раньше обо всем не узнала.

Йоханна помотала головой:

– Это я виновата. Я слышала, что ГИКи воду мутят, но мы с Невилом полагали эти слухи настолько смехотворными, что решили пустить все на самотек, – пускай рассосется. Не рассосалось. – Она метнула взгляд на Джефри. Они сидели на капитанском мостике «Внеполосного-II» – в лучшем местечке для очень спешных и очень частных переговоров. Амди не показывался, рассредоточившись за и между скудной мебелью. – Вы с Амди знали, что ГИКи породили эту мерзость. Я уверена в этом.

Джефри вскипел было, но тут же успокоился и кивнул. Равна с опозданием поняла, что ему стыдно. У Джефри были непростые отношения с сестрой, часто выливавшиеся в бессмысленные пикировки. Их родители, однако, больше остальных ученых Высокой Лаборатории заслуживали звания героев. Они свернули горы, чтобы доставить Детей в относительно безопасное укрытие. И когда Джефри заговорил снова, его голос смягчился.

– Да. Но, как и сказал Эйвин, самые гнусные утверждения всегда доставались им из третьих рук… а такие идиоты, как Ганнон Ёркенруд, просто любят потрепаться.

Йоханна покачала головой:

– Зачем тебе якшаться с этим лузером?

– Эй, поосторожнее. Мы с Ганноном дружили в Лаборатории, разве не помнишь? Я с ним болтаю о штуках, в которых даже учителя не секут. Может, здесь он и лузер. Но…

Выражение гнева на лице Йоханны сменилось тревогой.

– Джеф, он перегнул палку. ГИКи представляют серьезную опасность.

Джефри пожал плечами:

– Я не берусь утверждать это, Йо. Последнее слышанное тобой утверждение просто всплыло словно из ниоткуда – его разнесла сперва пара человек из экспедиции Мэри, затем я услышал его снова, вернувшись сюда. Даже если это заговор, – надавив на таких людей, как Ганнон Ёркенруд, ты просто выставишь Исполнительный Совет деспотами, а Ганнона – мучеником. Он получит преимущество.

Равна кивнула:

– А теперь, Джефри, учти, что обвинения Ганнона могут иметь под собой определенные законные основания, их-то я, кстати сказать, и собиралась учесть. Если же это придумала клика Детей, которым мало их нынешнего положения и хочется больше власти, как ты поступишь? Тебе легко все разузнать. Все ведь знают, что ты…

Джефри метнул взгляд на Йоханну и усмехнулся. Его улыбка всегда очаровывала.

– Не стесняйся, договаривай, – сказал он. – Все знают, что я сорвиголова. Я им и остаюсь… временами. Так проявляется мой бродяжнический дух.

– Как бы там ни было, – ответила Равна, – люди, кажется, тебе доверяют. Если ты благосклонно отнесешься к этим опасным сплетням, а за ними окажется заговор Отрицателей, тебе несложно будет ответить на приглашение в нем участвовать.

– Ты хочешь сказать, что я должен разведать, кто из моих приятелей за этим стоит, и сдать их тебе? – Джефри говорил бесстрастно и не выглядел особенно довольным. К счастью, Йоханна вовремя решила смолчать, оставив сестринские увещевания. Наконец молодой человек кивнул. – Да. Я сделаю это. Если заговор существует – чему я не верю, – я найду и разоблачу его предводителей.

Равна перевела дыхание, только сейчас сообразив, что задержала его.

– Спасибо, Джефри.

С таким парнем, как Джефри Ольсндот, она непобедима.

Йоханна улыбнулась, – казалось, девушке тоже немного полегчало. Она зашепталась о чем-то с братом, но потом спохватилась и замолчала, оглядывая стол.

– Эй, Амди, вылезай. Ты все слышал? Есть проблемы?

Молчание. Ни одной морды на виду.

С Амди всегда были проблемы. Иногда он посреди важного разговора отвлекался на решение засевшей в головах математической задачки и словно бы засыпал с открытыми глазами, полный мечтаний превзойти славой Архимеда и Накамуру. В последние годы, однако, часто оказывалось, что он и в самом деле спит.

– Амди?

