Онлайн чтение книги Слова сияния Words of Radiance
6. Ужасное разрушение

Шаллан опять сидела на своем ящике на палубе, но теперь у нее на голове была шапка, поверх платья – теплая накидка, а на свободной руке – перчатка. Защищенную руку, разумеется, укрывал рукав.

В открытом океане царил невообразимый холод. Капитан сказал, что еще дальше к югу сами волны замерзают. Это казалось немыслимым; она бы хотела такое увидеть. Девушка время от времени видела снег и лед в Йа-Кеведе, когда зимы выдавались необычными. Но целый океан льда? Потрясающе.

Она наблюдала за спреном, получившим имя Узор, а наблюдения записывала. Вот спрен поднялся над поверхностью палубы, превратившись в сгусток клубящейся темноты – клубок бесконечных линий, что изгибались таким образом, который ей никак не удавалось передать на плоской бумаге. Поэтому она писала заметки и сопровождала их набросками.

– Пища… – сказал Узор.

Голос спрена походил на жужжание, а еще он вибрировал, когда издавал звуки.

– Да, – ответила Шаллан. – Ее нужно есть.

Она взяла из стоявшей рядом миски маленький лимафрукт, положила в рот, прожевала и проглотила.

– Есть, – бормотал Узор. – Превращать… ее… в себя.

– Да! Именно.

Он опустился, вошел в доски палубы, и чернота растворилась. Спрен снова стал частью материала – древесина из-за него пошла волнами, словно вода. Он скользнул по палубе, потом по ящику рядом с Шаллан забрался в миску с маленькими зелеными фруктами. В миске Узор расположился на всех фруктах сразу, и кожура каждого покрылась складками и выступами, вторя его форме.

– Ужасно! – донесся из миски вибрирующий голос.

– Ужасно?

– Разрушение!

– Что? Нет, мы так выживаем. Все существа нуждаются в еде.

– Ужасное разрушение – есть! – ошеломленно заявил спрен и перебрался обратно на палубу.

«Узор излагает все более сложные мысли, – записала Шаллан. – Отвлеченные понятия даются ему легко. Ранее он задавал мне вопросы: „Почему? Почему ты? Почему быть?“ Я истолковала это как вопрос о моей цели и ответила: „Чтобы искать истину“. Он, похоже, легко понял, что я имела в виду. И все же некоторые приземленные вещи – вроде того, зачем людям нужно есть, – целиком ускользают от его понимания. Это…»

Она перестала писать – бумага пошла складками, и на странице проявился Узор, чьи тонкие грани приподняли только что написанные ею буквы.

– Почему это? – спросил он.

– Чтобы помнить.

– Помнить, – повторил спрен, пробуя новое слово.

– Это значит… – Буреотец! Как же ей объяснить, что такое память? – Это значит осознавать, что ты делал в прошлом. В другие моменты, которые случились много дней назад.

– Помнить. Я… не могу… помнить…

– Какое твое самое раннее воспоминание? – спросила Шаллан. – Где ты был вначале?

– Вначале, – проговорил Узор. – С тобой.

– На корабле? – Девушка начала записывать.

– Нет. Зеленое. Пища. Пища не чтобы есть.

– Растения?

– Да. Много растений.

Он завибрировал, и Шаллан подумалось, что вибрация подражает шуму ветра в ветвях. Она сделала глубокий вдох. Казалось, еще чуть-чуть – и палуба превратится в тропинку, ящик станет каменной скамейкой. Все выглядело зыбким, ненастоящим, но таким похожим на настоящее. Отцовский сад. Узор на земле, нарисованный в пыли…

– Помнить, – шепотом проговорил спрен.

«Нет, – в ужасе подумала Шаллан. – НЕТ!»

Видение растаяло. Ей ведь просто померещилось, так? Веденка прижала к груди защищенную руку, ее дыхание сделалось прерывистым. Нет.

– Эй, барышня! – раздался позади голос. – Расскажите-ка этому новичку, что приключилось в Харбранте!

