Онлайн чтение книги Рыцарь Таверны
Глава 16. Расплата

Сэр Криспин не слышал ничего из того, что было сказано перед его приходом, и поэтому не подозревал, что его инкогнито раскрыто. Он поторопился сделать то, что являлось обычной процедурой гостя по отношению к хозяину дома. Его подстегивало также нетерпеливое желание вновь встретиться с Джозефом Ашберном — человеком, который нанес ему смертельный удар мечом 18 лет назад. Он внимательно изучил его и пришел к выводу, что это очень жестокий и опасный противник в противоположность своему туго соображающему брату, и что действовать нужно немедленно.

Поэтому, когда он появился в зале к ужину, он был вооружен и одет в дорожный костюм.

Джозеф в одиночестве стоял у огромного камина, наблюдая за игрой огня. Грегори с дочерью стояли у окна. У противоположного окна стоял Кеннет, угрюмо глядя на падающий дождь.

Услыхав шаги Криспина по лестнице, Джозеф повернулся и вопросительно взглянул на снаряжение рыцаря.

— Что это значит, сэр Криспин? — спросил он. — Вы собрались в путешествие?

— Я и так слишком долго злоупотреблял гостеприимством замка Марлёй, — ответил Криспин, приблизившись к камину. — Сегодня вечером, мастер Ашберн, я уезжаю.

Джозеф вежливо пробормотал традиционные слова сожаления по поводу столь скорого отъезда, в то же время мучительно пытаясь понять, чем вызвано это решение Криспина. Но Криспин заметил, как изменилось выражение лица Джозефа, и в его голове мелькнула мысль, что Джозеф знает, кто он такой на самом деле. Направляясь к дяде Синтии и ее отцу, он мысленно поблагодарил небо за те меры предосторожности, которые он принял для выполнения своего плана.

Проводив его взглядом, Джозеф подумал: а не догадывается ли Криспин о том, что он узнан, и решил воздержаться от расплаты, отложив ее до более подходящего случая. Отвечая на этот вопрос, он решил, что Криспин не должен покинуть этот замок живым и невредимым, чтобы он не мог вернуться для осуществления своей мести. Раз Геллиард отказался от своего плана, то Джозеф сам осуществит его сегодня же и положит конец этой истории. Поэтому прежде чем сесть за стол, Джозеф проверил, чтобы его меч находился поблизости, прислонив его к спинке своего стула.

Ужин прошел довольно спокойно. Кеннет по-прежнему страдал от безразличия Синтии, а Синтия сидела молча со скорбным выражением лица. История жизни сэра Криспина и его внезапный отъезд давали ей много пищи для размышлений, и Криспин в который раз уже ловил на себе ее взгляд, в котором читалась жалость и еще какое-то чувство, но какое, Криспин так и не мог понять. Звучный бас Грегори был почти не слышен. Угрожающие взгляды, которыми награждал его брат, заставляли Грегори сидеть молча, чувствуя себя не вполне уютно.

Что же касается Геллиарда, то им овладели воспоминания, и он много пил, что с удовольствием отметил про себя Джозеф. Но и здесь он недооценил этого человека. Кеннет ел мало, но казалось, что в нем проснулась небывалая жажда, и Криспин вскоре начал испытывать легкое беспокойство, глядя, как тот часто наполняет свой бокал. Через час ему нужна была помощь Кеннета, и он вполне справедливо подозревал, что если дела пойдут так и дальше, то на юношу можно будет не рассчитывать. Если бы Кеннет сидел рядом с ним, он мог бы предупредить его шепотом, но тот находился на противоположном конце стола.

Однажды Криспину удалось перехватить взгляд, которым обменялись Джозеф и Грегори, а когда Грегори принялся усиленно подливать вина ему и Кеннету, его подозрения усилились, и он стал держаться настороже.

