Онлайн чтение книги Там, где кончается река Where the River Ends
Пролог

У меня мало приятных воспоминаний о детстве. Только моя мама и река. Я долгое время считал, что реку назвали в мамину честь.

Человек, который жил в нашем трейлере, всегда был зол. И постоянно курил, прикуривая одну сигарету от другой. Он никогда не бил меня, по крайней мере сильно, но от его голоса у меня болели уши. Мама говорила, что «во всем виновата бутылка», хоть я сомневаюсь, что подлость всасывается с алкоголем. Можно попытаться утопить ее в спиртном, но, как я убедился, подлость хорошо плавает. В поисках спасения мы с мамой уходили на реку. Она утверждала, что здесь мне, с моей астмой, будет легче. Мне так не казалось. На мой взгляд, от астмы могла избавить только смерть.

Я чувствовал себя так, будто мне на грудь положили тяжелый камень. Словно я втягивал каждый глоток воздуха через садовый шланг. Поэтому всегда испытывал трудности, когда требовалось выразить свои мысли и чувства. Мама хотела, чтобы я выражал свои чувства, она пыталась вытянуть их из меня. «Забудь о чувствах, – говорил я. – Чувствовать будем потом. А сейчас дай мне подышать».

Не считая пьяницы в трейлере, альбутерола и спазматического кашля, у меня была еще одна проблема: явный разрыв между чувствами и речью. Что-то во мне разъединилось.

Моя душа была разбита. А ее осколки казались островами. Я словно ощущал, что она не единое целое и в ней нет главного. Только раздробленный на части континент, фрагменты которого плавали в разных концах света. Нечто подобное мне попадалось на фотографиях, где изображены дрейфующие льды.

С пяти до восьми лет я ходил в шлеме, даже если не катался на велосипеде, а в школе носил кличку Синюшный – из-за характерного цвета губ. Чтобы чем-то занять меня в годы моего вынужденно малоподвижного и по большей части тяжелого детства, мама купила краски. И в них я нашел спасение. Я рисовал мир, в котором мне хотелось жить.

У реки стояла скамейка, на которой мы часто сидели вечерами, когда сигаретный дым и словесные излияния выгоняли нас из трейлера. Однажды, когда мне было лет десять, я подслушал чужой разговор и спросил:

– Мама, что значит «доступная женщина»?

– От кого ты это услышал?

– Вон от той толстой.

Мама кивнула.

– Детка, все мы иногда сбиваемся с пути.

– И ты?

Она коснулась моего носа кончиком пальца.

– Когда я с тобой – нет. – Мама обняла меня. – Но это не важно. Главное, что ты делаешь, когда сбиваешься с пути. – Она провела меня через заросли, усадила на скамейку. – Досс, в этой реке живет Бог.

Стоял один из тех вечеров, когда небо обретает бронзовый цвет, а солнце прячется за грозовыми облаками. Края облаков были алыми, а нижняя сторона – темно-синей. Вдалеке виднелась стена приближающегося дождя. Я окинул взглядом берег и рябь на воде и вспомнил все те моменты, когда мой язык как будто увеличивался, заставляя терять дар речи, за секунду до того, как я падал в обморок от недостатка кислорода.

Я нахмурился:

– Да уж, это многое объясняет.

Мама отвела волосы с моего лица, а я дважды быстро подышал в ингалятор.

– Что ты имеешь в виду? – Я задержал дыхание и махнул рукой в сторону дома. – По крайней мере в нашем трейлере Его нет.

Мама снова кивнула.

– Он там был, когда я тебя зачала.

Я уже научился ругаться и решил испытать мамино терпение.

– Может быть. – Я харкнул и сплюнул. – Но сейчас ни хрена Его там нет.

Мама ухватила меня за щеку и развернула лицом в сторону реки.

– Досс Майклз…

– Да, мэм?

– Посмотри туда. Что ты видишь?

