Онлайн чтение книги Три коротких слова Three More Words
Глава 5. Злющая ведьма

Мои кураторы от органов опеки сменялись чаще, чем приемные «мамочки». Майлз Феррис вступил в свои обязанности сравнительно недавно, когда приехал за мной к Хагенам. У него была приятная, располагающая улыбка и глаза, как у щенка. Миссис Хаген распихала мою одежду, кукол и спальный мешок по большущим мусорным пакетам. Каркас моего любимого платья то и дело подскакивал, как ребенок, не желающий спать.

Миссис Хаген вытащила его из мешка.

– Оставь его здесь, – предложила она. – Ты в него не влезешь.

– Но это мое!

– Ладно, может, в новом доме будут девочки помладше, которым оно подойдет, – не стала спорить миссис Хаген.

– О да, у Эшли там будет полно друзей, – льстиво пропел мистер Феррис, что совсем не вязалось с его приветливой внешностью. – И братишке уже не терпится ее увидеть.

Вскоре выяснится, что под маской доброты скрывается черствый и безответственный человек.

Миссис Хаген протянула ему пакеты с моими вещами, а мне приказала:

– Пойди, проверь, все ли ты забрала из комнаты, и у бассейна посмотри.

Под кроватью лежала туфелька одной из моих кукол. Я бы с ума сошла, если бы позднее обнаружила пропажу. Остальная детвора собиралась купаться и суетилась возле бассейна. Мне тоже хотелось поплавать. Еще не было и десяти утра, а на дворе уже стояла жара. Вот бы в новом доме тоже был бассейн, загадала я.

Мистер Феррис уложил пакеты в багажник.

– Богатое у тебя приданое.

– У меня еще и велосипед есть!

– Велосипед не влезет, – ответил он.

– Как же я буду ездить в школу? – растерялась я.

– На автобусе, – не моргнув, ответил мистер Феррис. – Ну что, давай выдвигаться.

Оставив пригород позади, мы выехали в сельскую местность, где на перекрестках не было светофоров, лишь кое-где висели знаки «стоп». Вдоль узкой дороги потянулись вековые дубы, раскинувшие густые ветви, на которых, будто лесные призраки, колыхались пряди испанского лишайника. Сквозь листву пробивались лучи солнца, оставляя на дороге мерцающие блики. Я словно попала в царство лесных фей.

Машина притормозила у ржавеющего железного забора. Покосившиеся ветхие ворота со скрипом отворились, и мистер Феррис поехал дальше; разбитую проселочную дорогу пересекали корни, вздувавшиеся из земли, точно вены на руках у старика. Мы остановились у каркасного дома, еще более обветшалого, чем здание, где размещался класс мисс Порт. Детей нигде не было видно; наверное, сейчас мы отправимся дальше. Я откинулась на сиденье, закрыв глаза, и приготовилась ждать, когда окажусь в более приятном месте – желательно, в замке с башенками. Мотор заглох.

– Задремала? – Я открыла глаза. – Проснись и пой! А вот и твоя новая мамочка.

Дверь на веранде скрипнула.

– Привет-привет, Майлз, – раздался тягучий, как патока, голос. – А кто эта барышня?

Мистер Феррис открыл дверцу машины.

– Она немного вздремнула в дороге, правда, Эшли?

Я выскользнула из машины.

– Да, – ответила я и, спохватившись, добавила: – Сэр.

Он одобрительно кивнул.

– Ее зовут Эшли Родс. Очень послушная девочка и к тому же смышленая. Отличница.

Женщина бросила на меня скептический взгляд.

– Вот и славно, – процедила она. – Моей-то ребятне надо в летней школе наверстывать, а ты, видимо, будешь играть днями напролет. Смотри, не зазнавайся.

Она оглядела меня с ног до головы, должно быть, прикидывая, чего ждать от прилежной ученицы: послушания или неприятностей. К тому времени я уже знала, что приемным родителям платят за наше содержание, и они могут вернуть или обменять «непокорных», сделав всего один звонок.

Мистер Феррис принялся разгружать багажник.

– Эшли, это Агата Шпиц. Она тут все тебе покажет, а мне пора на собрание.

– Не переживайте, Майлз, мы подружимся. Правда, Эшли?

– Да, мэм, – и я улыбнулась изо всех сил, чтобы продемонстрировать ямочки на щеках.