Шаллан, все еще с колотящимся сердцем, повернулась и увидела Ялба. Тот направлялся к ней с «новичком» – шестифутовым громилой, который был по меньшей мере на пять лет старше самого Ялба. Они подобрали его в Амидлатне, последнем порту. Тозбек хотел быть уверенным, что во время перехода к Новому Натанану на борту хватит рабочих рук.

Ялб присел возле ее скамейки. По причине холода он соблаговолил надеть рубашку с истрепанными рукавами и нечто вроде головной повязки, прикрывавшей уши.

– Светлость? – спросил он. – Вы в порядке? Выглядите так, словно проглотили черепаху. И не только голову, а целиком.

– Со мной все хорошо. Что… что ты у меня спросил?

– В Харбранте, – сказал Ялб, большим пальцем указывая себе за спину, – мы повстречали короля или не повстречали?

– Мы? – повторила Шаллан. – Я его встречала.

– А я был вашим спутником.

– Ты ждал снаружи.

– Да какая разница! Я был вашим лакеем на той встрече, ага?

Лакеем? Он оказал ей услугу и проводил до дворца.

– Ну… вроде того, – подтвердила Шаллан. – Припоминаю, ты и впрямь красиво кланялся.

Ялб встал и повернулся к громиле:

– Вот видишь? Я же упоминал про поклон, верно?

«Новенький» что-то проворчал в знак согласия.

– Так что давай иди мыть посуду, – продолжил Ялб и получил в ответ сердитый взгляд. – Ну вот только не начинай! Я же предупреждал, что к дежурству на кухне капитан относится с особым вниманием. Если хочешь стать одним из нас, хорошенько потрудись и не чурайся лишней работы. Капитан будет к тебе лучше относиться, как и все остальные. Я же ради твоего блага стараюсь, еще спасибо мне скажешь.

Здоровяк как будто успокоился и потопал на нижнюю палубу.

– Клянусь Стремлениями! – воскликнул Ялб, глядя ему вслед. – У парня столько же смекалки, сколько света в двух сферах из грязи. Я за него переживаю. Кто-то обязательно этим воспользуется, светлость.

– Ялб, ты опять хвастался?

– Если добавить чуток правды, то не считается.

– Вообще-то, в этом и заключается суть хвастовства.

– Эй, – воскликнул Ялб, повернувшись к ней. – А что вы тут делали? Ну, знаете – с цветами?

– С цветами? – переспросила Шаллан, похолодев.

– Ну да – палуба стала зеленой, ага? Клянусь, я видел. Все из-за того странного спрена, верно?

– Я… я пытаюсь определить, что же это за спрен, – пояснила Шаллан, следя, чтобы голос не дрогнул. – Провожу научное исследование.

– Так я и думал, – сказал Ялб, хотя ее ответ на самом деле ничего не прояснил.

Он приветливо махнул ей рукой и убежал.

Девушка переживала из-за того, что Узора не удалось спрятать от моряков. Она пыталась сидеть в своей каюте, чтобы сохранить его в тайне от всех, но замкнутое пространство действовало угнетающе, а спрен не реагировал на предложения держаться от людей подальше. И поэтому на протяжении последних четырех дней ей пришлось позволить им наблюдать за Узором.

Он вызывал у моряков понятное беспокойство, но они предпочитали помалкивать. Сегодня матросы были заняты подготовкой корабля к ночному переходу. Мысли об открытом море ночью тревожили Шаллан, но такова была плата за путешествие в такой дали от цивилизации. Два дня назад им даже пришлось пережидать бурю в прибрежной бухте. Ясна и Шаллан высадились на берег и отправились в построенную специально для таких целей крепость, заплатив за возможность укрыться немалую цену, а моряки остались на борту.

В бухте, хоть она и не была настоящим портом, имелся хотя бы бурелом, за которым корабль и укрылся. Во время следующей великой бури у них и этого не будет. Они разыщут бухту и попытаются перенести шторм, хотя Тозбек заранее решил, что пошлет Шаллан и Ясну на берег, чтобы они спрятались в пещере.

