Онлайн чтение книги Мореплаватели XVIII века The Great Navigators of the Eighteenth Century
ГЛАВА ПЯТАЯ. ТРЕТЬЕ ПУТЕШЕСТВИЕ КАПИТАНА КУКА. I

Исследование земель, открытых французами. – Острова Кергелен. – Стоян ка в Тасмании. – Пролив Королевы Шарлотты (пролив Кука). – Остров Палмерстон. – Большие празднества на островах Тонга. – Острова Общества.

В ту эпоху в порядок дня снова был поставлен вопрос, побудивший когда-то многих путешественников заняться исследованием морей, омывающих Гренландию. Существует ли на севере проход, по которому можно было бы проникнуть из Атлантического океана в Тихий, следуя вдоль берегов Азии или Америки? И если такой проход имеется, то пригоден ли он для мореплавания? Еще совсем недавно делались упорные попытки открыть этот морской путь в районе Гудзонова и Баффинова заливов; теперь решили попытать счастья, двигаясь через Тихий океан.

Задача была трудная. Лорды Адмиралтейства понимали, что прежде всего необходимо подыскать мореплавателя, знакомого с опасностями полярных морей, не раз уже доказавшего свое хладнокровие при самых тяжелых обстоятельствах, человека, который благодаря своим талантам, опыту и научным познаниям окажется в состоянии полностью использовать во время экспедиции мощное снаряжение.

Никто, кроме капитана Кука, не обладал всеми необходимыми качествами. Итак, обратились к нему. Хотя Кук мог спокойно провести остаток своей жизни, работая в Гринвичской обсерватории, куда его назначили, и наслаждаясь на покое уважением и славой, доставленными ему двумя кругосветными путешествиями, он ни минуты не колебался.

Куку были доверены два корабля: тот же «Резольюшен» и «Дисковери» («Открытие») – (последним командовал капитан Чарлз Кларк), – оснащенные как и для предыдущей экспедиции.

Инструкции, данные начальнику, предписывали идти к мысу Доброй Надежды, а оттуда на юг, на поиски островов, недавно открытых французами на 48-й параллели и примерно на меридиане острова Маврикий. Затем ему следовало, если он сочтет нужным, зайти в Новую Зеландию, пополнить запасы на островах Общества и высадить там таитянина Омаи, после чего достичь Нового Альбиона (Калифорния), избегая высадок в каких-либо испанских владениях в Америке, и направиться через Ледовитый океан к Гудзонову и Баффинову заливам – другими словами, попытаться отыскать Северо-западный проход с востока. Затем, в случае необходимости, дав экипажу отдых на Камчатке, он должен был сделать еще одну попытку, а затем вернуться в Англию таким путем, какой сочтет наиболее целесообразным для прогресса географической и навигационной наук.

Корабли вышли в море не вместе. «Резольюшен» 12 толя 1776 года покинул Плимут, а 10 ноября на мысе Доброй Надежды к нему присоединился «Дисковери», который смог сняться с якоря лишь 1 августа. «Дисковери», сильно потрепанный бурей, нуждался в конопачении, и эта работа задержала оба корабля на мысе Доброй Надежды до 30 ноября. Командир воспользовался длительной остановкой для закупки животных, которых собирался высадить на Таити и в Новой Зеландии, а также для погрузки запасов из расчета двухлетней кампании.

После двенадцати дней плавания к юго-востоку на 46°53' южной широты и 37°46' восточной долготы Кук увидел два острова. Пройдя разделявший их пролив, он установил, что скалистые бесплодные берега необитаемы. Эти острова, как и четыре другие, расположенные на девять – двенадцать градусов восточнее, обнаружили в 1771 году французские капитаны Марион-Дюфрен и Крозе.

24 декабря Кук заметил острова, открытые Кергеленом во время двух путешествий в 1772 и 1773 году (Острова Марион, Крозе и Кергелен).

Мы не станем упоминать здесь о сведениях, собранных английским мореплавателем относительно последнего архипелага. Так как они во всех отношениях сходятся с описаниями Кергелена, мы приведем их тогда, когда перейдем к рассказу о путешествии французского мореплавателя. Отметим только, что Кук произвел тщательную гидрографическую съемку берегов и 31 декабря покинул эти острова. Свыше трехсот лье корабли шли затем среди густого тумана.

