Онлайн чтение книги Девушки
Глава 23

Лизочка Лаптева не раз слышала от знакомых девушек разговоры о том, что Коля Субботин у неё под "башмаком». Сначала это её очень возмущало, и она старалась доказать неправоту таких суждений. Потом просто перестала придавать им значение; мало ли кто что говорит?

Она-то знала, каков он. Коля мог уступить ей в споре, куда пойти: в театр или в кино, но ни на йоту не поступится своими убеждениями. И она любила Колю за это и невольно отдавала ему дань первенства, потому что, работая с ним вместе, не могла не видеть, насколько ему все легче и быстреё дается, чем ей, а в школе рабочей молодежи он шел одним из первых учеников и тянул за собой Лизочку.

Ей с ним было хорошо и спокойно, как с братом. Единственное темное пятнышко в её любви — его увлечение Тамарой — скоро прошло, как только она узнала Колю поближе. Это было ошибкой, заблуждением с его стороны, но не настоящим чувством. Не мог он с его честностью, прямолинейностью, возвышенными мыслями любить такую девушку, как Тамара? И хотя между Лизочкой и Колей никогда не было разговора о его прошлом увлечении, он знал, как Лизочка смотрит на это. Ска понимала его душу, и это было одним из бесценных её качеств. Она была истинным другом! Коля теперь не мучался, не сомневался, как бывало с Тамарой, не анализировал своих чувств. Он просто не мог не любить Лизочку и готов был с юношеской беспощадностью отстаивать это чувство, если понадобится, перед целым светом.

Первый, кто это понял, был отец.

Коля, провожая однажды Лизочку, пришел домой слишком поздно, в третьем часу. Отец, отперев ему дверь, ничего не сказал, а лишь взглянул на сына, как тот спокойно, будто ничего не случилось, снимал пальто.

— Извини, отец, что разбудил тебя, — сказал он на молчаливый вопрос отца. — Я провожал Лизочку Лаптеву из театра и немного задержался.

— Пелагея, мать, смотри-ка, кавалер провожал барышню и задержался… — чуть не крикнул, вспылив, Алексей Иванович, но, взглянув в лицо Коли, вовремя остановился.

Сын вырос и больше не нуждается в его попечительстве, я главное — он прочитал на его лице такое неоспоримое право этой Лизы Лаптевой быть провожаемой им, что в первые минуты почти растерялся.

— В другой раз соизволь брать ключ с собой, — не понимая, почему он так сразу уступает сыну, как бы против своей воли, проговорил отец, силясь вспомнить, кто же такая Лиза Лаптева.

Но вот она пришла к ним в дом, не к Фросе, а к сыну, сразу, хотя и краснея, сказав об этом, и Алексей Иванович, превыше всего уважающий в человеке прямоту характера, оценил это в девушке.

— А, старые знакомые! — сказал он несколько насмешливо, но эта насмешливость относилась отнюдь не к самой Лизочке, а всего-навсего к её по-детски маленькой руке, так энергично тряхнувшей его руку.

По взглядам, которым обменялись сын и Лизочка, отец понял, что этот её приход обусловлен ими, а Коля ничего не сказал дома.

«Самостоятельным хочет быть», — подумал Алексей Иванович со смешанным чувством обиды и уважения. Впрочем, уважения было больше: не сам ли он с малых лет старался развивать эту черту в характере сына?

Да, они договорились о её приходе, потому что Коле казалось слишком оскорбительным скрывать свое увлечение Лизой, так много значащей в его жизни.

Лизочка не сразу согласилась прийти в дом к Коле, но он настаивал, и она по его взволнованному лицу поняла, что это очень важно для него, и согласилась. Она всегда уступала ему в таких случаях.

Коля помог Лизочке снять пыльник и подал неловко стул, от усердия зацепив его ногою за дорожку на полу. Фрося, все замечавшая, прыснула было в кулак, но мать вызвала её в соседнюю комнату.

Беги-ка в магазин, — сказала она ей там. — Угостить ведь надо гостью. Ай да Коленька, наш тихоня!.. До чего же хороша, просто птичка-невеличка!

— Кто, мама?

— Да Лизочка эта!

— Подожди, мама, подожди. Так ты её что же, Кольке в невесты прочишь? — воскликнула Фрося, хлопая себя по лбу.

— Хорошая девушка так просто не придет в дом к молодому человеку, — отвечала мать. — То-то он все: Лизочка да Лизочка!..

— Да, Лизочка… А мне ни гу-гу, молчок, — обидчиво протянула Фрося, надув губы. — Не знаю, куда папка смотрит, женихаться ему разрешает…

— Что ты, что ты, да он уже не маленький! И от родителей не скрывается, это хорошо!