Она снова повернулась к Узору, который теперь парил над палубой. Он чем-то напоминал порожденную хрустальной люстрой игру световых бликов на стене – только вот был трехмерным и состоял из чего-то черного, а не из света. Пожалуй… нет, не очень-то похоже.

– Обманы, – сказал Узор. – Обманы от Ялба.

– Да, – со вздохом согласилась Шаллан. – Ялб временами просто идеален в искусстве убеждения ради собственного блага.

Узор тихонько загудел. Он казался довольным.

– Тебе нравятся обманы? – спросила Шаллан.

– Хорошие обманы. Этот обман. Хороший обман.

– Что делает обман хорошим? – поинтересовалась Шаллан, аккуратно записывая каждое слово Узора.

– Хороший обман – правдивый обман.

– Узор, эти вещи противоположны друг другу.

– Ммм… Свет делает тень. Правда делает обманы. Ммм…

«Ясна назвала их „спренами лжи“, – записала Шаллан. – Им, похоже, это прозвище не нравится. Когда я духозаклинала в первый раз, чей-то голос просил у меня правду. Я по-прежнему не знаю, что это значит, и Ясна ничего не объясняет. Она, похоже, знает о случившемся не больше меня. Не думаю, что голос принадлежал Узору, но не могу утверждать наверняка, поскольку он, видимо, многое о себе забыл».

Она вернулась к рисованию и сделала пару набросков Узора в парящей и плоской формах. Это занятие позволило ее мыслям успокоиться. К тому моменту, когда наброски были закончены, в памяти Шаллан всплыло несколько смутных отрывков из прочитанных книг, которые она захотела процитировать в заметках.

Девушка отправилась вниз, Узор двинулся следом. Он притягивал к себе взгляды матросов. Моряки – народ суеверный, и кое-кто считал спрена дурным знамением.

В каюте Узор забрался на стену и оттуда наблюдал, как Шаллан ищет пришедший на ум абзац, в котором упоминались спрены, наделенные даром речи. Не просто спрены ветра или спрены реки, которые подражали людям и отпускали шуточки. Эти были на ступень выше обычных спренов, но существовали и более развитые, очень редкие. Спрены вроде Узора, способные по-настоящему беседовать с людьми.

«Ночехранительница определенно из их числа, – гласила цитата из Алай, переписанная Шаллан. – Записи разговоров с нею – а она, несомненно, женского пола, что бы бы ни говорилось в деревенских сказках алети, – многочисленны и достоверны. Сама Шубалай, собравшись написать основанный на личном опыте научный отчет, посетила Ночехранительницу и дословно записала ее историю…»

Шаллан перешла к следующему выписанному отрывку и вскоре увлеклась работой. Через насколько часов она закрыла книгу и положила на столик возле кровати. Ее сферы тускнели; скоро они погаснут, и придется их снова заряжать буресветом. Шаллан удовлетворенно вздохнула и прилегла на кровать. На полу ее маленькой каюты были разложены заметки, содержавшие цитаты из дюжины разных источников.

Она была… довольна. Ее братьям понравилась идея отремонтировать духозаклинатель и вернуть его прежним хозяевам, и они воодушевились, услышав от нее, что не все еще потеряно. Теперь, когда появился новый план, они решили, что смогут продержаться еще какое-то время.

Жизнь Шаллан налаживалась. Сколько времени прошло с тех пор, когда у нее была возможность просто так сидеть и читать? Не тревожась за родных, не дрожа от ужаса перед необходимостью как-то обокрасть Ясну? Даже до жуткой цепи событий, в результате которых ее отец погиб, Шаллан всегда чувствовала беспокойство. Оно составляло суть ее жизни. Девушка считала, что никогда не сумеет сделаться ученой. Буреотец! Она и в ближайший к имению город попасть не мечтала.

Шаллан встала, взяла альбом и пролистала наброски сантида, включая те, что были нарисованы по памяти после погружения в океан. Усмехнулась, вспомнив о том, как выбралась на палубу, промокшая насквозь и с улыбкой до ушей. Все матросы точно решили, что пассажирка сошла с ума.

