Онлайн чтение книги Ночная птица The Night Bird
Глава 6

На своем столе Фрэнки держала одну открытку с соболезнованиями по поводу смерти отца. Все остальные послания она давно выкинула. Открытка была даже не от близких друзей – Фрэнки мало кого могла назвать близким другом. Ее прислала женщина, коллега из совета директоров одной некоммерческой организации. Фрэнки сохранила открытку в качестве напоминания о том, как сильно могут ошибаться люди.

Женщина написала:

Мой отец был для меня величайшим героем.

Я знаю, как вам тяжело.

Если б это было правдой! Люди считают, что когда ты теряешь одного из родителей, тобой не могут владеть какие-то иные чувства, кроме чистой скорби. Они забывают о сложностях отношений. А то, что отношения между Марвином Штейном и его дочерью были сложными – это еще мягко сказано.

У Фрэнки на столе стояла фотография отца. Когда она взяла ее в руки, у нее в голове тут же зазвучал голос отца, бесстрастный и настойчивый. Одетый в белый халат, отец был запечатлен в физической лаборатории Калифорнийского университета в Беркли. Как и дочь, он был высоким и худым. Вьющиеся седые волосы, аккуратные усы. Отец не улыбался, в глазах его отражалось нетерпение. Он никогда не любил фотографии с эмоциональными излишествами. В тот день, когда Фрэнки фотографировала его камерой своего смартфона, отец сказал: «Побыстрее, поторопись».

Мать умерла от рака, когда Фрэнки было пять, через год после рождения Пэм. С тех пор в семье их осталось трое. Марвин Штейн, физик, не был создан для роли отца-одиночки. Он имел дело с числами, теориями и формулами, а не с детьми. И тем более с девочками.

Пока сестры были маленькими, отношения с отцом складывались нелегко, но стало еще хуже, когда они учились в школе и в колледже. Отец требовал от них совершенства. Все, кроме «отлично» и верхних строчек в списках победителей различных олимпиад, было провалом. Будучи успешным физиком, он заставлял дочерей делать больше и добиваться большего. Мало что могло его удовлетворить. В ответ на это, чтобы заслужить его похвалу, Фрэнки ставила перед собой высочайшие цели. Пэм же отвечала неповиновением и намеренно бросала ему в лицо свои неудачи.

И вот теперь его нет. Прошло более трех месяцев, а он все терзает ее.

– Опять думаешь о Марвине? – спросил Джейсон.

Муж, уперев руки в бока, стоял в дверном проеме кабинета. Он был одет в спортивный костюм, на его узком лице блестел пот.

– Да, все думаю о последнем туристическом походе, – ответила Фрэнки, вертя фотографию в руках.

– Сколько б ты ни думала, случившееся уже не изменишь, – сказал Джейсон.

– Ох, знаю…

Джейсон сел в удобное кресло перед письменным столом. Он работал в двух кварталах отсюда, на Пост-стрит, в главном управлении большой фармацевтической компании, и часто во второй половине дня, выходя на пробежки, забегал к ней, в ее кабинет, расположенный на верхнем этаже десятиэтажного здания, стоящего на восточной стороне Юниор-сквер.

– Как не изменить и того факта, что Марвин был большим мерзавцем, – добавил Джейсон.

Губы Фрэнки растянулись в слабой улыбке.

– Я и это знаю.

– Ты как себя чувствуешь? – с врачебными интонациями осведомился он.

Они оба были учеными. Иногда от них требовалось усилие, чтобы вспомнить, что они также муж и жена. Когда они о чем-то разговаривали, Фрэнки все время ждала, что Джейсон вот-вот достанет желтый блокнот и станет делать пометки.

– Неважно.

– Можно уточнить?

– Нельзя. Со мной что-то не так, Джейсон, но я не понимаю, что именно.

– Думаю, это называется скорбью.

Он был прав, но от этого ей не становилось лучше. Другой муж вылез бы из кресла и обнял бы ее, но тогда это был бы не Джейсон, да и отношения были бы другими. Их же отношения лишены всяких телячьих нежностей.

Они познакомились семь лет назад на конференции в Барселоне. Джейсон приехал из Англии. Им обоим было чуть за тридцать. Вначале их общение было исключительно профессиональным, но Фрэнки сразу обратила внимание на красивого молодого человека с атлетической фигурой, коротко подстриженными черными волосами и проницательным взглядом темных глаз. Его выразительный рот мгновенно реагировал на любую эмоцию, от веселья до презрения. Его лицо как бы состояло из острых углов, и таким же был его характер. Фрэнки это нравилось. Она ненавидела мужчин, которые пытались ухаживать за ней.

