Онлайн чтение книги Живёшь только дважды You Only Live Twice
3. Невыполнимое задание

М., в своем синем, с квадратными плечами, костюме, стоял, сгорбившись, у большого, выходящего в парк, окна. Не оглядываясь, он бросил:

— Садитесь! — Ни имени, ни номера!

Бонд уселся на свое обычное место у стола напротив кресла М. Он заметил, что на покрытом красной кожей столе не было досье. И корзинки для «входящих» и «исходящих» были пусты.

Внезапно он почувствовал себя действительно паршиво — и из-за того, что позволил М. разочароваться в себе, из-за того, что разочаровался в «Службе», и из-за того, что позволил себе опуститься. Этот пустой стол, пустое кресло — были окончательным приговором. Для тебя ничего нет, казалось, говорили они. Ты нам больше не нужен. Извини. Ты хороший парень, но так уж получилось.

М. подошел, тяжело опустился в кресло и посмотрел на Бонда. Изрезанное морщинами лицо моряка было бесстрастно, неподвижностью своей напоминая блестящую синюю кожу кресла.

— Вы знаете, зачем я вас вызвал?

— Догадываюсь, сэр. Я готов подать в отставку.

М. разозлился:

— Это вы о чем? Думаете, виноваты, что отдел 00 простаивает? Просто нет работы. И раньше такое случалось, целыми месяцами.

— Я же завалил два последних задания. Медики тоже недовольны.

— Ерунда. С вами все в порядке. Просто не везло. И на то были причины. Всякий может наделать ошибок. Но бездельников я содержать не могу. Перевожу вас из отдела 00.

Повеселевший было Бонд опять нахмурился. Старик пытается подстелить соломки.

— В этом случае, сэр, позвольте мне подать рапорт об отставке. Я слишком долго работал в 00. Боюсь, штабная работа не для меня. Не интересуюсь и не разбираюсь.

И тут М. выкинул фокус, никогда прежде Бондом невиданный. Он поднял правый кулак и изо всей силы треснул им по столу.

— С кем это ты разговариваешь? Что ты здесь выпендриваешься? Бог мой! Я предлагаю тебе повышение и ответственнейшее задание, а ты болтаешь об отставке! Сопляк безмозглый!

Бонд был ошеломлен. И взволнован. Какого черта? Он пробормотал: — Извините, сэр. Боюсь, я несколько распустился в последнее время.

— Вот именно!

М. стукнул по столу еще раз, но уже потише.

— Теперь слушай, я перевожу тебя в Дипломатический отдел. Четырехзначный номер и тысяча в год прибавки. Ты этот отдел не знаешь. Могу сказать, что там занято еще два человека. Если хочешь, оставь себе прежний кабинет и секретаря. Думаю, так даже лучше будет. Не хочу, чтобы о твоем новом назначении стало известно. Ясно?

— Так точно, сэр.

— В любом случае, уже на этой неделе отправишься Японию. Начальник штаба лично готовит операцию. Даже мой секретарь не знает об этом. Даже досье (М. махнул рукой), как видишь, нет. Дело чрезвычайно важное.

— Но почему я, сэр?

Сердце Бонда стучало. Вот уж чего он не ожидал! Еще десять минут назад он был у разбитого корыта, его карьера, его жизнь ничего не стоили, и вдруг такой взлет! В чем же дело?

— По той простой причине, что это задание невыполнимо. Ну, может быть, я слегка преувеличиваю. Скажем, шансы на успех весьма невелики. В прошлом ты доказал, что способен действовать в сложных обстоятельствах. В этом случае мускулы не потребуются.

М. холодно улыбнулся.

— Никакой пальбы. Придется пошевелить мозгами. Но если тебе повезет, в чем я очень сомневаюсь, наша информация о Советском Союзе основательно пополнится.

— Можно поподробнее, сэр?

— Придется. Учтите, письменных материалов нет. Менее конфиденциальные данные, например, о японской Секретной Службе можете получить в отделе "Я". Начальник штаба прикажет полковнику Гамильтону ответить на все вопросы, но ни слова ему о целях вашей поездки. Понятно?

— Так точно, сэр!

— Дальше. В криптографии разбираетесь?

— Не слишком, сэр, просто предпочитал не связываться. Если влипнешь, об этом лучше ничего не знать.

— Тоже верно. Ну а японцы в этом здорово разбираются. Подходящий образ мышления для всяких трюков с буквами и цифрами. После войны, под руководством ЦРУ, они сделали потрясающие шифровальные машины — куда там ИБМ. И в прошлом году расшифровали все советские пере говоры из Владивостока и Азиатской России — дипломатические, флотские, ВВС.

— ЗдОрово, сэр.

— ЗдОрово для ЦРУ.

