Онлайн чтение книги Легенда о Сигурде и Гудрун The legend of Sigurd and Gudrún
VÖLSUNGAKVIÐA EN NÝJA. (Новая Песнь о Вёльсунгах)

Издревле, допрежде

Порожним был мир:

Ни мели, ни моря,

Ни мощных волн;

Ни свода вышнего,

Ни тверди земной —

Разверзлась бездна,

Не росли травы.

Великие боги

Взялись за труды:

Мир немалый

Мудро отстроили.

От полудня Солнце

Плыло над морями,

Поутру озаряло

Травы зеленые.

Чертоги и стены

Восстали, гордые:

Светлые своды,

Сваи златые,

Валы скалистые

Взнеслись в мощи,

Кузня и крепость

На века строились.

Радость царила

Во дворах и палатах,

Где людей созидали

В дивных помыслах

Под сенью высот

Синего Неба;

Не тужа, жили

Блаженные боги.

Тени восстали

Из темных укрывищ

Над кручей и кряжем

У Бескрайнего моря:

Други мрака,

Древние, вечные,

Первозданные недруги,

Порождения бездны.

Грянула распря!

К ограде богов

Великаны стекались.

Кончилась радость.

Сдвигались горы,

Могучее Море

Ярилось грозно,

Дрогнуло Солнце.

На златых престолах

Предстали боги:

Судили, думали

О доле и смерти,

Как судьбу избыть,

Истребить недругов,

Труды воссоздать,

Возродить свет.

Не гас в горне

Огонь яростный;

Мощный молот

Был мастером выкован;

Грома и молнии

Меткий Тор

На рати низринул,

Обрушил нещадно.

В страхе сокрылись

Вражьи полчища,

От стен отброшены.

Стражи — бдили.

Вкруг Земли пролегло

Бурливое море,

И ледовые горы

У предела мира.

Провидица вещая

Отверзла уста

С места вышнего.

Внимали чертоги

Грозной речи

О роке и смерти,

О битве последней,

О бедстве богов.

Се! Громок рокот

Рога Хеймдалля;

Огнистый мост

Гнется под конными;

Стенает Ясень,

Никнут ветви,

Растревожив Волка,

Воины скачут.

Меч Сурта

Дымится ало;

Змей дремавший

В море воспрял;

Корабль-призрак

От брега Ада

Следует с войском

К последней битве.

Волк Фенрир

Умертвит Одина,

Фрейра Прекрасного —

Пламя Сурта;

Дракон подводный —

Погибель Тора;

Так иссякнет ли сущее,

Сгинет Земля ли?

Если в день Судилища

Придет бессмертный —

Кто вкусил от смерти

И вовек не умрет,

Герой-змееборец

Из рода Одина,

Не иссякнет все сущее,

Не сгинет Земля.

Шлем — на челе его,

В длани — молния;

Величествен лик,

Пламенный дух.

Сробеет Сурт,

Содрогнется Змей,

Волк будет повержен,

И вызволен мир.

Воссели боги

На высотах хранимых,

Думали долго

О доле и смерти.

Солнце вновь создали,

И серп луны

Послали в плаванье

По хлябям звездным.

Фрейр и Фрейя

Украсили мир

Древами, травами,

Трепетным цветом.

Тор в колеснице

Сквозь врата небес

Взбирался с грохотом

К отрогам скальным.

Много Один

По миру странствовал,

Отягчен мудростью,

Несчастья предвидел;

Владыка владык

И осажденных богов,

Героев праотец,

Разбрасывал семя.

Вальгаллу возвел он —

Вольготные залы;

Стали тёсом — копья,

Щиты — изразцами.

Из разных стран туда

Враны слетались,

Над дверями орел

Стражем воссел.

Гости бессчетные

Грозно пели,

Вепревину ели,

Выпивали из чаши;

Ратники храбрые,

При оружье, в доспехах,

Героя ждали,

Избранника Мира.

Порою древней

Странствовал Один

Близ вольных вод

На рассвете мира.

Легконогий Локи —

По левую руку,

По правую — Хёнир

Брел с ним бок о бок.

