Онлайн чтение книги Беременный Император The Emperor is Expecting!
Император в ожидании (BL) (Перевод завершен) Глава 79

Глава 79

"Когда ванфэй держал одежду, никто другой не хотел посмотреть, что это такое, но только третий брат поспешил посмотреть на нее, поэтому трудно сказать, каковы были его намерения". Янь Ши нежно посмотрел на свою мачеху: "Мама, преподнести что-то отцу всегда было делом евнуха Ле, почему ты позволила своей дворцовой служанке сделать это сегодня?"

Смысл слов Янь Ши был очевиден: он не знал, кто поставил иглу, но поскольку и король Дин, и императрица прикасались к одежде, он должен был использовать ее, и никто из них не спасется.

Лицо императрицы несколько раз изменилось, когда она услышала это. Она была замешана в деле Ян и была заключена во дворец Ганьцюань на долгое время, не видя императора. Когда она снова увидела императора, то обнаружила, что к ней не так благосклонны, как раньше, поэтому она становилась все более заискивающей перед ним. Это также было намерением, которое стояло за принесением одежды.

Слова Янь Ши заставили императора Чоньцзи слегка нахмуриться. Если говорить о том, что король Дин хотел подставить Хуа Линь, то это действительно сомнительно, но на то была веская причина.

Императрица уже собиралась что-то сказать, когда появился доктор.

Доктор внимательно осмотрел иглу и ответил: "Ваше Величество, эта игла не ядовита, это обычная игла".

Император кивнул и попросил врача уйти.

Словно не замечая этого, Хуа Лин наклонил свое маленькое личико и с улыбкой повторил: "Мама, доктор сказал, что эта игла не ядовита".

"Я слышал тебя". Она почувствовала легкое головокружение и попыталась сохранить достоинство: "Но даже если игла не ядовита, это еще ничего не значит. Ваше высочество, король Дин, вы знаете, кто всадил туда эту иглу".

Когда императрица сказала это, родная мать короля Дин, супруга Шу Гуйфэй, не могла усидеть на месте и тут же поперхнулась: "Ваше величество, вы слишком чистосердечно отнеслись к себе. Многие из нас видели одежду, которую ты носишь, а также прикасались к твоей персоне, так почему бы тебе не добавить себя в список".

"Как ты смеешь!" Затем ее рука нанесла сильную пощечину: "Кто дал тебе дерзость так грубо вести себя во дворце?". В то время, когда император Чоньцзи заточил ее во дворце Ганьцюань, все дела гарема находились в руках наложницы Хань и наложницы Шу. Хотя позже ее освободили от запрета, она уже не была прежней.

«Мы сейчас расследуем, кто положил туда иглу, так почему вы пытаетесь строить из себя героя? Ты вор с нечистой совестью?".

"Ваше Величество!" императрица была так разгневана, что не знала, что сказать, и повернула голову, чтобы посмотреть на императора. Несмотря ни на что, она все еще была императрицей Великого Юань, и она не верила, что император позволит ей потерять лицо по такому случаю.

Прежде чем император Чоньцзи успел ответить, он услышал, как рядом с ним раздался небольшой всхлип.

Самым обманчивым в Хуа Лине было его невинное лицо. Он и так был очень красив, а теперь на его лице было немного слез, что делало его еще более милым.

Янь Ши, естественно, тоже увидел, что ванфэй плачет, поэтому его сердце сжалось, и он думал о решении, когда увидел, как Хуа Лин медленно опустился на колени у ног императора Чоньцзи и зарыдал: "Отец, мать, не сердитесь. Если бы я не сшил это платье, не было бы необходимости в таких вещах. Сегодня Новый год, поэтому мы должны быть счастливы, но из-за моего платья столько всего произошло, это моя вина».

Когда император Чоньцзи услышал слова Хуа Лина, небольшой огонь, оставшийся в его сердце, погас, и его голос смягчился: "Это часть твоего сердца - делать одежду для меня, как я могу винить тебя?".

Хуа Лин снова фыркнул и продолжил: "Поскольку и мама, и третий брат считают, что эта игла моя, давайте предположим, что она действительно моя. Я просто предположу, что сын Лина был неосторожен и оставил иглу внутри. Отец, пожалуйста, накажи меня. Я только надеюсь, что на этом дело закончится, и у отца будет счастливый Новый год".

Слова Хуа Лина заставили и без того предвзятое сердце императора Чонцзи еще более предвзято относиться к нему. В этот момент каждый пытался оправдать себя и переложить вину на других. Там был глупый Хуа Лин, который отчаянно пытался переложить вину на себя, лишь бы убедиться, что у него будет хороший год. Такое сыновнее благоговение поистине трогательно.

