Онлайн чтение книги Патрик Батлер защищает Patrick Butler For The Defence
Глава 8

Патрик Батлер выбрался из машины секунд за пять, Хью за ним, оставив дверцу открытой. Однако Батлер, готовый, кажется, ворваться к Дж. Коттерби (магазин закрыт, не так ли?), остановился и огляделся вокруг.

Хотя они вроде бы были одни, за туманной пеленой ощущалась жизнь.

По диагонали напротив над стеклянной дверью театра «Оксфорд» мерцали расплывчатые, но тем не менее ярко светящиеся зеленые буквы «О» и «Р», частично проблескивала фамилия Испахан, тянулись узкие зеленые лучи, поскольку театр имел треугольную форму, вписываясь меж двумя улицами. В фойе медленно передвигались призрачные фигуры, попыхивая сигаретами.

Прямо впереди, в тридцати — сорока ярдах, светились верхние окна Букингемского отеля. Высокой ярко-красной электрической вывески почти не было видно, но свисток, которым портье вызывал такси, верещал беспрестанно.

Кто-то невидимый тихими приглушенными шагами переходил маленькую площадь. Невидимый автомобиль продвигался и пятился, ревел мотором, будто сыпал проклятиями. Пусто было лишь в освещенном синим светом магазинчике антиквара Дж. Коттерби.

— Джонсон! — услышал Хью голос Батлера.

— Слушаю, сэр.

— Идите сюда. У меня к вам просьба. Погасите фонарь. Дверца лимузина открылась, захлопнулась, солидный Джонсон выскочил, олицетворяя в данный момент внимание и готовность.

— Видите театр? Там сейчас антракт, возможно единственный за все представление. Пойдите смешайтесь с толпой в фойе. Шоферская форма послужит вам пропуском, сделайте вид, будто кого-то ищете.

— Кого, мистер Батлер?

— Никого. Слушайте, что говорят люди о спектакле, удался он или нет. Главного исполнителя заменяет некая мадам Фаюм. Возможно, она провалилась, возможно, имела успех. Потом возвращайтесь и доложите.

— Слушаюсь, сэр. — Джонсона одолело любопытство. — Разрешите спросить…

— Не разрешаю, старик. Не спрашивайте, зачем это нужно. Вперед, быстро! Нет, стойте. Сначала отведите машину футов на двадцать, чтобы она не торчала перед антикварной лавкой.

Под наблюдением хозяина Джонсон выполнил распоряжение. Адвокат просунул голову в заднюю дверцу, заверив:

— Здесь вы в полной безопасности, леди.

Было очевидно, что ни Элен, ни Пэм это вовсе не нравится. Тем не менее он, любезно кивнув, хлопнул дверцей и вернулся к стоявшему у магазинчика Хью. Последний тем временем не сводил глаз с застекленных дверей слева от длинной витрины Дж. Коттерби. Там на жалюзи на веревочке висела маленькая табличка с надписью «Открыто». На деревянной дверной панели под щелкой для почты белыми буквами была написана другая фамилия, но так низко, у самого тротуара, и в такой тени, что Хью не разобрал ее.

— А теперь, — сказал Батлер, — за перчатками мертвецов.

— Зачем нам сюда идти?

Нерешительно закусив губу, барристер протянул руку к круглой дверной ручке.

— По правде сказать, повесьте меня, если я сам знаю. Однако в сомнительные моменты надо действовать по наитию, тыкаться в глухие закоулки. Больше ничего не поделаешь.

— Вас интересуют перчатки?

— Интересуют?! — воскликнул барристер. — Перчаток слишком много, и они вообще не имеют значения, но должны обрести некий смысл, иначе мы окажемся в Бедламе.[19]Бедлам — название старейшей в Англии Вифлеемской лечебницы для душевнобольных. Фактически это почти единственное, чего я в данном деле не понимаю.

— А комната, куда никто не мог проникнуть?

— Ах, — нетерпеливо бросил Батлер, — это объясняется проще простого.

Он открыл дверь и протиснулся в нее плечом.

За ней они наткнулись на закрытую деревянную дверь, за которой шла вверх деревянная лестница, ведущая, по ошибочному предположению Хью, в жилище антиквара.

В магазине стоял обычный для антикварных лавок кислый, застойный запах, чувствовался жгучий холод. Обнаружилось и нечто необычное — короткий прилавок, пристроенный к лестнице справа. Лампа в грязном синем абажуре свисала на длинном шнуре с потолка, почти касаясь бахромой прилавка.