Теперь она плыла к городу на краю мира, обрученная с могущественным принцем-алети, и могла учиться в свое удовольствие. Шаллан видела изумительные новые места, зарисовывала их дни напролет, а ночами читала книгу за книгой.

Ее угораздило добыть себе безупречную жизнь, в которой было все, что душе угодно.

Шаллан выудила из потайного кошеля внутри защищенного рукава несколько сфер, чтобы заменить потускневшие из кубка. Но сферы, которые она достала, оказались погасшими. В них не было ни единой искорки буресвета.

Веденка нахмурилась. Эти сферы зарядили во время предыдущей Великой бури, поместив в корзину, привязанную к мачте корабля. Те, что в кубке, зарядили две бури назад, потому они и угасали. Как же вышло, что сферы в ее кармане разрядились быстрее? Это противоречило здравому смыслу.

– Ммм… – сказал Узор, расположившийся на стене на уровне ее головы. – Обманы.

Шаллан положила сферы обратно в карман, открыла дверь и по узкому сходному трапу направилась к каюте Ясны. Ее обычно занимали Тозбек с женой, но они переселились в третью, самую маленькую из кают, чтобы предоставить Ясне лучшее жилье. Люди постоянно так делали, даже если принцесса ни о чем не просила.

У Ясны Шаллан могла взять несколько сфер. Действительно, дверь в каюту была приоткрыта и едва заметно двигалась туда-сюда в такт качке, пока корабль, скрипя, следовал своим вечерним курсом. Шаллан несмело заглянула в щель, вдруг засомневавшись, стоит ли беспокоить принцессу, которая сидела за столом.

Она видела лицо наставницы: рука у виска, взгляд устремлен на разбросанные по столу бумаги. В глазах Ясны был страх, и выглядела она измученной.

Это была совсем не та принцесса, которую Шаллан привыкла видеть. Утомление взяло верх над уверенностью, самообладание сдалось под натиском тревоги. Ясна начала что-то писать, но перестала после всего-то пары слов. Отложила перо, закрыла глаза и потерла виски. Несколько спренов – растерянно кружащиеся в воздухе сгустки пыли – появились вокруг ее головы. Спрены изнеможения.

Девушка отпрянула, – похоже, она невольно оказалась свидетельницей чего-то сокровенного. Ясна отбросила маску. Шаллан осторожно шагнула назад, но с пола вдруг раздался голос:

– Правда!

Ясна вздрогнула от неожиданности и, подняв глаза, увидела Шаллан – которая, конечно, залилась краской.

Принцесса перевела взгляд на пол, на Узора, а потом надела маску и выпрямила спину:

– Да, дитя?

– Я… мне нужны сферы… – пробормотала Шаллан. – Те, что в моем кошеле, погасли.

– Ты духозаклинала? – резко спросила Ясна.

– Что? Нет, светлость. Я же обещала, что не буду.

– Значит, дело во второй способности, – сказала Ясна. – Зайди и закрой дверь. Надо поговорить с Тозбеком – она не запирается как следует.

Шаллан вошла, закрыла дверь, хотя защелка и впрямь не держала. Она шагнула вперед, сцепив руки и ощущая растерянность.

– Что ты сделала? – спросила наставница. – Это было как-то связано со светом, я предполагаю?

– Я как будто создала растения, – ответила Шаллан. – Ну, точнее, только цвет. Один из моряков видел, как палуба позеленела, хотя все исчезло, едва я перестала думать о растениях.

– Да… – проговорила Ясна.

Она пролистала одну из своих книг и нашла иллюстрацию. Шаллан уже видела этот рисунок; он был древним, как сам воринизм. Десять сфер, соединенных линиями в рисунок, напоминающий лежащие на боку песочные часы. Две сферы в центре выглядели почти как зрачки. Двойной глаз Всемогущего.

– Десять Сущностей, – пробормотала Ясна и провела пальцами по странице. – Десять потоков. Десять орденов. Но почему спрены наконец-то решили вернуть нам наши клятвы? И сколько времени у меня осталось? Не много. Не много…

– Светлость? – спросила Шаллан.