26 января бросили якорь в бухте Адвенчер на острове Тасмания, в том самом месте, где четыре года тому назад пристал капитан Фюрно. Несколько туземцев навестили англичан; получив подарки, они не выразили никакого удовольствия.

«Среднего роста, – сообщается в отчете,-но несколько худощавые, они отличались очень темной кожей и черными, шерстистыми, как у папуасов Новой Гвинеи, волосами; однако у них не было толстых губ и приплюснутого носа, характерных для африканских негров. Черты лица не производили неприятного впечатления. Глаза показались нам довольно красивыми, а зубы очень ровными, но грязными. У большинства туземцев волосы на голове и борода были вымазаны какой-то красной мазью, а некоторые той же смесью раскрашивали себе лицо».

Приведенное сообщение при всей его краткости очень ценно. В самом деле, вот уже несколько лет, как последние тасманийцы умерли, и этот народ совершенно исчез с лица земли.

30 января Кук пустился в дальнейший путь и вскоре стал на якорь на своей обычной стоянке в проливе Королевы Шарлотту. Пироги туземцев немедленно окружили корабли; однако ни один островитянин не решился подняться на палубу – они не сомневались, что англичане прибыли лишь для того, чтобы отомстить за убийство соотечественников. Когда морякам удалось убедить их в миролюбивости своих намерений, туземцы отбросили всякую подозрительность и осторожность. При посредстве таитянина Омаи, понимавшего язык новозеландцев, командир вскоре узнал причину ужасной трагедии.

Сидя на траве, английские моряки с «Адвенчер» ужинали, как вдруг островитяне украли у них несколько вещей. Какой-то матрос поймал и избил одного из воров. Когда туземец стал кричать, его соплеменники набросились на англичан; те убили двух человек, но затем были сами умерщвлены врагами, значительно превосходившими их численностью. Несколько новозеландцев указали капитану Куку вождя, руководившего резней, и горячо убеждали предать того смерти. Командир отказался, чем вызвал большое удивление туземцев и недоумение Омаи, который произнес:

– В Англии наказывают смертью за убийство одного человека; этот убил десятерых, а вы ему не мстите!

Прежде чем двинуться дальше, Кук доставил на берег свиней и коз, в надежде, что животные со временем акклиматизируются в Новой Зеландии.

Омаи задумал увезти с собой на Таити какого-нибудь новозеландца. Два туземца выразили желание его сопровождать. Кук согласился взять их на корабль, предупредив, однако, что они больше никогда не увидят родины. Когда корабли потеряли из виду берега Новой Зеландии, двое юношей не смогли удержаться от слез. К их печали вскоре присоединилась морская болезнь. Но, как только она прошла, вместе с ней исчезло и уныние, и молодые новозеландцы очень быстро привязались к новым друзьям.

29 марта был открыт остров, который местные жители называли Мангаиа (острова Кука). Вняв убеждениям Омаи, туземцы решились подняться на палубу кораблей.

Островитяне были небольшого роста, но сильные и хорошо сложенные, с волосами, завязанными в узел на макушке головы, с длинной бородой; они имели обыкновение татуировать различные части тела. Куку очень хотелось сойти на берег, но враждебное настроение жителей его удержало.

Пройдя четыре лье, увидели новый остров, во всем похожий на первый. Жители его поначалу проявили больше дружелюбия, чем туземцы Мангаиы, и Кук, воспользовавшись случаем, направил на берег отряд под командованием своего помощника лейтенанта Джона Гора и с Омаи в качестве переводчика. Естествоиспытатель Андерсон, Гор, офицер Барни и таитянин Омаи высадились на остров безоружные, рискуя наткнуться на враждебный прием.