– Да здесь я, здесь. – Голос маленького мальчика донесся примерно от ковра. Он показался Равне грустным или сонным. – Джефри и я по-прежнему одна команда.

Разговор Равны с Йо, Джефом и Амди был только первым в череде личных встреч. Поскольку Странника в городе не было, следующий визит Равна нанесла Древорезчице.

Разделившая с Равной трон стая правила большей частью Северо-Запада уже больше трех веков. Ни один из индивидуальных элементов, разумеется, не достигал такого возраста, но королева очень щепетильно относилась к соблюдению преемственности сознания и сохраняла память о временах, когда еще была простой художницей на побережье. Империя Древорезчицы и выросла из этого искусства – умения строить, лепить, вырезать. Древорезчица представляла собой классический образчик средневекового правителя. Она отличалась недюжинным (а временами – изобретательно-кровожадным) умом и пользовалась таким авторитетом, что Равне с беженцами поистине повезло попасть под ее покровительство.

Королевы разделили Холм Звездолета: Равна жила в своем корабле «Внеполосный-II», а Древорезчица – в Новом Замке, под куполом Детского модуля.

Поднимаясь к воротам замка, Равна в который раз поразилась удивительной символической точности баланса сил, достигнутого ими с Древорезчицей и воплощенного в конструкции замкового комплекса. Равна обладала технологиями, но жила ниже по склону холма. Выше располагалась – и разделяла их – Академия для Людей и их Стай (а может быть, для Стай и их Людей), куда мог поступить каждый, чтобы приобщиться к знаниям, которых требовало от них будущее. На самой вершине в своем Новом Замке обитала Древорезчица. Глубоко под куполом замка были погребены жалкие остатки технологии, свалившейся на эту планету вместе с Детьми. Там находились гибернаторы и уцелевшая автоматика Детской. Там умер Фам Нювен: это место отмечали потеки кремнистой плесени, некогда бывшие Контрмерой.

Сегодня Равна пошла через коридоры верхнего уровня, залитые светом из дюжин узких высоких окон, но колыбели холодного сна, плесень и кошмар, как наяву, всплыли из ее памяти.

Древорезчица приняла свою соправительницу в Тронном Зале. Вначале Новый Замок представлял собой ловушку, расставленную Стальным на Фама и Равну. Древорезчица несколько расширила его и обставила по-королевски, сделав центром замка высокий ярусный Тронный Зал. В дни торжественных приемов тут легко поместились бы все Дети и некоторые стаи.

Сегодня Зал был пуст, за исключением одного человека и одной стаи. Когда стражники затворили дверь, Равна стала спускаться по длинной ковровой дорожке к тронам и алтарю. Из теней по ту сторону вынырнула Древорезчица и пошла рядом с женщиной.

Равна кивнула стае: королевы всегда придерживались неформальной манеры общения.

– Кажется, твой агент – владелец бара – уже рассказал о милой неожиданности, явленной мне в «Знаке богомола».

Древорезчица хихикнула. За проведенные рядом с людьми годы она испробовала множество голосов и манер поведения, изучая реакцию инопланетян. Самношк ее был безукоризнен, – даже глядя в упор на странную семерку, составлявшую королеву, Равна не могла отделаться от ощущения, что говорит с представителем своего же вида.

– Владелец бара? – переспросила Древорезчица. – Винтозуб-то? Он был – и остается – мальчиком на побегушках у Шкуродера. Мой агент сидел в одном из альковов. Он рассказал мне обо всем, не исключая и речей Ганнона Ёркенруда, которых ты не застала.

«А я бы и не подумала на Винтозуба». Стаи, выбирая себе людские имена, предпочитали замысловатые и диковинные слова. Миньоны бывшего Шкуродера в этом особенно отличились.

Соправительница махнула Равне лапой, указывая на кресло. Когда не было запланированных приемов, Древорезчица относилась к залу как к собственной берлоге. Вокруг алтаря и за ним как попало были расставлены устланные меховыми шкурами скамьи, раскиданы одеяла, от которых ощутимо пахло Когтями, валялись кубки для напитков и полуобглоданные кости. Древорезчица наделила алтарь практической значимостью: это был один из крайне немногочисленных в королевстве каналов прямой радиосвязи с «Внеполосным-II».