Водопады Андвари

Вскипали бурно,

Кишели рыбой

Шумные заводи.

У стрежня щукой

Нырял за добычей

Карла Андвари

Из каменных гротов.

Там охотился хищно

Хрейдмара отпрыск

На лосося серого —

Сочным мнил его.

В виде выдры

Жевал, жмурясь,

Отр на отмели

Близ омута черного.

Камень кинул,

Прикончил зверя

Легконогий Локи

В злую минуту.

Освежевав выдру,

Двинулись дальше,

Под кровом Хрейдмара

Приюта искали.

Творил Регин

Близ красных угольев

Железо рунное,

Заклятое, редкое.

В блеске злата,

В бликах серебряных

Возлежал Фафнир

У жаркого пламени.

«Железы вам любы ли,

Племя Асгарда?

Регин рунами

Упрочил их намертво.

Виру завидную —

Червонные кольца —

Зашейте в шкуру,

Шерсть покройте».

Легкоступый Локи

Над лугом и морем

К Ран ринулся

В край ее донный.

Супруга Эгира

Просьбу исполнила,

Сеть свила ему

Свойства недоброго.

«Что за редкая рыба

Прыгает в волнах,

Резвится в водах?

Выкуп плати мне!»

«Я — Андвари.

Оин — отец мне,

Зла моя участь.

Златом я выкуплюсь!»

«Что украдкой припрятал ты,

Что сокрыто в горсти?»

«Колечко малое —

Молю, оставь его!»

«Все, что есть, Андвари,

Все, что есть, отдашь ты,

Тяжелое ль, жалкое —

Или с жизнью прощайся!»

(Карлик рек злокозненно

Из-под камня пещерного:)

«Проклял я перстень

На пагубу и на горесть!

Братьев двоих

Обрек он на смерть.

Семь владык сгубит,

Сечу сподвигнет,

Предел положит

Надежде Одина».

В хоромах Хрейдмара

Сгрудили золото.

«Вижу: волос

Не завален единый».

Один отдал

Андвари перстень:

Проклял и бросил

На груду клада.

«Выкуп ты выгадал:

Виру бога —

Себе и сынам своим

Семя зла».

«Боги не балуют

Избытком благости.

Злата жалеет

Длань нещедрая!»

Слово неладное

Локи измолвил:

«Здесь на горе гнездится

Гибель конунгов.

Падут владычицы,

Рыданья и пламя

Предел положат

Надежде Одина».

«Избранник Одина

До срока не сгибнет,

Пусть удел людей

Дан ему краткий,

В Вальгалле приветной

Вольготно ждать ему:

В годины грядущие

Глядит Один».

«До надежды Одина

Нам дела нету!

Лишь мне ведать вечно

Червонными кольцами.

Злато — благо,

Хоть злобятся боги.

Из хором Хрейдмара

Прочь ступайте!»

В стране северной

Жил славный конунг:

Морестранник Рерир,

Вранов владыка.

Щитоносны ладьи его,

Вне ножен — меч,

Сын Высокого,

Семя Одина.

Вёльсунг верный

Всюду с ним следовал,

Дитя долгожданное,

Дар Одина.

Взял в жены Вёльсунг

Валькирию юную:

Одина дева —

Одином избрана.

Сигню и Сигмунда,

Сына и дочерь,

Родила она к славе

В палатах отстроенных.

Светлы — своды,

Сваи надежны,

Из доброго дерева

Долгие стены.

Древо воздвиглось,

Древнее, пышное;

Дому — поддержка,

Диво чертога.

Крона — что кровля,

И крепи — ветви;

Ствол статный

Стоял посредине.

Чьи струги стройные

Сверкнули в море?

Чьи ладьи славны

Златом щитов?»

«Гаутланда стяги,

Сребро да злато;

Гаутланд грядет —

То горькие вести».

«Горе с чего бы?

Иль гости немилы?

Государь Гаутланда —

Гордый правитель».

«Государю Гаутланда —

Гибель бесславная,

Королеве Гаутланда

Горе начертано».