Вскоре Синтия встала из-за стола. В следующее мгновение Криспин тоже был на ногах. Он проводил ее до лестницы и здесь обратился к ней:

— Позвольте мне, мисс Синтия, попрощаться с вами. Через час или около этого я уеду.

Ее глаза были задумчивы, и он мог заметить, что она слегка побледнела.

— Счастливого пути, сэр» — ответила она тихо. — Пусть вам сопутствует удача.

— Благодарю вас, мисс. Счастливо оставаться.

Он низко поклонился. Она слегка кивнула ему в ответ и поднялась по лестнице наверх. Дойдя до верхней галереи, она обернулась. Он вновь занял свое место за столом и наполнил свой бокал. Слуги ушли, и в течение получаса они сидели в зале, потягивая вино и разговаривая, в то время как Криспин хмелел все быстрее, и под конец его веки налились свинцом, а голова склонилась на грудь.

Кеннет, возбужденный вином, но все еще не потерявший рассудка, посмотрел на него с презрением. И этого человека Синтия предпочла ему? В глазах Джозефа тоже читалось презрение, смешанное с удовлетворением. Выполнение его плана упрощалось. Вскоре он решил, что настала пора действовать.

— Мой брат сказал мне, что вы были знакомы с Роландом Марлёем? — спросил он.

— Да, — ответил Криспин, с трудом ворочая языком. — Я знал эту собаку… веселая, неутомимая фигура. Дважды его безрассудство убивало его, беднягу, в том числе это была и ваша рука, мастер Ашберн, как говорят.

— Кто говорит?

— Кто говорит? — эхом откликнулся Криспин. — Я говорю. Может, вы хотите обвинить меня во лжи?

Джозеф рассмеялся таким зловещим смехом, что у Кеннета застыла кровь в жилах.

— Нет, почему? Я не буду отрицать этого. Он погиб в честной схватке. Более того, он сам был зачинщиком дуэли.

Криспин ничего не ответил и неуверенно поднялся на ноги, опрокинув при этом стул, который с грохотом упал на пол. Некоторое время он смотрел на него пьяным взором, а затем нетвердыми шагами направился в половину для прислуги. Он захлопнул тяжелую дверь, закрыл ее на ключ, который положил себе в карман.

Трое мужчин сидели за столом, наблюдая за его движениями с презрением, любопытством и весельем.

Холодная улыбка застыла на губах Джозефа, когда он увидел прямо стоящего Криспина без малейших признаков опьянения и услыхал его железный голос:

— Ты лжешь, убийца! Это был не честный поединок, это была не дуэль. Это был подлый удар в спину, который ты. нанес ему, надеясь погубить так же, как погубил его жену и ребенка. Но Господь всемогущ, мастер Ашберн, и я выжил. Как саламандра, я возродился из огня, в котором вы хотели уничтожить следы своего преступления. Я выжил, и теперь я, Криспин Геллиард, по прозвищу «Рыцарь Таверны», который некогда был Роландом Марлёем, пришел, чтобы требовать отмщения. Не так я собирался вернуться домой, и не такой я представлял себе расплату. Вами должен был заняться обыкновенный палач и вздернуть вас на веревке. С этой надеждой я примкнул к лагерю короля. Но поскольку король потерпел поражение, поскольку я по-прежнему вне закона, мне надлежит исполнить месть своими руками.

Джозеф очнулся от удивления, вызванного внезапной переменой в поведении Криспина. Он понял, что Криспин обвел их вокруг пальца, закрыв единственный путь к спасению, откуда они могли ждать помощи, и резко обругал себя за слепоту. И все же он не испытывал беспокойства: его меч был под рукой, и Грегори тоже был вооружен. Возможно, и юноша примет их сторону, несмотря на данное слово. К тому же ему достаточно было повысить голос, чтобы слуги услыхали его зов через закрытую дверь и пришли на помощь.

Поэтому он отвечал с холодной циничной улыбкой на устах.