– До твоего появления я считала себя отклонением от нормы, – ответила Ясна. – Мне оставалось лишь надеяться, что связыватели потоков не возвращаются в больших количествах. Теперь этой надежды уже нет. Криптики послали тебя ко мне, в этом нет никаких сомнений, потому что они знали: тебе понадобится учитель. Это дает надежду, что я была по крайней мере одной из первых.

– Я не понимаю.

Ясна повернулась к ученице и устремила на нее пристальный взгляд. Глаза принцессы покраснели от усталости. Как долго она работала? Каждую ночь, когда Шаллан ложилась спать, из-под двери Ясны все еще пробивался свет.

– По правде говоря, – призналась Ясна, – я тоже не понимаю.

– С вами все в порядке? – заволновалась Шаллан. – Перед тем как я зашла, вы выглядели… расстроенной.

Ясна промедлила лишь мгновение.

– Я просто слишком много времени трачу на свои изыскания. – Она повернулась к одному из сундуков и вытащила темный кошель, полный сфер. – Возьми это. Я бы посоветовала тебе постоянно носить с собой сферы, чтобы твои способности к связыванию потоков могли проявляться.

– Вы меня научите? – Шаллан взяла кошель.

– Не знаю. Попытаюсь. На этой схеме есть поток под названием Иллюминация, мастерство света. Пока что я бы предпочла, чтобы ты с усердием изучала этот поток, а не духозаклинание. Это искусство теперь стало еще опаснее, чем было когда-то.

Шаллан кивнула и поднялась. Перед тем как уйти, на миг задержалась.

– Уверены, что с вами все в порядке?

– Конечно. – Ясна ответила слишком быстро. Она хорошо владела собой, но явно была утомлена сверх всякой меры. Маска треснула, и Шаллан увидела правду.

«Она пытается меня успокоить, – поняла Шаллан. – Погладить по головке и послать в кроватку, словно ребенка, который проснулся, увидев ночной кошмар».

– Вы обеспокоены. – Девушка встретилась с Ясной взглядом.

Принцесса отвернулась. Она придавила книгой что-то, шевельнувшееся на столе… небольшого пурпурного спрена. Спрена страха. Всего лишь одного – да, но все-таки.

– Нет… – прошептала Шаллан. – Вы не обеспокоены. Вы в ужасе!

Буреотец!

– Все в порядке, – произнесла Ясна. – Мне просто надо выспаться. Возвращайся к своей работе.

Шаллан села на табурет рядом со столом Ясны. Наставница посмотрела на свою ученицу, и та увидела, как на маске появились новые трещины. Раздражение – принцесса поджала губы. Напряжение – пальцы, державшие перо, сжались в кулак.

– Вы сказали, что я могу стать частью всего этого. Ясна, если вас что-то тревожит…

– Меня тревожит то же самое, что и всегда, – прервала ее та, откинувшись на спинку кресла. – Что я не успею. Что я не способна сделать хоть что-то важное, пытаясь остановить грядущее… Что я пытаюсь остановить Великую бурю, изо всех сил дуя в ее сторону.

– Приносящие пустоту. Паршуны.

– В прошлом, – проговорила Ясна, – Опустошению – появлению Приносящих пустоту – всегда, как полагается, предшествовало возвращение Вестников, которые должны были подготовить человечество. Они обучали Сияющих рыцарей, число которых стремительно возрастало.

– Но мы победили Приносящих пустоту, – возразила веденка. – И поработили их. – К такому выводу пришла Ясна, и Шаллан согласилась с ней, изучив ее труд. – Так вы считаете, будет что-то вроде восстания? Паршуны обратятся против нас, как уже делали в прошлом?

– Да, – подтвердила Ясна, разыскивая что-то в своих записях. – И скоро. То, что ты оказалась связывателем потоков, меня не успокаивает, потому что слишком напоминает случавшееся раньше. Но в те времена у новых рыцарей были наставники и накопленные за поколения традиции. У нас нет ничего.

