Онлайн чтение книги Вальс ведьмы El vals de la bruja
2. Плохие ученицы

Никогда не думала, что молчание – это пытка. Но в тот момент все было именно так.

Сидя в кабинете директрисы Бальзак рядом с Кейт, с поджатыми губами и уставшими от недосыпа глазами, я молча ждала. Хотя, сказать по правде, это была относительная тишина. С тех пор как первая рука вырвалась из земли, тишина исчезла.

Не все трупы, которых мы оживили, направились в Литтл-Хилл, где они жили или, по крайней мере, где прожили свои последние дни. Некоторые из них всерьез восприняли мой призыв и теперь вовсю разгуливали по залам Академии Ковенант.

За закрытой дверью кабинета периодически раздавались крики, отдаленные шаги и взволнованные голоса, произносившие заклятия и заклинания. Время от времени также слышались странные звуки, словно кости падали на пол.

Мы просидели так около трех часов. И мы так и должны сидеть здесь до тех пор, пока не приедут тетя и дядя. А на это уйдет достаточно много времени. В сентябре они обычно останавливались в Шэдоу-Хилл, летней резиденции семьи Сен-Жермен, неподалеку от деревни Грумбридж. Я слишком хорошо знала, сколько времени им понадобится, чтобы добраться сюда. Мы сами проделали тот же путь чуть более недели назад, когда приехали в Академию после каникул.

Тетя Эстер обожала Шэдоу-Хилл, свой дом, когда сезон в Лондоне еще не начался. Она любила гулять по бесконечным садам, пить чай в беседке, увитой цветами, устраивать танцы до рассвета. Для нее все это было подобно мечте, поэтому уверена, она пришла в ярость, когда ее вытащили из постели, чтобы сообщить, что ее дочь и племянница разбудили более ста мертвецов. Которые, кстати, не проявляли особого желания возвращаться туда, где они принадлежали.

Страж директрисы обвиняюще смотрел на меня. Его круглые совиные глаза были очень похожи на глаза женщины. В свою очередь, Тринадцатый игнорировал ее с присущей ему уникальной кошачьей манерой. Хотя в глубине души он вовсе не был котом.

Его желтые глаза, казалось, сияли так же ярко, как пламя, которое мерцало в канделябрах в кабинете, а черно-белая шерсть, короткая на большей части тела и длинная на лапах, сливалась с тенями на огромных книжных полках из красного дерева, заставленных книгами и магическими трактатами. Помимо полки камина, письменного стола и большого окна, стекла которого дрожали от ветра, стены кабинета были увешаны картинами и фотографиями бывших профессоров и директоров. Мне не нравилось смотреть на них слишком пристально. Каждый раз, когда я так делала, возникало ощущение, что они насмешливо улыбались и смотрели на меня в ответ.

Внезапные голоса заставили директрису поднять взгляд. Поверх криков послышался отдаленный гул, который усиливался, приближаясь к кабинету.

Кейт выпрямилась, напряглась и бросила на меня взгляд в тот самый момент, когда в моей голове прозвучал хриплый голос Тринадцатого:

«Да начнется же шоу».

У меня не было времени, чтобы ответить ему. От стука дверь в кабинет широко распахнулась, и вошла тетя Эстер, разъяренная, без привычной идеальной прически и со шляпкой набекрень. За ней, стараясь не отставать, шла профессор Мур, наша преподавательница, а замыкал шествие дядя Гораций. По его виду было ясно, что он одевался впопыхах и едва поспевал за двумя женщинами. А по румянцу на щеках я могла догадаться, что сегодня у них был один из их нескончаемых ужинов.

Прежде чем он закрыл за собой дверь, мне показалось, что один из первокурсников бежал по коридору, спасаясь от преследования обезглавленного трупа. Когда он исчез из поля моего зрения, остался только его вой, заглушенный четырьмя стенами.

– Господа… – наклонившись вперед, начала директриса Бальзак. Ее голос звучал на удивление спокойно.