Их торжественно встретила толпа мужчин с дубинками на плече и, окружив со всех сторон, привела к трем вождям, уши которых были украшены красными перьями. Вскоре англичане увидели десятка два женщин, танцевавших под звуки медленной торжественной мелодии и не обративших никакого внимания на их прибытие. Разобщенные между собой, офицеры заметили, что туземцы стараются очистить их карманы, и стали уже опасаться за свою жизнь, но в это время к ним вернулся Омаи. Так они провели весь день. Англичан много раз заставляли раздеваться, чтобы островитяне могли хорошенько рассмотреть цвет их кожи. Наконец наступила ночь, и никаких неприятных происшествий не случилось; гостей отвели к их шлюпке и принесли туда кокосовые орехи, бананы и другую провизию. Возможно, своим спасением моряки были обязаны красноречию, с каким Омаи описал мощь огнестрельного оружия, и опыту, который он произвел перед туземцами, взорвав ружейный патрон.

В толпе, собравшейся на берегу, Омаи встретил трех земляков. Двадцать таитян как-то отправились в пироге на остров Улиетеа (Раиатеа), но сильный ветер отнес их далеко в сторону. Плавание должно было продолжаться недолго, и они не захватили никаких съестных припасов. Когда в результате голода в пироге осталось всего четыре полумертвых человека, она перевернулась. У утопавших хватило, однако, сил вцепиться в борта лодки и продержаться до тех пор, пока их не подобрали жители этого острова, носившего название Атиу. После того, как по прихоти моря они очутились здесь, на расстоянии свыше двухсот лье от родины, прошло двенадцать лет. Они обзавелись семьями и подружились с местным населением, нравы и язык которого почти не отличались от таитянских. Поэтому они отказались вернуться на Таити.

«Описываемый случай, – говорит Кук, – лучше всяких теоретических рассуждений может служить объяснением, каким образом были заселены все отдаленные части земного шара, и в частности острова Тихого океана, в особенности те из них, что находятся на большом расстоянии от какого-либо материка и друг от друга».

Остров Атиу расположен на 20?1? южной широты и 158°17' западной долготы.

Затем оба корабля достигли соседнего острова, по названию Венооа; Гор высадился там, чтобы запастись кормом для скота. Остров оказался необитаемым, хотя англичане обнаружили на нем развалины хижин и могилы.

5 апреля Кук очутился в виду островов Херви, открытых им в 1773 году во время второго путешествия. В то время ему казалось, что на островах не было жителей; теперь он с удивлением увидел, как несколько пирог отплыли от берега и направились к кораблям. Но островитяне не решились подняться на палубу. Их свирепый вид и громкие выкрики не свидетельствовали о дружелюбных намерениях. Наречие, на котором они говорили, походило на таитянское еще больше, чем наречия жителей только что посещенных островов.

Лейтенант Кинг, посланный на поиски якорной стоянки, не нашел ничего подходящего. Туземцы, вооруженные пиками и дубинками, казалось, были готовы силой воспрепятствовать любой попытке высадиться на берег.

Нуждаясь в воде и фураже, Кук решил направиться к островам Тонга; он не сомневался, что там сумеет достать свежую провизию для команды и корм для скота. К тому же время года было уже позднее и до полярных областей оставалось слишком большое расстояние, чтобы начинать кампанию в северном полушарии.

Вынужденный из-за направления ветра отказаться от первоначального намерения достигнуть острова Миддельбург (Эуа), командир направился к островам Палмерстон, куда прибыл 14 апреля. Там он нашел большое количество пернатой дичи, ложечника и кокосовых орехов. Эти острова представляют собой, в сущности, совокупность девяти или десяти атоллов, которые следует рассматривать в качестве скалистых выступов одной и той же коралловой гряды.

28 апреля англичане достигли острова Команго, где туземцы принесли им множество кокосовых орехов, бананов и другой провизии. Затем корабли отправились к острову Намука, входящему в состав архипелага Тонга или Дружбы.

6 мая Кука посетил вождь острова Тонгатабу, по имени Финау, выдававший себя за вождя всего архипелага Дружбы.

«Я получил от этой важной персоны, – рассказывает Кук,- в подарок двух рыб, принесенных одним из его слуг; после обеда я отправился в гости к вождю. Как только я вступил на берег, он пошел мне навстречу. Ему было лет тридцать; высокого роста, худощавый, он больше, чем кто-либо из ранее виденных мною жителей островов Тонга, походил внешностью на европейца».