– Пустоносцы в плену, – напомнила Шаллан, глянув на Узора. Он расположился на полу, почти невидимый, и молчал. – Паршуны даже общаются с трудом. Как они могут затеять восстание?

Ясна разыскала нужный лист и вручила его Шаллан. Это был записанный рукой принцессы рассказ жены какого-то капитана о штурме плато на Расколотых равнинах.

– Паршенди, – пояснила Ясна, – могут петь в унисон друг с другом, независимо от разделяющего их расстояния. У них есть некая способность общаться, которую мы не понимаем. Я могу лишь предположить, что их родственники-паршуны тоже ею обладают. Им не понадобится услышать призыв к действию, чтобы восстать.

Шаллан прочитала донесение, медленно кивая.

– Ясна, нужно предупредить остальных.

– Думаешь, я не пыталась? Я писала ученым и королям со всего света. Большинство сочли меня одержимой. Доказательства, которые ты с готовностью приняла, другие называют шаткими. Ревнители были моей главной надеждой, но их взгляд затуманивает то, что к делу причастна Иерократия. Кроме того, мои личные убеждения заставляют ревнителей скептически относиться к любому моему слову. Мать хочет ознакомиться с моими изысканиями – это уже кое-что. Мои брат и дядя могут поверить, и потому мы направляемся к ним. – Принцесса поколебалась. – Есть еще одна причина, по которой нам нужны Расколотые равнины. Способ отыскать доказательства, которые могли бы убедить всех.

– Уритиру, – выдохнула Шаллан. – Тот город, который вы ищете?

Ясна снова бросила на нее резкий взгляд. Древний город был первым, о чем Шаллан узнала, когда втайне от наставницы прочитала ее записи.

– Ты по-прежнему слишком легко краснеешь, когда споришь с кем-то, – заметила принцесса.

– Прошу прощения.

– И еще ты слишком легко просишь прощения.

– Я… э-э, мне следует негодовать?

Ясна улыбнулась и подняла схематическое изображение Двойного глаза. Изучила его.

– Где-то на Расколотых равнинах спрятана тайна. Тайна, связанная с Уритиру.

– Вы же сказали, что город не там!

– Так и есть. Но тропа к нему – возможно, там. – Принцесса поджала губы. – Если верить легендам, только Сияющие рыцари могли открыть этот путь.

– К счастью, мы знаем двоих.

– И опять повторяю: ни ты, ни я – не Сияющие. То, что мы способны им кое в чем подражать, может и не иметь значения. У нас нет их традиций и их знаний.

– Мы ведь говорим о вероятном конце цивилизации, верно? – тихо спросила Шаллан.

Ясна медлила с ответом.

– Опустошения, – продолжила Шаллан. – Я мало что знаю, но легенды…

– После каждого Опустошения человечество оказывалось среди руин. Великие города превращались в пепел, жизнь замирала. Каждый раз знания и развитие падали чуть ли не до доисторического уровня – требовались целые века, чтобы восстановить цивилизацию, сделать ее такой же, как прежде. – Принцесса поколебалась. – Я все еще надеюсь, что ошиблась.

– Уритиру, – повторила Шаллан. Она пыталась не просто задавать вопросы, а додумываться до ответов самостоятельно. – Вы сказали, город был чем-то вроде базы или дома для Сияющих рыцарей. Я не слышала о нем до того, как встретила вас, и потому могу предположить, что упоминания о нем в литературе встречаются нечасто. Возможно, это одна из вещей, которые Иерократия пыталась стереть из истории?

– Молодец, – похвалила Ясна. – Хоть я и думаю, что он начал превращаться в легенду еще раньше, а действия Иерократии завершили дело.

– Если он существовал до Иерократии и путь к нему был заперт после падения Сияющих… то, возможно, там сохранились записи, не тронутые современными учеными. Неискаженные, неизмененные знания о пустоносцах и связывании потоков. – Шаллан вздрогнула. – Так вот зачем мы на самом деле направляемся на Расколотые равнины!