– Это самый настоящий скандал! – прерывая ее, воскликнула тетя. Она чуть не сорвала с головы шляпу, оставаясь с завязанным пучком. Ее рыжеватые волнистые волосы были такими же, как у ее дочери, однако глаза, в отличие от ясных глаз Кейт, были темными, и теперь в них светилось пламя всех Семи Адов, вместе взятых. Сестра могла похвастаться стройной, точеной фигурой, а тетя была фигуристой и высокой, даже выше дяди Горация.

Тетя Эстер всегда одевалась по последнему писку моды. Ее платьям завидовал весь Лондон и Шэдоу-Хилл, и это несмотря на то, что она не хотела отказываться от турнюра, как навевали новые течения. В обеих ее резиденциях у нее было четыре гардеробных, каждая под определенное время года. Подруги навещали ее во время званых обедов или балов, словно это был модный салон. Вот почему растрепанная, без макияжа, в мятом платье и дорожном плаще, она не походила на саму себя. Ее Страж, летучая мышь, всегда сидевшая у нее на плече, когда поблизости не было людей Красных кровей, нервничая, порхала в метре от нее.

– Почему бы вам не присесть, мадам Сен-Жермен? – спросила профессор Мур. Она указала на единственный свободный черный стул между мной и Кейт.

– Видите ли, после того, как меня вытащили из постели в безбожное время и мы проехали по адским дорогам без подходящей кареты, я предпочитаю оставаться на ногах, – ответила она, постукивая каблуком ботинка по деревянному полу. – Никогда за всю свою жизнь я не сталкивалась с такой срочностью. Мне даже не дали позвать моего кучера!

Дядя сделал глубокий вдох и сам занял стул. Он одарил нас легкой утешительной улыбкой, прежде чем жена пронзила его взглядом. Она даже ни разу не взглянула на нас.

– Я сожалею о доставленных вам неудобствах, мадам Сен-Жермен, – ответила директриса своим медленным расчетливым голосом. – Но я полагаю, вы поняли всю серьезность ситуации, когда стали свидетельницей происходящего в окрестностях Академии. И, поверьте мне, в Литтл-Хилл дела обстоят намного хуже. Нам пришлось вызвать стражей Ковена.

– Полагаю, они тоже были не в восторге от того, что их вытащили из постелей из-за пустяка, – парировала тетя, хмыкнув с отвращением.

– Мадам Сен-Жермен, думаю, вы не отдаете себе отчета в том, что происходит, – вмешалась профессор Мур. Она была в такой ярости, что я чувствовала, как вибрирует воздух вокруг нее. – Ваши дочь с племянницей оживили все кладбище Литтл-Хилл. Если точнее, сто семьдесят три трупа. Некоторые из них были похоронены более века назад.

– Сто семьдесят три? – повторил дядя. Он переводил взгляд со своей дочери на меня. – Просто потрясающе! А мы говорим о полноценных телах или?..

Он не смог закончить фразу, потому что тетя пихнула его. Кейт пришлось опустить взгляд, чтобы никто не заметил ее небольшую улыбку, а я изобразила внезапный приступ кашля, скрывая смех.

– Сто семьдесят три тела с неповрежденными разумами и сохранившимися воспоминаниями. – Директриса Бальзак пронзила меня взглядом, заставив закашляться. – Должна признать, это настоящий подвиг. Думаю, даже не все наши выпускники смогли бы выполнить подобный призыв. Это требует ловкости и больших магических знаний. Особенно учитывая то, что они использовали заклинание для пробуждения призраков, а не трупов. Что наталкивает меня на подозрение, что это был не более чем призыв, вышедший у вас из-под контроля, не так ли, дамы?

Мы с Кейт молчали.

Тетя тяжело вздохнула и махнула рукой в воздухе, выглядя все более измученной.

