Онлайн чтение книги Убить Отца Kill the Father
III. Ранее

Громче всех разговаривает молодая парочка в центре зала. К роскоши они не привыкли и решили поужинать здесь в честь первой годовщины свадьбы. Она поглядывает на другие столики, надеясь встретить какую-нибудь знаменитость, он старается не думать об астрономическом счете, который ему выставят. Он и раньше знал, что здесь дорого: ресторан находился на верхнем этаже бутика, в который они и соваться боялись (правда, она-то уже не раз в нем бывала – регулярно заходит, чтобы посмотреть на новые коллекции), а увидев цены в меню, пришел в ужас. И все-таки ему не хочется просить жену умерить аппетит, ведь она ждала этого вечера целую неделю и перемерила все свои купленные на распродажах вещи от «Zara», выбирая наряд.

Ему двадцать семь лет, ей двадцать девять.

В нескольких метрах от них в одиночестве ест суши-сет какой-то немец. Он читает американское издание «Собирателя костей» [1] «Собиратель костей» – триллер американского писателя Джеффри Дивера. и с легким неудовольствием отмечает про себя, что за последние годы совсем позабыл английский. Он с трудом продирается сквозь текст, хотя раньше уже читал этот роман на немецком. Он возглавляет компанию, производящую микрокомпоненты, и ему редко представляется случай попрактиковаться. Немец думает, что неплохо бы снова начать заниматься с репетитором, хотя одна мысль об этом нагоняет на него тоску. Он чувствует, что слишком стар, чтобы вновь сесть за парту, и подозревает, что память у него уже не та, что прежде. Он обожает суши и ужинает здесь раз в неделю, обычно в одиночестве.

Ему недавно исполнилось шестьдесят.

За большим круглым столом у окна, тщательно затененного белыми занавесками из органического хлопка, сидят диджей, его подруга, агент и владелец пригородной дискотеки. Они слушают официанта, который, прежде чем раскрыть перед ними меню, осведомляется, нет ли у них аллергии на какие-либо продукты. Диджей собирается сообщить: «У меня аллергия на сырую рыбу», не подозревая, что официант выслушивает эту шуточку почти ежедневно и уже не в силах заставить себя улыбнуться в ответ. Раньше диджей был солистом подростковой группы, одна из песен которой три года назад вошла в топ-десятку хит-парада. Около двухсот ночей в год он играет сеты в модных клубах. Диски больше не продаются, так что крутить пластинки – профессия будущего.

Девушка, держащая его за руку, на которой не меньше колец, чем в Лурде исцелений (все в имидже диджея немного чересчур, включая этническую татушку под затылком и обесцвеченную шевелюру), надеется, что на этот раз он останется на выходные или, может, попросит ее поехать с ним. Не то чтобы она была его девушкой – он звонит ей, только когда собирается провести ночь в городе, – но она знает, что они на одной волне. Чувствует каждой клеточкой тела. Сегодня днем, после того как они занялись сексом у него в номере, он распахнулся ей навстречу, как маленький ребенок, смеялся и шутил. Разве стал бы он так себя вести с какой-нибудь левой девицей? Он даже признался, что собирается вскоре сменить агента на более толкового и уравновешенного. Такие новости кому попало не доверяют, правда?

Тот самый агент вовсе не дурак и уже чует, чем дело пахнет. Мечтая о сигарете, он отчаянно пытается вспомнить название фильма, где Вуди Аллен играет импресарио, которого вечно кидают артисты. Вот уже около месяца диджей упрямо избегает обсуждать планы на будущее, а это, блин, явно тревожный звоночек. Придурок навострил лыжи, стоило ему добиться первых успехов. А ведь за этим стоит его труд, это он сделал тысячи звонков, настаивал и валялся в ногах, лишь бы выбить для диджея побольше эфирного времени. Кто добился для него приглашения на церемонию вручения наград Эм-ти-ви? Кто пристроил его на радио? Агент решил, что после шоу задаст диджею пару вопросов, хотя при мысли о том, что́ тот ему ответит, у него портится аппетит.

Владелец дискотеки не принимает особого участия в беседе, которая по большей части представляет собой монолог музыканта, рассуждающего о новых тенденциях в музыке, которые он предвосхитил, и лишь надеется, что ужин скоро закончится. Что до него, так он считает, что лучший альбом в истории – пластинка «Пинк Флойд» «The Dark Side of the Moon», а новомодные диджеи в подметки не годятся рокерам старой гвардии. Но такое ведь не брякнешь парню, которого уже нанял, заплатив ему две штуки евро черным налом, чтобы он обеспечил народ твоей дискотеке. Тем временем он улыбается девчонке и думает, что она горячая штучка, фигура как у модели, а мордочка наивная. Он так и видит, какие непристойности она могла бы вытворять с таким личиком. Когда диджей свалит, он позвонит ей и пригласит поработать промомоделью в своем клубе. «Это отличный шанс пробить себе дорогу в шоу-бизнесе. Только не говори, что никогда об этом не задумывалась. Поверь моему слову».

Диджею двадцать девять лет, агенту тридцать девять, владельцу дискотеки пятьдесят, девушке семнадцать, а официанту двадцать два.

