Онлайн чтение книги Дети неба The Children of the Sky
Глава 04

Ремашритльфер выполнял особые поручения Великого Магната уже больше двух лет и сам себе непрестанно удивлялся. Дело в том, что Ремашритльфер терпеть не мог дураков, даже таких богатых, как Магнат. Два года превратились в череду сумасбродных рискованных заданий, сыпавшихся ему на головы одно за другим, таких опасных и захватывающих, о которых некогда дремавший в Ремашритльфере исследователь мог лишь мечтать. Возможно, это и была единственная причина, по которой он оставался на службе у безумной стаи.

Последнее задание, наверное, положит конец их трудовым взаимоотношениям. Подумать только, Магнат послал его в тропики! Это поручение было опаснее и безумнее – в буквальном смысле слова, – чем все прежние. Но по правде говоря, впечатления о первых днях были восхитительны: Ремашритльфер не распался и зашел так далеко, как не мог мечтать ни один исследователь в истории. К сожалению, с тех пор миновало четыре десятидневки. Магнат все не отзывал его. Тщеславие переросло в глухое раздражение: одна провальная десятидневка следовала за другой…

– Но должен же настать этому конец. – Хотя слова превосходно выражали настроение самого Ремашритльфера, произнес их его напарник по этому полету. Последнему, если будет на то милость Стаи Стай.

Читиратифор, богато разодетая шестерка, с трудом влез в посадочный отсек воздушного шара. Гондола «Морской бриз» была тесновата, и каждый фунт шел на вес золота. Пассажирская кабинка была так плохо изолирована, что сердитые мысли Читиратифора с болезненным гулом отдавались в головах. Ремашритльфер видел когти и челюсти, мелькавшие в просветах, и слышал, как пассажир пытается втиснуться в гондолу. Когда они поднимались, эти звуки сменялись отчетливыми позывами к рвоте: некоторые элементы Читиратифора безудержно блевали в мутные воды. И пожалуй, этим неплохо семафорили парусной флотилии Магната, сопровождавшей шар. Те поиграли с натяжением веревок и позволили морскому бризу медленно отнести «Морской бриз» к топкому берегу. Такие действия превратились в рутину: дважды за десятидневку с начала этой тошнотворной вылазки. До рассвета обслуживающий персонал наполнит шар «Морского бриза» (или запасного устройства) газом, полученным при реакции железных опилок с гадкой коррозионно-активной жидкостью[2]Судя по этому описанию, шар работает на водороде., и, как только подует утренний ветерок, Ремашритльфер полетит высоко в небеса – покоритель воздушных пространств, равных которому нет в истории и в этом мире (если не считать Небесных Червяков).

– Мы будем над берегом уже через несколько минут, господин, – вежливо сказал он Читиратифору.

Тот что-то провякал, потом прочистил глотки и выдавил:

– Ты знаешь, это замечательно. Мой хозяин говорит, что Магнат все еще уверен, будто тропики сделают его богаче всех стай прошлого, вместе взятых. Если мы сегодня не отыщем ничего утешительного, он, думаю, самолично поплывет туда и пробудет там до скончания века. И все наши богатства расточатся бесцельно.

Наши богатства? Читиратифор и его хозяин Проныра – самонадеянная парочка, но ума им не занимать. Они предложили несколько серьезных усовершенствований, без которых изобретения Магната, включая воздушные шары, не смогли бы работать. Ремашритльфер так и слышал их разочарование. Они думали, что смогут использовать Хозяина. Кажется, их серьезно задело, что Магната нельзя так просто вертеть за хвосты.

К сожалению, в данном конкретном случае Проныра с Читиратифором были несомненно и абсолютно правы.

Ремашритльфер поглядел вглубь берега. Погода стояла превосходная, но на севере сгущались кучевые облака. Если они потянутся к югу, вечерок будет запоминающимся. На миг тучи закрыли вид на далекие Дождевые Леса.

Даже в самые ясные дни глаза одной стаи не могли обозреть их целиком. Леса тянулись на север и уходили за горизонт, их повсеместные водные артерии представляли собой обширную сеть крупных рек, разбивающихся на меньшие и более слабые речушки, а те питались в конечном счете горными потоками на краю земли вечного холода. Это была таинственная и опасная местность. Ремашритльфер и сам неоднократно ее исследовал, и чужие рассказы (обязательно с печальным исходом) слушал, но те Леса ни в какое сравнение не шли с Нижними Болотами, над которыми сейчас пролетал шар.