– Ну что за солнышко, – лучезарно улыбнулась миссис Шпиц, повернувшись к Майлзу, и от этого слова у меня свело живот и ко рту подступил съеденный с утра завтрак. – Эти рыжие кудряшки очаруют кого угодно! – Она протянула руку, явно намереваясь взъерошить мне волосы, но я увернулась, и ее пальцы лишь скользнули по моей макушке.

Входная дверь распахнулась.

– Сестричка! Сестричка приехала! – Сбежав по ступенькам, Люк влетел в мои объятья, чуть не повалив меня на землю.

– Люк! – повысила голос миссис Шпиц. – Тебе же велели не выходить из комнаты.

– Сестричка приехала! – Он запрыгнул на меня и крепко обхватил ногами.

– Молодой человек, сию же минуту вернитесь в комнату!

– Я отведу его, мэм, – предложила я.

Ее плечи расслабились.

– Пусть Люк посидит у себя в комнате, пока ты осмотришься.

Я повела брата наверх.

– Люки, покажи, где твоя комната.

– Девочкам нельзя заходить в комнату к мальчикам, – ответил он.

– Да я и не собираюсь, – ответила я, зная, что миссис Шпиц поднимается за нами.

– Я хочу с тобой! – заныл Люк.

– Мы позже поиграем, ведь я останусь тут жить. Мне надо распаковать вещи.

– Ты честно остаешься?

– Да. Честно.

Мы добрались до двери в спальню для мальчиков. У Люка задрожала нижняя губа. Он обернулся на миссис Шпиц, взглядом моля об отсрочке наказания.

– Люк, я жду. – Она начала считать: – Один, два…

Люк молнией метнулся в комнату. Что же будет, если счет дойдет до трех, задумалась я.

Миссис Шпиц провела меня в спальню для девочек, где стояли две двухъярусные кровати, колыбелька и маленькая детская кроватка. В комнате ощутимо пахло грязными пеленками. Меня передернуло от подступившей тошноты.

– В чем дело? – Теперь, когда рядом не было посторонних, ее голос зазвучал гораздо резче.

– Жарко, – ответила я. В доме на самом деле стояла духота.

– Потом выпьешь воды. – Мы снова вышли во двор. – Эй, Дарла, иди-ка сюда, поздоровайся с Эшли.

К нам осторожно приблизилась девочка моих лет.

– Сколько у тебя вещей! – заметила Дарла, разглядывая полиэтиленовые мешки.

– Перебери одежду и выложи грязную, – приказала миссис Шпиц.

– Все чистое, – ответила я, – а все нарядные платья на вешалках.

– В каком мешке платья?

Я похлопала по одному из мешков, из которого рвался на волю каркас моего платья. Миссис Шпиц вставила ключ в амбарный замок, висящий на двери сарая, и со скрипом открыла дверь. Внутри на двух перекладинах висела детская одежда, а на полу стояли коробки.

Я потянулась к своему мешку с обновками.

– Помочь вам развесить?

– Твои наряды здесь лишние. Я их спрячу в другом месте.

Миссис Шпиц заглянула в мешок с моими куклами.

– Это я возьму с собой, – поторопилась сказать я.

– Личные вещи брать в дом нельзя, – отрезала миссис Шпиц.

Она отперла другой сарай и швырнула мешок с куклами на кучу неподписанных коробок, а сверху – мешок с моей праздничной одеждой.

– А где будут лежать вещи на каждый день?

– Вон там. – Она указала на сарай с перекладинами. – По утрам двое из детей выбирают одежду на день для всех остальных.

– А как они узнают, что я ношу?

Миссис Шпиц заперла обе каморки. На каждом пальце у нее красовалось по крупному цветастому кольцу.

– Поживешь – увидишь, – бросила она.

И я поплелась в дом с пустыми руками.

Едва входная дверь приоткрылась, как до нас донеслись отчаянные вопли Люка.

– Будешь и дальше реветь, останешься без обеда! – прикрикнула миссис Шпиц и обернулась ко мне, ожидая, что я на это скажу. – Твоего брата избаловали дальше некуда. Он еще и ругается! Надеюсь, ты не такая.

– Нет, мэм, – ответила я, уставившись на карниз, затянутый в углу паутиной.

Она улыбнулась.

– Мне сказали, что ты на него хорошо влияешь, поэтому я тебя и взяла. Но если ты начнешь показывать характер, я немедленно вызову Майлза.