Император открыл рот, чтобы что-то сказать, когда услышал холодное вмешательство императрицы: "Ваше Высочество, вы сказали, что игла была оставлена вами по неосторожности?".

Хуа Лин моргнул своими большими, красивыми глазами и посмотрел на свою нее со слезами на лице: "Неужели мать все еще думает, что этот сын намеренно положил его туда? Чтобы навредить отцу? Но для этого нет причин. Отец так хорошо ко мне относился, как я могу быть таким мстительным?".

В этот момент Хуа Лин сделал еще один вдох, словно пытаясь сдержать рвущиеся наружу слезы, вытер глаза рукавом и продолжил: "Ну, пока я могу позволить отцу счастливо провести этот Новый год, все, что скажет мама, будет хорошо. Отец, тогда ты можешь наказать меня так, как будто Лин сделал это нарочно. Я немного боюсь боли, но я могу ее вынести".

Когда император собирался сказать что-то еще, он холодно сказал: "Хорошо, Цзытун, не шуми больше".

Он поднял Хуа Лин за руки и мягко сказал: "Отец верит, что игла не принадлежала вашему высочеству. Отец обещает вам, что найдет настоящего убийцу и очистит ваше имя".

Улыбка на лице Хуа Лина была немного комичной, когда он услышал это, но улыбка сочеталась со слезами на его лице: "Я благодарю вас, отец, но отец, мы можем поговорить об этом после Нового года? Мы должны встретить Новый год счастливо, чтобы в наступающем году нам сопутствовала удача".

Император Чончжи улыбнулся ему и на самом деле тоже улыбнулся: "Хорошо, я обещаю тебе".

Хуа Лин радостно вернулся на свое место, а Янь Ши взял у дворцовой служанки платок и вытер ванфэй глаза.

Император Чоньцзи убрал улыбку и вновь обрел свой величественный императорский облик, сказав: "Платье принцессы Руйин мне по вкусу».

Янь Ши и Хуа Лин склонили головы в знак благодарности: "Я благодарю тебя, отец".

Императрица и король Дин стиснули зубы, но не посмели ничего сказать.

Когда император Чоньцзи увидел, что глаза Хуа Лина опухли от слез, он велел ему и Янь Ши лечь отдохнуть и вернуться к обеду.

Янь Ши отвел Хуа Лина во дворец Чжэн Ян, который изначально был резиденцией предыдущей императрицы. Но после того, как та покончила с собой, ее преемница не захотел жить здесь, поэтому Янь Ши остался жить здесь один.

За год или около того с тех пор, как он покинул дворец, чтобы построить свою резиденцию, дворец лишь изредка убирался кем-то из слуг, и он выглядит немного обветшалым.

Хуа Лин совсем не возражал против этого и внимательно рассматривал каждый уголок дворца: "Приятно увидеть место, где вырос мой брат".

Раньше Янь Ши считал это место тюрьмой и хотел сбежать из него, но когда он привел сюда Хуа Лина сегодня, депрессия в его сердце сразу же исчезла, и за чуть более чем год это было как целая жизнь назад.

Когда Хуа Лину надоело, он позволил Янь Ши отвести его в свою спальню.

Дворцовый персонал уже обустроил спальню, и хотя внутри было еще немного прохладно, но не очень холодно. На кровати было расстелено одеяло, и Хуа Лин сидел на нем, трогая его то тут, то там: "Брат, ты спал здесь раньше?".

"Да". Взгляд Янь Ши смягчился, и на его лице появилась улыбка, когда он сел рядом с Хуа Лин: "Ты хочешь снова поспать?".

"Сколько времени осталось до обеда?" Глаза Хуа Лина метались по сторонам, думая о плохом.

Лин был похож на ягненка, который ходит перед волчьим логовом, не зная, что он почти в волчьей пасти: "Осталось еще почти два часа".

"Достаточно". Хуа Лин рассмеялся.

"Чего достаточно?" Янь Ши не понимал.

«Это кровать, на которой мой брат спал с детства, я хочу попробовать с ним здесь". Хуа Лин не стыдился своих слов, но Янь Ши слегка покраснел, услышав их.

Видя, что он не отвечает, Хуа Лин осторожно взял его за рукав и потряс: "Брат...".

"Разве ты не хочешь спать?" У Янь Ши пересохло во рту от того, что он назвал его братом: "Ты сегодня так рано встал".

"Будет время поспать после того, как вы закончите". Хуа Лин продолжал уговаривать "Я сделаю это только один раз".