После конференции они продолжили общение, так как оба специализировались на памяти. Он изучал ее с точки зрения неврологии, мозговой химии; она же – с точки зрения терапии. Девять месяцев спустя Джейсон перешел на должность исследователя в фармацевтическую компанию в Сан-Франциско, и их профессиональные встречи постепенно переросли в свидания. Еще через год они поженились, к удивлению Пэм, которая считала, что Фрэнки никогда не согласится покинуть свой лечебный кабинет ради свидания с мужчиной.

Фрэнки нашла себе в мужья точную копию самой себя. Человека умного, требовательного, лишенного эмоций. А может, время от времени мысленно говорила себе женщина, она сделала то же, что и множество женщин, – вышла замуж за копию своего отца.

– Ты рассказывала, что незадолго до его смерти вы сблизились, – напомнил Джейсон.

– Знаю. Я до сих пор так считаю.

– А помнишь почему?

Фрэнки все помнила. Тот турпоход врезался в ее память, как фотоснимок. Для нее, Пэм и отца это мероприятие было ежегодным еще со времен их с сестрой детства. В канун Нового года они уезжали в государственный заповедник в Северной Калифорнии и проводили там две ночи. Жили они на Энджел-Айленд, а уезжали далеко на север от Юрики, в национальный парк Редвуд. То было семейной традицией, но отец имел обыкновение превращать эти турпоходы в интеллектуальные упражнения. Он выбирал темы для дискуссий. Он составлял для них список трудов для прочтения, а потом экзаменовал их, как университетский профессор. С годами темы усложнились и стали затрагивать политику, науку и экономику. Политика минимальной заработной платы. Внепланетная жизнь. Неистребимые привычки. Ледники Аляски.

В этом году тема получила неожиданное направление. И называлась она «Риск». Столь странный выбор темы стал трагической иронией в свете того, что случилось с ним.

– В тот последний вечер он был совсем другим, – ответила Фрэнки. – Возможно, потому, что в этом году мы пошли в поход вдвоем. Отец расслабился. Мы говорили о маме. Перед сном он признался, что гордится мною. Я всю жизнь ждала от него таких вот слов.

– Ну ты и получила что хотела, – заметил Джейсон.

Фрэнки устремила взгляд в окно. Десятью этажами ниже она видела толпы людей на Юнион-сквер.

– Да, он мог бы сказать, что любит меня, и это подразумевало бы, что он гордится мною.

Джейсон расслышал в ее голосе сомнение.

– Так что не так?

– Не знаю. Я просто… не знаю.

– Фрэнки, еще не прошло и четырех месяцев. Это малый срок, когда теряешь родителей. Не мучай себя.

– Ты прав. – Покачав головой, она добавила: – Пэм совсем не переживает.

– Даже если б она была там, ничего не изменилось бы, – напомнил ей Джейсон. – Марвин относился к ней по-другому.

– Знаю.

– Может, вы сблизились, потому что были вдвоем, – предположил муж.

– Я думала об этом, но меня тут же начинают мучить угрызения совести.

– Ты не могла предвидеть, что случится.

– Да.

В Новый год отец проснулся рано, на восходе, что было типично для него. Он приготовил кофе, а потом отправился на длительную прогулку вдоль отвесного обрыва на Пойнт-Рейес. Отец велел Фрэнки остаться в лагере, что было для нее сюрпризом. Обычно он поднимал ее и Пэм ни свет ни заря и требовал, чтобы они вместе с ним шли на раннюю прогулку. То, что вечером все легли спать поздно, значения не имело. Отец пошел на север от Арк-Рок, туда, где берег представлял собой отвесный утес над россыпью камней и водами залива. Всю ночь лил дождь. Напитавшаяся водой почва была ненадежной и осыпалась.

Несколько часов спустя, когда отец так и не вернулся, Фрэнки вызвала спасателей. Они нашли тело Марвина Штейна под утесом…

Джейсон посмотрел на часы.

– Мне пора на работу. Вы с Пэм сегодня идете ужинать в «Зингари»?

– Наверное. Тебя подождать?

– Нет, я сегодня поздно.

– Ладно.

Джейсон встал и внимательно вгляделся в ее лицо.

– Ты все еще чувствуешь себя неважно?

– Да, я не могу точно сказать, что это такое. – Она снова устремила взгляд в окно и, не поворачиваясь к Джейсону, спросила: – Ты думаешь, он?..

Джейсон выждал, но Фрэнки не продолжила. Тогда он ответил, потому что понял, что ей трудно сформулировать свой вопрос.

– Нет, я не думаю, что Марвин покончил с собой, – сказал он. – Он не из тех, кто мог бы отнять жизнь у себя самого. То был несчастный случай. Утесы опасны. Он сорвался вниз.