— Мама, а ты знаешь, Лизочка — подруга Симы Кулаковой, — вдруг просияв глазами, вне себя от восторга, сразу позабыв про обиду на брата, сообщила Фрося. — Моей Симы! — говорила она, наскакивая с объятиями на мать.

— Ну, подруга так подруга, а теперь живо в магазин!

— Не бегу, а скачу в таком случае: одна нога здесь, другая там! — весело отвечала Фрося и, выйдя в столовую, совершенно не беспокоясь о том, как Лизочка истолкует её поцелуй, звонко, с видимым удовольствием, расцеловала её в румяные щеки.

— Ефросинья, ты что это? — засмеялся отец и, обращаясь к Лизочке, путая «ты и вы», сказал ей.

— Чем-то вы ей очень понравились. Ты Фросю давно знаешь?

Лизочка ловила на себе взгляды Коли и видела в них привычное ей восторженное сияние.

Когда-то— Лизочке казалось давно — она, находя поручение комитета очень странным: взять шефство над Колей, — впервые заговорила с ним. Ей было жалко Колю, она видела, как он расстроен и пристыжен, и было вместе с тем немного смешно, что такой взрослый, долговязый парень не может постоять за себя. Да и зачем ему, некрасивому и застенчивому, понадобилась любовь кокетливой и бойкой Тамары?

Вскоре, не заметив как, они будто обменялись ролями: не Лизочка, а он шефствовал над ней, и Лизочке было трудно вспомнить, да и не верилось, что она могла считать его смешным и некрасивым. И если ей, случалось теперь, знакомые девушки говорили, за что она полюбила рыжего, некрасивого Колю, она искренне возмущалась: с его душой — и некрасив.

Она не могла прожить и дня, не увидевшись с ним. А сейчас, когда строился поток в цехе, Коля, случалось, задерживался в городе, зная наперед, что не избежать объяснений с Лизочкой. Но вот она однажды появилась в цехе сама, среди ночи. Титов первый заметил её.

— Лизочка, ты что? — крикнул он с высоты транспортерной ленты, где они больше двух часов, злые и уставшие, мучились с Колей над вопросом, почему застревают кольца.

Коля в эту минуту тоже увидел Лизочку и, рискуя сломать или, по крайней мере, вывихнуть ногу, спрыгнул к ней.

— Ежик, что случилось? Дома, да? — спросил он, с трудом переводя дух. — Да ну говори же!

Ничего не случилось. Просто я пришла к Алексею Ивановичу, соскучилась и пришла. Что, не веришь?

Коля засмеялся:

— Нет, не верю. Ко мне пришла. Отец! — тут же крикнул он. — Встречай делегацию!

Через несколько минут Алексей Иванович, Коля и Титов сидели наверху в пустом буфете за разложенными в тарелке припасами Лизочки.

— Ты нам, как бывало подмастерьям, обед в салфетке принесла, — сказал Коля с неуверенной улыбкой на губах, трудно привыкая к тому, что отец, по всем приметам, относится к Лизочке, как к родной.

— Почему подмастерьям? Мы протестуем. Правда, Лизочка? — возразил Алексей Иванович, блеснув глазами из-под своих нависших седых бровей. — Мастера мы! Да и ты уже не подмастерье, слава богу!

Он встал, потянулся: невысокий, кряжистый, с красной, будто растрескавшейся от глубоких морщин шеёй, в неизменном черном халате с отвисающими большими карманами, где были тряпки для вытирания рук, штан- гель и всякие нужные инструменты. Мастер следовал пословице: запас карман не ломит, а в нужную минуту все должно быть под руками.

— Спасибо за угощение, — поблагодарил он Лизочку. — Только это не манер по ночам не спать, в отпуск отдыхать нужно. В другой раз непременно рассержусь, — с шутливой угрозой добавил он, касаясь своей тяжелой загрубелой рукой волос девушки.

Проводив Лизочку до проходной, Коля спустился в цех, придумывая, как лучше объяснить отцу и Титову, почему она приходила Но его ни о чем не спросили и ничего не сказали. Тогда Коля слова влез на транспортерную ленту, где уже находился Иван. Тот сидел свесив ноги и курил папиросу за папиросой. Субботин, пройдя по линии, тут же обнаружил, где на сей раз не сработал отсекатель колец, остановив всю трассу.

— Хоть кричи, хоть плачь, — сказал ему Титов, рукой разгоняя около себя густое облако дыма. — Кажется, уж с такой тщательностью ставили эти проклятые отсекатели. Совсем бы их выбросить к черту!

Коля Субботин, освобожденный по просьбе Титова от работы наладчика, монтировал со слесарями поток, часто с радостью убеждаясь, что может быть полезен не только как технический исполнитель.

Отсекатели еще в чертежах беспокоили Колю: никогда нельзя было поручиться за их бесперебойную работу. Они с отцом много передумали вариантов-заменителей, которые тут же сами отвергали — так все было несовершенно.

