Онлайн чтение книги Жизнь, которую мы потеряли The Life We Bury
Глава 4

Когда Карла Айверсона арестовали, на нем не было обуви. Я видел фотографию, где Айверсона, босого, вели мимо сожженного сарая к патрульной машине. Руки у него были закованы в наручники за спиной, опущенные плечи выдвинулись вперед, детектив в штатском держал его за одну руку, полицейский в форме – за другую. Айверсон был одет в простую белую футболку и синие джинсы. Темные волнистые волосы с одного бока примялись, будто его только что вытащили из постели.

Фотографию я нашел в недрах Библиотеки Уилсона Миннесотского университета, а именно в стеклянных стенах ее архива, где хранились в виде микрофильмов тысячи газет, некоторые из них датировались еще временами Американской революции. В отличие от основной части библиотеки, где на полках стояли книги о героях и знаменитостях, в архиве хранились статьи, написанные парнями с карандашами за ухом и язвой в желудке, статьи о простых людях – незаметных людях, которые даже и помыслить не могли, что их истории выдержат испытание временем и останутся на десятилетия, а возможно, на века, чтобы потом их мог прочитать какой-нибудь студент-первокурсник вроде меня. Архивный зал чем-то напоминал святилище с миллионами душ, запечатанных в микрофильмы, словно фимиам в крошечные бутылочки, в ожидании того часа, когда кто-нибудь освободит их, чтобы познать их сущность, попробовать ее на вкус и вдохнуть, пусть только на секунду.

Я попробовал поискать Карла Айверсона в Интернете. И нашел тысячу запросов, а на одном сайте – выдержку из какого-то официального документа, касающегося решения апелляционного суда относительно этого дела. Юридическая терминология была для меня темным лесом, однако я узнал дату совершения убийства – 29 октября 1980 года, – а также инициалы убитой девушки: К. М. Х. Информации оказалось достаточно, чтобы отыскать газетные статьи, посвященные этой истории.

Я оперативно переходил от одного задания к другому: неожиданное появление в моей жизни Джереми заставляло работать ускоренными темпами, и я не мог не испытывать некоторого беспокойства из-за того, что теперь у меня прибавилась лишняя головная боль. Я поймал себя на том, что думаю о Джереми и о том, как он там без меня в моей квартире. Интересно, назначат ли до пятницы заседание суда по поводу освобождения мамы под залог? В пятницу я работал у Молли, и мне не хотелось оставлять брата одного. Нужно было во что бы то ни стало отвезти его до выходных в Остин. Если я в очередной раз не выйду на работу, Молли почти наверняка выставит меня за дверь.

Этим утром перед началом занятий я разбудил Джереми, насыпал ему немного кукурузных хлопьев, прикатил телевизор обратно в гостиную и в очередной раз показал, как пользоваться пультом дистанционного управления. Джереми было восемнадцать, он вполне мог и сам насыпать себе кукурузных хлопьев. Однако непривычная обстановка моей квартиры наверняка окажет на него деморализующее воздействие. Джереми скорее останется голодным, нежели откроет дверцу незнакомого кухонного шкафа, чтобы взять еды. Можно было, конечно, пропустить занятия, но я уже и так потерял кучу времени, откладывая проект в долгий ящик. Выложив перед Джереми несколько его любимых DVD, я сказал, что вернусь через пару часов. Мне очень хотелось верить, что за столь короткое время с ним ничего страшного не произойдет, и тем не менее с каждой минутой мое беспокойство только усиливалось.

Я отправился в хранилище микрофильмов, нашел пленку с «Миннеаполис трибьюн» от 29 октября 1980 года, вставил ее в аппарат для проецирования и принялся изучать первую страницу в поисках нужной статьи. На первой полосе ее не было. Я перешел к следующим страницам, но не нашел никаких упоминаний об убийстве, по крайней мере ничего, связанного с убийством четырнадцатилетней девушки с инициалами К. М. Х. Тогда я прочел газету целиком. Ничего. Я откинулся на спинку кресла, взъерошил волосы. Похоже, в дату в решении суда закралась ошибка. И тут меня осенило. Эта история не могла попасть в газету раньше утра следующего дня. Прокрутив пленку вперед, я нашел газету от 30 октября 1980 года. Передовица была посвящена мирному договору между Гондурасом и Сальвадором. А под ней оказалась нужная мне статья: рассказ о девушке, которую убили и сожгли в Северо-Восточном Миннеаполисе. Статья была оформлена в виде боковой колонки возле снимка пожара. Фотограф запечатлел пожарных, поливающих из брандспойтов сарайчик размером с гараж на одну машину. Языки пламени взмывали в небо на пятнадцать футов выше крыши, из чего я заключил, что фотограф сделал снимок, когда пожарные только-только начали сбивать пламя. В статье было написано:

В статье имелось еще несколько абзацев с малоинтересными подробностями о предположительном ущербе и реакции соседей.

Сделав копию статьи, я вставил в аппарат микрофильм с выпуском газеты за следующее число. В продолжение вчерашней статьи полиция уже подтвердила, что тело, найденное накануне, идентифицировано как принадлежащее четырнадцатилетней Кристал Мэри Хаген. Тело сильно пострадало от огня, и полиция подозревает, что девушка была мертва еще до начала пожара. Сгоревший сарай находился возле дома, где Кристал жила со своей матерью Дэниэллой Хаген, отчимом Дугласом Локвудом и сводным братом Дэном Локвудом. Дэниэлла, мать Кристал, сообщила репортерам, что они обнаружили исчезновение Кристал вскоре после того, как стало известно о найденном на пепелище теле. Кристал опознали по снимкам зубов. Статья заканчивалась комментарием по поводу того, что тридцатидвухлетнего Карла Айверсона увезли в участок для допроса. Айверсон жил по соседству с Кристал Хаген, и именно ему принадлежал сарай, где нашли тело девушки.

Рядом со статьей я увидел фотографию двух офицеров полиции, арестовавших босого Карла Айверсона. С помощью кнопок на аппарате для микрофильмов я увеличил фотографию. В отличие от Айверсона, которого конвоировали в одной футболке и джинсах, полицейские были в куртках и перчатках. Полицейский в форме устремил взгляд на кого-то позади фотографа. Судя по печальному выражению его глаз, я предположил, что он смотрит на родственников Кристал Хаген, наблюдавших за арестом монстра, который убил их дочь и сжег ее тело. Полицейский в штатском приоткрыл рот, слегка искривив губы, словно он кричал на Карла Айверсона.

Из всей этой троицы только Карл Айверсон смотрел в объектив камеры. Не знаю, что я рассчитывал прочесть на его лице. Как должен держаться человек, совершивший убийство? Гордо вышагивать мимо обгоревшего остова сарая с телом жертвы? Идти мимо руин с невозмутимым видом, будто он вышел в угловой магазин за молоком? Или дергаться, как свинья на веревке, от страха, зная, что его поймали, что он наслаждается последним глотком свободы, поскольку остаток жизни проведет за решеткой? Когда я вывел крупным планом лицо Карла Айверсона, в частности его устремленные на фотографа глаза, то не заметил ни гордости, ни напускного спокойствия, ни страха. Я увидел лишь замешательство.