Он прикинул, что высота полета не больше тысячи лап. Даже когда он смотрел всеми мордами вниз, детали местности терялись во влажной мгле. Темная илистая вода и редкие проблески зеленой травы. Трудно было сказать, где Болотам конец и где начало. Обычные корабли пользовались тесными протоками, тянувшимися на сотни миль. Цвет и запах отмелей дали Болотам это имя еще в те времена, когда ни одна стая и мечтать не могла добраться до устья реки. Нужны были плоты и специально сконструированные суда, чтобы заплыть так далеко, как сейчас заплыла флотилия Магната.

«А я подобрался даже ближе!» – торжествующе подумал Ремашритльфер. Редкая привилегия, единственное настоящее сокровище – и потом, убравшись отсюда, он будет им дорожить. Больше всего здешние просторы напоминали ему виденные в Восточном Доме отстойники. Но запах был совсем иной – смесь гнили, телесных выделений и ароматов экзотических растений.

«Морской бриз» медленно перемещался на север, сбросив скорость до такой, какую могла развить стая на спокойной прогулке. Ветер и тросы помогали держать курс и спасали от жуткой смерти, постигшей всех исследователей прежних эпох. Опасность никуда не ушла, просто затаилась тут, в горячем чреве тропических джунглей. Травяной покров превратился в деревья. Ветки еще прятались под водой, но, по мере того как шар дрейфовал к северу, становились все толще, собирая на себя мелкоземные наносы с Болот.

– Большая часть всего этого обычно держится выше уровня моря, если не налетают очень сильные ураганы или прилив ненормально высок, – сообщил Ремашритльфер.

Показались еще несколько морд Читиратифора. Стая изучала местность.

– Сколько еще? – спросил он.

– Еще немного к востоку. – Ремашритльфер следил еще и за кораблями Магната, а также за поведением тросов. «Не сомневайся, Магнат тоже на тебя смотрит». Если бы Магнат остался в Восточном Доме, они бы уже давно забросили дурацкую затею и вернулись. Прямо под собой он увидел приметные деревья, по которым ориентировался в последних полетах, и просигналил кораблю, чтобы те прекратили выбирать трос и взяли к востоку. «Морской бриз» балансировал на пределе натяжения тросов. Земля качалась из стороны в сторону. Ремашритльфер продолжал тоном гида: – А теперь вы видите легендарный затерянный город и Великий Тропический Хор. – Ну, в каком-то смысле это был город. Куда ни глянь, сотни Когтей. Но ни одной слитной стаи, просто безумие толпы. Звук, впрочем, еще можно было переносить. «Морской бриз» висел в нескольких сотнях лап – слишком высоко, чтобы долетала мыслеречь, а то, что долетало до гондолы, напоминало нормальный межстайный язык, пусть и отдаленный. Конечно, это и вправду мог быть язык, но аккорды, долетавшие от тысяч звукоизлучательных органов, не имели никакого конкретного значения, только беспамятный экстаз. На самом деле это была скорее погребальная песнь.

Высокомерия Читиратифора как не бывало. Гондола покачнулась, и Ремашритльфер понял, что жирная шестерка сжалась в тесный клубок. В его голосе прозвучал смешанный с ужасом восторг:

– Так много! Так много… И вправду Хор.

– Ага, – весело сказал Ремашритльфер, хотя в первые несколько полетов он испытывал сходные чувства.

– А как же они питаются? Как им удается спать? – Читиратифор не произнес «в бесконечных оргиях», но Ремашритльфер почти услышал это краем сознания.

– Мы точно не знаем, но можем снизиться…

– Нет! Нет! Только не это!

Ремашритльфер довольно оскалился и продолжал:

– …и тогда вы увидите, как истощены эти создания. Тем не менее у них есть какие-то постройки, вот там. – Он издал указующий звук. Действительно, уже были видны сооружения из ила и глины, некоторые так обветшали от времени и дождей, что из них выпирали остатки более старых построек. Ни одна слитная стая в жизни не возвела бы столь беспорядочного поселения, с трудом отличимого от естественных образований.