Равна плюхнулась в кресло, которое выглядело наиболее приспособленным к человеческой анатомии.

– Древорезчица, как мы умудрились пропустить нечто столь важное? Группа Изучения Катастрофы действует у нас прямо под носом.

Древорезчица расселась вокруг алтаря, приблизив к Равне несколько элементов, и по стае прокатилось волнообразное движение, имитировавшее пожатие плечами у людей.

– Это ваши дела, инопланетники.

– Мы всегда знали, что относительно опасности, исходящей от Флота Погибели, бытуют сомнения, – сказала Равна. – Но я понятия не имела, как глубоко они увязаны с нашей аховой ситуацией в человеческом здравоохранении. И я не догадывалась, что Дети могут усомниться в преподанной им трактовке катастрофы, зашвырнувшей нас сюда.

Древорезчица помолчала, словно бы стесняясь чего-то. Равна обвела стаю взглядом:

– Ты хочешь сказать, что знала?!

Королева махнула хвостами:

– Кое о чем. Да ведь и Йоханна знала.

– Да! Я поверить не могу, что ты не вынесла это на обсуждение в Совете!

Древорезчица заворчала:

– Я слышала сплетни, что ходили в округе. Хороший правитель слушает чаще, чем действует. Если шпионов ты использовать не можешь, пойди к Детям и поговори с ними начистоту. Чем дольше ты будешь оставаться на корабле, аки равнодушная земным чаяниям волшебница в горней выси, тем чаще станешь сталкиваться с подобными неприятными сюрпризами.

Равна подавила желание укрыть лицо ладонями и расплакаться. «Да какой из меня правитель?»

– Древорезчица, послушай. Я и вправду очень обеспокоена случившимся, так что оставим разговоры о сюрпризах. Оставим в стороне то малоприятное обстоятельство, что мои же Дети, кажется, повернулись против меня. Ты не считаешь организованное распускание подобных слухов угрозой?

Королева сгорбилась – человек на ее месте задумчиво нахмурился бы.

– Прости, Равна, но я полагала, что тебе уже доводилось через это проходить. Я получала отчеты от Лучших Друзей. Эйвин Верринг и его приятели не лгали тебе. Все это лишь слухи, умноженные молвой. Я не думаю, что у Отрицателей имеется организационная структура, скрепленная твердой верой в этот вздор. Хотя, хмм, нельзя исключать, что такая структура зародилась среди людей, которые Когтей не очень-то жалуют.

– Эм, да. – Такая возможность оставалась. – Ты слышала об этой Группе Изучения Катастрофы?

– Пока Ганнон не разгавкался? Нет.

– Они позволяют себе из ряда вон выходящие заявления. Что Погибель не несет нам зла. Что Фам был злодеем. Мне кажется, это что-то новенькое.

Древорезчица помолчала.

– Да, хотя ослабленные версии этих сплетен бытовали. – И добавила, словно бы защищаясь: – Среди Когтей их распространение почти невозможно отследить, особенно при межстайном сексе. Возникают промежуточные личности, а у тех – мысли и идеи, о которых в обычном состоянии речи идти не могло. Мне не на кого указать.

Услышав это откровение, Равна не сдержалась и фыркнула:

– Люди тоже кое о чем сплетничают, но у Когтей это совсем по-другому.

– Думаешь, мы имеем дело с заговором?

Равна кивнула:

– Боюсь, что да. В этом мире ты считаешься правителем-новатором, но упоминание о повсеместно засланных шпионах, э-э…

– По стандартам цивилизованных стран моя шпионская сеть зияет прорехами, – хмыкнула Древорезчица и повернула нос к радиоалтарю – ее частной линии к архиву звездолета. Зимой она пользовалась лапным приводом, чтобы батарея не села, а летом заряжала ее от солнца, проникавшего в Зал через высокие окна. Так или иначе, Древорезчица практически не отходила от своего радио, жадно изучая все подряд материалы библиотеки. И она была не единственной стаей, в чьем владении находились шпионские приспособления. Равна постаралась сформулировать следующую фразу как можно более обтекаемо:

– В этом случае любая информация может быть полезна. Допустимо ли проконсультироваться с Тиратект-Шкуро…

– Нет! – зашипела Древорезчица, клацнув челюстями. Она не прекращала подозревать Шкуродера в подготовке переворота. – Немного остыв, королева добавила: – Все, что нам требуется, – это пара дюжин беспроводных камер наблюдения. Камеры и сеть – основа повсеместного надзора. – Голос ее звучал так, словно она цитирует какой-то очень древний текст. – Но поскольку камер у нас нет, я вынуждена использовать шпионов.