Все, чего я хотела в тот момент, – это вернуться к Хагенам и купаться вместе с остальными. Хоть бы мама или кто-нибудь другой поскорее за мной приехали, потому что навряд ли мне будет здесь хорошо.

Майлз Феррис завез меня на край света. Берт и Агата Шпиц жили на десяти акрах земли, с трех сторон обнесенных забором. По соседству в дешевых передвижных домах обитали их родственники. В каркасном доме Шпицев, самом большом в округе, было три спальни и две ванные комнаты. Одно время в доме находились четырнадцать детей плюс двое взрослых – это притом, что официально Шпицы могли разместить не более семи приемных детей. Все мы были изгоями с темным происхождением. Мы с Люком носили разные фамилии и родились от разных отцов, как Хизер с Гордоном и Дарла с Тоби. Малышки Люси и Клэр, хоть и казались близнецами, на самом деле родились с разницей чуть больше года. Было что-то утешительное в том, что и другие дети жили такой же неупорядоченной и хаотичной жизнью, что и мы.

На заднем дворе Шпицы держали небольшое хозяйство: мула, коз, коров и мелких домашних животных. Нас, как овец, сгоняли на день в огороженный двор, разделенный забором на две половины – для девочек и для мальчиков. В спальне для девочек было тесно, как в подводной лодке. Все свободное место занимали кровати. Место для личных вещей удавалось найти разве что под кроватью да еще в шкафчике, где хранились наши трусики, которые на ночь полагалось снимать. На одной двухъярусной кровати спали мы с Дарлой, на другой – Хизер. Клэр спала в кроватке, а ее младшая сестренка, Люси, – в спальне у хозяев.

В первую ночь на новом месте я не могла уснуть – мне не хватало чего-то родного. Годами я спала в обнимку со своими куклами, и даже у Пейсов мне дали плюшевого зайца. От тонкой комковатой подушки шел резкий аммиачный запах, от которого свербело в носу. Глядя на решетчатые ставни, я не могла избавиться от мысли, что угодила в тюрьму. Кругом непроглядная темень – ни луны, ни звезд, ни света от фар проезжающих мимо машин. Помнится, в одну темную-претемную ночь миссис Поттс согнала меня с веранды со словами: «Если на небе не видно звезд – жди беды».

– Ты знаешь, что если на небе не видно звезд, то случится большая беда? – прошептала я.

– Чушь, – возразила Хизер.

– Тихо! – предостерегла нас Дарла.

– Да отвянь ты, – сказала Хизер, единственный подросток в доме.

Послышались шаги. Я лежала лицом к стене и, когда дверь приоткрылась, увидела лишь тонкую, как лезвие, полоску света.

В комнату вошла миссис Шпиц.

– Кто тут не спит?

– Новенькой страшно спать в темноте, – дрожащим голосом ответила Дарла.

– Если я услышу еще хоть одно слово, страшно станет по-настоящему.

Утром меня разбудил плач маленькой Клэр.

– Дарла, сегодня твоя очередь менять ей подгузник, – распорядилась Хизер.

– Меня от них тошнит, – и Дарла зажала себе рот рукой.

– Тогда пусть новенькая меняет, – со смешком ответила Хизер.

Хизер показала, как вытирать попку Клэр влажными салфетками и как застегивается подгузник. Дарла отнесла малышку на кухню, посадила на высокий детский стульчик и поставила перед ней тарелку с сухими хлопьями. Хизер поджаривала тосты и протянула один мне. Я сжевала его всухомятку и потянулась за новым.

Дарла погнала меня на веранду со словами:

– В доме есть нельзя.

– А когда завтрак? – спросила я.

– Ты его уже съела.

– А молока можно попить?

– Молоко только для малышей.

– Я пить хочу, – пожаловалась я.

– Мы пьем вон оттуда, – и Дарла указала на садовый шланг.

Погуляв немного во дворе, я захотела войти в дом. Сквозь закрытую дверь доносился звук работающего телевизора. Я постучала. Дверь открылась, и миссис Шпиц глянула на меня сверху вниз:

– Иди, подыши воздухом.

Мы «дышали воздухом» большую часть дня. Почти весь двор Шпицев лежал в густой тени пышных дубов, но тень не спасала от жары и высокой влажности. В доме было ненамного прохладнее, зато там стояли вентиляторы, и в полуденный зной миссис Шпиц оставляла малышей перед телевизором.