Местами постройки были пяти- или шестиярусные, хаотическая смесь мусорной свалки, погребальной пирамиды и многоуровневого барака. Внутри наверняка имелись лазы и проходы: Когти выныривали из построек и снова исчезали. Ремашритльфер узнал это место: он уже видел его в прежних полетах. Но тут постройки выглядели сравнительно упорядоченными, как будто последние несколько дней над ними работали согласованно мыслящие строители и лишь недавно их сменила прежняя криволапая орава. Пройдет несколько десятидневок – и ландшафт наверняка изменится до неузнаваемости.

– Еще несколько сотен лап – и мы на месте, – сказал он, отдав кораблю Магната сигнал бросать якорь. Обычно навигация не была настолько точна. Сегодня же бриз был легким, как тончайший шелк.

– Добро пожаловать на Большую Торговую Площадь.

В пассажирском отсеке закопошились. Читиратифор набрался мужества и высунул еще несколько морд. Потом недоверчиво переспросил:

– Это правда площадь?

– Магнат предпочитает так ее называть.

Если быть точным, площадь представляла собой ровно утоптанный круг ила диаметром около пятидесяти лап: Магнат, сохранивший из прежних жизней воспоминания коробейника, по привычке приукрашивал действительность. Какое-то время Ремашритльферу было не до болтовни: он перегнулся через борт гондолы и тщательно выверял посадочный курс, не забывая во все глотки приветственно лаять собравшимся внизу Когтям. Конечно, их уже ждали, но иногда встречавшим случалось забыть о цели прибытия гостей… Сегодня реакция последовала незамедлительно: к центру расчищенного пространства устремилась тройка – вернее, три Когтя, поскольку они стартовали из разных позиций и явно были синглетами. Только встретившись в центре, они проявили подобие скоординированной деятельности и, толкаясь в месте, запланированном для посадки, стали напередерг влезать по веревке, которую Ремашритльфер для них спустил. Наконец двое оставили попытки, позволив третьему поймать веревку и закрепить ее. Затем все трое схватили веревку челюстями и стали бегать по площади, наматывая обороты.

Читиратифора зрелище сотрудничества туземцев не впечатлило.

– Это что, нас поймали? Они же просто утянут шар вниз.

– Да. Но больше ничего не предпримут. Когда встреча закончится, мы спокойно обрежем веревку и улетим.

– Ой, и правда. – Читиратифор помолчал, не переставая шумно размышлять. – Ладненько, поглядим, что будет дальше. Раз уж беспрепятственное наблюдение прервано, мне нужны подробности для слапсшибательного доклада нашим нанимателям.

– Как скажете, господин. – Ремашритльфер был так же сердит на Магната за очевидное фиаско тропической миссии, как и его спутник, но он не любил соглашаться с этим драноухим убийцей. – Минуточку, я приготовлю товары. – Он ссыпался на дно гондолы и открыл дверцу. Груз висел в бочонке флюгерного дерева с приделанным к нему на манер носика чайника воздуховодом. Кажется, при снижении шара вода из него не вылилась.

– Вы там как, ребята, готовы? – Ремашритльфер старался говорить в нос.

– Да, г’подин!

– Ага.

– Пошли-пошли!.. – Ответы исходили одновременно от дюжин запертых в бочонке существ. Вроде бы число совпадало.

Ремашритльфер перенес дюжину извивающихся каракатиц в корзинку для обмена. Они глядели на него выпученными глазами и шевелили спутавшимися в клубок щупальцами. В их бормотании страха не чувствовалось. Он опустил морду пониже, рассматривая содержимое корзинки. Каракатицы скучились в страшной тесноте, но это было наименьшей трудностью из тех, с которыми им вскоре предстоит столкнуться.

– Ладно, ребята. План вы знаете.

Он проигнорировал тонкие визги согласия.

– Вы поговорите с теми, внизу…

– Д-д-да, д-д-да, д-да! Мы попросим их обеспечить вам посадку. Торговля. Порт. Да-да-да!

Аккорды зазвучали неразборчиво: дюжина маленьких существ говорила одновременно, у каждой тварюшки память была поистине бездонна, а интеллект выше, чем у любого синглета. Вместе с тем разум их был так урезан, что Ремашритльфер затруднялся определить, насколько же они в действительности развиты.

– Хорошо.

Ремашритльфер решил, что дальнейший инструктаж бесполезен.