Когда все запасы продовольствия на Намуке кончились, Кук посетил группу островков, под названием Хаапай, где его встретили, благодаря распоряжениям Финау, очень дружелюбно; там он смог раздобыть свиней, пресную воду, плоды и съедобные корни. Воины продемонстрировали перед англичанами бой на дубинках и кулачный бой.

«Больше всего нас удивило, – рассказывается в отчете, – появление на ристалище двух тучных женщин, которые без всяких церемоний принялись драться на кулаках с неменьшей ловкостью, чем мужчины. Их сражение продолжалось каких-нибудь полминуты, и одна из них признала себя побежденной. Героиню-победительницу наградили аплодисментами, какими награждали и мужчин, доказавших своей силой или сноровкой превосходство над противником».

Празднества и игры не прекращались. Под звуки двух барабанов – точнее, двух выдолбленных обрубков дерева – сто пять актеров исполнили танец, сопровождавшийся хоровым пением. В ответ Кук продемонстрировал учебную стрельбу солдат морской пехоты и устроил фейерверк, вызвавший у туземцев неописуемое изумление. Не желая признать себя побежденными в конкурсе развлечений, островитяне сначала дали концерт, а затем двадцать женщин, украшенных гирляндами чайных роз, исполнили танец. За этим балетным номером последовал другой, в котором участвовало пятнадцать мужчин. Но мы никогда не кончим, если пожелаем перечислить все подробности чудесного, восторженного приема, вполне оправдавшего данное архипелагу Тонга название островов Дружбы.

23 мая Финау, выдававший себя за вождя всего архипелага, сообщил Куку о своем отъезде на соседний остров Вавау. Для этого у него имелось достаточно оснований, так как он только что узнал о прибытии настоящего вождя, по имени Футтафаихе или Пулахо.

Вначале Кук отказался признать новоприбывшего за того, кем он себя называл; но вскоре англичане получили неопровержимые доказательства, что этот человек в самом деле был вождем всего архипелага.

Пулахо отличался неимоверной тучностью, что при маленьком росте делало его похожим на бочку. Если в глазах островитян знатность пропорциональна дородности, то это был, конечно, самый великий вождь из всех встреченных англичанами. Умный, серьезный, положительный человек, Пулахо подробно и с большим интересом осмотрел корабль; о многом, виденном им впервые, он задавал толковые вопросы, а затем осведомился о цели прибытия англичан. Придворные воспротивились тому, чтобы вождь спустился в междупалубные помещения, так как он, по их словам, был «табу»[111]Табу – религиозный запрет у первобытных народов, налагаемый на какой-либо предмет, действие, слово и т. п.; нарушение запрета неминуемо влекло, по их представлениям, жестокую кару (болезнь, смерть) со стороны духов и богов. Жрецы и вожди использовали «табу» для укрепления своего влияния и никто не имел права ходить над его головой. Кук при посредстве Омаи ответил, что запретит ходить над своей каютой, и Пулахо пообедал с командиром. Вождь ел мало, пил еще меньше и пригласил Кука посетить его на берегу. Знаки уважения, которые все островитяне оказывали Пулахо, убедили командира, что он действительно имеет дело с верховным вождем архипелага.

29 мая Кук поднял паруса, вернулся на остров Намука, затем на Тонгатабу, где в его честь устроили празднество или «хеива», своим великолепием затмившее все виденные им раньше.

«Вечером, – рассказывает он, – мы любовались зрелищем «бомаи», то есть ночных танцев, перед домом Финау. Они продолжались около трех часов; за это время нам показали двенадцать танцев. Некоторые из них исполняли женщины; вдруг мы увидели толпу мужчин, образовавших кольцо внутри круга танцовщиц. Двадцать четыре мужчины, составившие третий круг, делали разнообразные жесты, ни разу раньше нами не виденные и вызвавшие шумное одобрение. Оркестр снова начал играть. На сцене появился Финау во главе пятидесяти танцоров. Он был великолепно одет; его костюм состоял из куска холста и длинного полотнища прозрачной ткани, а на шее у него висели маленькие фигурки».