— А разве они не делятся с нами, сэр? Я думал, мы друзья до гроба…

— Только не на Тихом океане. Они считают его собственной лужей. Когда в ЦРУ заправлял Аллен Даллес, мыло крайней мере, получали информацию, касавшуюся непосредственно нас, но этот новый парень Маккоун прикрыл лавочку. Он хороший мужик, мы даже подружились. И он честно сказал, что лишь выполняет приказ Совета Национальной Безопасности и все такое. Они боятся утечки. Не могу винить их. Я тоже боюсь утечки — у них. Несколько лет назад к русским перешли двое старших криптографов — они знали многое из переданного нами американцам. А в нашем так называемом демократическом государстве пресса чересчур много и подробно пишет о таких делах. «Правда» не разражается рыданиями, когда один из их людей перебегает к нам. «Известия» не требует публичного расследования. Думаю, кто-то в КГБ получает по заслугам. Но, по крайней мере, они продолжают заниматься своим делом, и отставные члены Верховного Совета не копаются в их архивах и не учат, как руководить разведкой.

Бонд знал, что М. собирался подать в отставку после дела Прендегаста. Оно касалось резидента с гомосексуальными наклонностями, недавно, при невероятной шумихе, получившего тридцать лет за измену. Бонд сам выступал свидетелем, и знал, что запросы в парламенте, процесс в Олд Бейли и слушания в трибунале о деятельности Секретной Службы примерно на месяц нарушили нормальную работу в штаб-квартире и спровоцировали самоубийство не повинного ни в чем резидента, принявшего всю эту заваруху на свой счет. Стараясь отвлечь М., Бонд спросил:

— Так вот, эта японская информация. Чем я могу быть полезен, сэр?

М. положил ладони на стол. Его обычный жест, когда он приступал к сути дела, и сердце Бонда опять дрогнуло.

— В Токио есть такой Тигр Танака. Шеф их спецслужбы. Не помню, как они ее называют, какая-то непроизносимая японская абракадабра. Тот еще тип, с отличием окончил Оксфорд. Перед войной вернулся в Англию, занимался разведкой. Работал в «кемпейтай», их вариант гестапо, проходил подготовку «камикадзе» и, если бы не капитуляция, давно бы уже сгнил. Именно у него информация, которая нужна нам, нужна мне, нужна Генштабу. Тебе придется отправиться туда и все из него вытряхнуть. Каким образом — дело твое. И вот почему я не верю в твой успех.

М. ухмыльнулся.

— Он «ленник» ЦРУ, а о нас не слишком высокого мнения.

Губы М. искривились:

— Многие сейчас так думают. Иногда они правы, иногда нет. Я не политик. Все его сведения о нас — от ЦРУ. Уже поэтому они не в нашу пользу. С 1950 года резидентуры Японии у нас нет. Отсутствует связь. Все перешло к американцам. Тебя прикроют австралийцы. Они уверяют, что их резидент вполне компетентен. Отдел "Я" это подтверждает. Такие вот дела. Не вижу иного кандидата, кроме тебя. Рискнешь, Джеймс?

Внезапно М. дружелюбно улыбнулся. Это случалось нечасто. Бонд почувствовал, что его тянет к этому человеку, которого он знал так мало, и который так часто решал его судьбу. Он понимал, что есть и скрытые причины этого задания, мотивы, о которых он не догадывается. Его пытаются спасти? М. дает ему последний шанс? Внешне незаметно. В чем дело? Безнадежно? Невозможно? Может быть. Почему же М. не взял человека, знающего японский? Бонд никогда не бывал восточнее Гонконга. Но у ориенталистов есть свои недостатки — слишком увлекаются чайными церемониями, икебаной, Дзеном и прочей мишурой. Нет. Все нормально.

— Да, сэр. Я попробую.

— Отлично!

М. коротко кивнул, наклонился и нажал кнопку интеркома:

— Начштаба? Какой номер вы присваиваете 007? Хорошо. Сейчас он будет у вас.

М. выпрямился. И опять улыбнулся:

— Получите ваш старый номер. Четыре семерки. Отправляйтесь на инструктаж.

— Есть, сэр, и спасибо.

Он встал, вышел из кабинета, подошел к мисс Манипенни, наклонился и поцеловал ее в щеку. Она порозовела и прикрыла щеку рукой.

— Пенни, будь ангелочком, звякни Мери и скажи, чтобы она придержала сегодняшний вечер для меня. Я приглашаю ее на обед. В «Скоттс». Жареная куропатка и розовое шампанское — первый раз в этом году. Празднуем.

— Что именно?

Глаза мисс Манипенни внезапно блеснули.

— Понятия не имею. День рождения королевы, или еще что-нибудь. Договорились?

Бонд закрыл дверь и отправился в кабинет начальника штаба.

Мисс Манипенни подняла трубку внутреннего телефона и возбужденно затараторила:

— Мери, я думаю, он опять в форме. Выделывает прежние штучки. Интересно, что это М. ему сказал. У старика был сегодня ланч с сэром Джеймсом Молони. Смотри, не говори Бонду об этом, но тут есть какая-то связь. Он сейчас у начштаба. А Билл сказал, что тот приказал их не беспокоить. Похоже, новое задание. Билл такого тумана напустил.