– Удачи! – Он закрепил веревку корзинки на причале и стал опускать.

– П-п-п-ока, п-п-пока! – Писклявые аккорды исходили как из корзинки, так и от каракатиц в бочонке. Создания переговаривались друг с другом. Далеко внизу темнела поверхность утоптанного лапами круга глины. Там было пусто, если не считать нескольких разрозненных Когтей. Обычно это было хорошим признаком.

Читиратифор сказал сверху:

– Почему бы не послать вниз целую стаю каракатиц?

– Магнат хочет посмотреть, что произойдет с этими, и в случае успеха послать других, с несколько отличными инструкциями, – вежливо объяснил Ремашритльфер.

Читиратифор помолчал, наблюдая за снижением корзины.

– Наш наниматель совсем сбрендил, ты же это понимаешь?

Ремашритльфер не ответил, и Читиратифор продолжил:

– Ты должен знать, что Магнат скроен вкривь-вкось. Половина его – жадный бухгалтер, а другая половина – четверка сумасшедших малышей, которых скряга приютил только ради их бурной фантазии. Это, может, и неплохая мыслишка, но только если доминирует в стае бухгалтер. Однако похоже, что все наоборот и четверка полоумных стервецов взяла скрягу в оборот. Так что ты можешь сказать о целесообразности нашего пребывания здесь?

Ремашритльфер не сумел притвориться идиотом:

– Он считает их по мордам?

– А? А, да! Его бухгалтерская часть уже прикинула, сколько Когтей в тропиках.

– Наверняка больше ста миллионов[3]В «Пламени над бездной» численность населения планеты Когтей оценена в тридцать миллионов стай; в пересчете на элементную численность – 4–8 элементов на стаю; это дает от 120 до 240 миллионов особей вида..

– Именно так, и сумасшедшая четверка сообразила, что это крупнейший рынок в мире!

– Магнат всегда ищет новых рынков, чем крупнее, тем лучше, – отозвался Ремашритльфер. Собственно, поиском новых рынков сбыта Магнат был просто одержим. Это и была побудительная идея большинства его поступков.

Два элемента Ремашритльфера остались наблюдать за спуском каракатиц. Их многократно сдублированные монологи были четко слышны. Еще пара минут – и корзинка коснется земли.

Из пассажирского отсека послышалось сердитое ворчание:

– У Магната полно идиотских идей: например, он считает, что торговля дарует власть. Но в этот раз… сколько тут в тропиках, какое сумасшедшее число ты назвал? Дело в том, что эти миллионы – животные! Толпа! Звери! Если мы их всех не поубиваем и не колонизируем эти земли, от тропиков не будет ровным счетом никакого толка. Уверяю тебя, наш хозяин и правда устал от всей этой авантюры (но это между нами). Он оторван от истинного средоточия своей власти, от технологий, поставляемых ему Пронырой, от опытных заводов на востоке. Надо срочно прекращать это безумное путешествие!

– Гм, – сказал Ремашритльфер, – надеюсь, что твой начальник не слишком откровенен с моим начальником. Магнату, э-э, очень не нравится, когда ему советуют все подряд…

– О, не беспокойся – Проныра еще лучший дипломат, чем я. Я-то кто? Честный служака, как и ты, гы. И ты разделяешь со мной тревоги и сомнения. – Ремашритльфер не считал себя дипломатом, но прекрасно понимал, когда его пытаются поучать. Он чуть было не поддался искушению рявкнуть на жопоголовую шестерку, и напомнить, что в любой момент может заложить и Проныру, и его предательские планы. Так-так, поостынь.

Выдержав паузу, Читиратифор сменил тему:

– Говорящие каракатицы уже наверняка почти на земле.

– Угу.

Вообще-то, его тоже больше интересовала судьба каракатиц. Да и узники чайника беспокоились, явно заслышав своих родичей снизу.

– Твой начальник сказал моему начальнику, что это испытание будет решающим. Если ничего не получится, мы вернемся домой. Я думаю, что это отлично, – ну кто, кроме безумца, поставил бы все в зависимость от каракатиц, которые сами не понимают, что болтают?

Вопрос не был лишен резона. Ответа, который бы не выставил Магната идиотом, у Ремашритльфера не нашлось.

– На самом деле это не совсем каракатицы.

– Но выглядят как настоящие. Я люблю каракатиц, они вкусные.