После трехмесячного пребывания Кук решил, что наступила пора расстаться с этими очаровательными местами. Он роздал часть животных, привезенных с мыса Доброй Надежды, и с помощью Омаи разъяснил, как их следует кормить и какую пользу они могут принести. Затем незадолго до отплытия он побывал на «фиатука», или кладбище, принадлежавшем вождю и состоявшем из трех довольно обширных зданий, построенных на краю искусственного холма. Пол в этих зданиях, так же как и насыпи, на которых они стояли, был выложен красивой галькой,

а плоские каменные плиты, поставленные на ребро, окружали все кладбище.

«Здесь мы впервые увидели сооружение, не имевшее одной стены; в нем стояли два деревянных бюста грубой работы: один – у входа, а другой несколько дальше в глубине. Туземцы сопровождали нас до двери, но не осмелились переступить порог. Мы спросили, какое значение имеют эти бюсты; нам ответили, что они не изображают никаких божеств и служат напоминанием о вождях, погребенных на „фиатука"».

Покинув 10 июля Тонгатабу, Кук направился к маленькому острову Эуа, где его сердечно принял старый друг Таи-Оне. Командир узнал от него, что некоторые острова архипелага являются собственностью вождей Тонгатабу и называются «землями вождей». Так, Пулахо подвластны сто пятьдесят три острова. Самые большие из них – Вавау и Хаапай. Острова Вити-Леву (Фиджи), входящие в состав владений Пулахо, населяло воинственное племя, по своему умственному развитию значительно превосходившее жителей островов Тонга.

Из многочисленных очень интересных сведений, собранных Куком и естествоиспытателем Андерсоном, следует отметить те, в которых сообщается о мягком и приветливом характере туземцев. Командир не мог нахвалиться приемом, оказанным ему жителями, когда он стоял у этих островов; но он никогда не подозревал о замыслах Финау и других вождей, собиравшихся убита его во время ночного праздника на Хаапай и захватить корабли. Путешественники, посетившие архипелаг Тонга после Кука, не имели оснований расточать подобные похвалы, и если бы мы не были убеждены в искренности знаменитого мореплавателя, то могли бы подумать, что данное им архипелагу название острова Дружбы следует считать ироническим.

В случае смерти какого-нибудь родственника жители архипелага Тонга неуклонно соблюдают обычай бить себя изо всех сил кулаками по щекам и царапать их зубами акулы, чем объясняются многочисленные желваки и рубцы на лицах туземцев. Когда им грозит смерть, они для умилостивления божества приносят в жертву одну, или две фаланги мизинца, и, по наблюдениям Кука, каждый десятый островитянин был подобным образом изувечен.

«Слово «табу», – рассказывает он, – играющее столь важную роль в обычаях этого народа, имеет очень широкое значение… Если к какой-нибудь вещи не разрешается притрагиваться, то о ней говорят, что она «табу». Туземцы сообщили нам также, что в том случае, если вождь входит в дом, принадлежащий его подданному, то этот дом становится «табу», и его владелец больше не имеет права в нем жить».

По мнению Кука, в религии жителей Тонга он разобрался довольно хорошо. Их главный бог, Каллафутонга, разгневавшись, уничтожает плантации, сеет болезни и смерть. Религиозные представления не одинаковы на всех островах, но повсюду признают бессмертие души. Туземцы не совершают богам приношений в виде плодов и других продуктов земли, однако у них существует обычай человеческих жертвоприношений.

17 июля Кук потерял из виду острова Тонга, а 8 августа, после ряда шквалов, причинивших «Дисковери» довольно серьезные повреждения, корабли очутились у острова, который его жители называли Табуаи.

Все красноречивые убеждения, пущенные в ход англичанами, чтобы уговорить туземцев подняться на палубу, оказались безуспешными. Островитяне не соглашались покинуть свои пироги и ограничивались лишь тем, что приглашали чужестранцев высадиться на землю. Однако Кук спешил и не нуждался в провизии, а потому решил не останавливаться; остров показался ему плодородным и, по словам туземцев, изобиловал свиньями и домашней птицей. Сильные, высокие, энергичные, табуайцы имели суровый и свирепый вид. Они говорили на таитянском наречии, так что с ними легко было объясняться.