В тусклом свете было видно содержимое лавки — главным образом помоечный хлам: масса фарфора, стекла, плохие, потемневшие от времени картины в затейливых, некогда позолоченных рамах, часы восемнадцатого века без стрелок…

— Эй, есть тут кто-нибудь? — крикнул Батлер, стукнув по прилавку костяшками пальцев в перчатках.

Газовая горелка шипела под синим шелковым абажуром. Оглянувшись, Хью пережил легкий шок.

За прилавком слева от лестницы стояла восковая женская фигура в причудливом эдуардианском наряде из коричневой тафты. Потом он понял, почему она даже с первого взгляда казалась столь странной. Голова куклы с натуральными волосами и стеклянными глазами была вполне современной — волосы всклокочены, на губах усмешка, характерная для двадцатых годов двадцатого века, никак не вязавшаяся с костюмом времен короля Эдуарда. И голову и фигуру покрывал слой пыли.

— Эй! — повторил адвокат.

Где-то справа от них торопливо звякнули японские колокольчики, распахнулись расписные дверцы, вылетела солидная фигура и метнулась за прилавок.

— Ах! — вздохнул низкий хриплый голос, прокашлявшись.

Представший перед ними мужчина некогда, видимо, был очень сильным, а теперь стал просто очень толстым. Из-под редких седых волос смотрели внимательные вопрошающие глаза спаниеля. Обвисший второй подбородок почти закрывал накрахмаленный белый воротничок рубашки и узел галстука-самовяза. Положив на прилавок ладони, он старался проявить любезность.

— Добрый вечер, мистер Коттерби, — с максимальной сердечностью поздоровался барристер. — Полагаю, вы именно и есть мистер Коттерби?

При желании Батлер умел заставить улыбнуться тотемный столб. Мистер Коттерби заметно просветлел.

— Он самый, сэр. Доброго вам здоровья, — добавил он, как будто выпивал вместе с гостем.

Слова прозвучали фальшиво. Толстый старик был либо страшно испуган, либо страшно зол, либо одновременно источал страх и злобу вместе с перегаром выпитого джина, что усугубляло сверхъестественную атмосферу, царившую в магазине с жуткой восковой куклой, усмехавшейся в пустоту.

Мистер Коттерби зачем-то бросил быстрый взгляд на потолок.

— Наверно, сэр, вам интересно, почему я до сих пор не закрыл магазин?

— Да нет, я как-то не думал об этом.

— Ах, в театр ломится столько народу, сэр, всем требуются прелестные старые вещи для украшения дома. Наверно, вы тоже идете в театр, сэр? И другой джентльмен тоже? — Мистер Коттерби покосился на Хью. — Или вы собрались в отель на собрание ОСГ?

— В общем-то в театр. Скажите, пожалуйста…

— Чудесные часы, сэр! — рванулся к нему продавец. — Могу показать старинные часы в стиле Людовика XIV, настоящие…

— Нет, спасибо. — Патрик Батлер сознательно повысил тон. — Меня привлекло объявление о перчатках мертвецов. Исторические реликвии для истинных ценителей.

Мистер Коттерби вновь уставился в потолок. На лбу у него снова выступила испарина — то ли от страха, то ли от гнева. Однако он старался не выдавать своих чувств.

— Вот как, сэр? Ну что ж, если угодно…

Протянув руку к другому шнуру, он сначала прибавил газ, потом поднял лампу высоко над своей головой. Свет из синего стал ярким, прозрачным, золотисто-белым, высветив пыль.

Хью сдержался, не свистнул. На небольшой деревянной панели за спиной мистера Коттерби в большой квадратной деревянной раме, затянутой потертым бархатом, висели кружком, внутрь остриями, двенадцать длинных ножей.

Когда мистер Коттерби наклонился, доставая что-то из-под прилавка, Батлер взглянул на ножи, а потом на прилавок.

— Ну, сэр, — очень громко сказал мистер Коттерби, распрямляясь с тяжелым вздохом и держа в руках два предмета, завернутые в папиросную бумагу, — интересно, что вы скажете вот об этих перчатках. А?

Хрипло пыхтя, он выложил обе завернутые пары на прилавок. Хью едва на них взглянул.

