Онлайн чтение книги Тайна китайского апельсина The Chinese Orange Mystery
Глава 14. ЧЕЛОВЕК ИЗ ПАРИЖА

В два часа утра мисс Ирен Левис, она же Сивел, стремительно вошла в свой номер, напевая про себя какой-то вальс. Меньше всего она была похожа на женщину, которая провела несколько часов под пристальным вниманием полиции.

В руке она несла маленький пакет, завернутый в коричневую бумагу.

— Люси! — воскликнула она весело. — Люси!

Ее голос эхом отозвался в номере. Но ответа не последовало, и она, пожав плечами, сбросила на пол норковое манто и вошла в гостиную. Все еще напевая, она включила свет и не спеша окинула комнату взглядом своих волшебных карих глаз. Пение резко оборвалось. На ее красивом лице появилось выражение подозрительности. Какое-то шестое чувство смутно подсказало ей, что что-то не так. Она не могла понять, что именно, однако… Ее глаза блеснули, она шагнула вперед, настежь распахнула дверь спальни и включила свет.

В плюшевом кресле лицом к двери, улыбаясь и удобно скрестив ноги, сидел мистер Эллери Квин. У его локтя стояла пепельница, переполненная окурками.

— Мистер Квин! Что это значит? — спросила Ирен низким, немного хриплым голосом.

— Прекрасное появление, мисс Левис, — весело отозвался Эллери, поднимаясь с кресла. — Я имею в виду игру. А вот реплики были менее удачны. Немного банально, вам не кажется?

— Я вас спрашиваю, что вы делаете в моей спальне в такой ранний час? — резко повторила она.

— Вероятно, под этим вы подразумеваете, что, если бы я пришел в другое время, вы не стали бы возражать? Благодарю вас… — Он потянулся и зевнул. — Мое ожидание затянулось, мисс Левис. Я уже начал думать, что вас положительно очаровало общество моего отца.

Она схватилась за спинку ближайшего стула, и маска спала с ее лица. В руке она по-прежнему держала сверток.

— Значит, это была уловка, — проговорила она медленно. — Он вернул мне драгоценности Керка и продолжал задавать вопросы… — Она скользнула взглядом по мебели, проверяя, все ли на своих местах. Ее глаза слегка расширились, когда она увидела, что в туалетном столике выдвинут нижний ящик. — Значит, вы нашли, — произнесла она с горечью.

Эллери пожал плечами:

— Вы плохо спрятали, дорогая. Я полагал, что женщина с вашим опытом найдет более надежное место. Да, я нашел, именно поэтому так долго ждал вас в этом чертовом кресле.

Она приблизилась к нему странными, неуверенными шагами, словно не зная, что делать или говорить дальше.

— Да? — пробормотала наконец, находясь уже недалеко от столика.

— Вашего двадцать второго там тоже нет, — заметил Эллери, — так что лучше сядьте, мисс Левис.

Ирен немного побледнела, но ничего не сказала, послушно повернулась и подошла к шезлонгу, в который опустилась с усталым видом.

Эллери начал задумчиво расхаживать по ковру.

— Настало время — если перефразировать бессмертного Моржа — обсудить фундаментальные вопросы. Вы играли в опасную игру, моя дорогая. Теперь вам придется платить по счетам.

— Что вы от меня хотите? — спросила она хрипло; в ее голосе не было вызова.

Эллери бросил на нее пронзительный взгляд:

— Информации. Объяснений… Должен заметить, что я не только искренне удивлен, но и немного разочарован вами, Ирен. Никакого сопротивления, кроме неловкой попытки завладеть двадцать вторым? Ай-ай-ай. Похоже, вы решили, что подчинение — лучшая защита?

— Что мне вам сказать? — Она откинулась назад, и вечернее платье длинными складками заструилось по ее телу. — Вы выиграли. Я была дурой. Voila!

— Хотя джентльмену не подобает говорить такие вещи, — пробормотал Эллери, — я вынужден с вами согласиться. Вы поступили не просто глупо, Ирен, — вы поступили преступно глупо. Держать такие письма в собственной спальне! Почему вы не спрятали их хотя бы в стенной сейф?

— Потому что стенной или любой другой сейф — это первое место, куда заглядывают люди, — ответила она с неестественной улыбкой.