– Этих откушаешь – вовек больше не захочешь, их мясо несъедобно. – Ремашритльфер ни разу не пробовал таких каракатиц, но стаи Южных морей, ловившие рыбу вокруг атоллов на дальнем западе, хорошо знали как о сравнительно высоком интеллекте этих существ, так и об отвратительном вкусе их плоти. Основываясь на этих малоправдоподобных слухах, Магнат послал Ремашритльфера через полмира, чтобы тот посетил эти острова, поговорил с туземцами и привез колонию странных зверюшек. Приключение, казавшееся сперва таким же абсурдным, как и нынешнее путешествие, превратилось в один из лучших отрезков жизни Ремашритльфера. – И они не притворяются, они и в самом деле разговаривают.

– Но их речь не имеет смысла, как у синглетов.

– Они умнее синглетов, – возразил Ремашритльфер. Наверное.  – Они так умны, что Магнат выбрал их для сегодняшнего испытания.

– Да-да, тайный план. Я о нем и не подозревал, пока не полетел сюда…

Читиратифор молчал какое-то время, а корзинка преодолевала последние лапы до илистой поверхности. Остальные Когти смотрели с жадным вниманием. На краю открытого пространства, где скопилась бескрайняя толпа, поворачивались и поднимались головы. Тысячи глаз созерцали «Морской бриз» и маленькую корзину, спускавшуюся из его гондолы. Десятидневки полетов и редкие драгоценности ушли на то, чтобы создать здесь крохотное свободное пространство и установить правила меновой торговли. Они не всегда соблюдались.

– Ладно, рассказывай, что там! – Любопытство Читиратифора превозмогло страх. – Что ты делаешь с этими рыбешками, во имя Стаи Стай?

– Желаешь, чтоб я раскрыл тебе великолепный план моего начальника? – Ремашритльфер постарался до отказа наполнить голос сомнениями и сарказмом. – Скажи-ка, Читиратифор, ты знаешь, где мы находимся?

Читиратифор издал шипящий смешок:

– Мы висим над самым сердцем самого громадного Хора на целом свете, чтоб ему провалиться!

– Именно. Ни один исследователь еще не подходил к нему так близко, как мы. Флот Магната бросил якоря в двух тысячах лап от берега. Это предельное расстояние для таких экспедиций. Кто знает, сколько исследователей пытались достичь центра тропиков с севера – либо на своих лапах, либо плывя по рекам Дождевых Лесов. Леса кишат странными тварями и заражают болезнями – но там можно выжить. Я сам там выжил . Но все исследователи, выдвинувшиеся из Лесов на юг, либо исчезали бесследно, либо возвращались настолько фрагментированными, что от них трудно было добиться связного рассказа о легендарных тропиках. И вот мы с тобой здесь, всего лишь в тысяче футов от самого их центра.

– И что из этого следует? – Читиратифор постарался задать вопрос лениво и равнодушно, однако в его словах проскользнул страх. Наверное, чувак наконец-то разглядел толпу во всей красе. Вокруг расчищенного пространства не прекращалось хаотическое движение. С оглядкой на жару, неудивительно, что на многих Когтях Хора были только лохмотья. И даже одетые нисколько не походили на северных Когтей. У тропических была скудная шерсть – кое у кого возле лап она росла довольно густо, но брюхо и бока оставались практически лысыми. Когтей было так много, что даже с такой высоты доносились их мысли. Неумолчный хор мыслеречи, пожалуй, и вправду самая впечатляющая особенность этого места. Именно он поверг Читиратифора в нынешнее его состояние, близкое к панике.

Ремашритльфер сфокусировал большинство взглядов на меновой корзинке внизу. Установленный протокол предусматривал, что трое Когтей не должны прикасаться к ней, пока веревка натянута туго, и он старался ослаблять ее натяжение очень медленно. Приостановив спуск, он окинул очень внимательным взглядом пары голов толпу с противоположных сторон гондолы. Оставалось не более двадцати лап. А потом? Ремашритльфер понятия не имел, что произойдет потом.

– Что следует? Гм, ты себе представляешь, каково это – очутиться там, внизу?

– Это безумие, – произнес Читиратифор, и трудно было определить, характеристика ли это вопроса или ответ на него. – Слитная стая, окруженная миллионами неумолчно воющего Хора? Разум стаи распадется за секунды, как если бы пук соломы кинули в расплавленное железо.

