Онлайн чтение книги Женщина в озере The Lady in the Lake
Глава 34

Мы вышли из комнаты и пошли вдоль коридора, мимо номера 618. Из открытой двери падал свет. У двери стояли двое мужчин в штатском и курили, держа сигареты в кулаке, будто в коридоре дул сильный ветер. Из номера доносился шум спорящих голосов.

Мы завернули за угол, прошли мимо лифта. Дегамо открыл дверь запасного выхода, и мы начали спускаться по гулким ступеням. Внизу, у двери, выходившей в холл первого этажа, Дегамо остановился, держа руку на ручке двери, и прислушался. Потом посмотрел на меня через плечо.

– Вы здесь с машиной? – спросил он.

– Она в гараже, в подвале.

– Великолепно!

Мы спустились еще ниже в подвал. Тощий негр вышел из своей конторки, и я отдал ему номерок. Он искоса посмотрел на форму Шорти, но ничего не сказав, молча указал на мой «крайслер».

Дегамо сел за руль. Я уселся рядом, Шорти – сзади. Мы выехали на улицу.

Воздух был свеж. В нескольких кварталах от нас показалась большая машина с двойными красными прожекторами, она шла нам навстречу. Дегамо сплюнул через окно и развернул машину в противоположном направлении.

– Это, конечно, Уэббер, – сказал он. – Немножко опоздал к панихиде!

Проскочили у него прямо под носом, Шорти!

– Мне... это не очень нравится, лейтенант. Честно. Совсем не нравится!

– Смирно, малыш! Вот так и добиваются повышения!

– Не надо мне повышения, – сказал Шорти. – И не надо такого риска. "

Уверенность покидала его, как воздух из проткнутого воздушного шарика.

Дегамо на большой скорости проехал кварталов десять, потом сбавил скорость. Шорти сказал неуверенно:

– Я не собираюсь вам указывать, лейтенант. Но мы едем что-то не в ту сторону!

– Точно, сын мой! – сказал Дегамо. Он снизил скорость и свернул на пригородную улицу с симпатичными чистыми домиками, стоявшими в симпатичных чистых садиках. В центре квартала он притормозил и подъехал к тротуару.

Закинув руку за сиденье, он повернулся к Шорти.

– Ты веришь, что этот парень ее убил, Шорти?

– Да, лейтенант, – сказал Шорти сдавленным голосом.

– У тебя есть карманный фонарь?

– Нет. Я сказал:

– В кармашке левой двери есть фонарь. Шорти нашел фонарь, загорелся узкий белый луч. Дегамо сказал:

– Погляди-ка на затылок этого парня!

Я слышал дыхание малыша за своей спиной. Он ощупал мой затылок и коснулся шишки. Я невольно застонал. Свет погас, снова тьма улицы вползла в машину. Шорти произнес:

– Выглядит так, словно он получил сильный удар сзади по голове, лейтенант. Я что-то ничего не пойму.

– Такой же кровоподтек есть и у девушки, – сообщил Дегамо. – Он менее заметен, но он есть. Он ударил ее по затылку и оглушил, потом снял с нее одежду и изнасиловал, прежде чем убить. Поэтому царапины так кровоточили. И все было сделано без шума. В этом номере не было телефона. Кто же сообщил об убийстве, Шорти?

– А я откуда знаю, черт побери? Какой-то мужчина позвонил и сказал, что в гостинице «Гренада» в 618 номере убита женщина. Мы как раз искали фотографа, когда вы пришли. Телефонист сказал, что голос был низкий, по-видимому, намеренно искаженный. Фамилии своей мужчина не назвал.

– Ну хорошо, – сказал Дегамо. – Если бы ты совершил убийство, как бы ты поступил?

– Я бы смылся, – сказал Шорти. – Почему нет? Эй, вы! – вдруг заорал он на меня. – Почему вы не убежали?

Я не ответил. Дегамо произнес тихо:

– Ты бы не полез через окно ванной, на высоте шести этажей, в ванную соседнего номера, в котором, может быть, спят люди? Ты не стал бы выдавать себя за жильца соседнего номера и не стал бы звонить в полицию, а? Ты воспользовался бы выигрышем во времени и не стал бы понапрасну рисковать, а, Шорти?

– Думаю, что нет, – ответил Шорти осторожно. – Думаю, что я не стал бы звонить. Но сексуальные преступники делают порой странные вещи, лейтенант.