— Намекаете на принцип Дюпена?[20]Дюпен — детектив-любитель, персонаж рассказов Эдгара По. В новелле «Похищенное письмо» он высказывает мысль, что труднее всего заметить вещи, которые лежат на виду. — Эллери пожал плечами. — Я не говорю уже о том, что люди вроде вас слишком сильно полагаются на оружие. Наверно, вы считали, что ваш двадцать второй послужит вам достаточной защитой?

— Обычно, — пробормотала она, — я ношу его в моей сумочке.

— Однако сегодня вечером вы, конечно, решили его оставить, поскольку вам предстоял визит в полицию. Понимаю. Возможно, я слишком поспешен в своих выводах, Ирен… Что ж, моя дорогая, уже поздно, и, хотя мне очень приятен наш интимный тет-а-тет, я все-таки предпочел бы выспаться. Почему, — неожиданно спросил он, — вы сменили имя с Сивел на Левис?

— Мне показалось, что это будет забавный псевдоним, — пояснила она спокойно.

— Полагаю, вы заметили, что Левис — это Сивел наоборот?

— А, вы об этом! Конечно. Это было, как… — Она испуганно встала. — Надеюсь, вы не подумали… не заподозрили…

— Что я подумал или заподозрил, милая леди, совершенно не важно. Я всего лишь винтик в машине.

— Но это случилось уже давно, много лет назад, — проговорила она с запинкой. — Уверяю вас, что нет… и не может быть ни малейшей связи между именем и…

— С этим мы разберемся позже. А теперь, мисс Левис, приступим к делу. Я обнаружил эти письма и копию сертификата. Думаю, излишне говорить, что ваша маленькая игра закончена и вы проиграли.

— Владение этими… слово «документы» будет подходящим термином, мистер Квин? — спросила она с неожиданным блеском в глазах. — Владение этими документами дает вам в руки некоторые доказательства, только и всего. Но вы не можете стереть из моей памяти того, что произошло. Совершенно ясно, что мистер Дональд Керк сам заинтересован в том, чтобы я молчала. Что вы на это скажете?

— Значит, вы все-таки решили защищаться, — улыбнулся Эллери. — Но вы снова ошиблись, дорогая. Ваше слово — слово женщины с криминальным прошлым — ничего не значит против моего, если я засвидетельствую, что эти бумаги находились у вас. А Керк, зная, что больше их у вас нет, в свою очередь охотно подтвердит, что вы его шантажировали. Поэтому…

— О, — улыбнулась женщина, приподняв и вытянув свои длинные белые руки, — но он этого не сделает, мистер Квин.

— Защита продолжается? Прошу прощения за обвинение в глупости. Очевидно, вы хотите сказать, что, независимо от того, есть у вас эти бумаги или нет, Керка прежде всего заботит ваше молчание, а если дело дойдет до ареста и суда, он уже не сможет удержать вас от желания разгласить эту тайну?

— Очень умно, мистер Квин.

— О, не стоит мне льстить. Но позвольте вам возразить, — сухо произнес Эллери, — что во время судебного расследования тайна так или иначе может выйти наружу. Если это произойдет и Керк будет не в силах предотвратить утечку информации, он обрушится на вас со всей яростью и силой разгневанного человека, одержимого местью, и ваше нежное тело, моя дорогая, окажется в тюрьме — а вы еще не знаете, что такое американская тюрьма, — на долгие и долгие годы. Что вы на это скажете, Ирен?

— Если я правильно поняла, — промурлыкала она, подойдя к нему ближе, — вы предлагаете мне entente, дружеское соглашение, мистер Квин? Вы не станете меня преследовать в обмен на мое молчание?

Эллери склонил голову.

— Снова прошу прощения; я недооценил вашу сообразительность. В самом деле, я хотел предложить… О, прошу вас, не подходите ко мне ближе, дорогая, иначе я могу утратить самоконтроль. В два часа ночи мои моральные качества находятся на самом низком уровне.

— Мы могли бы познакомиться поближе, мистер Квин… к обоюдному удовлетворению.

Эллери вздохнул и поспешно отступил на шаг:

— Господи, где мой спасательный жилет… А я всегда говорил, что все эти хэмметы и уитфилды сильно преувеличивают, уверяя, что у детективов есть неисчерпаемые возможности для удовлетворения своих сексуальных аппетитов. Еще одно убеждение разлетелось в пух и прах… Значит, мы договорились, мисс Левис?