Дети постарше ходили в летнюю школу, так что по утрам без них было совсем скучно. По необъяснимой причине мальчикам и девочкам не разрешалось играть вместе. Во дворе у мальчишек стоял деревянный игровой городок с качелями, а девочкам достался только стол и стульчики. В нашем распоряжении были сломанные игрушки и потрепанные куклы; в основном мы придумывали собственные игры или охотились на стрекоз. Если ухватить стрекозу за крылышки, она вопьется в палец, и тогда, изловчившись, можно прицепить ее на мочку уха, как сережку.

К обеду я уже умирала с голоду. Кормили нас бутербродами с арахисовым маслом, иногда с вареньем, чаще – без; бутерброды с сыром считались изысканным угощением. Растворимый лимонад приберегался на случай приезда кураторов. Если по дому разносился запах ванили или шоколада, значит, к миссис Шпиц приезжают с проверкой, и угощение достанется лишь тому из детей, чей куратор прибывает. Продукты, которые миссис Шпиц получала по специальным талонам на детей, она раздавала родственникам, живущим по соседству. Дети практически голодали.

Много лет спустя, посмотрев фильм «Оливер», я подумала, знает ли кто-нибудь, что дети, живущие в приемных семьях в Америке в наши дни, тоже недоедают. Мальчики постарше, доведенные до отчаяния, пару раз ночью пробирались на кухню и таскали печенье. Прознав об этом, миссис Шпиц заперла провинившихся в их спальне, стеклянная раздвижная дверь которой открывалась в столовую.

– Ну-ка, покажите им, что у вас есть, – велела она, раздав нам по бутерброду.

Узникам пришлось смотреть, как мы едим свой скудный обед, потом – ужин. Кончилось тем, что миссис Шпиц установила в их спальне сигнализацию, которая срабатывала, если кто-нибудь пытался ночью выбраться из комнаты, а чтобы они не просились в туалет, поставила в комнату ведро.

Подозрительные запеканки миссис Шпиц я ненавидела всей душой. Когда она, зачерпнув сомнительного вида варево, готовилась плюхнуть его в тарелку, я как можно вежливее промолвила:

– Пожалуйста, я очень вас прошу, можно мне поесть хлопья?

– Ну, ладно. – Миссис Шпиц, криво ухмыляясь, насыпала в пластмассовую миску немного хлопьев и извлекла из холодильника пакет молока. Молоко тягучей струей полилось из пакета, и в миску с шумом плюхнулись белые комки. Осторожно неся полную до краев миску, я отошла к небольшому столику, за которым мы обычно ели, и поставила ее перед собой, естественно, расплескав молоко.

– Вот бы и мне чуть-чуть, – мечтательно протянул Люк.

С первого же глотка меня чуть не стошнило. Я помчалась к садовому шлангу и сполоснула рот. Когда я вернулась, то увидела, что Люк уже почти допил скисшее молоко.

– Люк! Это же гадость!

– А моему животику вкусно!

Не в силах сдержать подступившую тошноту, я ринулась к дому. Дверь, как обычно, была на замке. Я забарабанила в нее изо всех сил. Открыл мистер Шпиц, держа в руке салфетку.

– Мне надо! – выпалила я. Но не успела я добежать до туалета, как живот свело, и меня вырвало прямо на пол.

– Ты испоганила ковер! – провизжала миссис Шпиц. Она схватила меня за волосы и ткнула лицом в отвратительную лужицу. Не знаю, что было хуже всего: глоток скисшего молока, Люк, уплетающий эту бурду за обе щеки, рвота, последовавшее за ней унижение, резкий запах тошнотворной жижи или тщетные старания убрать за собой так, чтобы угодить миссис Шпиц. Кислый запах все не уходил, и миссис Шпиц поставила меня в угол.

Шпицы наказывали за малейший проступок. В кухне на вращающейся полочке с приправами стоял острый соус. Если миссис Шпиц казалось, что кто-то из детей дерзко себя повел, она насильно вливала соус прямо озорнику в рот, приговаривая: «Моя мама вымыла бы тебе рот с мылом, так что скажи спасибо, что это съедобно». Тот, кто пытался отбиваться или выплюнуть обжигающий соус, получал двойную порцию.

Я сделаю все, чтобы не навлекать на себя гнев этой мегеры, решила я. К сожалению, Люку недоставало ни здравого смысла, ни умения себя контролировать. Он ел что придется – до такой степени он оголодал. Миссис Шпиц заставала его, когда он жевал мыло, лизал зубную пасту или пытался пить шампунь, и «кормила» острым соусом. Люк ненавидел соус, но избегать наказания так и не научился.