– Да. Если мы с тобой попадем в Хор, все так и будет. Но погляди, чего мы добились в предшествующих полетах. Мы расчистили эту площадь. Там всего трое Когтей, они держат веревку. Остальная толпа почти в тридцати лапах. Это, разумеется, неприятно, приходится постоянно следить, чтобы не свихнуться, но слитная стая там выживет.

Читиратифор булькнул пренебрежительно и с прорвавшимся страхом:

– Я слышу их напор. Это открытое пространство – островок здравого смысла в аду. Хор не любит пришлые элементы. Если мы спустимся, они тут же разорвут круг.

– Никто не знает, правильно? Если бы Магнат без предосторожностей посылал туда стаи, мучительно долгий процесс налаживания отношений с Хором мог бы ускориться.

– О, но ведь эту теорию нетрудно проверить. Просто бросьте туда стаю… – Читиратифор поколебался, осторожно выбирая слова, – найдите заключенного, преступника, и пообещайте ему свободу, если он рискнет спуститься туда и поговорить с этими прекрасными Когтями, которые держат веревку.

– К сожалению, таких не нашлось, и Магнат решил обойтись говорящими каракатицами.

Это объяснение даже самому Ремашритльферу показалось шатким. В этом весь Магнат: он фонтанирует идеями, но по большей части абсурдными. Единственными, кто ему поверил в этой ситуации, оставались каракатицы, всегда жадные до новых разговоров. Удивительно, как они вообще выживают в этом мире. Конечно, у них невкусное мясо, но как-то же надо заставлять их заткнуться.

Читиратифор выдавил смешок:

– Это и есть избранное Магнатом решение? Тайный план? И ты ему в точности доложишь, как все было?

Ремашритльфер не обращал внимания на его снисходительный тон.

– Разумеется, – ответил он.

Читиратифор совсем раскудахтался:

– Ну тогда приземляй этих рыбешек!

«Ладно, малыши, держитесь…» С расстояния в тысячу лап управлять корзинкой в нескольких лапах от земли всегда непросто, но Ремашритльфер уже попрактиковался в этом деле. Малышам нечего было бояться мыслешума Хора: каракатицы думали молча, как мертвые.

Настоящая трудность состояла в том, чтобы Хор отреагировал как надо на присутствие говорящих существ не из своей среды. Частью себя Ремашритльфер глядел на край открытого пространства и заметил теперь, как по толпе распространяется странное напряжение. Ремашритльфер уже встречал такую реакцию. Хор мыслил несогласованно, и как только небольшим фрагментам удавалось на время наладить взаимодействие, их мыслеречь распространялась на сотни лап, создавая мотивы более устойчивые, чем где бы то ни было, кроме караулов.

Голос Читиратифора звучал испуганно и в то же время восторженно:

– Ты послушай! Хор мыслит все громче!

Читиратифор задвигался по своему отсеку, очевидно пытаясь умерить страх. Гондола накренилась и закачалась.

– Держи головы вместе, чувак! – прошипел Ремашритльфер.

Но мыслешум Хора и правда становился все громче. Он выражал ярость… наслаждение… острую заинтересованность… похоть… безумие. Если бы все эти Когти могли объединить мысли, шум их долетел бы даже до гондолы, а то и выше, и убил бы разведчиков с «Морского бриза» на месте. Потом он сообразил, что мыслезвуки не просто набирают громкость и становятся слаженнее; менялось что-то еще… Почти весь низкочастотный диапазон срезало, а с ним пропали неумолчные обычно стоны и обрывки межстайного языка. В обычном речевом диапазоне стало так тихо, что Ремашритльфер слышал теперь, как шумят на ветру деревья Дождевых Лесов, – этот звук доносился со стороны Болот и травянистых островков дельты.

Даже каракатицы, как в чайнике, так и далеко внизу, в корзинке, приумолкли.

Весь мир, казалось, нетерпеливо выжидал, что сейчас произойдет.

Широко разнесенные глаза Ремашритльфера подсказали ему, что корзинка коснулась земли. В тот же миг натяжение веревки ослабло. «Да, я попал!»