За столиком у входа ожидает десерта пожилая пара: он заказал мороженое со вкусом зеленого чая, она – моти с начинкой из сои и пасты красных бобов, хотя к предыдущим блюдам едва притронулась. Они пришли в ресторан первыми, когда в зале было еще пусто и тихо. Муж не раз спрашивал, все ли в порядке, но она только улыбалась: «Все хорошо, просто у меня сегодня нет аппетита». Они живут вместе уже почти полвека. До пенсии он сделал недурную карьеру на госслужбе, пока она занималась воспитанием двух сыновей, которые теперь звонят им по крупным праздникам. За эти годы ей изредка приходилось мириться с его изменами, давно прекратившимися и полузабытыми, а ему – с ее периодическими нервными срывами, когда она не находила сил вылезти из постели и лежала с задернутыми шторами, избегая солнечного света. Со временем они так притерлись друг к другу, что все их разногласия сгладились, они слились воедино и очень зависели друг от друга. Поэтому сейчас она не находит слов, чтобы сказать ему, что результаты анализов оказались необнадеживающими: сомнений в том, что у нее опухоль молочной железы, не остается. Ее пугает не столько смерть, сколько то, что он останется в одиночестве. Она переживает, как он справится без нее.

Ему семьдесят два года. Ей шестьдесят пять.

Через два столика от них сидят четыре албанки и мужчина с греческим профилем. Девушки работают в модельном агентстве, а ему платят, чтобы он повсюду их сопровождал. Ужинать с ними перед важными дефиле входит в его профессиональные обязанности. Он присматривает за ними, помогает им, а главное – следит, чтобы они не наделали глупостей. Поэтому он купил им грамм кокаина, и теперь девочки еле дотрагиваются до еды. Сам он не любитель наркоты. Он не употребляет и, будь его воля, поставил бы всех барыг к стенке. Но он также знает, что запрещать девочкам нюхать бесполезно. Если он не купит им кокса, они достанут его у парней, которые с пакетиками наготове дежурят в своих «кайеннах» у дома, где живут модели. Запри девиц в комнате, так они вылезут через окно. Всегда рады потусоваться и нанюхаться. На кастинги притаскиваются с мешками под глазами и опухшими физиономиями. Кокс отбивает у них аппетит и страх, что они недостаточно красивы или хороши. Прежде чем распрощаться, он даст им еще грамм. Остается только надеяться, что на сегодня им хватит.

Разговор за столом не клеится: девушки едва способны связать два слова по-английски, зато хохочут без умолку. Они обсуждают между собой по-албански, не гей ли он, а может, хочет затащить одну из них в постель. На самом деле ни то ни другое. Он не гей, просто модели ему не нравятся. По его мнению, они шумные и глупые, он с трудом отличает их друг от друга. И они наводят на него тоску.

Ему тридцать пять, двум девушкам по девятнадцать, еще двум – восемнадцать и двадцать.

Метрдотель проводит в зал четверых японцев. Это представители одной из популярнейших на Западе сети магазинов по продаже мебели и предметов интерьера в азиатском стиле. Последние семь дней они занимались переговорами с местными оптовыми торговцами. Это была довольно унизительная для них неделя. Похоже, все, что интересует европейцев, – это стереотипы вроде белых татами, диванов-футонов из кедрового дерева и фонариков из рисовой бумаги.

Многие из оптовиков были неприятно удивлены тем, что их фирма не изготавливает декоративные катаны, а в Японии не осталось самураев. Самый молодой из четырех японцев обещает себе, что, как только сменит работу, разошлет всем клиентам фото своего дома, интерьер которого оформлен в западном стиле, за исключением подаренного родителями жены стола. У него даже «ПлейСтейшн» нет.

Завтра они летят обратно в Токио, и есть японскую еду в их планы не входило. Но директор магазина пригласил их на ужин, и отказать они не могли. Сами они предпочли бы местечко повеселее, где можно было бы расслабить узлы на галстуках и посмеяться за бокалом вина. Однако сложилось иначе, и им оставалось лишь смириться.

Японцам пятьдесят, сорок пять, сорок и тридцать шесть лет. Метрдотелю – пятьдесят пять.

Женщина, сидящая лицом к залу, не сводит глаз со входа. Когда кто-то проходит мимо, она поворачивает голову, чтобы ни на секунду не выпускать из виду дверь. С тех пор как она села, она не произнесла ни слова, не сделала ни глотка воды, не взглянула на список дежурных блюд. Она только смотрит, положив одну ладонь на колено, а другую – на скатерть. Когда официант спросил, готова ли она сделать заказ, она ответила, что кое-кого ждет, и на мгновение подняла взгляд на него. Официант не увидел в ее глазах собственного отражения. Они смотрели сквозь него, как будто его не существовало. Про себя он подумал, что не хотел бы оказаться на месте человека, опаздывающего к ней на встречу. Похоже, она не из тех, кто легко прощает.

Ей тридцать один год, официанту двадцать девять.

И пока женщина с холодными глазами вскакивает из-за стола, диджей готовится отмочить очередную шуточку, немец доходит до сотой страницы романа, молодая жена собирается заказать дегустационное меню из двадцати блюд, японские бизнесмены отказываются отведать саке, а одна из моделей встает, чтобы отойти в туалет и вынюхать последнюю дорожку…

Время замирает.