– Собирайтесь, мы едем на пляж! Будут и другие семьи с детьми! – объявила миссис Шпиц с несвойственной ей веселостью. Она выделила нам ведерца, лопатки и прочие игрушки для песка. – Быстренько надевайте плавки и купальники!

Переодевшись, мы столпились во дворе, пока миссис Шпиц фотографировала нас на фоне одиноко растущих пальм, сначала поодиночке, затем всех вместе, как «одну большую и дружную семью». Хотя почти всю свою жизнь я провела в Тампе, откуда до Мексиканского залива было рукой подать, в последний раз меня возила на пляж еще тетя Лианна, когда мы жили в Южной Каролине.

На пляже миссис Шпиц вручила Митчеллу и Тоби надувную акулу. Митчелл тут же выхватил ее из-под носа у Тоби, и завязалась драка. Миссис Шпиц разняла мальчиков и велела им сидеть на подстилках. Мне удалось немного поиграть с акулой, но, когда остальные дети не сумели поделить игрушку, миссис Шпиц ее отняла и спрятала.

Мы с Дарлой отправились поближе к воде. Я принялась строить песчаный замок, аккуратно вынимая из ведерка влажный песок, и показала Дарле, как красиво украсить башенки. Ров с водой вокруг замка был почти готов, когда к нам, поднимая тучи песка, подбежал Люк. К несчастью, я знала его достаточно хорошо, чтобы предугадать его действия.

– Только попробуй! – прикрикнула я на него, но было уже поздно: одним прыжком братец сровнял мой замок с землей.

Откуда-то из мрачных глубин во мне поднялся гнев. Люк – вот причина всех моих несчастий! Я была бы с мамой, если бы не он! Схватив Люка за плечи, я как следует его тряхнула.

– Это было мое, понял? А мое – не тронь!

Кто-то из взрослых нас разнял.

– Вы живете у Агаты Шпиц, верно?

И мы понуро побрели к ней, готовясь к худшему.

Но вместо нагоняя миссис Шпиц изобразила искреннее беспокойство:

– Надо же, как вы раскраснелись! Сядьте-ка сюда, остыньте. – Она протянула нам по стакану прохладной газировки.

– И где вы только берете терпение, – покачала головой одна из приемных матерей.

– Их ведь разделили, бедняжек, а к тому же… – она сделала жест рукой, и ее перстни сверкнули на солнце, – деда застрелили… прямо на глазах.

Ее собеседница с любопытством взглянула на нас, как на редких животных.

– Даже не знаю, как вам это удается.

– Любви и внимания у меня в избытке, – ответила миссис Шпиц.

Образ мамы следовал за мной, словно тень. В уме я перечисляла все обиды – голод, кислое молоко, острый соус, – чтобы пересказать их на следующем свидании. В конце июня миссис Шпиц выдала нам с Люком наши лучшие вещи, которые хранились под замком, и сообщила, что нас повезут в город. Наверное, приедет мама, подумала я, а нам не говорят, чтобы мы заранее не обольщались.

В дороге миссис Шпиц пообещала:

– Будете вести себя хорошо – получите мороженое.

Во время встречи с куратором Люк барабанил ногами по ножке стола.

– Мороженое, – чуть слышно напомнила я.

– Вы смогли бы приехать снова пятого июля? – спросил мистер Феррис. – Или прислать за вами машину?

– Не беспокойтесь, – учтиво произнесла миссис Шпиц. – Как по-вашему, мне стоило бы остаться с ними?

– Думаю, не помешает, – ответил куратор. – Дети уже немного пообвыклись?

– Всякое бывало, но привыкают потихоньку. – Она понизила голос. – Надеюсь, М-А-М-А не запудрит им мозги.

– Вы так заботитесь о детях, что бы мы без вас делали! – ответил мистер Феррис.

Мама! Неужели миссис Шпиц правда думала, что я не в силах собрать по буквам такое простое слово? Увидеть маму в тот день нам не удалось, но я хотя бы знала, что она наверняка приедет. Я даже про мороженое забыла. Впрочем, миссис Шпиц пообещала его только потому, чтобы произвести на нашего куратора впечатление заботливой приемной мамаши.