Он слышал, как трое Когтей в круге о чем-то думают, заглядывая в корзинку с каракатицами, но уже не так ясно. Каракатицы повторили речи, каким научил их Магнат. Теми же словами выражался бы и Ремашритльфер, если бы ему достало смелости опуститься в этом центре ада. С той разницей, что он говорил бы одним голосом, а не дюжиной, как маленькие существа.

Трое Когтей отреагировали не сразу. Жуткое низкочастотное молчание продлилось еще миг. Потом раздался такой мощный мыслевопль, что у Ремашритльфера сердца застыли. Этот мыслезвук был полон такой чудовищной ярости, что даже далеко наверху он его слышал с полнейшей отчетливостью.

Мириады Когтей ринулись со всех сторон, грубо нарушая с таким трудом выработанный Ремашритльфером протокол встреч. Они обрушились на меновую корзинку и погребли ее под собой. От мыслевопля ум Ремашритльфера слегка помутился, но он увидел, что случилось дальше, и забыть этого не смог, как ни пытался. Толпа вздыбилась великанской волной – высотой сперва пять, потом десять Когтей. Они мчались со всех сторон, и расчищенное пространство исчезло менее чем за две секунды. Где-то там осталась меновая корзинка. Чудовищный мысленный вой вдруг оборвался, почти на минуту повисло молчание: атакующие тупо глядели друг на друга. Потом толпа откатилась примерно до пределов условленного открытого пространства. Каким-то чудом трос, удерживавший «Морской бриз», уцелел, но от меновой корзинки остались одни ошметки.

– Чт-т-т-т-то с-с-с-с-случилось? – кричали каракатицы из чайника. – Гд-д-д-де они? Чт-т-т-то п-п-п-происходит?

– А-а… мне очень жаль, ребята.

Торговая Площадь почти очистилась. Остававшиеся там Когти отползали в толпу. Никаких следов каракатиц в истоптанной ими глине Ремашритльфер не заметил.

Читиратифор удовлетворенно рассмеялся:

– Превосходный результат. Я в точности предсказал его. Ладно, дружище Ремашритльфер, пора нам обрезать трос и возвращаться к нормальной жизни.

Четырьмя часами позже Ремашритльфер, уцелевшие каракатицы и Читиратифор счастливо достигли парохода, на котором путешествовал Магнат. Три четверти этого срока они сражались с такой страшной бурей, каких Ремашритльфер тут еще не видывал. Даже сейчас ветер стегал дождевыми струями по палубе «Стаи Стай» так яростно, что зарядить шар газом не представлялось никакой возможности. Ремашритльфер подумал, что лучше бы техперсонал и вовсе отпустил шар лететь по воле бури, прежде чем молния ударит в него и подожжет остатки газа.

Он полз с опущенными мордами, перекатывая перед собой чайникобочонок с каракатицами. Дождь еще в первые минуты промочил его насквозь. Удивительно, что в такую мокрядь он вообще сохраняет способность мыслить.

– П-п-п-почему бы не п-п-п-попробовать еще раз, еще раз? – жаловались каракатицы.

– Заткнитесь! – прошипел в носик чайника Ремашритльфер.

У Магната было в обычае повторять неудавшиеся эксперименты, пока те не приносили успех. Прежде чем явилась буря, четверка Ремашритльфера могла бы извести остаток этих самоубийц. Пятый его элемент проникся странной материнской симпатией к маленьким тварюшкам и воспротивился. Из-за этого, а также из-за бури и Читиратифора они не выполнили приказов Магната в точности и улетели раньше намеченного, что и спасло каракатиц.

Он открыл бочонок и насыпал туда корма. За Ремашритльфером ползли основные элементы Читиратифора, цепляясь за борт и время от времени блюя в море. Болотистый берег рисовался более плотной тенью среди теней. За последние десятидневки Ремашритльфер столько всего открыл, что мог удостоиться титула величайшего исследователя тропиков в истории цивилизации Когтей, но смирился с невозможностью побывать там лично. Ни одна стая не в состоянии опуститься на землю тропиков и вернуться, чтобы поведать о своих приключениях.

Ремашритльфер встряхнулся и постарался кое-как почиститься. Теперь сохнуть. Оставалось самое трудное задание за этот день – убедить Магната, что, как бы велик ни был рынок, как бы яростно ни полыхал в душе безумной стаи торговый азарт, есть на свете и такие мечты, которым просто не суждено осуществиться.