Равна покачала головой:

– У нас всего-то дюжина камер, и те на ладан дышат. – Разумеется, большая часть аппаратуры «Внеполосного-II» могла функционировать в режиме систем видеонаблюдения. К сожалению, основной функциональностью при этом пришлось бы пожертвовать. Дюжина камер, которую Равна кое-как приспособила под эти нужды, не отличалась особенно высоким качеством.

По мордам Древорезчицы прокатилось раздраженное выражение.

– Настанет день – и мы внедрим цифровую электронику. Тогда все изменится, Древорезчица.

– Да, настанет день. – Стая издала свист. У королевы было три камеры, но жертвовать ими она, по всей видимости, не испытывала желания. – Ты знаешь, что мой прославленный советник по науке и тот еле обходится девятью камерами? – Щепетильник прилагал все усилия, чтобы создать эффективную сеть, хотя распределенных вычислительных мощностей ему отчаянно не хватало. Он приспособился перебрасывать данные со своей лаборатории прямо в секцию логического анализа и стратегического планирования «Внеполосного-II», чем добился десятикратного прироста скорости расчетов. Каждый раз, когда им удавалось прибегнуть к энергоисточникам или логике корабля, трудности исчезали как по волшебству. Лабораторная сеть Щепетильника была главным предметом их гордости за последние несколько лет.

– Ладно, – сдалась Равна, – я позаимствую часть камер с испытательного стенда Щепетильника всего на пару десятидневок. Мне действительно нужно понять, стоят ли за Отрицателями более серьезные силы и планируют ли они заговор.

– Хорошо, давай посмотрим, какие камеры я могу выделить. – Три элемента королевы заняли насесты вокруг алтаря и что-то забормотали – ни на межстайном, ни на самношке: Древорезчица настроила стандартный интерфейс «Внеполосного-II» так, чтобы визуальные элементы управления заменить звуковыми. Стае с трансформированным интерфейсом работать было почти так же удобно, как Равне – с ее «тиарой», хрупким наголовным дисплеем, который Бергсндот носила почти не снимая. Звездолет ответил серией кодированных щелчков и писков! Древорезчица внимательно слушала. – Ох уж этот Щепетильник! «Внеполосный-II» сообщает, что мой дражайший советник по науке зашел в своих исследованиях гораздо дальше предполагаемого. Ты знаешь, что такое массоэнергетический конвертер?

– Нет, но это звучит как-то подозрительно.

– Так оно и есть. – Древорезчица опять ушла в себя, вероятно роясь в определениях из корабельной библиотеки. – Если процесс не контролируется, конвертер превращается в то, что здесь названо конверсионным потоком. Эта штука разрушила не одну цивилизацию, но, к счастью, такое устройство очень трудно создать, не выяснив, насколько это опасно. – Она запросила еще несколько статей. – Ой как хорошо! Это последняя десятидневка проекта: Щепетильник его прикрыл, опасаясь, как бы чего не вышло. Теперь он сосредоточился на исследованиях в области материаловедения, которыми первоначально и предполагал заняться. – Древорезчица помолчала и фыркнула совсем по-человечески. – Щепетильник поднимет бунт, если мы заберем у него эти камеры. Забавно будет за этим понаблюдать.

Советник по науке был одним из многочисленных отпрысков Древорезчицы. Обычно оказывалось, что эксперименты эти представляют угрозу для нее самой…

Равна постаралась изобразить коварство:

– Я ручаюсь, что мы все сможем сохранить в тайне. Две или три камеры можно официально объявить сломавшимися. – Лишь немногие местные жители понимали, что́ из инопланетной техники устойчиво, а что́ может испортиться. За эти годы Равна расколошматила все свои наголовные дисплеи, кроме одного, но камеры, не содержавшие особо высокотехнологичной начинки, пережили бы, вероятно, даже падение с двадцатиметровой высоты. – Но надо проследить, чтобы Щепетильник не разнюхал.

