Онлайн чтение книги Иоланда, дочь Чёрного Корсара Yolanda Daughter of The Black Corsair
Глава XXXV. Смерть графа Медины

Хотя силы испанцев были подорваны, Панама еще была в состоянии оказывать сопротивление и причинить немалый урон нападавшим.

Она была не только самым большим и богатым городом, но и самой укрепленной крепостью Центральной Америки, защищенной с суши сплошной стеной с высокими башнями и мощной артиллерией.

На рейде стояло множество военных кораблей, а большинство населения отлично владело оружием.

Движимый не столько желанием овладеть городом, сколько стремлением освободить дочь Черного корсара, к которой он испытывал гораздо более глубокое чувство, чем простая дружба, Морган как отважный полководец не замедлил перейти к штурму густонаселенного города.

Он хотел воспользоваться замешательством и испугом в испанских войсках и довести до победного конца борьбу с королевским аудитором.

Сформировав четыре штурмовые колонны, он дал подробные указания их командирам. И через полчаса после одержанной победы его люди, уверенные в скором падении Панамы, были уже под стенами города.

Несмотря на горестные сожаления о проигранном сражении, солдаты и горожане быстро организовали оборону.

Нападавших встретил мощный огонь из пушек. Это было настоящее побоище, но флибустьеры не пали духом.

Сражение у стен длилось уже три часа, подвергая суровому испытанию легендарную отвагу морских волков, но на четвертый, несмотря на адский огонь испанцев, Пьеру Пикардцу и кучке отчаянных людей удалось овладеть одним из самых прочных бастионов, уничтожив его защитников, включая монахов, посланных королевским аудитором для подъема боевого духа.

Повернув пушки против города и остальных башен, корсары дали возможность своим товарищам перелезть через стены и заполнить улицы подобно потоку, прорвавшему плотину.

Теперь уже никто не сопротивлялся. Бежали все — и солдаты, и горожане. Обстрел, которому город подвергался с кораблей, причинял больше ущерба жилым домам, нежели флибустьерам.

Всеми овладела такая неописуемая паника, что пропала всякая надежда на внутреннюю самооборону, которая надолго могла еще задержать наступление ужасных корсаров Мексиканского залива.

К тому же испанские военачальники, в том числе и королевский аудитор, вконец потеряли голову и первыми бросились наутек или стали сдаваться в плен.

Боясь, что после стольких лишений корсары предадутся бесчинствам и оргиям, Морган велел распустить слух, что испанцы отравили всю пищу и напитки.

Пока флибустьеры, занявшие стратегические пункты, занимались перестрелкой с кораблями, оказывавшими еще какое-то сопротивление, Морган собрал надежных людей, среди которых были Пьер Пикардец, Кармо и Ван Штиллер, и быстро направился к центру города. Дон Рафаэль повел их под страхом смерти ко дворцу графа Медины — одному из самых известных и красивых дворцов во всей Панаме.

Флибустьеру не терпелось помешать бегству графа и отнять у него Иоланду.

Молниеносный захват города наверняка не позволил ему удрать из города.

Спустя четверть часа отряд флибустьеров, обгонявший толпы беглецов, добрался наконец до обширной площади, где возвышался красивый двухэтажный дворец, на портале которого красовался герб графа — два стоящих на лапах льва на голубом поле.

Из дворца валили слуги, нагруженные тюками, скорей всего, с ценными вещами.

При виде отряда вооруженных людей они побросали тюки на землю, чтобы легче было бежать, но Пьер Пикардец успел остановить одного из них.

— Не убивайте меня! — взмолился несчастный. — Я не больше чем слуга.

— Ты-то нам и нужен, — ответил Пьер. — Мы не сделаем тебе ничего плохого, если ты ответишь на наши вопросы.

— Где граф Медина? — стал спрашивать Морган, пока его люди занимали вестибюль, чтобы помешать бегству оставшихся.

— Не знаю, сеньор, — ответил бедный слуга.

— Пьер, — сказал флибустьер, — прикажи расстрелять этого обманщика.

Поняв, что его жизнь висит на волоске, слуга умоляюще протянул руки.

— Нет, сеньоры! — закричал он. — Я все расскажу.

— Так где он? — грозно повторил Морган.

— Во дворце.

— Разве он не сбежал?

— Не успел. Он не думал, что город так быстро попадет к вам в руки.

— Девушка с ним?

— Да, сеньор.

Морган не сумел удержаться от радостного восклицания:

— Наконец Иоланда моя!..

— Кто сейчас с графом? — спросил Пьер.

— Капитан Валера с двумя офицерами.

— Где находится граф?

— Он спрятался.

— Веди нас к нему, — приказал Морган. — Кармо и Ван Штиллер, за мной! Остальным окружить дворец и стрелять в каждого, кто попытается выйти.

— И вы с нами, дон Рафаэль, — сказал Морган.