Она смерила его холодным взглядом:

— Договорились. Я действительно была полной дурой.

— Во всяком случае, очаровательной дурой. Бедняга Керк! Представляю, как он натерпелся от вас за это время. Кстати, — пробормотал Эллери, улыбка исчезла с его лица, и в его глазах появилось совсем другое выражение, — насколько хорошо вы знаете этого мужчину?

— Какого мужчину?

— Парижанина.

— О! — Ее лицо снова превратилось в маску. — Не очень хорошо.

— Вы с ним когда-нибудь встречались?

— Один раз. Но тогда он был небрит… вернее, носил бороду. И он ужасно много пил, когда продавал мне эти письма. Я встретилась с ним только для того, чтобы обменять деньги на товар. На одну минуту. Все предварительные переговоры мы вели по переписке.

— Хм. Вы ведь видели лицо жертвы, мисс Левис, когда в день убийства встретили его наверху. — Эллери сделал паузу. Потом медленно спросил: — Тот мужчина из Парижа и убитый — один и тот же человек?

Она в изумлении отступила назад:

— Вы хотите сказать, что этот маленький… Боже милостивый!

— Так что?

— Не знаю, — торопливо ответила она, кусая губы. — Не знаю. Трудно сказать. Без бороды… У него была густая борода, которая почти скрывала все лицо. И он был весь обношенный и грязный, как нищий. Но, возможно…

— Вот как, — нахмурился Эллери. — Я надеялся, что вы опознаете его более уверенно. Значит, вы сомневаетесь?

— Пожалуй, — ответила она с задумчивым видом. — Я не могу сказать наверняка, мистер Квин.

— В таком случае позвольте пожелать вам спокойной ночи и приятных снов. — Эллери взял свой плащ и набросил его на плечи. Женщина все еще задумчиво стояла посреди комнаты, словно завернутое в ткань дерево. — Ах да! Кажется, я кое-что забыл.

— Что забыли?

Эллери подошел к шезлонгу и взял оставленный на нем пакет в коричневой бумаге.

— Драгоценности Дональда Керка. Боже мой! Было бы непростительной ошибкой уйти без них.

Кровь отхлынула от ее лица.

— Вы хотите сказать, — спросила она в ярости, — что собираетесь забрать и это? Вы… грабитель!

— Это очаровательно, дорогая. Гнев очень вам идет. Надеюсь, вы не думали, что я оставлю их на ваше попечение?

— Но у меня не останется ничего, ничего! — Она почти плакала от бешенства. — Все эти месяцы, недели пропали зря. Мои расходы… Я расскажу все! Я обращусь в прессу! Весь мир узнает об этом!

— А потом проведете лучшую часть оставшейся жизни в тесной камере, среди холодных серых стен, в одежде из грубой — страшно грубой, уверяю вас, — хлопчатобумажной ткани, которая будет натирать вашу кожу? — Эллери грустно покачал головой. — Сомневаюсь. Сейчас вам примерно тридцать пять…

— Тридцать один, черт бы вас побрал!

— Прошу прощения. Тридцать один. Когда вы выйдете из тюрьмы, вам будет… учитывая ваш богатый послужной список… вам дадут…

Задыхаясь, она бросилась в шезлонг.

— Убирайтесь отсюда! — крикнула она. — Вон! Или я выцарапаю вам глаза!

— Господи, вы разбудите соседей, — предупредил Эллери, потом улыбнулся, наклонил голову и удалился, прихватив под мышкой маленький пакет.

* * *

Он потянулся к одному из телефонов возле стойки и разбудил ночного портье, сидевшего в вестибюле отеля «Чэнселор».

— Эй, постойте! — завопил портье. — Вы соображаете, что делаете? Вам известно, что уже почти половина третьего?

