Онлайн чтение книги Зимний день
12

Мать и сын умолкли. Казалось, они оба вдруг устали от всех перебранных ими впечатлений и тяжести такого решения, после которого каждым из них ощущалась потребность в каком-нибудь внешнем толчке и отвлечении, и за этим дело не стало. В эти самые минуты, когда мать и сын оставались в молчании и ужасе от того, на что они решились, с улицы все надвигался сгущавшийся шум, который вдруг перешел в неистовый рев и отогнал от них муки сознания. Валерий все еще был погружен в соображения, но хозяйка встревожилась и оживилась: она выбежала в беспорядочном туалете в гостиную, бросилась к окну и закричала:

– Смотри, какая толпа!

Валериан лениво потянулся как бы спросонья и отвечал сквозь зубы:

– Нелепая толпа, maman, не стоит и смотреть!

– Да, но, однако, это трогательно!

– А я так думаю – нимало.

– Но да, но все-таки ведь это вера!

– Не знаю, право!

– А вообрази, наш швейцар: он, должно быть, совершенный нигилист.

– Он, кажется, когда-то славился другим.

– А именно?

– Он помогал переводить нигилистов. О нем знает ваш генерал.

– Но как же, – я его спрашиваю, – что это значит? А он отвечает: «Необстоятельный народ-с мечется, а не знает чего».

– Он, однако, умно вам ответил.

– Ну, полно, пожалуйста! Но что за глупые, вправду, чего они все разом хотят?

– Вероятно, они хотят, чтоб их вытолкали и побили.

– И какие гадкие: испитые, оборванные!

– Ну да, труждающиеся и обремененные. Тут, верно, где-нибудь Jean или Onthon.

– Гляди, пожалуйста: вот и эта бойкая женщина, на которую жалуются. Взаправду, смотри, как она их царапает!

Валериан встал и оживился.

– А-а! – сказал он, улыбаясь, – вот к этой я неравнодушен. Это личность с характером, ее зовут как-то вроде Елизавет Воробей[47] Елизавет Воробей – вписанное Собакевичем в список мужских душ для продажи Чичикову женское имя («Мертвые души» Н.В.Гоголя).; она вывозит знаменитость в свет, и бьет, и царапает ту самую публику, которая сделала им всю ихнюю славу. По-моему, она да Мещерский[48] Мещерский Владимир Петрович (1839–1914) – издатель журнала «Гражданин», журналист официального направления. только двое и постигли, что нужно людям, которые не знают, чего хотят. Пойду смотреть, как она этих олухов лущит!

Walerian вышел в переднюю, где было темно, но у лампы возилась со спичками та самая красивая горничная с китайскими глазками, которая несколько времени назад ласково позволяла генералу целовать ее в шейку. Увидав ее, Walerian поморщился и стал надевать перчатки.

Девушка бросила спички и хотела уйти, но опять остановилась. Она была неспокойна, и лицо ее разгоралось и принимало дерзкое выражение.

Молодой человек это заметил и, вскинув на голову фуражку, стал сам надевать без помощи свое пальто.

Девушка посмотрела на него искоса и решилась ему помочь. Она взяла у него из рук пальто, но едва лишь он начал вздевать его в рукава, как она бросила пальто на пол и исчезла за вешалкой, где была маленькая дверь в каютку, служившую ей помещением. Из этой каютки на парадную лестницу выходило маленькое зеркальное окошечко, затянутое голубою тафтой.

– Свинья! – прошептал вслед ей Валериан и, подняв с полу пальто, отряхнул и надел его без посторонней помощи, а потом, выйдя на лестницу, торопливо побежал вниз по ступеням. Но быстрота его не спасла, и вслед ему из окна раздалось:

– Ишь, сгорбил как виноватую спину! Думает, не знаю, куда поспешает! Драть бы вас с вашим старухам-то!

Но Валериан убегал и старался не слушать о том, чего, надо думать, он заслужил.