— К черту! — сказал вдруг Титов, сидевший до того в глубокой задумчивости. — Терпеть не могу эту дрянь. Давай ломать их, Коля!

— Да что ломать-то?

— Отсекатели, что… Груз с души долой! Сломаем к черту, скореё придумаем что-нибудь.

Схватив с трассы молоток, размахнувшись (чувствовалась сноровка бывшего слесаря), Иван ловко ударил по отсекателю.

— Бей, Николай, бей?

— Вы что, ополоумели? — закричал снизу Алексей Иванович, подбегая к ним. — Перестаньте же, дураки, сейчас же перестаньте, желоба мне все поизуродуете! Слышите или нет? — надрывался он, ища вокруг себя не особенно тяжелый предмет, которым можно было бы образумить рассвирепевших конструкторов.

Ответом был неумолкаемый стук молотков и хохот. Мастер выругался, собираясь лезть наверх по узенькой прутообразной железной лесенке, но голос сына остановил его:

— Приканчиваем, отец, сейчас сами спустимся.

— Ну можно ли так? К чему озоруете? — поостыв несколько, отчитывал Алексей Иванович Титова и Колю, отиравших с довольных лиц пот, будто и впрямь они сделали доброе дело.

— Можно, отец, все можно. Теперь будем думать, что делать.

Лизочка к вечеру этого дня ждала Колю на дачу, не раз выбегая на веранду смотреть, не пошел ли дождь, обещавший быть продолжительным и сильным. Небо низко нависло над землей сплошными густыми тучами.

Дождь не мог, конечно, задержать Колю, но Лизочка беспокоилась, что он промокнет, не захватив с собой ни плаща, ни зонта.

Дождь пошел таким могучим ливнем, словно не шел все лето, и Лизочка рассердилась на него, с сердцем захлопнув окно.

Но она не выдержала, скоро вышла на веранду и туг увидела шедшего по размокшей и глинистой дороге Колю. Он шел босой, в подвернутых брюках, под зонтиком: зрелище, достойное того, чтобы смотреть на него.

На веранде поднялся хохот, щедро посыпались разнообразные советы, вроде: «Зонт-то, зонт держи прямеё над куполом!» или: «Ноги смотри не замарай!»

Лизочка смеялась со всеми вместе: уж очень Коля походил сейчас на длинноногую цаплю под зонтом.

Отыскав Лизочку среди других, Коля улыбнулся ей.

— Как ты догадался зонтик захватить, вот чудо! — поспешила проговорить Лизочка, складывая зонт, чтобы как-нибудь замаскировать свое радостно вспыхнувшеё лицо.

— Да я и не догадался. Это соседка по даче дала. Она уже садилась в поезд, ей зонт был не нужен.

— Соседка? Какая? Наверное, та, навязчивая? — нахмурясь, спросила Лизочка, небрежно бросая зонт на плетеный стул. — Опекать, значит, взялась тебя? Мило!

— Ничего не опекать: ну, дала и дала, раз дождик, — смущаясь, от того, что их слышат, проговорил Коля.

— Ах, дождик? Почему-то она никому другому не предложила своего зонта, а именно тебе! — наступала, разгорячась, Лизочка, совершенно не придавая значения тому, что они не одни. — Странно, здороваться вдруг стал с ней, а теперь зонт… — продолжала она.

— Ну, Лизочка, я был у них, покупал молоко. Нельзя же так, человек сам первый здоровается…

— Хорошо, а зонт? Зачем ты взял его? — с язвительной любознательностью допрашивала Лизочка.

— Да, с зонтом я сплоховал.. — признался Коля, чувствуя себя загнанным в тупик. — И черт меня дернул взять его, все равно промок!

Лизочка украдкой взглянула в расстроенное лицо Коли, и гнев её стал утихать.

«С ним и поссориться всерьез нельзя. Хороший мой!»— подумала она и как ни в чем не бывало начала расспрашивать Колю, удачно ли им поработалось прошлой ночью, после её ухода.

«Вот всегда она такая: вспылит, а потом самой же неудобно», — отметил про себя Коля, впрочем безо всякой обиды на Лизочку.

— Да, я приехал с хорошей новостью: сладили мы с отсекателями! — отвечал он, принимаясь подробно толковать Лизочке, как все это выглядит в применении к потоку.

— Ребятам скореё расскажи, что мне одной объясняешь? — возразила Лизочка, ударяя в «вечевой колокол» на общий сбор.

И вот Коля, подбрасываемый молодыми, сильными руками, летал вверх и вниз под дружный крик: «Качать автора!..»

— Я не автор, ребята, я не автор! — пробовал возразить Коля, придерживая руками очки, но голос его тонул в ликующих возгласах.

— Николашу моего не уроните! Ох, не уроните моего Николашу! — кричала, требуя осторожности, Лизочка, бегая вокруг ребят.