– Мне это нравится! – Древорезчица оскалила зубы в ухмылке и лапой одного элемента потрепала Равну по голове с высокого насеста. Потом отдала несколько команд звездолету. – Хорошо, возьми три камеры. Мы потом подумаем, где и как их лучше всего использовать.

– Это надо сделать быстро. Уже прошел слух, что я обо всем узнала. Если за этим кто-то стоит, разве не логично им будет выступить прямо сейчас, чтобы выбить нас из равновесия?

– Вот-вот.

На трех камерах систему видеонаблюдения не построишь, как бы хитроумно их ни размещать, и Равна отважилась поинтересоваться остальными.

– А что насчет тех трех, какими ты пользуешься, чтобы следить за Шкуродером? Сейчас наибольшую опасность несут люди .

– Нет, эти не трогай. Если заговор действительно существует, я готова побиться об заклад, что за ним стоит не кто-то из твоих сосунков, а наш местный мастер конспирации. Хитроумнее Шкуродера в этом мире никого нет.

Старый Шкуродер тоже был отпрыском Древорезчицы. Ее самой опасной – чтоб не сказать самой злокозненной – попыткой вывести гениальную стаю.

– Но мы же его переделали. Твоих потомков там осталось только двое.

Древорезчица громко втянула носами воздух.

– Ну и что? Старикан самолично выбирал трех остальных.

– Прошло десять лет.

– Вернемся к делу. Три камеры я спрятала в Старом Замке, это давало мне повод… э-э, доверять – слишком громко сказано… терпеть его.

Равна улыбнулась:

– Ты все время подозреваешь, что он об этом знает.

– Да, я так думаю. И ты его всегда подозревай, Равна, чтобы не попасть впросак. Возможно, если я пошлю в замок больше своих слуг, мы сумеем временно вывести оттуда камеры. Я и так хотела усилить охрану. В любом случае Шкуродер возглавляет наш список подозреваемых. Не хотела бы я тратить ресурсы на менее вероятных кандидатов в заговорщики.

– Прекрасно. – Исходный Шкуродер был мерзавцем, сочетавшим в себе худшие качества исторических деятелей человечества и Когтей. Равна была бы так же параноидально к нему настроена, как и Древорезчица, если б не располагала собственным источником информации. Этим секретом, в числе очень немногих, она ни с кем не делилась, даже с Йоханной, и, чтобы выклянчить у соправительницы еще три камеры, раскрывать тайну смысла не было. Один элемент Древорезчицы спрыгнул прямо на спинку кресла Равны и положил лапу ей на плечо.

– Ты разочарована?

– Прости. Да, немножко. Мы выкроили три камеры, но целей явно больше.

– Я намерена усилить надзор за Шкуродером.

Равна не могла возразить, не раскрыв собственных информаторов.

– Помимо камер, Равна, я отзываю агентов из-за границы. Этого хватит, чтобы докопаться до самого донышка.

Древорезчица действительно пыталась ей помочь. Она лучше остальных стай, кроме, может быть, Щепетильника, понимала, что движет Равной.

Женщина потянулась погладить ближнего элемента. Это был Шт – во всяком случае, примерно так звучало его имя для людского уха. Имена индивидуальных элементов обычно не имели смысла даже в языке Когтей, оставаясь не более чем ярлычками для заводчика. Маленькому Шту было от роду едва несколько десятидневок – необходимое дополнение к слитной стае, призванное соблюсти баланс юности и опыта. Щенок был так мал, что его сеть сенсорного восприятия едва интегрировалась с остальной стаей Древорезчицы. Равна знала только, что он не происходит ни от самой королевы, ни от Странника. У Когтей со щенками всегда были трудности, особенно если стая не слишком предохранялась, но Древорезчица лучше многих управлялась с единством своей души – гораздо лучше, чем ее отпрыски. Душевное равновесие ей удавалось поддерживать уже лет шестьсот, и Равне было не о чем тревожиться. Она потрепала маленькое создание по головке и немного расслабилась. Если оно и переменит темперамент королевы, то наверняка сдвиги эти окажутся вполне в русле тщательно распланированной Древорезчицей в прошлом личностной эволюции.