Спустя несколько дней на горизонте вырисовались покрытые зеленью горы Таити, и вскоре корабли остановились против полуострова Таирабу, где соплеменники оказали Оман самый безразличный прием. Даже его свояк, вождь Ути, сделал вид, что с трудом его узнает; но когда Оман показал привезенные им богатства и, главное, знаменитые красные перья, пользовавшиеся таким успехом во время предыдущего посещения Кука, Ути переменил свое обращение, стал относиться к Оман очень ласково и предложил поменяться именами. Тот поверил этим проявлениям любви и, если бы не вмешательство Кука, дал бы себя полностью обобрать.

На кораблях имелся большой запас красных перьев. Поэтому плоды, свиньи и домашняя птица доставлялись в изобилии. Все же Кук вскоре перешел на стоянку в бухту Матаваи, и король Оту покинул свою резиденцию в Паре, чтобы навестить старого друга. Там к Омаи соплеменники также отнеслись презрительно; он упал к ногам вождя, подарил ему пучок красных перьев и несколько кусков золотой парчи, но все было тщетно: на него не хотели и смотреть. Однако, как и на Таирабу, отношения внезапно изменились, когда узнали о богатстве Омаи. Но тот, ища развлечений в компании бездельников, разжигавших в нем ненависть и тем временем его обиравших, не сумел приобрести влияние на Оту и главных вождей и не смог способствовать развитию цивилизации.

Куку уже давно рассказывали, что на Таити совершаются человеческие жертвоприношения, но он отказывался этому верить. Торжественная церемония, свидетелем которой он был в Атахуру, не оставила в нем сомнений относительно существования такого обычая. Для того, чтобы обеспечить покровительство Атуа (бога) во время подготавливавшегося похода против жителей острова Эймео, в присутствии вождя ударами дубинок убили какого-то мужчину самого низкого происхождения. Перед вождем положили волосы и один глаз несчастной жертвы – последний пережиток некогда распространенного на всем архипелаге людоедства. В конце варварской церемонии, недостойной народа с такими мягкими нравами, среди листвы вспорхнул зимородок.

– Это Атуа!-воскликнул Оту, вне себя от радости при виде такого счастливого предзнаменования.

На следующий день состоялось продолжение церемонии: принесли в жертву свиней. Жрецы, как это делали римские оракулы, пытались по последним судорогам животных предугадать исход войны.

Кук, молча присутствовавший при совершении всех этих обрядов, не смог скрыть по их окончании того ужаса, какой они

ему внушили. Омаи красноречиво и энергично выразил его мысли. Затем, не в силах сдержать свой гнев, молодой таитянин добавил от себя:

– Если бы вождь убил какого-нибудь человека в Англии, как он поступил здесь с несчастной невинной жертвой, принесенной им своему богу, то ничто не спасло бы его от виселицы – единственного наказания, применяемого там по отношению к убийцам.

Такое резкое замечание Омаи вряд ли могло считаться уместным; Куку следовало знать, что нравы не всюду одинаковы. Наказывать на Таити за то, что в Лондоне считается преступлением, было бы нелепостью, ибо таитяне не совершали беззакония, а следовали своему обычаю. Всяк хозяин в своем доме, гласит народная поговорка. Европейцы слишком часто ее забывают. Под предлогом насаждения цивилизации они сплошь и рядом проливают больше крови, чем пролилось бы, если бы они воздержались от прямого вмешательства.

Перед тем как покинуть Таити, Кук передал Оту животных, с таким трудом доставленных им из Европы. То были гуси, утки, индюки, козы, овцы, лошади и коровы. Оту не знал, как и благодарить «арики но Претоне» (короля Британии), в особенности когда увидел, что англичане не могут погрузить на корабль оказавшуюся слишком большой великолепную двойную пирогу, построенную по его приказанию самыми лучшими мастерами и предназначенную в подарок его другу – английскому королю.

30 сентября «Резольюшен» и «Дисковери» снялись с якоря и зашли на остров Эймео. Пребывание там омрачилось печальным событием. В течение нескольких дней происходили постоянные кражи, а затем оказалась украденной овца. Чтобы проучить туземцев, Кук сжег пять или шесть хижин и множество пирог и пригрозил вождю еще более тяжелым наказанием, если животное не будет немедленно возвращено. Как только требование было удовлетворено, Кук направился на Хуахине; Омаи, собравшийся поселиться на этом острове, его сопровождал.