— Полиция, — сухо ответил Эллери, и мужчина осекся, разинув рот. Эллери сказал оператору связи: — Соедините с мистером Дональдом Керком, двадцать второй этаж, пожалуйста. Да, это важно. — Он подождал, насвистывая веселую мелодию. — Кто это? А, Хаббл. Это Эллери Квин… Да-да, именно так: Квин. Дональд Керк у себя?.. В таком случае поднимите его с постели!.. А, Керк. Нет-нет, ничего особенного. Просто у меня хорошие новости. Вы будете рады, что я разбудил вас в столь неприличный час. У меня есть для вас кое-что — назовем это маленьким подарком по случаю вашей помолвки… Нет-нет. Я оставлю его у портье. Позвольте сказать вам, Керк, что ваши проблемы закончились. Да, я насчет мисс М… Вот именно! О, не надо так громко кричать, старина. Что касается И. Л., то мы хорошенько подрезали ей когти. Она больше не будет вас беспокоить. Держитесь от нее подальше, как хороший и послушный мальчик, и посвятите себя — и везет же вам, черт возьми! — даме по имени Джози. Спокойной ночи! — Улыбнувшись, Эллери передал пакет портье и вышел из гостиницы, слегка пошатываясь от усталости, но с приятным чувством человека, отлично выполнившего свою работу.

* * *

Эллери поразил отца и Джуну, появившись за столом инспектора во время его завтрака, иными словами — в очень ранний час.

— Эге, смотрите-ка, кто пришел, — не совсем внятно произнес старый джентльмен, пережевывая тост с яйцом. — Ты не болен, Эл? Наверное, стряслось, что-то ужасное, раз ты поднялся в такую рань?

— Скорее что-то прекрасное, — зевнул Эллери, протирая покрасневшие глаза, и со вздохом опустился в кресло.

— Когда ты пришел?

— Около трех… Джуна, роял-офс, пожалуйста.

— Офс? — подозрительно спросил Джуна. — Какое еще офс?

— Не какое, а какой; общество юнцов с Восемьдесят седьмой улицы явно не идет тебе на пользу. Офс, Джуна, означает яйца на исковерканном французском. Я с удовольствием проглотил бы пару хороших яиц. Встряхни их как следует сверху и тщательно перемешай снизу. В общем, как обычно.

Джуна усмехнулся и ушел на кухню. Инспектор пробурчал:

— Ну?

— Баранки гну, — ответил Эллери, потянувшись за сигаретами. — Счастлив сообщить, что мы достигли явного прогресса.

— Хм. Если ты соизволишь объяснить мне, в чем дело, может быть, я это и пойму.

— Вкратце ситуация такова, — начал Эллери, откинувшись назад и выпуская клуб дыма. — Я попросил тебя убрать с дороги мисс Левис — чертовски, кстати, соблазнительная женщина, — чтобы проверить кое-какие мои догадки. Было очевидно, что она держит Керка на крючке с помощью какой-то компрометирующей улики, которой помахивала перед носом этого несчастного молодого идиота, чтобы держать его в узде, и ради уничтожения которой он готов был пожертвовать остатками своего состояния. Вопрос только, чем она махала у него перед носом? Опять же, было ясно, что это нечто материальное и вещественное. И сей предмет — как я объяснял себе изящным слогом былых времен — находится где-то неподалеку от ее очаровательной персоны. Где? В ее номере, конечно. Она слишком опытна и хитра, чтобы связываться с сейфами и банками, где все регистрируется в книгах. Вот почему я попросил тебя сделать мне одолжение и занять ее милой беседой на Сентр-стрит, пока я буду обчищать ее номер.

— И без всякого ордера! — воскликнул инспектор. — Это уже второй раз, болван. Когда-нибудь ты влипнешь в хорошенькую историю. А если бы там ничего не оказалось? Кстати, ты нашел эту вещицу?

— Разумеется, нашел. Квин никогда не проигрывает, как говорят на Сентр-стрит.

— Не важно, что там говорят на Сентр-стрит, — проворчал старый джентльмен. — Важно, что тебе скажут в Сити-Холл. Выкладывай!

— Пожалуй, я не стану рассказывать о том, как во время обыска натолкнулся на молодого Керка. Очевидно, нам обоим пришла в голову одна и та же блестящая идея…

— Что?!

— Не надо делать такие глаза; это неприлично. Бедный мальчик совсем отчаялся — по крайней мере, таким он был до половины третьего ночи. Я уложил его в кровать и вернулся в американское логово мисс Левис, чтобы обнаружить… кое-что; а потом долго ждал возвращения восхитительной леди в уже упомянутое логово из полицейской штаб-квартиры, где, я полагаю, ты угощал ее вторым завтраком. Краснея от смущения, я должен признаться, что мне удалось обратить ее в истинную веру. Представь себе, она даже вернула трофеи, взятые у Керка!