Один из дней у Шпицев запомнился мне лучше всех остальных. Вечером мистер и миссис Шпиц повезли нескольких детей в город, а остальные остались с Мелиссой – то ли женой, то ли подружкой Рика, одного из сыновей миссис Шпиц. Он, как и другие дети Шпицев, жил в передвижном домике неподалеку. Мелисса приготовила нам бутерброды. После обеда мы с Дарлой затеяли на дворе нашу любимую игру – в принцесс.

– Не желаете ли отведать пирожное с глазурью? – Я протянула Дарле пластмассовую мисочку с камешками и листочками – воображаемым угощением.

Она взяла листочек и выпустила его из рук, даже понарошку не попробовав угощение.

– Вкусно, не правда ли? – как можно изысканней причмокнула я.

Раздался рев мотора.

– Во дает! – вскричал Митчелл, увидев, как Рик гоняет на своем спортивном мотоцикле по бездорожью, прямо напротив площадки для мальчиков.

– Ух ты! Ничего себе! – прокричал Тоби. Он бросился к забору, чтобы посмотреть на Рика поближе. Тот со всего разгона въехал в лужу, слегка забрызгав Тоби, чем привел его в еще больший восторг.

Мне тоже захотелось, чтобы меня обрызгали, и я, забыв обо всем, побежала к забору. Рик уже приближался; я подбежала ближе, подняла руки, и грязная вода обляпала меня с головы до ног. Картинно притормозив у края забора, Рик разогнался и, в угоду благодарным зрителям, проехался на заднем колесе. Мы одобрительно зашумели.

Внезапно кто-то ухватил меня за руку и потащил назад.

– Что ты делаешь на площадке для мальчиков? – раздался надо мной голос Мелиссы.

– С-смотрю, как Рик ездит, – запинаясь, ответила я.

– Если сейчас же не вернешься на свою половину, я все расскажу Агате, – заявила Мелисса.

Дарлу как ветром сдуло, но я не торопилась отходить от забора и застала еще один трюк.

Когда вернулась миссис Шпиц, Мелисса наябедничала про нас с Дарлой и добавила:

– Эшли меня не послушалась.

– Девочки, вы знаете, что это значит, – повернулась к нам миссис Шпиц. – Двадцать пять кругов.

Мы поплелись на двор перед домом и побежали по длинной подъездной дорожке, по газону, изрытому корнями деревьев, через колючие заросли сорняков, хлеставшие меня по голым лодыжкам. Мелисса нас выдала! От гнева у меня помутилось в глазах. Пробежав три круга, я оступилась, на четвертом – споткнулась о корень. Попыталась подняться, но не смогла.

– Эшли! А ну быстро встала! – завопила миссис Шпиц.

– Не могу! Я поранилась!

Она схватила меня за волосы и дернула изо всех сил. Я взвизгнула, словно щенок, которому наступили на лапу.

– Боже! – ахнула Дарла. – Эшли сейчас влетит!

Миссис Шпиц забарабанила пальцами по столу, придумывая строгое наказание. Вот бы меня поставили в угол, размечталась я, там хоть можно пофантазировать, как Золушка выйдет замуж за принца Джонатана Родригеса. Однако злая ведьма, словно прочтя мои мысли, сказала: «Ставить в угол без толку, попробуем подержать тебя на корточках». И она толкнула меня под низенький кухонный стол. Я уже видела раньше, как отбывают наказание под столом: надо сидеть на корточках, не касаясь головой стола, а ягодицами или пятками – пола.

– Десять… нет, двадцать минут, – объявила моя мучительница.

Левая нога все еще ныла после падения, и я перенесла вес на правую. Неотрывно глядя на пятно света на полу, я закусила щеку. Несмотря на силу воли и крепкие мышцы, менее чем за пять минут я не удержалась и дотронулась руками до пола, чтобы не упасть.

– Я видела! – взревела миссис Шпиц.

Она выхватила черпак и принялась молотить меня по ягодицам. В надежде увернуться я залезла еще дальше под стол и попыталась принять прежнее положение. Я еще сильнее прикусила щеку, и во рту появился соленый привкус. Миссис Шпиц пинками выгнала меня из-под стола и напоследок огрела изо всех сил ложкой.

По подбородку потекла струйка крови.

– Не надо, пожалуйста! – взмолилась я.

Миссис Шпиц бросила взгляд в сторону гостиной, где ее муж преспокойно смотрел телевизор, и прошипела: