Онлайн чтение книги Землемер
Глава XXVI

По закону природы излишек страсти всегда успокаивает сердце. Человек поддается бешенству только до тех пор, пока следствие его — преступление не откроет глаза виновному и не вернет его на истинный путь, и это совершенное преступление останавливает руку, охлаждает чувства и возбуждает совесть. То же произошло и со скваттерами. Глубокое молчание наступило вместо прежнего шума, так что можно было слышать прерывистое дыхание Урсулы, которая в оцепенении, как бы пораженная громом, стояла возле тела своего дяди. Все молчали, никто не пытался выйти, все были неподвижны, как статуи. Трудно было понять, кто стрелял в землемера.

Сначала мои подозрения упали на Тоби, от которого можно было ожидать подобного поступка. Но потом я подумал на Мильакра, что показалось более верным.

Впрочем, это были только одни догадки. Сказать правду могли только одни скваттеры, но они не могли изменить себе. Они решили или вместе спастись, или вместе погибнуть.

Едва я пришел в себя, моим первым движением было схватить Урсулу на руки и бежать с ней. Это я успел бы сделать, потому что все были поражены случившимся и не обратили бы на нас внимания. Но Урсула не хотела и думать о бегстве в подобную минуту.

Вырвавшись из моих объятий, она упала на колени возле своего дяди.

— Он еще дышит! — сказала она прерывистым голосом. — Благодарю тебя. Боже, он еще дышит! Рана может быть не очень опасная, если только не медлить и оказать помощь.

Тут Урсула показала всю энергию своего характера.

Быстро поднявшись, она подошла к скваттерам, которые молча смотрели на землемера. Впереди их стоял Мильакр — мрачный и как будто волнуемый тревожными чувствами.

— Неужели никто из вас мне не поможет спасти того, кто был для меня вторым отцом?.. Неужели вы все одинаково жестоки и нечувствительны? — спросила Урсула с жаром, который будто передался в сердца окружающих молодую девушку, потому что они все стали внимательно и участливо слушать ее.

— Помогите мне, — продолжала она, — поднять его и перенести на кровать, где майор Литтлпэдж осмотрит рану. Вы не откажете мне, Мильакр, в этой просьбе; вспомните, что и с вами случалось такое или, по крайней мере, может случиться."

Зефан подошел к ней первый, и, с его помощью, а также Урсулы и Лавинии, мы положили землемера на кровать Пруденс, стоявшую в главной комнате.

Скваттеры, посоветовавшись между собой, вскоре скрылись один за другим, и в доме остались только Мильакр, его жена и Лавиния. Лавиния помогала Урсуле привести в чувство несчастного землемера; что же касается самого скваттера, то он сел в углу возле огня, между тем как Пруденс заняла место в другом — противоположном.

Мильакр, казалось, взвешивал свое преступление и то наказание, какому он может подвергнуться. Несмотря, однако на то, он полностью собой владел и искусно скрывал чувства, обуревавшие его душу.

Но Пруденс не могла себя сдерживать, она бесконечно вздрагивала, таким образом, было видно неспокойное ее состояние. Я уже насмотрелся на раны во время моей военной жизни и мог по первому взгляду определить, смертельны ли они или нет. Тут нечего было и сомневаться: рана землемера несомненно была смертельной. Пуля прошла насквозь.

Через несколько минут моего старого друга привели в чувство.

— Благодарю, Мордаунт, благодарю за все ваши заботы, — сказал он. — Скваттеры ранили меня, но я их прощаю. Они грубые, они эгоисты, а я их задел за живое.

Но как перенести хладнокровно оскорбление, нанесенное Урсуле?

Так как Зефан был рядом в этой комнате, то я решил переменить тему разговора и спросил землемера, как он чувствует себя.

— Худо, Мордаунт, смерть недалека, — ответил он твердым голосом. — Пуля прошла насквозь.., моя жизнь пришла к концу… Но что же?., ведь я пожил достаточно, разве шутка семьдесят лет?., я готов пуститься в дорогу, как только будет мне ведено свыше. Но вот о чем я сожалею, мой друг, что я не закончил своего межевания… не заплатил полностью генералу за все, что он для меня сделал…

— Не говорите об этом, Эндрю. Вы знаете, что мой отец готов был бы пожертвовать лучшим своим имением, чтобы только видеть вас снова здоровым.

— Верю вам, мой друг, верю, тем более, что генерал всегда был привязан ко мне. Мордаунт, я хочу вам сообщить тайну, которую я до сих пор не открывал никому, потому что ваш отец хотел, чтобы я забыл это навсегда.

— Вы устали, добрый Эндрю, лучше поспите, а тайну эту оставьте на другое время.

— Нет, нет, майор, я чувствую, что моя рана смертельная и что мне недолго осталось жить. Пока есть время, я буду говорить. Итак, слушайте… Вы знаете, что я никогда не знал математику, а почему именно? Этого я сам не понимаю, тем более, что мой дедушка был отличный математик… Но как бы там ни было, я не был посвящен в таинства этой науки и не мог бы занимать места капитана, если бы мне не помог ваш батюшка. Он делал за меня все расчеты, писал за меня, и на протяжении всей кампании не открывал никому, что выполняет мои обязанности за меня… Между тем все мне удивлялись, все хвалили, чего я и не заслуживал, и единственно кому я был обязан — генералу Литтлпэджу… Да!

Скажите ему, что я до последней минуты вспоминал о его благородстве.

— Я сделаю все, что вам угодно, но только, ради Бога, отдохните немного.

— Если вы этого хотите — я согласен, на несколько минут я войду в себя, потому что знаю, что мне осталось несколько часов жить.

Тяжело было слушать человека, который с такой уверенностью говорил о близкой смерти. Голова у меня кружилась и сердце замирало в груди. Я чувствовал необходимость подышать свежим воздухом.

Выйдя из дома, я осмотрелся вокруг. Недалеко от двери стояли три молодых скваттера и шептались между собой. Очевидно, они наблюдали за всем, что происходило в доме. Однако никто из них не заговорил со мной, и я уже подумал, что совершенное преступление рассеяло все их враждебные помыслы и что я могу поступать, как найду нужным. Вдруг я почувствовал, что кто-то схватил меня за руку. Я отступил и увидел Лавинию, которая притаилась около двери.

— Не отходите далеко от дома, — прошептала она мне на ухо. — Злой дух овладел сегодня Тоби, и он поклялся убить вас и Урсулу. «Могила не говорит», сказал он. Я никогда еще не видела его таким взбешенным, как сегодня, хоть он часто выходит из себя.

Сказав эти слова, молодая девушка убежала в дом, и я снова увидел ее возле Урсулы.

Ночь была темная, на расстоянии двадцати шагов нельзя было различить никаких предметов. Если бы я хотел убежать, то мне не трудно было бы проскользнуть вдоль стены и, пользуясь мраком ночи, обмануть бдительность молодых скваттеров. Но эта мысль не приходила мне в голову… Я никогда бы не решился оставить Урсулу, а тем более землемера в последние минуты его жизни.

Между тем, скваттеры, казалось, подозревали меня, потому что закричали мне, когда я немного удалился в сторону, чтобы я не смел отходить от дома дальше двадцати шагов. Со своей стороны, я успокоил их, что не думаю бежать и что вся цель моей прогулки — подышать свежим воздухом.

Мои объяснения полностью удовлетворили их.

Каждый раз, проходя около дома, я заглядывал в полуоткрытую дверь и наблюдал за Урсулой. Она сидела у изголовья дяди, молчаливая и неподвижная, как ангел смерти, пришедший принять душу праведника.

Я уже сделал около восьми кругов вокруг дома, а в девятый раз, подходя к концу заветных двадцати шагов, я вдруг услышал недалеко от себя легкое шипение.

Передо мной возвышалось дерево, и мне показалось, что это шипение шло сверху. Я подумал, что тут скрывается змея и отступил на несколько шагов, но мое беспокойство продолжалось недолго.

— Почему вы не хотите остановиться под деревом? — спросил тихо Сускезус. — Я хочу вам кое-что сказать.

— Подожди немного, я сейчас вернусь, только сделаю еще один или два круга, — ответил я осторожно и продолжил свой путь. На другом конце я остановился на минуту и оперся о дерево, как будто желая отдохнуть.

Это повторил я три раза. Наконец остановился на том месте, где скрывался Сускезус.

Как ты сюда попал, Сускезус?.. Где ты взял оружие?

— У землемера.., замечательный карабин…

— Ты знаешь, что здесь случилось? Эндрю смертельно ранен…

— Это худо!., нужно отомстить.., бедный друг!., отличный друг!., нужно убить убийцу.

— Выбрось эти мысли из головы! Расскажи лучше, как сюда попал?

— Джеп разломал дверь… Негр сильный, он сделает все, что захочет.., он принес мне карабин…

— Мы посмотрим, что будет дальше!

Было бы небезопасно продолжать разговор.

Я опять стал прогуливаться, раздумывая обо всем, что произошло за эти два дня.

Через несколько минут я подошел к Онондаго и попросил его оставаться на этом месте до тех пор, пока это будет нужно. Выразительное «хорошо» было мне ответом.

Успокоившись насчет него, я отправился в дом. Там все было по-прежнему.

— Послушай, Мильакр, — сказал я, обращаясь к старому скваттеру. — Дело плохо, нужно его исправлять… Как ты думаешь, не послать ли за доктором в Равенснест?

— Доктора не помогут, молодой человек, выстрел был точным. Притом я не хочу, чтобы они появлялись в моем доме, потому что они донесут на меня.

— Посланный от тебя скажет, что он ранен случайно.

Я дам ему денег, чтобы только он привел сюда доктора.

Быть может, он облегчит страдания несчастного землемера.

— Те, кто живет в лесах, — возразил грубо Мильакр, — не должны пользоваться городскими услугами.

Безопасность моего семейства для меня превыше всего!

Ни один лекарь не войдет сюда!

Что было делать с этим зверским существом? Всякое чувство добра было убито в его сердце.

В негодовании я отошел от него. В эту минуту послышались крики возле жилища, и вслед за ними раздалось несколько выстрелов. Я бросился к двери. Недалеко от меня пробежали несколько человек. Темнота воспрепятствовала мне увидеть их лица. Однако я заметил, что рядом с домом происходила схватка и что одна воюющая сторона, вероятно побежденная, обратилась в бегство.

Я оставался в этом тягостном недоумении пять или шесть минут, стараясь объяснить себе, что такое могло еще произойти здесь. Шум шагов постепенно отдалялся, крики ослабели, и снова тишина наступила вместо этой внезапной тревоги. Я уже хотел вернуться в комнату, как вдруг ко мне подбежал человек и схватил меня за руку.

Это был Франк Мальбон… Освободители прибыли, и я уже больше не пленник!

— Слава Богу! Вы живы и здоровы! — вскрикнул Мальбон. — Но где моя бедная сестра?

— Она у кровати своего умирающего дяди… Не ранен ли кто из вас?

— Право, не могу сказать. Негр был нашим проводником. Он так искусно провел нас сюда, что мы успели бы окружить скваттеров и захватить их всех.

Но в ту минуту, когда план наш был почти осуществлен, с этого дерева раздался выстрел… Скваттеры в нас несколько раз выстрелили, мы ответили им тем же.., и они убежали.

— Тем лучше, по крайней мере не была пролита кровь. Но как велик ваш отряд?

— Тридцать человек… Мы можем быть совершенно спокойны… Если бы мы знали лучше дорогу, то пришли бы сюда намного раньше…

Увы! Этих нескольких часов было бы достаточно, чтобы спасти жизнь бедного землемера!..

Но зло не поддается исправлению никакими человеческими средствами, все кончилось в этом мире для Эндрю Койеманса.

С душевным умилением смотрел я на сцену родственного свидания брата с сестрой. Урсула со слезами на глазах бросилась в объятия Франка. В это время я стоял на пороге. Заметив меня, она подала мне руку с нежной, хотя и печальной улыбкой. Франк, казалось, удивился такому поведению. Но рассуждать не было времени.

Нужно было поспешить к землемеру, который нетерпеливо желал узнать причину перестрелки.

— Что тут было, Мордаунт? — спросил он меня. — Не ранен ли кто?

— Никто, любезный Койеманс, по крайней мере, мне так передал Франк Мальбон, который здесь, перед вами; он привел с собой отряд, чтобы нас выручить, и это они стреляли по скваттерам.

— Благодарю тебя. Боже, что я могу еще перед смертью проститься с Франком и поручить ему сестру его!

Вообрази себе. Франк, скваттеры предложили мне выдать Урсулу за одного из них, как будто она может быть женой грубого и необразованного человека!..

— Теперь опасаться нечего, — ответил Франк. — Притом я знаю Урсулу: она не побоится никаких угроз, и от нее едва ли можно получить согласие на подобный брак.

— Кстати, Франк, я хочу сказать тебе несколько слов о твоей сестре, пользуясь тем, что она ушла в соседнюю комнату, поплакать на свободе… Вот Мордаунт Литтлпэдж, он объявил мне, что любит Урсулу больше всего на свете.

Франк вздрогнул и слегка нахмурил брови.

— И понятно, что если он до такой степени влюблен, то не может жить без твоей сестры и поэтому просит ее руки.

Лицо Франка снова прояснилось. Увидев, что я протянул к нему руку, он дружески ее пожал.

— Без сомнения, Мордаунт отличная партия для Урсулы, — продолжал землемер, — потому что он молод, богат и умен; но согласятся ли его родственники принять в свой дом бедную девушку, которая может принести в приданое компас, цепь, буссоль да несколько ничтожных безделушек?.. Но не подыскивают ли они ему более блестящую партию? Нет1 Для чести Койемансов и Мальбонов этот брак не должен состояться…

Мы не должны отдавать девушку в дом, где о ней не будут заботится!..

С трудом я выслушал эти слова, которые для меня были ужаснее грома. Но к счастью, они не произвели большого впечатления на Франка, который смотрел на меня по-прежнему. Он, казалось, не разделял мнения своего дяди.

Я на минуту задумался. Нужно было постараться уговорить землемера, чтобы он не возражал против моего брака с Урсулой или по крайней мере, чтобы он держал нейтралитет в этом деле. Иначе его слова могли бы произвести большое влияние на Урсулу… А если бы Урсула приняла решение, то ее уже ничем нельзя было бы убедить в обратном. Мои рассуждения были прерваны глухим криком, вырвавшимся из груди старого скваттера.

Я и Франк невольно вздрогнули и повернулись в ту сторону, где стояла печь. Место Пруденс было свободным.

Она выбежала из комнаты при первом шуме. Но Мильакр сидел на прежнем месте. Только я заметил, что он держался не так прямо, как два часа тому назад. Он сильно согнулся, так что голова его почти склонилась ему на грудь.

Подойдя к нему поближе, я увидел, что на полу возле него была кровь. Я взглянул внимательно на скваттера:

Мильакр был без чувств. Пуля прошла через его тело навылет, только тремя линиями выше бедра.