— Удивительно, как тебе удалось до этого додуматься, — проворчал инспектор. — У меня разрывалось сердце, когда я ей их отдавал. Продолжай, продолжай; покажи мне, что это такое было… чем бы это ни было.

— Странная вещь, — протянул Эллери. — Я совершенно не могу вспомнить, куда я их задевал. Мне так дьявольски хотелось спать…

Старый джентльмен вспыхнул:

— Что ты этим хочешь… Господи, Эл, перестань валять дурака. Покажи мне эти бумаги!

— Возможно, — спокойно заметил Эллери, — тебе их лучше не видеть. Я могу сказать тебе, что в них было, и оставить улику при себе.

— Но почему, черт возьми, ты не можешь мне их отдать?

— Потому что ты слишком ревностно служишь закону. Бумаги останутся у меня. А у тебя не будет искушения предать гласности эту печальную и прискорбную историю.

Некоторое время инспектор что-то неразборчиво бормотал себе под нос.

— Ладно, самонадеянный молодой нахал! Я-то надеялся, что ты сможешь мне помочь… Выкладывай, в чем там дело.

— Сначала ты должен дать мне обещание…

— Вылитая тетя Тили!

— …что это останется между нами. Ты не скажешь никому ни слова — ни прессе, ни твоему комиссару, ни начальнику полиции.

— Господи, должно быть, это что-то грандиозное, — саркастически заметил инспектор. — Ладно, обещаю. Говори, что случилось.

Эллери задумчиво выпустил дым.

— Речь идет о Марселле Керк. Это довольно трагичная история и в то же время хороший образчик тех мерзких делишек, которые проворачивает мисс Левис.

Марселла не так юна и неопытна, как кажется. Несколько лет назад — когда она еще не появлялась в свете — ей встретился один мужчина. Кажется, он был или выдавал себя за американского экспатрианта, который все последние годы жил в Париже среди аборигенов. Но Марселла познакомилась с ним в Нью-Йорке и влюбилась в него по уши. Он был уже не молод и по годам годился ей в отцы, однако Марселла оказалась натурой очень впечатлительной, и ему без труда удалось вскружить ей голову. Короче говоря, нацелившись, как я думаю, на деньги Керка, он увез ее и тайно обвенчался с ней в Гринвиче.

— Что дальше? — пробурчал инспектор.

— Только после того, как все уже свершилось, Дональд Керк узнал о существовании этого человека, не говоря уж об остальном. Мужчина был известен под именем Куллинана, Говарда Куллинана. Встревоженный Керк провел тайное расследование и узнал, что Куллинан уже женат — у него была жена в Париже.

— Боже милостивый, — вздохнул инспектор.

Эллери продолжил:

— Грязная история — грязная, как этот мир. Судя по всему, никто ни о чем не знал. Даже старый Керк. Дональд нашел Марселлу в Гринвиче одну — мужчина куда-то отлучился, — рассказал ей обо всем, что ему стало известно, и увез бедную девушку обратно, полуживую после всего пережитого. Куллинан, похоже, обладал некоторой долей храбрости; он правильно рассудил, что Керк предпочтет замять дело и не станет обвинять его в двоеженстве. В заключение Керк заплатил ему кругленькую сумму, чтобы тот держал рот на замке.

— Все равно, я не понимаю…

— Не спеши. Худшее еще впереди — это довольно длинная история. Как ты понимаешь, дела и так обстояли довольно скверно. Но Марселла продолжала тайком писать ему письма, как писала и до их побега. Девушка была в отчаянии, вне себя, почти на грани самоубийства. Она боялась даже брату рассказать о том, что произошло на самом деле.

— А, — тихо протянул инспектор. — Она была беременна?

— Вот именно. Что означало совершенно новый поворот во всей истории. Куллинан, само собой, поспешил умыть руки. Беременность Марселлы для него только усложняла дело; он получил свой куш, и больше его ничего не интересовало. Поэтому Марселле, оказавшейся в самом жалком положении, пришлось рассказать обо всем Дональду. Можешь представить себе состояние бедного Керка.