Янь Ши посмотрел на небо за окном: "Сейчас день". он никогда раньше не делала этого днем, поэтому ему было немного неловко.

"Не бойся". Хуа Лин уже протягивал руку, чтобы расстегнуть одежду Янь Ши, как сказал: "Я сейчас так испугался, ты должен меня утешить".

Когда он это сказал, Янь Ши не мог больше ничего сказать, поэтому он позволил ему делать все, что он хочет.

Время скоро подошло к полуночи, Новый год почти закончился, и после полудня Янь Ши и Хуа Лин смогли покинуть дворец и вернуться в королевскую резиденцию.

Было много пения и танцев и много общения. Прошептав несколько слов Янь Ши, Хуа Линь встал и поклонился императору Чоньцзи: "Отец, я хотел бы сыграть для вас на флейте".

Император Чоньцзи выпил немного вина и обрадовался, услышав, что Хуа Лин хочет играть на флейте. Хуа Лин достал свою белую нефритовую флейту и поднес ее ко рту. Звук флейты был чистым и ярким, переливчатым и лилейным. Звук флейты был настолько чистым и живым, что каждый, кто слышал его, забывал о своих заботах.

Когда песня закончилась, Хуа Лин вернулся к Янь Ши, приготовился и попросил его оценить: "Брат, насколько хорошо я играю на флейте?".

"Превосходно". Янь Ши откусил от блюда и положил его в рот, а Хуа Лин с улыбкой продолжил.

Императрица и король ненавидели его, но не смели больше ничего сказать. Императрица, в частности, изначально попросила их пожениться, чтобы Хуа Лин попал под удар Янь Ши, но она не ожидала, что они станут все ближе и ближе, что было очень неприятно.

Император увидел их маленький жест и почему-то вдруг вспомнил об императрице Юань и выпил вино, стоявшее на столе.

Вскоре после полуночи император Чонцзи устал и прервал банкет, чтобы вернуться во дворец отдохнуть.

После этого и наложница Хань, и наложница Шу соревновались друг с другом во внимательности, надеясь, что император Чонцзи придет к нему во дворец. Он отказался идти в чей-либо дворец.

Он даже не сел в паланкин, вызванный евнухом Ле, а позволил евнуху Ле помочь ему медленно идти.

Во дворце стало намного тише, слышались только звуки петард.

Когда он дошел до тихого уголка, скрытый, двусмысленный голос внезапно достиг его ушей.

"Боже, будь нежнее". Это был голос молодой женщины, голос, знакомый императору Чонцзи, принадлежавший фаворитке супруги Лан.

Супруга Лань была дочерью министра юстиции, находилась во дворце почти год и была фавориткой императора.

Но когда он услышал здесь ее голос, император был так взволнован, что смог очнуться от выпитого. Евнух Ле, очевидно, тоже услышал этот голос и уже собирался заговорить, когда император Чонцзи прошептал: "Не издавай ни звука!". Евнух Ле так испугался, что закрыл рот.

Император не мог видеть, что происходит там, откуда доносился голос, так как между тем местом, где он стоял, и тем, где он стоял, была угловая стена, которая загораживала ему обзор.

С другой стороны, раздался еще один голос...

"Я так по тебе скучал, не будь нежен! Разве ты не скучаешь по мне?" Это был голос короля Дина!

К счастью, евнух Ле удержал его на месте. Он помнил, что министр министерства юстиции был человеком короля Дин, а супруга Лань была дочерью министра. Браво, браво, добрый король Дин! Как вы смеете!

"Конечно, скучала, - огрызнулась супруга Лань, - вы так жестоки, что отправили меня во дворец и не навещаете меня время от времени".

"Я знаю, что ты страдаешь во дворце, и я попросил свою мать позаботиться о тебе".

Супруга Лань деликатно улыбнулась: "Благодаря Вашему Высочеству, я смогла быть рядом с Его Величеством. Но не забывай, что ты обещал мне: я должна быть твоей императрицей в будущем".

"Пока я император, ты будешь императрицей. Давай, милая, не будем об этом, перейдем к делу".

"Противный, ты притормози, а...".

Затем последовал неприятный непристойный звук.

Император был так разгневан, что весь дрожал, и сделал несколько шагов в сторону дворца, но вдруг остановился.

Он повернулся и пошел прямо в спальню.

Вскоре после его ухода в тихом уголке раздался звук, и оттуда вышел человек.

Нет такого понятия, как наложница Лань, нет такого понятия, как король Дин, есть только Хуа Линь. У наложницы Лань был роман с королем Дином до того, как она вошла во дворец, ее заставил войти во дворец король Дин. Король Дин заставил ее войти во дворец. В течение этого года она много разговаривала в подушку с императором Чонцзи.