Пели птицы

В пышных хоромах,

По скамьям сели

Смелые воины.

Могуч и мощен,

Молвил, с чем послан,

Гость гаутский

В богатом доспехе.

«По слову Сиггейра

Послан сюда я:

Ведома всюду

Вёльсунга слава.

Красу Сигню,

Сигню мудрую,

Невесту светлую

Сватает в жены он».

«Что Сигмунд скажет?

Сестру отдаст ли,

Союз нас свяжет ли

С сильным владыкой?»

«С сильным владыкой

Союзом родственным

Невеста светлая

Навеки да свяжет нас».

Не минуло лето —

Уж над морем парус:

Ладьи приплыли,

Лучась щитами.

Много могучих

Мужей в доспехах

Под своды Вёльсунга

Ввел Сиггейр.

Птицы пели

Над пиром богатым,

Над сумрачной Сигню,

Над Сиггейром пылким.

Вино темное пили

Воины храбрые,

Гордые гауты;

Гул стоял радостный.

Ветер воет,

Вечер сгустился.

Распахнулись ворота,

Ропот умолк.

Вошел некто

В плаще темном,

Статный старец

Седобородый.

Меч вынимает

Из-под мантии складчатой,

В ствол статный

Со стуком втыкает:

«Кто дерзнет добыть

Дар Гримнира,

Мерцающий мертвенно?

Кто смел пред судьбою?»

Затворились ворота,

Ропот поднялся,

Герои храбрые

Ринулись к дереву.

Гаут и Вёльсунг,

Гордость теша,

Тужились тяжко,

Тщетно старались.

Сигмунд последним

Силу испробовал:

Извлек с легкостью

Лезвие яркое.

Сулил Сиггейр

За сияющий меч

Выкуп завидный —

Червонное злато.

«Серебра реки

Да россыпи злата

На торг без толку

Ставишь за меч ты!

В руку он мне вложен,

Роком сужден мне,

Не видать меча

Вовеки Сиггейру!»

«Дом покидая,

Добра не жду я!

Мудрость Сигню —

Мука и бремя.

Свадьба сулит

Скорби да беды —

Отец, расторгни

Тяжкие узы!»

«Скорби да беды —

Сказки для женщин!

Судьбы не избыть,

Но сбыться — клятве.

Ладьи ждут тебя!

Неладно — отречься

От ложа брачного,

От слова данного».

«Сигмунд, прощай!

Сиггейр зовет меня!

Малосильна женщина,

Мудрость — обуза ей.

Легла вчера я

На ложе немилое;

Жребий мой и впредь

Отрадней не станет.

Увы! — дом и Древо,

Доски резные!

Девой жила здесь

Бездольная королева».

Выл вольный ветер,

Валы ярились.

Вотчины Вёльсунгов

Не видеть ей боле.

Приплыл парус

К пенному брегу,

К гаваням Гаутланда,

К гулким утесам.

Сигмунд со свитой,

Семейством и родичами

На пышный пир

Прибыл бесстрашно.

«Отец мой Вёльсунг,

Отважный родич!

Прочь, мои братья!

На брег не сходите!

Питье — пагубно,

Для пира мрачного

Мечи наточил

Бесчестный Сиггейр!»

С тысячей танов,

С толпами ратников

Гостей приветил

Гаутланда владыка.

Десять раз в гневе

Доблестный Вёльсунг

Крушил и кромсал

Кольчуги и шлемы.

Сквозь строй вражий

Трижды шел Сигмунд —

Как луга Гаутланда,

Головы скашивал.

Щит счел никчемным;

Мечом сверкающим

Рубил с двух рук —

Радуя лезвие.

Враны черные

Над трупом каркают,

Голы кости

Гордого Вёльсунга.

Сковали братьев

Живыми в железы.

Сиггейр смеется,

Сигню — не плачет.

«Отрадно зрелище

Доколе зрит око!

Милости, муж мой —

Пусть помешкают слуги!

Не убей быстро

Братьев-Вёльсунгов!

Ибо смерть — бессменна,

Хоть медлят — судьбы».