— Я бы не стал его винить, если бы он перерезал этому мерзавцу горло, — прорычал инспектор.

— Забавно, не правда ли? — странно улыбнулся Эллери. — У меня мелькнула та же мысль… Как бы там ни было, он придумал для сестры болезнь, чтобы объяснить все своим друзьям и родственникам, заставил подтвердить диагноз доктора Анджини — он старый друг семьи — и вместе с доктором увез ее в Европу. Там она родила ребенка, под присмотром одного очень почтенного врача. К несчастью, ребенок родился вполне здоровым и до сих пор живет в Европе под опекой надежной няни.

— Значит, вот на каком крючке Сивел держала Керка, — пробормотал инспектор.

— Хорошенький крючок, не правда ли? Любой мошенник гордился бы такой наживкой… Не знаю точно, как до нее дошли слухи об этой истории, но в конце концов она о ней узнала — возможно, через свои связи в криминальном мире — и вступила в переговоры с Куллинаном, который уже вернулся в Париж и сидел на мели, готовый продать и письма, и брачный контракт. По письмам легко можно было воссоздать всю картину происшедшего… Потом мисс Ирен Левис появилась в отеле «Чэнселор», проделав длинный путь из Франции с единственной целью — выжать из Дональда Керка все до последнего цента. Что случилось дальше, нетрудно догадаться. Бедный Керк попал в ужасное положение…

— Из-за Макгауэна, конечно, — мрачно заметил старый джентльмен.

— Совершенно верно. Марселла, возрожденная силами молодости, понемногу стала приходить в себя. Никто ни о чем не подозревал. Она почти забыла про всю эту жуткую историю. И тут Макгауэн, лучший друг Керка, внезапно обнаружил, что у Дональда есть красивая взрослая сестра. Между ними вспыхнул роман; они обручились. Следующая сцена: Левис сбрасывает маску, и Керк оказывается меж двух огней.

— Марселла Керк знала о том, что происходит?

— Я уверен, что она не имела об этом ни малейшего понятия. Судя по ее письмам, она немного помешалась от отчаяния и стыда — я имею в виду, в то время, когда была беременна. Вероятно, Керк боялся, что любое упоминание об этом грязном деле может окончательно ее сломать. Не надо забывать, что у Макгауэна, при всей его добросердечности, душа пуританина и сам он вырос в одной из тех щепетильных семеек, которые расторгают помолвку при малейшем намеке на скандал. Бедняга Керк оказался в ловушке.

— А что насчет тех стекляшек, которые он отдал Сивел?

— Шантаж. Это было не совсем то, чего ей хотелось, но она сделала что могла. И сделала не так уж мало, если учесть, что Сивел специализировалась по камням и наверняка имела связи со скупщиками в Амстердаме… Видишь ли, Керку пришлось передать ей часть своей коллекции, потому что, когда она появилась на сцене, он и так уже находился в стесненных обстоятельствах. Он отдал ей все наличные, какие смог найти, а когда деньги кончились — в отчаянии он занимал даже у Макгауэна, — предложил ей украшения из своей коллекции. В общем, Сивел отхватила солидный куш, можешь в этом не сомневаться. Хотя ты и сам все видел.

— Она заставила написать его эту записку, на тот случай, если что-нибудь пойдет не так? — задумчиво произнес инспектор. — Умно. Думаю, что и просьба выйти за него замуж оказалась там не случайно: если бы ему удалось поправить свои финансовые дела, она обвинила бы его в нарушении обещания. Но потом, когда случилось убийство и в дело вмешалась полиция, дамочка немного испугалась и великодушно уступила Керка его новой возлюбленной. Так-так! И что мы имеем в итоге?

— Насчет убийства? — пробормотал Эллери.

— Ну да.

Эллери встал и подошел к окну.

— Не знаю, — ответил он со смущенным видом. — Действительно, не знаю. Хотя у меня есть одна смутная идея…

— Черт возьми! — Инспектор в сильном возбуждении вскочил с места. — Какие же мы дураки! Послушай, Эл, что мне пришло в голову. — Он стал расхаживать по комнате, сложив руки за спиной и опустив голову. — Меня вдруг осенило. Все сходится. Точно! Слушай. Тот парень, которого пристукнули в «Чэнселоре», был приятелем Марселлы Керк!