Ясна улыбнулась, превозмогая усталость:

– Ты и впрямь молодец. Я с пользой провела время в Паланеуме, но вместе с тем разочаровалась. Мои подозрения по поводу паршунов подтвердились, но я также обнаружила, что многие из хранящихся в великой библиотеке трудов обладают такими же признаками фальсификации, как и те, которые я уже читала. Это «очищение» истории, устранение прямых упоминаний об Уритиру или Сияющих, потому что они опозорили воринизм… просто возмутительно. И люди еще спрашивают, отчего я враждебно настроена по отношению к церкви! Мне нужны первоисточники. И ведь есть истории – те, которым я смею верить, – где говорится, что Уритиру был священным и защищенным от пустоносцев. Может, это всего лишь попытка выдать желаемое за действительное, но я не настолько рациональна, чтобы не надеяться – вдруг и впрямь такое возможно.

– А паршуны?

– Постараемся убедить алети избавиться от них.

– Нелегкое дело.

– Почти невозможное, – согласилась Ясна, вставая. Она начала собирать книги на ночь, складывая их в свой водонепроницаемый сундук. – Ведь паршуны такие безупречные слуги. Покорные, послушные. Наше общество стало слишком сильно от них зависеть. Паршунам даже не нужно прибегать к насилию, чтобы ввергнуть нас в хаос – хотя я уверена, что именно это и случится, – они могут просто уйти. За этим последовал бы экономический кризис.

Она вытащила из сундука одну книгу, закрыла его и повернулась к Шаллан:

– Без новых доказательств мы не сможем убедить всех в моей правоте. Даже если брат прислушается к моим словам, он не обладает властью, позволяющей вынудить великих князей избавиться от паршунов. И если честно, я боюсь, что королю не хватит смелости рискнуть и столкнуться с катастрофическими последствиями изгнания паршунов.

– Но если они обратятся против нас, катастрофа все равно случится.

– Да. Ты это знаешь, и я знаю. Мать, возможно, поверит. Но риск ошибки настолько громадный, что… в общем, нам нужны доказательства – многочисленные и неоспоримые доказательства. Поэтому мы разыщем Уритиру. Чего бы это ни стоило, мы его разыщем.

Шаллан кивнула.

– Дитя, я не хотела возлагать этот груз на твои плечи, – произнесла Ясна, опять усаживаясь за стол. – Однако вынуждена признаться, что для меня было большим облегчением все открыть человеку, который не спорит с каждым словом.

– Мы это сделаем, – сказала Шаллан. – Мы отправимся на Расколотые равнины и найдем Уритиру. Мы добудем доказательства и убедим всех прислушаться к нам.

– Ах, юные всегда надеются на лучшее… – пробормотала Ясна. – Что ж, такое приятно слышать время от времени. – Она вручила Шаллан книгу. – Одним из орденов Сияющих рыцарей были так называемые Светоплеты. Я собрала лишь крупицы сведений о них, но из всех источников, какие мне доводилось читать, этот самый полезный.

Девушка нетерпеливо схватила книгу. Надпись на обложке гласила: «Слова сияния».

– Иди, – велела Ясна. – Читай.

Шаллан посмотрела на нее.

– Я буду спать, – пообещала принцесса, улыбнувшись краем рта. – И прекрати изображать мою мать. Я даже Навани такого не позволяю.

Веденка со вздохом кивнула и покинула каюту Ясны. Узор потащился следом; за всю беседу он не издал ни звука. Обратно в свою каюту девушка вошла с куда более тяжелым сердцем, чем вышла. Она не могла забыть ужас в глазах наставницы. Ясна Холин ничего не боялась, ведь так?

Шаллан забралась в койку с книгой, которую ей дали, и кошелем сфер. Часть ее желала приступить, но от сильной усталости закрывались глаза. Было уже совсем поздно. Если она начнет читать сейчас…

Лучше как следует выспаться, а наутро со свежей головой погрузиться в учебу. Шаллан положила книгу на столик возле кровати, свернулась клубочком и позволила качке убаюкать себя.

Разбудили ее крики, громкие возгласы и дым.