Они ненормальные люди, факт. А у этого парня, наверное, был сообщник, а потом тот его оглушил, чтобы все свалить на него одного.

– Только не говори, что ты сам это придумал, – ухмыльнулся Дегамо. – Мы здесь сидим и ломаем себе головы, а человек, который знает ответы на все вопросы, сидит рядом и молчит! Он повернул голову ко мне. – Что вы там делали?

– Не могу вспомнить, – сказал я. – Удар по голове отбил у меня всю память.

– Мы вам поможем вспомнить, – сказал Дегамо. – Мы отвезем вас в горы, недалеко отсюда, там вы сможете без помехи полюбоваться звездами и спокойно восстановить все в памяти. Вы очень скоро все вспомните.

– Вы не должны так говорить, лейтенант! – вмешался Шорти. – Почему бы нам не вернуться в ратушу и не сыграть эту игру по всем правилам?

– К черту правила! – заявил Дегамо. – Мне нравится этот парень. Я хочу иметь с ним спокойный, долгий разговор. Надо только быть с ним поласковей. А то он очень застенчив!

– В таких делах я не участвую, – заявил Шорти.

– Нет? А чего же ты хочешь, Шорти?

– Я хочу вернуться в ратушу.

– Любителей прогулок нельзя удерживать, малыш. Пройдешься пешком?

Шорти помолчал, потом сказал:

– Согласен. Охотно пройдусь. – Он открыл дверцу машины и вышел. – Я думаю, вы понимаете, что я подам обо всем этом рапорт, лейтенант.

– Хорошо, сын мой, – сказал Дегамо. – Скажи Уэбберу, что я о нем справлялся. В следующий раз, когда он будет устраивать званый вечер, пусть не забудет поставить прибор и для меня.

– Я не понимаю ваших намеков, – сказал маленький полицейский. Он захлопнул дверцу машины. Дегамо дал газ и уже в конце квартала достиг скорости в сорок миль. Еще через квартал – в пятьдесят. На бульваре он поехал помедленней и повернул на восток. Он больше не превышал разрешенной скорости. Нам встретилась пара машин, но в остальном царило холодное молчание раннего утра. Вскоре мы выехали за черту города.

– Ну, что ж, приступайте к вашей исповеди, – заговорил Дегамо. – Возможно, она на что-нибудь сгодится.

Машина преодолела долгий подъем, потом снова покатилась вниз. Здесь бульвар превращался в подобие парка. Мы проезжали мимо госпиталя ветеранов.

Большие тройные канделябры перед входом из-за утреннего тумана были окружены светящимися венчиками. Я заговорил:

– Сегодня вечером ко мне в квартиру пришел Кингсли и сказал, что его жена звонила по телефону. Она просила срочно прислать ей денег. Кингсли поручил мне отвезти конверт, а также помочь ей, если она находится в затруднительном положении. Правда, мой собственный план действий был немного иным. Кингсли сообщил ей, как она сможет меня узнать. Я должен был появиться в «Павлинъем погребке» на Восьмой авеню, угол Аргуэлло-стрит, через пятнадцать минут после полного часа.

Дегамо медленно сказал:

– И вы решили воспользоваться случаем и допросить ее, а? – Он немного поднял руки, но потом снова опустил их на баранку.

– Я поехал туда. Это было через несколько часов после ее звонка. Меня предупредили, что она выкрасила волосы в темный цвет. Она прошла мимо меня в баре, но я ее не узнал. Ведь я никогда раньше ее не видел. Правда, мне показывали фотографию, но даже хорошая фотография может искажать сходство.

Она послала в погребок мексиканского мальчишку, чтобы он меня вызвал на улицу. Она желала получить деньги и отказывалась от всяких разговоров. Мне же было необходимо узнать подробности ее истории. Наконец, она увидела, что без разговора не обойтись, сказала, что живет в «Гренаде» и попросила прийти через десять минут.

Дегамо сказал:

– Достаточно времени, чтобы подготовить какой-нибудь трюк.

– Трюк действительно был подготовлен, но я не уверен, что с ее участием. Ведь она не хотела со мной говорить и не собиралась приглашать меня к себе. Она согласилась только тогда, когда поняла, что иначе не получит от меня денег. Впрочем, возможно, что всю эту сцену она нарочно разыграла, чтобы я ничего не заподозрил. Актриса она была первоклассная. С этим мне уже пришлось столкнуться раньше. Так или иначе, я пошел к ней, и мы поговорили. Вначале она плела разные небылицы, но когда мы заговорили о Лэвери, о его смерти, тут уже разговор пошел всерьез. Я сказал ей, что собираюсь выдать ее полиции.