— Расплата, которой вы так добиваетесь, сэр, будет вам предоставлена в полной мере. «Геллиард Сто Чертей» известен многими бездумными поступками, но я, думаю, не ошибусь, если скажу, что это его последняя выходка. Клянусь ранами Христа, сэр, это безумство — лезть в одиночку в логово льва!

— Скажи лучше к «трусливой шавке в конуру», — отпарировал Криспин. — Мастер Джозеф, вы что, надеетесь запугать меня слезами?

Джозеф продолжал улыбаться, чувствуя себя хозяином положения.

— Если мне понадобится помощь, я могу легко ее Вызвать. Но в этом нет необходимости — нас трое против одного.

— Вы плохо сосчитали. Мастер Стюарт сегодня принадлежит мне, связанный клятвой, что он рискнет своей жизнью, если я позову его на помощь, и я призываю его. Меч наголо, Кеннет!

Кеннет стоял, безвольно опустив руки с белым как мел лицом.

— Проклятие на вашу голову! — взорвался он. — Вы провели меня, вы меня обманули!

— Вспомни о клятве, — последовал холодный ответ. — Если вы считаете меня виновным в чем-то, мы после можем это уладить. Но сначала сдержи свою клятву. Меч наголо!

Кеннет все еще колебался, и, возможно, он бы даже нарушил данное обещание, но быстрые действия Грегори Ашберна лишили его возможности выбора. Испугавшись, что Кеннет может поступить наоборот и принять сторону Криспина, Грегори решил опередить его. Выхватив меч, он нанес подлый удар в грудь юноше. Кеннет увернулся от него, отскочив назад, но Грегори последовал за ним, вынуждая мальчика обнажить свой клинок.

Они стояли между столом и той частью зала, которая выходила на террасу, напротив них на пути к закрытой двери стоял Криспин. Джозеф продолжал спокойно сидеть во главе стола, уверенный в себе, и с любопытством наблюдал за происходящим.

Он быстро понял поспешность атаки Грегори, которая могла лишить их союзника, но решил, что несколько выпадов заставят мальчика сложить оружие, и поэтому решил не вмешиваться. Когда Криспин приблизился к нему с обнаженным мечом в руке, он понял, что пора позаботиться о себе. Он схватил меч и вскочил на ноги, чтобы встретить своего противника. Глаза Геллиарда сверкнули, он поднял свое оружие, и клинки скрестились.

С другой стороны послышался ответный лязг мечей.

— Остановитесь, сэр! — кричал Кеннет, отбиваясь от наседавшего на него Грегори.

Но в ответ Грегори сделал новый выпад, который юноша инстинктивно отбил. Приняв его движение за сопротивление, Грегори ударил сильнее. Кеннет снова отбил, целясь в противника. Он увидел, что Грегори открылся, и отчасти машинально, отчасти из желания отразить натиск Грегори, он начал ответную атаку, пока не припер Грегори к стене. Одновременно с этим его нога задела за стул, который опрокинул Криспин, и он потерял равновесие. Он сам не успел осознать, что произошло, как его лезвие скользнуло по лезвию противника и вонзилось в его правое плечо, пригвоздив его к деревянной стене.

Джозеф услышал звук падения меча и решил, что он выпал из рук Кеннета. В остальном он был слишком поглощен Криспином, чтобы глазеть по сторонам. До этого часа Джозеф Ашберн считал себя неплохим фехтовальщиком, способным держать меч в руках. Но Криспин владел мечом с таким искусством, о котором он даже не подозревал. Каждый его прием, каждая уловка, к которой он прибегал, оканчивалась одним и тем же: его лезвие с легкостью отбивалось в сторону.