Пока флибустьеры окружали дворец, Морган, Пьер, Кармо, Ван Штиллер и дон Рафаэль направились за слугой.

Вместо того чтобы подняться по мраморной лестнице, ведшей в верхние покои, пленник повел флибустьеров по длинному коридору, в глубине которого висела большая картина с изображением Богоматери.

— Куда мы идем? — недоверчиво спросил Пьер.

— В убежище графа, — ответил слуга.

— Шпаги в руки, друзья, — скомандовал флибустьер. — Вспомните, чему нас учил Черный корсар.

— Тихо, сеньоры, — попросил слуга. — Там разговаривают.

Подойдя к картине, все напрягли слух. Среди общего шума голосов яснее доносился голос графа.

Казалось, что за картиной идет оживленный спор. Морган, у которого сжималось сердце, слушал затаив дыхание.

Внезапно, после короткой паузы, послышался угрожающий голос губернатора Маракайбо:

— Подпишите, сеньора, у вас есть еще время!.. Подпишите или я не выпущу вас отсюда живой!..

Морган побледнел как смерть.

— Слышите, друзья, Иоланда в плену и граф угрожает ей смертью. Ну-ка открой!..

Слуга нажал кнопку, спрятанную в раме, и картина опустилась под пол. Перед флибустьерами открылся довольно большой зал, освещенный двумя канделябрами. В нем не было ничего, кроме длинного стола с бумагами и чернильницей.

Прислонясь к столу, граф Медина держал в руках перо. За ним стояли капитан Валера и два офицера с обнаженными шпагами. Напротив, по другую сторону стола, стояла с гордым и решительным видом Иоланда.

— Нет, сеньор, ни за что не подпишу! — крикнула она в тот миг, когда в зал вихрем влетели флибустьеры.

Пьер Пикардец, первым ворвавшийся в зал, бросился к Иоланде, в то время как Ван Штиллер и Кармо рывком опрокинули стол, чтобы он не стал защитой для испанцев"

При виде хорошо знакомых личностей граф Медина завопил от злости.

Отбросив перо, он быстро выхватил из-за пояса пистолет и, прежде чем кто-нибудь успел ему помешать, выстрелил в Иоланду.

— Так умри от руки ублюдка!.. — воскликнул он.

Кто-то вскрикнул от боли, но это была не Иоланда, а Пьер Пикардец.

Отважный флибустьер молниеносно закрыл собой девушку и принял пулю себе в грудь.

Но сразу он не упал, а, прислонившись к стене, чтобы не рухнуть, поднял пистолет и выстрелил в испанцев, поразив насмерть одного из офицеров.

— Я отомщен, — едва успел он сказать, падая на руки Иоланде.

Все это произошло столь быстро, что Морган не успел ничему помешать. Ослепленный злостью, он набросился на графа, ждавшего его со шпагой в руке.

— Защищайтесь, сеньор, — крикнул он, — биться будем насмерть!

Кармо кинулся к капитану, а Ван Штиллер насел на офицера.

Дон Рафаэль испуганно забился в угол. Присутствие капитана, его беспощадного врага, лишило его сил.

Все шестеро дрались не на жизнь, а на смерть. Будучи отличными фехтовальщиками, они прекрасно владели всеми приемами этого искусства.

Поняв с первых ударов, что имеет дело с опасным противником, знающим все тайны лучших мастеров своего времени, Морган от молниеносных выпадов перешел к более осторожной тактике, стараясь укротить свой пыл.

Он не слишком наседал на противника, а, уйдя в оборону, выжидал, когда граф, гораздо менее сильный и мускулистый, выбьется из сил и подставит себя под один из тех верных ударов, которому Морган научился у Черного корсара.

Разгадав, по-видимому, намерения противника, губернатор Маракайбо старался как можно больше сохранить свои силы, ограничиваясь ложными выпадами и не переходя в наступление.

Кармо и капитан Валера, напротив, так яростно бились друг с другом, что только искры летели от ударов клинков.

— На этот раз я не пощажу вас, как в прошлый, — говорил Кармо, решительно наступая на противника.

Капитан упорно молчал. Казалось, его гораздо больше занимают коварные мысли, нежели клинок Кармо и опасность заполучить его в грудь.

Нахмурив лоб и криво улыбаясь, он посматривал налево и направо, словно пытаясь отыскать путь для осуществления своих замыслов.

Делая вид, что отступает под все более яростными ударами француза, капитан то ли намеренно, то ли случайно все больше приближался к дону Рафаэлю, все еще жавшемуся в угол неподалеку от Иоланды.

Гамбуржец, более флегматичный, хотя и не менее ловкий, чем его друг, обменивался мощными ударами с офицером, оттесняя его все дальше к стене, к которой собирался его пригвоздить.

Иоланда, склонившись к трупу Пьера Пикардца, творила, казалось, молитву.

Внезапно в зале прозвучал крик боли, заглушивший на миг лязганье клинков:

— Умираю!....