– Нет смысла выполнять мощный призыв, если его нельзя контролировать. Мы контролируем магию, а не магия нас, – добавила профессор Мур. – Это одно из первых правил, которое мы им прививаем.

Это правда. Но мне никогда не нравилось слу-шать.

– Стражники Ковена должны стереть память всему народу в Литтл-Хилл. Одному за другим. Однако даже это не может гарантировать, что все люди Красных кровей забудут этот эпизод. Есть ночные путешественники. Возможно, кто-то из воскресших даже перебрался в другую ближайшую деревню… мы не узнаем об этом, пока все тела не будут возвращены в их могилы. – Дядя раздраженно хмыкнул, а тетя замедлила шаг, несколько напряженная. Ее Страж не переставал яростно махать крыльями. – Как вы понимаете, это серьезное покушение не только на безопасность Красных кровей, но и на нашу собственную.

Услышав это слово, тетя мгновенно прекратила нервно расхаживать, а дядя поднял взгляд. Безопасность. Важный и тяжелый термин, особенно для нас. Мы, Черной крови, много страдали с момента нашего создания. Нас всегда было меньше, чем людей Красных кровей, и, несмотря на могущественность, на протяжении всей истории мы всегда оставались в проигрыше. Скольких они сожгли на костре? Скольких повесили на ветке дерева? А сколько из нас зачахло среди каменных стен тюремной камеры в ожидании несправедливого суда? По прошествии стольких лет нам удалось достичь равновесия. Держаться в секрете, объединившись с людьми Красных кровей, как вода и масло – рядом, но никогда не смешиваясь. Наша безопасность была важнее всего. И подвергать ее риску было величайшим преступлением.

Ковен являлся нашим руководящим органом и отвечал за поддержание этой безопасности… и за наказания для тех, кто подвергал ее риску. Не было пощады тем, кто создавал угрозу жизни своим ближним. Не важно, была ли это пара влюбленных или несколько молодых девушек, которые неправильно исполнили призыв, как это сделали мы.

Что, если кто-то, даже ребенок, сбежал от стражей Ковена и рассказал, что видел, как мертвецы ходят по ночам? Что, если кто-то подглядывал за нами из своих окон и видел, как мы шли с кладбища? Достаточно было только слуха, шепота. Искры, чтобы костер разгорелся и огонь распространился и охватил все вокруг.

– Господа Сен-Жермен, – директриса Бальзак обращалась к тете и дяде, хотя ее взгляд был прикован ко мне. – Вы должны отозвать документы ваших дочери и племянницы из Академии Ковенант. Сегодня же вечером.

Тетя Эстер широко открыла рот, готовая запротестовать, но директриса продолжила:

– Они исключены, но мы можем сделать вид, что это было их личным решением. В противном случае, если они этого не сделают, нам придется публично объявить об их исключении со всеми вытекающими последствиями… в частности, и для их семьи.

– Исключены? – повторил дядя Гораций в ярости.

Кейт бросила на меня испуганный взгляд, и я незаметно просунула руку под нашими юбками и нежно сжала ее запястье. Она дрожала, и совсем не от холода.

За всю историю существования Академии Ковенант, с момента ее основания, а это более пятисот лет назад, они исключили только одного ученика за то, что, как справедливо заметила директриса Бальзак, он поставил под угрозу безопасность остальных представителей Черных кровей. Его звали Алистер Вейл, он был лучшим другом моих родителей. Тот самый мужчина, который спустя много лет убил их.

Жестокая ирония судьбы заключалась в том, что их единственную дочь постигла та же участь исключения.

Тринадцатый мяукнул из своего угла, услышав мои мысли. Я не знала, было ли это смехом или стоном. С демонами сложно было сказать наверняка.

– Вы же это не всерьез, – прошипела тетя Эстер. Она впилась ногтями в узкие плечи своей дочери. – Вы не можете их выгнать.