Мы миновали деревню, лежавшую почти в полной темноте. Лишь на дальнем краю светилось несколько окон.

– Тогда она вытащила револьвер. Я думаю, она на самом деле собиралась им воспользоваться, но подошла слишком близко ко мне. Мне удалось ее схватить. Револьвер упал на пол. Пока мы с ней боролись, появился кто-то из-за зеленой портьеры и оглушил меня. Когда я очнулся, убийство уже произошло.

– Вам удалось увидеть этого человека? – спросил Дегамо.

– Нет. Я видел краем глаза, что был мужчина, причем крупный мужчина. А потом я нашел на диване, под ее и своей одеждой, вот это. – Я вытащил из кармана желто-зеленую косынку Кингсли и разгладил ее на коленях. – Вчера вечером, за пару часов до случившегося, я видел этот платок на шее у Кингсли.

Дегамо посмотрел на платок. Он взял его и поднес к освещенному приборному щитку.

– Эту штуку не спутаешь, – сказал он. – Прямо-таки бросается в глаза. Кингсли, говорите? Так-так! Черт бы меня побрал! Что же случилось потом?

– Потом постучали в дверь. Голова у меня была тяжелая, я плохо соображал, да и все тело было скованным. Вся одежда была залита джином.

Ботинки и пиджак с меня сняли. В общем, я выглядел и вонял так, что был весьма похож на человека, способного раздеть женщину и задушить ее. Поэтому я вылез через окно ванной, перебрался в чужой номер и немного привел себя в порядок. Остальное вам известно.

– Почему же вы попросту не легли в кровать в этой чужой комнате и не притворились спящим? – спросил Дегамо.

– А что толку? Думаю, что даже полицейский из Бэй-Сити способен был бы быстро обнаружить мой след. Мой единственный шанс заключался в том, чтобы успеть уйти, прежде чем обнаружат этот след. Если бы там не оказалось человека, который меня знает, возможно, мне и удалось бы выбраться из «Гренады».

– Не думаю, – сказал Дегамо. – Но я могу понять, что такая попытка по крайней мере не ухудшила ваше положение. И какой же мотив убийства вы предполагаете?

– Я думаю, что ее убил Кингсли. Мотив определить нетрудно. Она его много лет обманывала, доставляла неприятность за неприятностью, поставила под удар его положение в фирме и, наконец, совершила убийство. Кроме того, у нее был капитал, а Кингсли мечтает жениться на другой женщине. Может быть, он боялся, что покойница вконец растранжирит свои деньги и окончательно его осрамит. А если она попадется и будет осуждена, то до ее денег ему и вовсе не добраться. Чтобы от нее избавиться, ему бы пришлось требовать развода. Он боялся скандала. Любое из этих соображений – достаточный мотив для убийства.

А тут еще представился благоприятный случай сделать меня козлом отпущения.

Может из этого ничего бы и не вышло, но это спутало бы карты и дало бы ему выигрыш во времени. Если бы убийцы не надеялись, что им удастся остаться непойманными, господи, тогда было бы мало убийств!

– Тем не менее, – сказал Дегамо, – убийство мог совершить и кто-то другой, не имевший никакого отношения к этому делу. Даже если, предположим, Кингсли и приезжал, чтобы ее увидеть, это все равно мог совершить кто-нибудь другой. Да и Лэвери мог убить кто-нибудь другой.

– Ну, если вам так больше нравится думать...

– Мне это совсем не нравится. Ни так, ни иначе. Но если мне удастся раскрыть это дело, то я буду опять чист. А не раскрою – вылечу из полиции, и мне придется уезжать из города. Вы ведь говорили, что я дурак? Ну что ж, пусть я дурак! Где живет Кингсли? Кое-что я все-таки умею, а именно развязывать людям языки.

– Карлсон Драйв, 965, в Беверли Хиллс. Примерно через пять миль надо повернуть на север. Это – где-то на левой стороне. Я там не был.

Он протянул мне желто-зеленый платок:

– Спрячьте. Пусть остается у вас, пока мы его не сунем под нос вашему Кингсли!