Он отчаянно пытался найти брешь в обороне противника, нанося удары по всем незащищенным местам, но каждый раз его лезвие наталкивалось на холодную сталь Криспина. Он продолжал драться, удивляясь, почему Грегори не приходит ему на помощь. Затем ужасная мысль о том, что Грегори убит, вспыхнула в его мозгу. В таком случае он должен надеяться только на себя. Он проклинал себя за глупую самоуверенность, которая заставила его недооценить противника, и тем самым совершить фатальную ошибку. Он должен был понять, что человек, приобретший такую репутацию, как сэр Криспин, — не простой смертный, а суровый мужчина, привыкший смотреть в глаза смерти. Но он может позвать на помощь. Эта мысль приободрила его, и он закричал:

— Эй, там! Стефан, Джон!

— Поберегите дыхание, — прорычал рыцарь. — Вам оно еще понадобится. Никто не услышит ваших криков. Они пьют за мой счастливый отъезд. Я не сомневаюсь, что они вылакали целый кувшин этого вина, один стакан которого может погрузить человека в сон на целые сутки.

В ответ Джозеф рассыпался в проклятиях. Он заметил, что Криспин нарочно не атакует его, только отражая удары, и это еще больше насторожило его. Он понял, что его переиграли, и в любую минуту Криспин может отправить его на тот свет кончиком своего меча. Он обливался потом с ног до головы и был на грани падения от усталости. И все же он попробует воспользоваться пассивностью Криспина, чтобы нанести ему последний удар.

Он собрал последние силы и сделал обманное движение, затем нагнулся и сделал резкий выпад вперед. Выбросив вперед руку с мечом, он почувствовал резкую боль в кисти, меч вылетел из его руки, выбитый искусным ударом, и он остался безоружным в полной власти Криспина.

Казалось, часы прошли с того момента, как меч выпал из его руки, но ответного удара не последовало. Криспин стоял рядом молча, с презрением глядя на него, как змея наблюдает за птичкой глазами, от которых Джозеф не мог оторвать парализованного взгляда.

Свечи, освещающие залу, догорали, и по углам легли черные тени. Около стола стоял Кеннет, молча с ужасом наблюдая за кровавой драмой. У его ног лежал без сознания раненый Грегори.

Для Кеннета, как для пассивного зрителя, тоже, казалось, прошли часы с тех пор, как Криспин обезоружил своего противника, и до тех пор, пока он со смехом не бросил свой меч на пол и не схватил его голыми руками за горло.

Криспин ощутил в себе какую-то новую силу. Ему хотелось медленно, не торопясь, добить поверженного противника. Проткнуть его мечом было слишком простым делом — он бы умер, и Криспин ничего не знал бы о его страданиях. Но взять его за горло, вот так, медленно выжать жизнь из его тела, почувствовать его отчаянные бесплодные попытки освободиться, видеть каждый миг его агонии, багровеющее лицо, вздувшиеся вены, вылезающие глаза, держать его так, стать для него точкой отсчета времени — это было достойной расплатой за все годы страданий, которые он пережил по вине этого человека.

Тем временем необычность действий Криспина вернула Джозефу часть былой храбрости. На мгновение в его сердце даже затеплилась надежда на спасение.

— Добрая сталь слишком большая честь для вас, мастер Ашберн, — произнес Криспин.

С этими словами его жилистые руки сомкнулись вокруг шеи Джозефа, лишая его дыхания и последней надежды. Джозеф никак не предполагал, что в руках Криспина кроется такая сила. Тщетны были его попытки высвободиться. Его силы быстро иссякали, кровь, бурлившая в. голове, уже мутила его разум, когда вдруг хватка ослабла, и в его измученные легкие хлынул освежительный воздух. Когда он окончательно пришел в себя, он обнаружил, что сидит за столом. Рядом с ним в кресле расположился Криспин, держа в одной руке обнаженный меч и с насмешкой глядя на свою жертву.

Кеннет, наблюдавший за этой сценой, не мог сдержать озноба. Он знал, что Криспин вспыльчивый человек, которого легко рассердить, и он не раз видел его в гневе. Но он никогда не видел такого сатанинского выражения в его глазах, такой страшной улыбки из смеси насмешки и презрения, с которой он глядел на свою жертву, смерти которой он желал все последние восемнадцать лет.