«Бездумны и дики

Доводы Сигню,

Что просит родичам

Страшную муку!

Просьба приятна мне:

Прочно скую их —

В глуши на гибель

От глада и слабости».

В пуще в путах

Пытку приняли

Десять братьев

Догола раздеты.

Одного за одним

Объедала волчиха:

Ночь за ночью

За новым являлась.

«Что встречали вы в чаще,

Честные слуги?»

«Девяти братьев кости

Дочиста сглоданы,

Но оковы расколоты,

Околела волчица:

Под древом разбитым

Изранена, безъязыка».

«Кто прорыл в земле

Укрывище темное?

Карла-кузнец,

Отмыкай двери!»

«Кто стучит в ночи

У черных дверей?

Входи в мой дом,

Дева эльфийская!»

Брат с сестрою

Сошлись на ложе:

Краткий миг страсти

Отравлен горечью!

Ответь, о карла,

В объятиях кто твоих —

Безучастна, под чарами

Личины эльфийской?

Вернулась Сигню

К Сиггейру в палаты,

Думу немо думала

Девять месяцев.

Взвыли волки,

Взволновались служанки,

Сигню молчала.

Сын народился.

«Кто зовет звонко

Пред землянкой укромной?

Кто реку неробко

Вброд переходит?

Отрок, обликом

Не в отца ты удался!

В грубой рогоже

Что за груз несешь ты?»

«Видом я вышел

В Вёльсунга-деда,

По слову Сигню

Спешу с мечом к тебе.

Много лет лежал он

На коленях Сиггейра,

Сигмунд носил его —

Не по силам другому он».

Так сын Сигню,

Синфьотли явился,

О мести мысля

За мертвого Вёльсунга.

Вдаль и вширь на вылазки

Выходили в лес они,

Долго ждали

Должного часа.

На вольной воле

В волчьих обличьях

Разбой да убийство

Безвозбранно деяли.

При солнце — спали

В сумрачном гроте,

Страх и смерть

Сеявши в Гаутланде.

Луна лучилась,

Люди — пели,

Сидел Сиггейр

В светлом зале.

Великого Вёльсунга

Воспевали падение.

Вошли волки,

Завыли жутко.

Двери отверзлись,

Веселье смолкло.

«Очи алчные

Огненно блещут!

Волки ворвались,

Воинов режут!

Пламя пляшет,

Пылают чертоги».

Сигмунд стоял там —

Сея погибель,

Сын же Сигню

Смеялся рядом.

«Не выйдет на волю —

Ни воин, ни раб;

В горе гинет

Гордость Сиггейра!»

«Сюда, Сигню,

Сестра прекрасная!

Гордыню Гаутланда

Гибель настигла.

Весела встреча,

Возмездье свершилось;

Отомщен Вёльсунг,

Отважный сердцем!»

(Сестра Сигмунда,

Сигню ответила:)

«Сын — Синфьотли,

Сигмунд — отец ему!

Сигню не выйдет,

Сиггейр зовет ее.

На ложе немилое

Лягу днесь с охотою,

Где тужила при жизни,

Без жалоб умру я».

Нагружены струги

Оружием ярким,

Драгоценными дивами —

Добром Гаутланда.

Выли ветры,

Волны пенились,

Вёльсунгов вотчина

Вдали показалась.

И родитель, и дядя —

Долго правил Сигмунд;

Славный Синфьотли

Воссел с ним рядом.

Древо высилось,

Древнее, статное,

В пышной кроне птицы

Запели снова.

Гримнира дар —

Гроза сражений:

Справа от Сигмунда

Синфьотли бился.

Прочны, приметны

Панцирь и шлем его —

Серебром серым

Сияли ясно.

Сразили семь конунгов,

Селенья разграбили,

И вдаль, и вширь

Владенья их выросли.

Из пленниц прелестных,

В полон захваченных,

Супругу взял Сигмунд,

На скорбь и на горе.

Синфьотли славу

Снискал в походе:

Струги со златом

Спешат к причалу.

«Здрав будь, сын Одина,

Сердцем отважный!

Войны довольно с нас!