Ножи большой ценности не имели. Резные фигурные рукоятки из какого-то металла, имитирующего серебро, изображали каждого из двенадцати апостолов. Отполированные ножи необъяснимо притягивали, слабо поблескивая в кругу на фоне окружающего убожества.

— Честно сказать, — отвечал Батлер разочарованным тоном, — я не очень-то разбираюсь в перчатках. Может быть, вы расскажете мне их историю?

— Ах, сэр, вы будете удивлены!

— Ну, в настоящий момент это не имеет значения. У вас есть и другие?

Мистера Коттерби вдруг обуяло вдохновение, и он проявил его в полной мере.

— Будьте уверены, сэр! Я держу их в гостиной. Обождите минутку, пойду принесу. Извините.

Спотыкаясь и сгорбившись, мистер Коттерби выскочил из-за прилавка и свернул направо. Хью не мог забыть его жалобный взгляд. Следом бешено зазвенели японские колокольчики. Склонив к прилавку голову, Батлер приложил палец к губам и поманил к себе Хью.

Наверху кто-то расхаживал из стороны в сторону.

— Прентис! Вы меня слышите? — прошептал барристер. Тот кивнул.

— Если окажется, что здесь бандитский притон…

— Притон? — прошептал удивленный Хью.

— Да. Сумеете за себя постоять?

Батлер умолк, но через секунду опять зашептал, на этот раз с какой-то горечью:

— Много лет назад я услышал такой же вопрос. И, как дурак, ответил, что не стану марать руки и драться с мерзавцем. С тех пор стал умнее. Сумеете?

— Да. Я бывший десантник. Нас учили действовать быстро и тихо.

— Хорошо. Держитесь спокойно.

— А что?

— Плохо дело. Скоро начнется. Когда Коттерби вернется, заговорите с ним. Говорите что угодно, что взбредет в голову… Я хочу хорошенько разглядеть перчатки.

Летел шепот, сверкали ножи, наверху все звучали шаги.

— Понимаете, эти перчатки…

Гонгом грянули японские колокольчики. Мистер Коттерби опрокинул статую богини Дианы, она покатилась, свалившись на пол. Хозяин магазина вбежал, задыхаясь, держа в руках обувную коробку.

— Вот, джентльмены, то, о чем я говорил.

Он поставил коробку, бросив рядом клочок бумаги, на котором были нацарапаны два слова, и беззвучно стукнул по нему указательным пальцем.

На клочке было написано: «Уходите немедленно».

Стучавший палец кричал об опасности еще громче, чем высоко задранные брови на крупной перекошенной физиономии мистера Коттерби. Хью расстегнул пальто, полез во внутренний карман пиджака за авторучкой, написал на том же клочке: «Почему?» — и показал антиквару.

Батлер отодвинул в сторону две пары перчаток. Хью взглянул на них, не увидев ничего особенного, кроме того, что они сморщились и высохли от времени, хотя находятся в идеальном состоянии. Первая пара представляла собой мужские перчатки с крагами, некогда серые или белые, изящные, на небольшую руку, с шитьем на пальцах. Другие, длиной по локоть, выцветшие почти до серости, изначально черно-алые, были хоть и побольше, но явно принадлежали женщине.

— Вот что я вам скажу, мистер Коттерби, — громко заговорил Хью. — Меня здесь кое-что очень сильно интересует. Вон те апостольские ножи.

Выражение лица мистера Коттерби полностью переменилось. Даже гортанный голос зазвучал иначе.

— Нет! — вскричал он и вскинул худую руку, как бы прикрывая ножи. — О нет! Только не это!

— Извините. Я просто…

Антиквар снова молниеносно сменил тон.

— Это я должен просить прощения, сэр, за невольную грубость, — с достоинством проговорил он. — Метательные ножи не продаются.

— Метательные? И кто же их мечет?

— Я, — ответил мистер Коттерби. — Метал на представлениях. До того как Нелли ушла от меня. Теперь мы с Нелли…

За пару секунд вся прошлая жизнь хозяина магазинчика отразилась в его глазах. На него вновь неожиданно снизошло вдохновение.

— Не верите? — спросил он, охваченный гневом. — Смотрите!

Хью не успел остановить его — обезумевшие руки мистера Коттерби взметнулись вверх. Дальше последовал некий магический трюк. В левой руке очутились три ножа, образующие форму веера, рукоятками вверх, на одинаковом расстоянии друг от друга. В правой материализовался другой нож, схваченный за кончик лезвия большим и указательным пальцами.

