Онлайн чтение книги История одной судьбы
III

Сыпал мелкий сероватый снежок, когда Анна приехала в Сурож. Над городом висело низкое сумрачное небо, натоптанные тропинки расползались в грязь, до рогу то тут, то там перерезали глубокие колеи.

Домишки стояли кособокие, приземистые, бурые от дождя и непогод, располагались как-то поодиночке, каждый сам по себе, точно кто-то нарочно разбросал их подальше один от другого.

В Пронске Анна слышала, что Сурож не раз во время войны горел, что немцы его беспощадно бомбили, да и партизаны не один раз обстреливали, выбивая немцев из города.

Однако ни развалин, ни пожарищ, ни воронок уже не было. Просто пусто и голо, точно никогда и ничего не было здесь, кроме редких невзрачных домишек.

Анна нашла аптеку, свернула за угол и пошла по узкой улочке в гору.

В Пронске ей объяснили, как найти районный отдел сельского хозяйства: «От аптеки за угол и вверх»…

Вот и цель ее путешествия. Какой-то полутораэтажный дом, хоть и состоит он из двух этажей — нижний, из кирпича, глубоко вдавлен в землю. В нижних окнах герань, фуксии, столетник, занавесочки — там обитают люди, в верхних — ни цветов, ни занавесок, невеселый, водянистый блеск, там — учреждение.

К скособоченной, покрашенной суриком двери приколочена фанерная дощечка, на ней надпись: «Райсельхоз сзади».

Анна поднялась по трясущимся ступенькам, и перед нею возникла обычная канцелярия. Столы, стулья, шкафы. Счеты. Служащие. Служащие сидели за столами, писали, считали, разговаривали. В комнатах неуютно, но чисто. Не столько от стремления соблюсти чистоту, сколько от пустоты. Пусто и одиноко чувствовал себя человек в этих комнатах.

Заведовал отделом Александр Петрович Богаткин. О нем хорошо говорили в областном управлении. Старый, опытный агроном. Поможет, поддержит, посоветует.

Анна поискала глазами и не нашла кабинета заведующего. Все двери открыты, надписей нет. Богаткин сидел, вероятно, за одним из столов, но — за каким?

Она обратилась к девушке, занятой графлением бумаги.

— Товарищ Богаткин здесь?

— А где ж ему быть!

Девушка указала комнату, за порогом которой сидел товарищ Богаткин.

Он понравился Анне. Скромный человек в дешевом костюмчике, с темным галстучком, он сидел и крутил ручку арифмометра.

— Садитесь, девушка, садитесь, — сказал он. — Я сейчас.

Старомодные очки в тонкой металлической оправе не скрывали рассеянного взгляда добрых голубых глаз.

— Вы ко мне? — спросил он, не отрываясь от арифмометра, точно это не очевидно.

— Я из Пронска. Направлена к вам на должность главного агронома.

— Замечательно, — сказал Богаткин. — А то мы совсем зашились. — Он отставил от себя арифмометр. — Надеюсь, вы агроном?

— Разумеется. Кем же я могу еще быть?

— Не скажите, — возразил Богаткин. — Не всегда агрономами посылают агрономов. Тут у нас был один…

Он не стал вдаваться в подробности, кто у них был, встал, прошелся возле стола.

— Мы внесем ваш стол ко мне в кабинет, здесь теплее, — объяснил он. — Топят у нас плохо, дров мало.

Богаткин помолчал, задумчиво посмотрел в окно и вздохнул.

— Погода… — задумчиво произнес он. — Чем-то еще она нас порадует.

Анна ждала, что расскажет он о районе, но Богаткин, по-видимому, не намерен был затевать сейчас деловой разговор.

— Сегодня отдохнете, а завтра на работу.

— Можно и не отдыхать.

— Семьи у вас нет? — спросил Богаткин, как нечто само собой разумеющееся.

— Есть.

— Где ж вы поместитесь? — участливо спросил Богаткин. — У нас тут худо с жильем.

— Да уж как-нибудь. У меня только дочка, да и та еще на Кубани.

— Ну, это легче…

Он опять встал, вышел и тут же вернулся.

— Ходил узнать насчет комнаты. Есть тут одна женщина, Ксенофонтова. Сын у нее механиком в МТС работает. Сдается у нее комнатушка…

Он сам взялся проводить Анну, довел до Ксенофонтовых, можно сказать, сосватал ей комнату.

Комнатушка темная, узкая, перегородка, отделявшая ее от хозяйских комнат, не доходила до потолка, но в последнюю военную осень и такая комната была в Суроже находкой.

— Ладно, — сказала Ксенофонтова. — Верю, что агроном, хоть и не похожа на него. Больше пускаю из-за дочки, жалею детей. О плате договоримся, жадности не люблю ни в людях, ни в себе…

Она помогла Анне устроиться, поставила койку, поприветила жиличку, поделилась с ней даже бельем, и наутро Анна с успокоенным сердцем пошла из этого дома на работу.