В обмен на богатые подарки вожди области Уаре уступили довольно большой участок земли. Кук распорядился построить на нем дом и разбить огород, засеяв его европейскими овощами. Он оставил Омаи двух лошадей, коз и домашнюю птицу. Кроме того, ему подарили кольчугу и полное вооружение: порох, пули и ружья. Переносный орган, электрическая машина,[112]Электрические машины XVIII века употреблялись для искусственного вызывания электрического разряда («молний») произведения искусства и различные предметы домашнего обихода дополнили коллекцию диковинных подарков, которые должны были дать таитянам высокое представление об европейской цивилизации. Замужняя сестра Омаи жила на Хуахине, но ее муж занимал слишком скромное положение и не смог бы оградить богатства своего шурина от расхищения. Поэтому Кук торжественно заявил, что он друг Омаи и вскоре вернется, чтобы узнать, как с ним обходятся, и тяжко накажет всех, кто будет причинять ему какие-нибудь неприятности.

От этих угроз можно было ждать желаемого действия, так как незадолго до того англичане, захватив воров на месте преступления, обрили им головы и отрезали уши. Несколько позже на острове Райатеа (Улиетеа) Кук, стремясь добиться выдачи матросов-дезертиров, захватил в качестве заложников всю семью вождя Opee. Терпимость, проявлявшаяся командиром во время первого путешествия, все чаще уступала место суровости. С каждым днем он становился все более требовательным и жестоким. Такое поведение в конце концов неизбежно должно было привести к роковому исходу.

Двух новозеландцев, пожелавших сопровождать Омаи, высадили вместе с ним. Старший из них охотно согласился остаться жить на Хуахине; но младший так привязался к англичанам, что юношу пришлось высаживать, можно сказать, силой, между тем как он продолжал изливаться в самых трогательных проявлениях любви. Когда корабль уже снимался с якоря, Омаи распрощался с Куком; все его поведение и слезы показывали, что он понимает, какая ему предстоит потеря.

Расставаясь с доверившимся ему молодым таитянином, Кук испытывал удовлетворение, что смог так щедро его одарить, но серьезно опасался за будущее. Он знал непостоянный и легкомысленный нрав Омаи и потому неохотно оставил ему огнестрельное оружие, боясь, как бы тот не употребил его во зло. К сожалению, эти предчувствия оправдались. Вождь Хуахине окружил Омаи всяческим вниманием, выдал за него свою дочь и переменил ему имя на Паори, под которым тот в дальнейшем и был известен. Но молодой таитянин, заняв высокое положение, проявил себя жестоким и бесчеловечным. Всегда вооруженный, он дошел до того, что упражнялся в меткости стрельбы из ружья и пистолета, выбирая мишенью своих соплеменников. Он оставил по себе ужасную память на Хуахине, где воспоминания о его жертвах и о посещении англичан в течение долгого времени были между собой неразрывно связаны.

После Хуахине Кук посетил остров Райатеа (Улиетеа), где снова встретился со своим другом Opee, утратившим верховную власть; затем 8 декабря он высадился на Борабора и купил у вождя Пуни якорь, потерянный там Бугенвилем.

Во время длительных стоянок на островах Общества Кук пополнил запас географических, гидрографических и этнографических сведений и продолжал изучение природы. В этой серьезной работе ему помогали Андерсон и в особенности высшие офи церы, постоянно проявлявшие самое похвальное рвение ради прогресса науки.

24 декабря Кук открыл еще один необитаемый низкий остров, получивший название Кристмас (Рождества), в честь наступавшего праздника. Это название сохранилось за главным островом цепи Лайн (Центральные Полинезийские Спорады); команда обнаружила там множество черепах.

Хотя со времени отплытия из Англии прошло семнадцать месяцев, Кук считал, что его путешествие только начинается. В самом деле, он еще и не приступил к выполнению той части инструкций, в которой говорилось об исследовании северной части Тихого океана и поисках Северо-западного прохода в Атлантический океан.