– Я предлагаю вам самим забрать их из Академии, – поправила директриса; она поочередно разглядывала нас. – Мисс Кейтлер, хоть и не сдала итоговые экзамены, все же продолжила обучение. А что касается мисс Сен-Жермен, она могла бы выучиться на гувернантку. Я знакома с несколькими надежными людьми, если вас это заинтересует.

Я знала, что для тети Эстер, так привыкшей к тому, что люди и Черных, и Красных кровей целуют землю, по которой она ступает, это было большим ударом. Почти оскорблением. Сен-Жермен были одной из самых известных семей во всей Англии. Лирой, их первенец, старший брат Кейт и мой лучший друг, стал одним из лучших учеников Академии и окончил ее с отличием. Сам Ковен интересовался им так же, как интересовался моими родителями. Тетя обладала большой силой, а ее сестра, моя мама, была самой многообещающей Черной кровью во всем их поколении. Кейт тоже не отставала, став самой выдающейся ученицей на всем курсе.

В этом маленьком пространстве содержалось слишком много магии и эмоций. Книги покачивались на полках, странный ветер трепал пряди моих темных волос и путал их, пламя свечей колебалось. Золотая люстра, которая свисала с потолка, раскачивалась из стороны в сторону. Стражи были точным отражением своих хозяев. Сова директрисы Бальзак подняла крылья, а летучая мышь тети Эстер оскалила свои маленькие, но острые клыки.

Единственным, кто, казалось, наслаждался зрелищем, был Тринадцатый. Разнообразия ради.

– Я понимаю, как вам важны приличия и манеры, мадам Сен-Жермен, – спокойно добавила директриса, хотя, казалось, все вокруг нее вибрировало. – Вы знаете, чем может обернуться скандал для такой семьи, как ваша.

Разумеется, она знала. Мы все это знали, и, уверена, тетя Эстер не допустила бы этого.

Ее руки оторвались от плеч Кейт, и та слегка скривилась от боли, в то время как ее мать подняла подбородок, не сводя глаз с директрисы.

– Собирайте вещи. Мы уезжаем прямо сейчас.

Кейт практически вскочила со стула. Дядя Гораций испустил долгий вздох, встал и поклонился директрисе и профессору Мур. Тетя Эстер, конечно же, даже глазом не повела в их сторону.

Я поднялась и последовала за своей семьей, поспешно покидающей кабинет.

– Элиза.

Я замерла на месте. Не знаю, прошептала ли директриса какое-то заклинание на мое тело, чтобы парализовать, или то, что я почувствовала, было напрямую связано с удивлением, которое испытала, услышав свое имя. Учителя никогда не обращались к ученикам по именам.

– Похоже, ты добилась чего хотела, – медленно произнесла она. Я никогда не слышала, чтобы она обращалась к кому-то на «ты».

Я попыталась пошевелиться, но тело не отвечало мне. Тетя, дядя и Кейт уже вышли из кабинета. Остались только мы с Тринадцатым. Он навострил уши, насторожившись, когда учуял магию директрисы.

– Я поняла, что это место не для тебя, в тот самый день, когда твои тетя и дядя привели тебя в мой кабинет. Академия научила тебя всему, чему могла. Жаль только, что ты утащила за собой кого-то, кому действительно нужно было узнать гораздо больше, – добавила она, скользнув взглядом по спине Кейт, которая удалялась по коридору.

Я не разжимала губ, и не потому, что ее магия мешала мне. Директриса наблюдала за мной еще мгновение, а затем вздохнула. Едва заметно качнула головой, отпуская меня.

Я резко выдохнула, даже не осознавая, что задержала дыхание. Сделав быстрый неуклюжий поклон, я поспешно вышла из кабинета, направляясь в спальню, которую делила с Кейт, чтобы упаковать вещи и никогда больше не возвращаться.

Когда я уходила и Тринадцатый следовал за мной по пятам, услышала, как вздохнула профессор Мур:

– Клянусь Семью кругами Ада, она совсем не похожа на своих родителей.