— Я бы сказал, — начал Криспин тихим голосом, — что вы прожили несколько жизней, Джозеф. Я сделал все, что мог. Вы дважды корчились в агонии, и я склонен к милосердию. Конец близок — если вы хотите покаяться, пожалуйста, хотя я лично считаю, что это будет пустая трата дыхания. Вы созданы для ада.

— Вы намереваетесь убить меня? — прошептал Джозеф, немного приходя в себя.

— А чего еще вы ожидали? Дважды я дал вам возможность почувствовать приближение смерти. Вы что думаете, я просто забавлялся?

Джозеф стиснул зубы. Насмешки Криспина были для него, как удары кнута, но эти удары пробуждали его к жизни. Он был готов к сопротивлению, но не на деле, а на словах.

— Вы собираетесь совершить убийство, — сказал он.

— Нет, это справедливое возмездие. Я долго его ждал, и, наконец, оно наступило.

— Подумайте, мастер Марлёй…

— Не зовите меня этим именем! — резко воскликнул Криспин. — Я не носил его все эти 18 лет, и, благодаря вам, я не буду его носить и впредь.

Воцарилась тишина. Джозеф заговорил вновь со спокойствием в голосе:

— Подумайте хорошенько, сэр Криспин, над тем, что вы собираетесь совершить. Ведь вы от этого ничего не выиграете.

— Господи, как вы можете такое говорить? Не думаете же вы о том, что я не получу огромного морального удовлетворения, зная, что вы получили по заслугам?

— Вы можете дорого заплатить за. эту минутную радость.

— Не минутную, Джозеф. Воспоминания о ней останутся со мной на все оставшиеся мне дни и годы.

— Сэр Криспин, вы находитесь в оппозиции к Парламенту — вы почти вне закона. Я обладаю связями, большими связями. Используя их…

Криспин засмеялся.

— Довольно, сэр. Вы тратите слова впустую. Что значит для меня жизнь и что может она мне дать? Если я так долго нес в себе ее бремя, то только затем, чтобы дождаться этого часа. Неужели вы думаете, что я отступлюсь от своей цели за взятку?

Его внимание привлек громкий стон приходящего в сознание Грегори.

— Добей его, Кеннет! — скомандовал он, указывая на неподвижно лежащую фигуру. — Что? Ты колеблешься? Лучше подчинитесь, сэр, или мне придется сделать вам неприятное напоминание о вашей клятве!

С опустошенным взглядом юноша опустился на колени, чтобы выполнить приказ Криспина. Но вдруг он разрыдался.

— Я не могу!

— Идиот, возьми у него меч или нож и прикончи его!

— Почему вы командуете мной? — воспротивился юноша. — Вы обманули меня, и все же я оказал вам обещанную помощь. Они теперь в вашей власти, и вы можете завершить свою грязную работу сами!

— Честное слово, мастер Стюарт, я слишком терпелив с вами! Разве так уж необходимо спорить по поводу каждого вашего шага? Вы можете помочь мне в выполнении моего дела, как и обещали в своей клятве. Добейте этого человека, и довольно словесной мишуры!

Его ярость сломила сопротивление мальчика. Кеннет не был настолько глуп, чтобы не понять, что Криспин находится в опасном возбуждении, и поэтому он с проклятиями принялся за кровавое дело.

Затем вновь раздался необычно твердый голос Джозефа:

— Хорошенько взвесьте ваш поступок, сэр Криспин! Вы еще молоды, и значительная часть вашей жизни лежит впереди вас. Не уничтожайте ее бессмысленным актом, который не поправит прошлое.

— Не он сведет счеты, Джозеф! А что касается моей жизни, то вы ее давно уничтожили. Будущее ничего не сулит мне, зато сулит настоящее.

И он занес меч для удара.