Это капитан Валера нанес смертельный удар.

Отступая понемногу назад, он приблизился к дону Рафаэлю и, убедившись, что до него достаточно близко, одним прыжком ускользнул от Кармо и молниеносно вонзил клинок в горло плантатору.

Несчастный, пораженный насмерть, рухнул на пол с криком «Умираю!».

Увидав, что противник увернулся, Кармо бросился к нему.

— А теперь получи за дона Рафаэля! — крикнул он.

Ловкий, как кошка, капитан снова подался в сторону и ринулся к Иоланде, не замечавшей серьезной опасности.

Он уже собирался пронзить ее в спину, как Ван Штиллер, сражавшийся рядом, услыхал крик ужаса Кармо и мощным ударом прикончил офицера, а затем, протянув руку, прикрыл девушку.

Капитан, не ожидавший такого оборота дела, налетел с разбегу на шпагу гамбуржца.

Яростно выругавшись, он всплеснул руками и рухнул замертво наземь.

Видя, как рядом с ней повалились на пол два человека — офицер и капитан, — Иоланда в ужасе вскочила на ноги. Казалось, что только в этот момент она заметила, что вокруг нее шесть мужчин сражались не на жизнь, а на смерть.

— Хватит!.. Хватит крови!.. — вскричала она.

В ответ послышался крик ярости и боли. Граф Медина получил удар от Моргана в левую часть груди.

— Вот тот верный удар, которому меня научил Черный корсар!.. — воскликнул флибустьер, нанося ему второй удар снизу вверх, поскольку граф в этот момент почти упал навзничь.

Услышав голос флибустьера, теснившего графа, девушка закричала:

— Нет, Морган... Пощадите его!..

Но было слишком поздно. Урок Черного корсара был преподан недаром.

Побочный сын герцога выронил шпагу и схватился обеими руками за сердце.

С вытаращенными глазами и побелевшими губами он сделал еще три шага назад, а затем рухнул на землю как дерево, вырванное ураганом.

Бледная как смерть Иоланда бросилась к графу.

— Сеньор граф, — сказала она, наклоняясь к нему и касаясь его холодеющих рук. — Простите меня... Я не хотела вашей смерти...

Граф открыл затуманенные глаза и уставился на девушку, затем сделал знак, чтобы его приподняли.

В ужасе отбросив шпагу, Морган также склонился к умирающему и приподнял ему голову, чтобы он не захлебнулся кровью.

— Я поступил дурно... — пробормотал граф едва слышно. — Простите меня, Иоланда, простите...

— Прощаю вас, — ответила, рыдая, девушка.

Затем граф повернулся к Моргану, который тоже был глубоко взволнован.

— Вы ее любите? — спросил он.

Корсар утвердительно кивнул.

Граф с усилием дотянулся до его правой руки, пожал ее и уронил голову. Он был мертв.

Иоланда встала на ноги со слезами на глазах. Сняв со стены распятие, она положила его на грудь графу и закрыла ему глаза.

— Пойдемте, сеньора, — сказал Морган, увлекая ее из зала, где лежали шестеро мертвых, освещенных траурным светом канделябров.

Две недели флибустьеры грабили Панаму. И они предавались бы этому еще дольше (добра еще было вдоволь, так как горожане попрятали самые ценные вещи), если бы внезапно не вспыхнул большой пожар, превративший жемчужину Тихого океана в море огня.

Испанцы обвинили флибустьеров в поджоге. Те в свою очередь свалили вину на испанцев, желавших якобы «выкурить» их из города. Как бы то ни было — город сгорел полностью, однако и в золе флибустьеры находили много золота, серебра и драгоценных камней.

Спустя четыре недели корсары окончательно покинули берега Тихого океана, увозя с собой огромную добычу, для которой потребовались шестьсот пятнадцать вьючных животных. Добыча была оценена в четыреста сорок три тысячи серебряных фунтов.

Месяц спустя Морган, Иоланда, Кармо и Ван Штиллер высадились вместе с флибустьерами на Тортуге, так и не повстречавшись с испанской эскадрой в Мексиканском заливе. Через восемь дней была отпразднована свадьба дочери Черного корсара со смелым и удачливым флибустьером.

После окончания войны Англии с Испанией губернатору Ямайки был выслан приказ, запрещавший флибустьерам выходить в море. Пиратское братство распалось на разные группы, продолжавшие морской разбой на свой страх и риск. Морган удалился на Ямайку и спокойно зажил со своей молодой и любимой женой. Он пользовался большим уважением у графа Карисла, тогдашнего губернатора этого важного острова. Губернатор сделал Моргана своим помощником и видел в нем своего преемника. Король Карл Второй Английский пожаловал его дворянством.

Постаревшие и уставшие от сражений Кармо и Ван Штиллер последовали за своим другом и наслаждались покоем в конце своей бурной жизни, полной приключений.