Эллери удивился:

— Похоже, ты уловил мою смутную идею. Ты действительно так думаешь?

— Разве это не сводит все концы? — Инспектор взмахнул длинными руками. — Тот парень сидел на мели; мы не смогли его проследить; любовник Марселлы жил в Париже; это вполне возможно… Он приехал сюда, чтобы самому надавить на Керка, понимаешь? Приплыл на корабле; как раз накануне был рейс из Франции… Он в отчаянии; прежде этот тип боялся, пока девушка была беременна и все такое; но теперь ему позарез нужны деньги, и он решает взяться за старое. Приходит в «Чэнселор», чтобы увидеться с Керком… Замечательно! — И вдруг лицо инспектора погасло. — Но Керк узнал бы его, если бы это был он. Возможно…

— Как ни странно, — пробормотал Эллери, — Керк никогда не встречался с Куллинаном. Он платил ему по почте.

— Но есть еще Марселла… Ты говорил, что она упала в обморок, когда в первый раз увидела жертву?

— Да, но, возможно, это был просто шок.

— С другой стороны, — задумался инспектор, — если бы этот действительно был тот парень из Парижа, она ни за что не призналась бы. Молчала бы. Кстати, а Сивел знала Куллинана в лицо?

— Она уверяет, что видела его только однажды и не в самых удачных обстоятельствах. Говорит, что ни в чем не может быть уверена. Но это действительно хорошая возможность, не стану с тобой спорить.

— Мне это нравится, — зловеще улыбнулся инспектор. — Мне это нравится, Эл. Все концы сходятся. В первый раз в этот чертовом деле у меня появилось чувство, что мы видим… как ты там говоришь, Эл?

— Свет в конце туннеля.

— Вот именно. Все детали складываются в одну картинку. Теперь мы можем установить прямую связь…

— Теоретически, — сухо заметил Эллери.

— Разумеется. Связь между этим мертвым клоуном и остальными людьми, замешанными в деле. Причем у каждого из них есть свой мотив для убийства.

— Неужели?

— Возьмем хоть беднягу Керка. В тот день он был в отеле — скорее всего, виделся с этой чертовкой Сивел, которая потребовала встречи. Каким-то образом он узнает, что Куллинан — будем называть его по имени парижского парнишки — ждет его наверху или собирается к нему прийти. Он потихоньку поднимается с двадцать первого этажа наверх, ждет, когда в коридоре будет чисто, проскальзывает в приемную, убивает Куллинана, возвращается обратно… Или возьмем Марселлу. У нее те же самые причины. Как и у старого моржа, доктора Керка. Все хотели одного — заткнуть Куллинану рот. Правда, никто, кроме Дональда и Марселлы, не знал, что совсем рядом находятся два человека, которые посвящены в это дело.

— А Макгауэн? — прищурился Эллери на сигаретный дым.

— Он тоже не исключается, — подтвердил инспектор. — Предположим, Макгауэн узнал о прошлом Марселлы, но решил оставить все при себе… Нет, у меня есть идея получше. Предположим, что он узнал обо всем от самого Куллинана, который прочитал в газетах о помолвке Макгауэна с Марселлой и стал шантажировать его через переписку…

— Великолепно! — восхитился Эллери.

— Поэтому Макгауэн выманивают его сюда через океан и убивает в…

— В кабинете своего лучшего друга? — Эллери покачал головой. — Не пойдет, папа. Это последнее место, которое он избрал бы для убийства.

— Ладно, — проворчал инспектор, — Макгауэн отпадает. Но у Левис, или Сивел, как бишь там ее зовут, тоже есть мотив. Она появилась в кабинете Керка после убийства, не так ли? Может быть, сделала это для прикрытия? В тот день она совершенно определенно была на двадцать втором этаже. Предположим, что Сивел увидела в приемной Куллинана, солгала, утверждая, будто не может припомнить его внешности, и при этом узнала от него о его планах шантажировать Керка, или Макгауэна, или кого-то другого. Что из этого следует? То, что она убила его, чтобы не делиться с ним добычей или чтобы он не испортил ей игру. Как тебе это?

— Замечательно, — пробормотал Эллери, — так же, как и все твои предыдущие рассуждения. В классической терминологии ты проявил себя мастером эпического жанра. Но есть одна маленькая деталь, которая опрокидывает твои предположения, особенно если учесть мотив, который, как ты утверждаешь, был у всех этих людей.