— Смотрите на Модницу, — предложил он, кивнув на восковую куклу, стоявшую спиной к тонкой деревянной перегородке у лестницы.

Мистер Коттерби повернулся к ней, отступил от прилавка сначала на десять, потом на пятнадцать шагов. Кукла улыбалась из-под пыльных взбитых волос.

— Я зову ее Модницей, сэр, потому что Нелли не позволяла дать ей настоящее имя, когда я практиковался. Сказала, что приревнует. Такая уж была Нелли. Хоть она все равно меня бросила.

Правая рука метнулась назад и вверх. Хью сделал шаг вперед.

— Эй! Потише…

— Не беспокойтесь, сэр, — сказал мистер Коттерби и с достоинством улыбнулся. — Даже после первого глотка джина по вечерам рука у меня по-прежнему твердая. — Он нахмурился. — Дело не столько в руке, как думают люди, а в сноровке. Видите?

Бумс!

Хью не видел броска. Однако нож с фигурой апостола Павла вибрировал и сверкал над макушкой манекена, не задев ни единого волоска. Деревянная перегородка затрещала, затряслась от удара.

Мистер Коттерби под этот шум бормотал:

— Отец Билл вас ищет…

Бумс!

— …бегите, пока его ребята…

Бумс!

— …до вас не добрались. Они почему-то запаздывают…

От широких взмахов руки мистера Коттерби лампа над его головой закачалась. Синий, желтый, белый свет газовой горелки отбрасывал дикие тени. Еще два ножа вонзились у щек куклы с обеих сторон.

Кто-то спускался по закрытой лестнице. Все услышали шаги.

Неуместное в данной обстановке имя — отец Билл — ничего не сказало Хью, но, как только оно донеслось до Патрика Батлера, тот сразу оставил перчатки и оглянулся.

Вспотевший мистер Коттерби замахнулся четвертым ножом. В тот самый момент, ударившись в стену, широко распахнулась дверь на лестницу. В ней стоял худой моложавый мужчина и смотрел на присутствующих.

То ли джин не укрепил руку мистера Коттерби, то ли он был расстроен, а может, пальцы соскользнули. Нож сверкнул, полетел в сторону, острие вонзилось в створку двери дюймах в трех от горла стоявшего там мужчины.

Никто не проронил ни слова, слышалось только тяжелое дыхание мистера Коттерби. Сине-белый свет покачнулся, уравновесился. Вошедший заговорил не грубо и не мягко, не слишком приятным, но и не слишком неприятным голосом:

— Ну не глупо ли метать ножи в вашем возрасте и в нетрезвом состоянии?

— Может, глупо, а может, и нет, — парировал мистер Коттерби заискивающе, но в то же время и вызывающе. — Вы, мистер Лейк, человек образованный. — Он взглянул на Хью и Батлера. — Знаете? У мистера Лейка наверху контора.

Мужчина, поименованный мистером Лейком, молча выдернул из дверной створки нож и шагнул вперед.

Темные волосы были стрижены очень коротко, словно он хотел избавиться от докучной проблемы чересчур частой стрижки. Лицо недурное, с тонкими чертами, взгляд внимательный, настороженный, но сдержанный. Коричневый костюм не хорош и не плох, он просто висел на нем, как будто подобная мелочь его не заботила.

Весь его вид и манеры можно было бы описать одним словом — практичность. Практичный, сухой, уравновешенный деловой человек. Из пиджачного кармана торчала свернутая газета.

— Да, — сказал он, покачивая в руке сверкающий апостольский нож, — моя фамилия Лейк. Джералд Лейк. Возможно, вы видели табличку на двери. Солиситор.

— Солиситор? — встрепенулся Хью.

Джералд Лейк внимательно их оглядел — без особой приязни и без неприязни.

— Людей вроде вас, — заметил он, — удивляет, что юрисконсульт держит контору не в самом популярном районе.

— Почему же? — вставил Патрик Батлер, величественно распрямившись.

Куртуазность окутывала его плащом дуэлянта эпохи Регентства.

— Бедняки тоже нуждаются в юридической помощи, — заявил Лейк. — И получают ее за очень малую плату почти от такого же бедняка. Необразованным людям и иностранцам надо советовать, как обращаться с деньгами. Некоторые совсем потеряли надежду. Могу привести статистические данные…

Темно-карие глаза Лейка вдруг вспыхнули. Держа в одной руке сверкавший нож, он другой вытащил из кармана газету и развернул ее.

