Онлайн чтение книги Империя из песка The Sandcastle Empire
5

Черное небо усыпано множеством ярких звезд – они похожи на искусственные снежники, прилипшие изнутри к стеклянному шару. Холодно, несмотря на время года – настолько, что кожа горит, будто натертая наждачной бумагой. Жаль, что я успела надеть только желтую вязаную кофту. Жаль, что рядом нет Берча.

Я лежу, вытянувшись, на скамейке у правого борта. У левого устроились в обнимку Финнли и Хоуп. Большую часть дня они тихонько переговаривались между собой. Вернее, трепалась Финнли. Хоуп предпочитает слушать – причем так терпеливо, как никто другой. Я заподозрила бы, что они замышляют взять курс на Матаморос, пусть идеи хуже и не придумать, но Хоуп – в отличие от меня – не очень-то умело справляется с парусом. Значит, они обсуждали что-то другое.

Алекса держится особняком и помалкивает. Наверное, ей, как и нам, не спится.

Океан мягко покачивает нас под колыбельную плеска волн. Но вода – не мать, которой можно доверять. Завтра вода может сотрясти лодку так, что от нее останутся лишь обломки. Может опрокинуть ее, переполнить и поглотить.

Шелест шагов по деревянной палубе. Алекса.

– По ночам к поверхности приплывают акулы, – произносит она, усаживаясь в центре. Если ей взбредет в голову растянуться и спать прямо здесь, мы с Хоуп будем вынуждены переступать через нее всякий раз, когда надо будет поправить парус. – Они жаждут крови, и у них полно острых как бритвы зубов.

Слова Алексы звучат… скользко. Мы молчим и не шевелимся: как будто, если притворимся, что нас тут нет, никто не захочет нами полакомиться.

– Мы скорее утонем, чем попадем на обед к акулам.

Реплика Финнли едва не заглушает плеск волн.

– Интересно, как там будет? – спрашивает Хоуп, поерзав.

– На дне? – отзывается Алекса чересчур легкомысленным тоном. – Или ты про акул?

– Про остров. Убежище.

Какими будут камни храма – голыми, серыми и неприступными или покрытыми мхом, раскрошившимися от старости? А монахи? Представляю, как они в красных складчатых одеяниях, с блестящими на солнце бритыми головами что-то монотонно распевают – негромко, но так, что могут призвать китов или изгнать призраков.

– Если он и существует, в чем я сомневаюсь, то на нем наверняка джунгли, – говорит Алекса. – Где нас во сне задушат боа-констрикторы, а тысячи всяких жуков только и ждут, чтобы прогрызть наши тела и полакомиться сердцами.

Гоню прочь мысли про боа-констрикторов – змеи пугают меня гораздо сильнее, чем акулы. Они являлись мне в кошмарах задолго до того, как к ним присоединилась масса «волчьих» ужасов.

Лодка скрипит и покачивается. Накренится сильнее – и нас поглотит океан.

Хоуп вновь заговаривает, и я вдруг осознаю, что последние несколько минут мы провели в молчании.

– Нам придется есть рыбу. А еще там будет спокойно, мирно. Песок, вода, чайки, ракушки на берегу. Такие закаты, когда небо горит оранжевым и не верится, что на самом деле оно голубое.

Я-то думала, что никто, кроме меня, не считает закаты прекрасными. Люди стараются на них не смотреть. Слишком тоскливое зрелище, говорят они. Напоминание о том, что мы потеряли и никогда не обретем вновь. О том, что у нас отняли.

Может, люди в части Нью-Порт-Изабель, где обитала Хоуп, просто… ну, сохранили в себе надежду.

Вдруг голос подает Финнли:

– У меня были мысли по этому поводу. Вы видели тот сюжет, верно? Как Стая уже несколько месяцев ровняла с землей портовые города и добралась до Гонконга? Волки захватывают власть. Так что, поверьте мне, на острове мы найдем вооруженную охрану – и все.

Сразу становится ясно: прагматизм Финнли уравновешивает идеализм Хоуп.

О тех кадрах я бы хотела забыть, но от военной пропаганды не спастись. Каждый вечер, после ужина и до отбоя, последние достижения Волков транслируют на огромных экранах, где раньше рекламировали аренду пляжных домиков. Их даже проектируют на стены наших бараков. От потрескавшегося, поросшего травой асфальта парковок отражаются радиосообщения. Правда, вечерние новости рассчитаны именно на Волков. Но теперь они – везде.

Некоторые из тех, кто должен, как и я, питать отвращение к пропаганде, живут ради вечерних новостей. Для них это – отдушина, извращенное реалити-шоу. Неважно, что в свободное от работы время нам разрешают гулять по Нью-Порт-Изабель – мы точно такие же узники, как и люди, о которых мы слышим в сообщениях. Но пока мы еще живы и можем узнать, как их города сжигают, как проводят газовые атаки и контрнаступления.

И мы забываем, что живы мы лишь потому, что у Волков пока до нас просто руки не дошли.

По-моему, главная трагедия войны состоит в том, что люди предпочитают смотреть военную хронику, а не любоваться закатом, который считают гнетущим и тоскливым зрелищем.

– А ты что думаешь? Чего ты притихла?

В моей голове тихо никогда не бывает, поэтому я не всегда замечаю, что, оказывается, давным-давно молчу.

– Я… – А что я вообще думаю?.. – Там будет красиво. – В это я верю точно. – В мире полно островов. Хоть один должен оставаться нетронутым.

А если нет, то мой отец пожертвовал всем зря.

В кои-то веки Алекса не комментирует. В ее глазах отражается свет звезд, мерцающий с каждым наклоном лодки. Алекса следит за мной.

Мне тревожно засыпать под ее взглядом.