Прошел год, и дело о незаконной продаже афродизиака королем Дином вот-вот будет раскрыто. Хуа Лин знает императора Чонцзи, он старый лис, очень расчетливый, и он может ничего не сделать королю Дину, чтобы добиться сдержек и противовесов между принцами. Я боюсь, что через некоторое время он снова будет восстановлен в должности.

Но если это произойдет сегодня, то у короля Дина не останется надежды перевернуть новый лист, и он будет устранен вместе с супругой Шу и министром юстиции.

Хуа Лин осмелился сделать это сегодня, потому что, как он сказал, он знает императора Чоньцзи. Это человек, который очень доволен собой и очень хорошо умеет сохранять лицо. Что бы он сделал после того, как уличил его в прелюбодеянии? Король Дин был императорским сыном, и если бы он был наказан, на суд было бы обращено много глаз. Если бы его сын наставил ему рога, это звучало бы не очень хорошо.

Поэтому император мог только сделать вид, что не знает. Но одно дело - притворяться, что не знаешь, и совсем другое - уже знать. Этот инцидент был как заноза в его сердце, причиняя ему боль, и он вытащил бы ее, как только нашел бы подходящую возможность.

Хуа Лин использовал свои навыки молнии и издалека увидел Янь Ши, поджидавшего его.

Когда Янь Ши увидел, что Хуа Лин вернулся, он нежно обнял его и затянул воротник: "Все готово?". По дороге во дворец ванфэй вдруг сказал, что хочет в туалет, поэтому Янь Ши планировал отвести его туда. Но Хуа Лин робко отказала ему и попросил евнуха проводить его туда.

Ванфэй отсутствовал некоторое время, и когда Янь Ши увидел его, камень, за который он держался, наконец упал.

Ночь прошла без единого слова, а рано утром первого дня нам снова пришлось идти во дворец, чтобы засвидетельствовать свое почтение императору Чонцзи и его преемнику. Янь Диль явно чувствовал, что император Чуньцзи не в лучшем расположении духа, и был немного удивлен, увидев, что он все еще был очень счастлив, когда мы расставались вчера вечером.

Покинув дворец, Янь Ши отвез Хуа Лина прямо в королевскую резиденцию - чтобы тот успел выспаться.

Янь Ши в любом случае был старшим сыном, и не многие из императорских родственников города нуждались в нем, чтобы выразить свое почтение, поэтому все они должны были прийти к нему. Но, как всегда, Янь Ши не благоволят, и большинство людей считают, что он не имеет права претендовать на трон, поэтому некоторые из них просто посылают своих слуг, чтобы пройти через процедуру.

Те, кто пришел только в качестве слуг, были приняты Цинцзи. Если хозяин приходил лично, Янь Ши принимал его лично.

Когда пришло время рассказать им о случившемся, все они были здесь.

Янь Ши посмотрел на чайную чашку в своей руке: "Через три-пять дней придут новости от короля Чжаогэ".

Брови ШеньБи слегка сошлись: "Король Чжаоге?".

Чжан Юйсинь понял смысл слов Янь Ши: "Ваше Высочество не хочет сам раскрывать дело и хочет использовать руку короля Чжаогэ?".

Янь Ши кивнул: "Именно так".

Хуа Лин был немного встревожен: "Брат, почему так? Мы так долго вели расследование, как мы можем отдать все заслуги королю Чжаогэ?".

Янь Ши сделал глоток чая и не спеша сказал: "Король Дин все-таки мой брат. Я боюсь, что когда придет время, император подумает, что я только сражаюсь друг с другом, а не решаю главную скрытую проблему для двора." Он хотел бороться за трон, а не за сиюминутные заслуги.

Если вдохновителем дела наркотика был не один из принцев, то, возможно, император посмотрит на него по-другому, если он доведет это до его сведения.

Хуа Лин кивнул, как будто понял, а затем сказал, "Тогда как мы сообщим королю Чжаогэ об этом? Мы должны быть более осмотрительными, чтобы он не узнал, что это мы ему рассказали".

"Нам не нужны наши люди для этого, поэтому мы можем быть уверены". Янь Ши улыбнулся и, видя, как волнуется ванфэй, продолжил объяснять: "Я попросил госпожу Сян Ин позаботиться об этом".

"Госпожу Сян Ин?"

Брови Хуа Лин скрутились в узел: "Она из Секты Десяти Квадратов, мы до сих пор не выяснили, почему Цю Лиушан вошел в королевскую резиденцию, как ты можешь использовать кого-то из Секты Десяти Квадратов!"