Билл Таннер, бывший полковник-сапер и лучший друг Бонда, взглянул на него из-за своего заваленного делами стола и заулыбался, довольный увиденным.

— Садись. Словил дельце? Не сомневался. Но штука каверзная. Думаешь, справишься?

— Все возможно, — весело ответил Бонд. — Этот Танака, похоже, твердый орешек, а какой из меня дипломат. Почему М. подсунул это мне, Билл? Я-то думал, что у него в отстойнике из-за двух последних завалов. Собрался было разводить цыплят. Будь паинькой, проясни ситуацию.

Ответ у Таннера был готов. И он беззаботно сказал.

— Чепуха, Джеймс. Просто у тебя шла черная полоса. С любым может случиться. М. считает тебя лучшей кандидатурой. Сам знаешь, у него свое мнение о твоих способностях. По крайней мере, отдохнешь от пальбы. Самое время выбраться из 00. Никогда не задумывался о повышении?

— Никогда! — выпалил Бонд. — Как только вернусь, потребую назад свой старый номер. А теперь скажи, с чего мне начать? Что предлагают австралийцы! И что я смогу предложить в обмен коварному азиату? Если я раздобуду информацию, каким образом я переправлю ее сюда? Объем большой — будут сложности.

— Он может получить все данные отдела "Г". Если захочет, может послать к нам в Гонконг своего человека. Он неплохо осведомлен о Китае, но ничего на уровне наших данных из Макао, источника «Голубая тропа», у него нет. Гамильтон тебя проинформирует. В Токио будешь работать с австралийцем по имени Гендерсон — Ричард Лавелас Гендерсон. Забавное имя, но отдел "Я" и все старые спецы по Японии говорят, что он хороший парень. Получишь австралийский паспорт, будешь значиться его помощником. Это обеспечит дипломатическое прикрытие и определенный престиж, весьма, как говорит Гамильтон, там ценимый. Добудешь сведения, Гендерсон через Мельбурн переправит их к нам. Связью мы его снабдим. Еще вопросы?

— А что скажет ЦРУ? Мы же откровенно браконьерствуем.

— Японию они не покупали. И знать ничего не будут. Это задача Танаки. Ему придется разработать механизм передачи материалов в австралийское посольство. Но все дело висит на тоненькой ниточке. Главное, чтобы он не отправился прямиком к янки и не сдал тебя. Если засветишься, свалим все на австралийцев. Они и раньше помогали, после того, как нас вышибли из района Тихого океана. С ними отношения отличные. Нормальные ребята. Кстати, лапы у янки тоже не стерильные. Масса случаев, когда они перебегали нам дорожку. Часто опасно. Если завалимся, напомним об этом Маккоуну. Но твоя задача — выиграть.

— Ну и влип же я. Высокая политика — явно не мой стиль. Может быть, М. поднимает слишком много шума из ничего?

— Ошибаешься. Сработаешь хорошо — благодарное отечество непременно купит тебе твой любимый курятник.

— Да будет так. Звякни Гамильтону, я срочно отправляюсь изучать таинственный Восток.

"Кангай! Приветствуем вас на борту нашего самолета, — сказала симпатичная, в кимоно и оби, стюардесса «Джапан Эр Лайнс», когда, неделей позже, Бонд удобно устроившись у иллюминатора четырехмоторного Дугласа ДС—8 в лондонском аэропорту, рассеянно прислушивался к голосу с мягким японским акцентом, рассказывающему о спасательных жилетах и полетном времени до Орли. Гигиенические пакеты украшали изящные рисунки бамбука, а беспорядочные каракули на багажной полке над готовой были, как уверял яркий буклет, «традиционным изображением черепахового панциря, приносящим удачу».

Стюардесса поклонилась и протянула ему элегантный веер, маленькое согретое полотенце в плетеной корзиночке и роскошное меню, предлагавшее, ко всему прочему, наборы сигарет, косметику и жемчуг.

И вот они уже в воздухе, на первом из четырех отрезков пути через Северный Полюс в Токио.

Бонд взглянул на рисунок трех апельсинов в синей вазе (нет! Через час он понял, что это хурма), маячивший перед ним, и, когда на высоте 30.000 футов самолет выровнялся, заказал первую из многочисленных порций бренди и имбирного, призванных поддерживать его дух в небесах над Каналом, куском Северного моря, Каттергатом, Ледовитым Океаном, Морем Бофорта, Беринговым и севером Тихого Океана. Он решил не сопротивляться, если на другой стороне света с него захотят спустить шкуру. А в Анкоридже (Аляска), любуясь огромным чучелом белого медведя, уже ничего не имел против, если новая его шкура будет желтой.