— Какая деталь?

— Тот факт, что убийца все перевернул наоборот. Пожалуй, — задумчиво продолжил Эллери, — к этому я добавил бы и еще кое-что. Тот факт, что убийца пронзил африканскими копьями одежду жертвы.

— Тем не менее, — раздраженно возразил инспектор, — я не вижу, каким образом то, что убийца совершил все эти глупости, опрокидывает мою теорию. Она остается в силе.

— Не исключено.

— Но ты так не думаешь?

Эллери взглянул на небо над Восемьдесят седьмой улицей.

— Иногда передо мной мелькает слабый отблеск того, что может быть окончательной истиной. Это чертовски зыбкая вещь. Она ускользает от меня, как мокрое мыло в темноте. Или сон, который видел ночью, но не можешь вспомнить. Пока это все, что я могу сказать.

Наступило долгое молчание. Джуна весело загремел посудой на кухне.

— Офс! — воскликнул он.

Инспектор упрямо проговорил:

— Я не могу доверять твоим «бликам» или как ты их там называешь. Мне нужна уверенность. Эл, это первая по-настоящему живая ниточка, за которую мы уцепились в нашем деле. — Он подошел к телефону и набрал номер полицейского управления. — Алло. Это инспектор Квин. Позовите мне секретаря… Алло! Билли? Слушай, ты не мог бы прямо сейчас отправить телеграмму префекту полиции в Париже? Запиши текст. «Сообщите полную информацию о Говарде Куллинане, американце, который предположительно живет в Париже. Для удостоверения его личности высылаем фото». Подпиши мое имя и отправь… Что-что? — Инспектор внезапно нагнулся над телефоном, удивленно сощурив пристальный и жесткий взгляд.

Стоящий у окна Эллери повернулся и нахмурил брови.

Старый джентльмен слушал целую вечность. Потом буркнул:

— Отлично. Ясно. Надо действовать быстро, — и, повесив трубку, поспешно набрал оператора связи.

— Что случилось? — с любопытством спросил Эллери.

— Алло! Мне нужен портье отеля… Нет времени рассказывать, Эл. Произошло кое-что важное. Тебе лучше одеться. И побыстрее. Время не ждет.

Эллери посмотрел на отца и, не сказав ни слова, бросился в спальню, сбрасывая на ходу халат.

— Алло! Это портье? Говорит инспектор Квин из Главного полицейского управления… Сержант Вели из отдела убийств там?.. Хорошо, передайте ему трубку… Алло, Томас? Это Квин. Слушай. Мне только что позвонили из управления. Не задерживай того парня… Говорю тебе, нет, олух! Дай ему закончить свое дело… Не задавай мне вопросов, идиот! Ты проверил через узел связи, что он не делал никаких звонков?.. Хорошо. Теперь вот что. Отдай парню сумку, как будто все в порядке, понял? Потом пусть он следует своим инструкциям и отвезет ее на Гранд-Сентрал,[21]Гранд-Сентрал — центральный железнодорожный вокзал в Нью-Йорке. где должен встретиться с тем человеком. Проследи за ним и возьми того, кто заберет у него сумку. Будь осторожен, Томас; возможно, это наш парень… Нет-нет! Не надо проверять сумку. Все под контролем. Если ты надолго его задержишь, тот, второй, может что-то заподозрить… Хорошо. Все, я бегу. Буду на Гранд-Сентрал меньше чем через пятнадцать минут. Инспектор бросил трубку на рычаг и крикнул: — Готов?

— Господи, — отозвался Эллери из спальни, — я что, по-твоему, пожарный? Что стряслось, в конце концов?

Он появился в двери гостиной в ботинках с незавязанными шнурками, свисающих подтяжках, расстегнутой рубашке и с галстуком в руке. Джуна разинув рот смотрел на него из кухни.

— Хватай шляпу и плащ, а одеваться закончишь в такси! — заорал инспектор, толкая сына к прихожей. — Вперед! — И он бросился к двери.

Эллери издал какой-то сдавленный звук и заковылял следом, шлепая расхлябанными полуботинками.

— А как же офс? — простонал Джуна.

Ответом ему был грохот башмаков, сбегающих по ступеням лестницы.