Мой голос звучал хрипло и приглушенно:

– Воду.

Она слегка усилила хватку.

– Не умничай. Посмотри хорошенько.

– Мальков.

– Ближе. На поверхности.

Я вгляделся как следует и прикусил себе щеку.

– Деревья, облака… небо.

– Как это все называется?

– Отражение.

Мама разжала пальцы.

– Не важно, в какой грязи ты окажешься, но не позволяй ей замутить отражение. Ты меня слышишь?

Я указал на трейлер:

– Он мутит сколько хочет, а ты ему ничего не говоришь.

– Да. Но я ничего не могу поделать. А ты еще не сломлен.

– Почему ты его не прогонишь?

Мама тихо ответила:

– Потому что я умею только работать, много часов подряд, а он забирает все деньги. – Она приподняла мою голову за подбородок. – Мой чудесный бинтик, ты слышишь?

– Почему ты так меня называешь?

Она прижалась ко мне лбом.

– Потому что ты исцеляешь мои раны.

Я тогда ни черта не знал о жизни, но не сомневался, что мама хороший человек. Я кивнул в сторону трейлеров:

– Сказать той толстой, чтобы заткнулась?

Мама покачала головой:

– Толку все равно не будет.

– Почему?

На небе блеснула молния.

– Потому что ей тоже больно. – Мама отвела волосы с моего лица. – Я повторяю… Ты меня слышишь?

– Да, мэм.

Прошло несколько минут. В воздухе запахло сыростью и приближающимся дождем, атмосфера насыщалась электричеством.

– То, что тебе дано, то, что ты можешь сделать при помощи карандаша и кисти, – это нечто особенное. – Мама притянула меня к себе. – И это ясно каждому идиоту. Я тебя ничему не учила. И не могла научить, потому что не в состоянии излить душу на листке бумаги.

– Я не чувствую себя особенным. Чаще – полумертвым.

Мама поправила юбку. Чуть выше пятки виднелся порез от бритвы. Она отмахнулась.

– Жизнь – непростая штука. По большей части – очень даже жестокая. В ней редко есть смысл, и она ничего не преподносит на блюдечке. Чем старше ты становишься, тем чаще она сбивает тебя с ног и топчет. – Мама попыталась рассмеяться. – Люди приходят к этой реке по многим причинам. Одни прячутся, другие от чего-то бегут, третьи ищут тихое, спокойное местечко – может, пытаются что-то забыть, облегчить свою боль, но… все они хотят пить. Ты – как река. В тебе таится то, что нужно людям. Поэтому не скрывай свой дар. Не ставь плотину. И не мути отражение. Пусть твоя река течет, и в один прекрасный день люди со всего света придут к ней, чтобы купаться и пить.

Она положила мне на колени альбом, вручила карандаш и велела смотреть на реку.

– Видишь?

– Да, мэм.

– Теперь закрой глаза.

Я подчинился.

– Сделай глубокий вдох.

Я закашлялся, харкнул и проглотил мокроту.

– Видишь картинку?

Я кивнул.

– Теперь… – Мама вложила в мои пальцы карандаш, и тут упала первая капля дождя. – Подумай, на что тебе хочется взглянуть еще разок… и дай себе волю.

Я так и сделал.

Вечером она рассматривала мой рисунок. Внезапно нос у нее захлюпал. В глазах стояли слезы.

– Пообещай мне кое-что…

– Что?

Мама выглянула в окно, за которым в клубах пара текла река. Она коснулась моего виска, а потом прикоснулась рукой к моей груди.

– То, что там, – это как источник, который бьет где-то в глубине. Он сладкий. Но… – По ее щеке потекла слеза. – Иногда источники пересыхают. Если тебе будет плохо и больно, если ты заглянешь в себя и поймешь, что твой родник пересох и осталась только пыль, тогда возвращайся сюда… ныряй и пей.

Так я и сделал.