Это был экземпляр «Дейли уоркер». Батлер еще сильней напрягся. Взглянув на него, Лейк положил нож и газету на прилавок.

— Впрочем, не важно, — устало вздохнул он. — Вам вообще неизвестно о существовании бедняков.

— Неизвестно, друг мой? Я защищаю их чаще, чем вы консультируете, и вообще бесплатно.

Лейк поднял брови:

— И вы этим гордитесь? Не мелите чепухи. Вы можете себе это позволить.

— Почему?

— Вы получили образование. Вы заплатили за него?

— Вы получили несколько пар перчаток. — Батлер постучал по прилавку.

— Вы заплатили за эти перчатки?

Проигнорировав его вопрос, Лейк повернулся и бросил через плечо:

— Поднимайтесь ко мне в контору, вы оба. Я обязан рассказать кое-что полезное для вас и для вашего друга.

— Одну минуточку! — спохватился Батлер.

Лейк оглянулся, посмотрел в окно. То же самое сделал и мистер Коттерби, обливавшийся потом и тайком подававший им предупредительные знаки.

— Меня привела в восхищение табличка насчет исторических реликвий, — добродушно признался Батлер. — Наверняка вы ее написали.

— Нет.

Батлер рассмеялся:

— Да бросьте, до чего вы любите спорить! Допустим, вы сочинили, а наш приятель мистер Коттерби написал. При всем моем к нему уважении сомневаюсь, чтобы он употреблял такие слова, как «реликвии» и даже «ценители». — Тут ирландец заговорил другим тоном: — Только, ради бога, ответьте: зачем вам понадобилась такая затейливая приманка, чтобы заманить меня в магазин, а потом к себе в контору? Я мгновенно примчался бы на телефонный звонок, сообщи вы о какой-нибудь чрезвычайной проблеме.

— Телефонный звонок или письмо, — усмехнулся Лейк, — могли и не дойти до великого мистера Патрика Батлера. А чего вы добились, в конце концов?

— Когда молодой человек спрашивает о моих успехах, — улыбнулся Батлер, — пусть лучше расскажет сначала о собственных.

Лейк обернулся с горящими глазами:

— По-моему, я не сделал ничего хорошего. Да. Слишком мало принес добра миру, который в нем так нуждается. Но и не причинил никакого вреда.

— Никакого вреда! — вскричал Батлер. — Никакого вреда? — Он кивнул на мистера Коттерби. — Запугали старика чуть не до смерти вместе с вашим проклятым отцом Биллом. И если мы когда-нибудь снова встретимся, вы за это заплатите, мой лицемерный друг!

— Берегитесь, мистер Батлер!

— Чего? — спросил ирландец. Он смерил собеседника взглядом с головы до ног, лениво застегнул пальто, натянул кожаные перчатки с меховой подкладкой и взглянул на Хью: — Пойдем, мальчик?

— Я готов, — кивнул Хью, хотя сгорал от любопытства. — Только что это за разговоры об исторических перчатках? Вот эти, например, на прилавке. Чьи они?

— Ах эти! Каждая пара стоит как минимум небольшого состояния, если Коттерби их не продаст или Лейк не использует как приманку. Возможно, их раздобыл отец Билл, крупнейший мошенник нашего времени. Именно он украл одну пару из Музея Лондона. Они нас заманили в ловушку с помощью интригующего объявления. Пошли.

— Предупреждаю ради вашей же безопасности, — сказал Джералд Лейк. — Не выходите в ту дверь.

Взяв Хью под руку, Батлер плечом отодвинул его и открыл парадную дверь. Хью задохнулся в сыром и туманном морозном воздухе, остановился па тротуаре, глядя по сторонам. Адвокат, громко хлопнув дверью, прошел вперед и встал слева от Хью, чуть поодаль.

— Приготовьтесь, — шепнул он, кривя губы. — Скоро появится шайка отца Билла.

Никто не появился.

Поле обзора по-прежнему составляло в лучшем случае десять футов. В дымке тумана медленно, очень медленно возникли три мужские фигуры, бесшумно шагавшие по асфальту, не сводя глаз с Хью Прентиса и Патрика Батлера. Остановившись футах в десяти, они радостно переглянулись.