Вино пусть льется».

Вошла королева,

Зло замышляя:

Синфьотли смелый

Сразил отца ее.

«Здрав будь, о Вёльсунг,

Воитель храбрый!

Устал ты в походе.

Уста вину рады.

Рог полон — пей,

Пасынок жаждущий!»

«Со смертью смешано

Смутное зелье!»

Вырвал рог Сигмунд,

Выпил разом:

Яд не язвит

Ярого Вёльсунга.

«Пива подам тебе

Пенного, крепкого!»

«Подлое пойло

Полнится ядом!»

Вырвал рог Сигмунд,

Выпил до капли:

Безвредна отрава

Герою людей.

«Эля налью тебе,

Юный Вёльсунг!

Великие Вёльсунги

Не ведают страха;

На пиру подмоги

Не просят герои!

Коль к питью подступишься —

Пей, Синфьотли!»

Замертво рухнул

На землю Синфьотли.

«Горе! Негодная,

Гнусен твой умысел!

Сын Сигню,

От семени Вёльсунгов,

Цвет вешний

Увял до срока!»

Сигмунд сына,

Скорбя, поднял,

От порога прочь

Пошел он с ношей.

Через лес и луг,

К лону водному,

Безумен, брел он

К бурливым волнам.

«Тащишь куда ты

Тяжкую ношу?

Ладья моя ладная

Легко свезет ее».

В плаще был кормщик,

Капюшон — опущен;

Сед и статен,

Страшен и грозен.

Сигмунд остался

У синего фьорда;

В Вальгалле

Вёльсунг пирует.

«Сын сына, здравствуй,

И сын дочери!

Пора дожидаться

Избранника Мира».

Сирым жил Сигмунд,

Страною правя;

Хладны палаты

Без ласки женской.

Песни поведали

О прелести девы —

О красе Сигрлинн,

Свафнира дочери.

Стар был Сигмунд,

Что столетний ясень,

Бела борода,

Что буковый ствол.

Юна Сигрлинн —

Ясным золотом

Локоны льются

На ладные плечи.

Семь сынов королевских

Сватали деву:

Сигмунд взял ее.

Взвился парус.

Вёльсунгов вотчина

Видится издали:

Вольные волны,

Ветреный берег.

«Скажи мне, Сигрлинн,

Слаще ли деве

Жить с королевичем,

Чьи кудри — золото,

Или в браке с Вёльсунгом

Избранника Мира

Произвесть на свет,

О невеста Одина?»

«Что за парус поднят

Над пенным морем?

Челнов — не счесть,

Червлены — щиты».

 «Семь сынов королевских

Спешат в гости!

Гримнира дар

Грозно приветит их!»

Рога ревели,

Рати сходились;

Трещали щиты,

Щепились копья.

Викингов стяг,

Вёльсунгов знамя,

Взмыли над взморьем,

Взманив на битву.

Стар был Сигмунд,

Что столетний ясень;

Меч могучий

Дымился ало.

Судьба ему страж —

Страха не знал он;

Роса битвы

Раскрасила плечи.

Воин неведомый,

Высок и грозен,

Путь преградил,

Предстал ему молча:

Крепок и крив,

Капюшон — темен;

Сигмунда меч

Сиял перед ним.

Занес он копье:

Зазвенело лезвие,

Гримнира меч

С громом сломался.

Рухнул герой

С рассеченной грудью,

Полегли вкруг лорды,

Луна затмилась.

Стонали люди,

Стемнело над полем.

Сигрлинн, сетуя,

Сыскала мужа:

«Надежду целенья

Несу тебе я,

Лорд мой любимый,

Последний из Вёльсунгов!»

«В отчаянье часто

Случается выжить.

Но в надежде нужды нет.

Не надо целенья.

Один зовет меня,

На исходе дней.

Пусть пал — не потерян

Последний из Вёльсунгов!

Взрастет в твоем чреве

Избранник Мира,

Победитель змея,

Потомок Одина.

До скончания сроков

Станут звать его

Героем героев;

Греметь его славе!

Дар Гримнира

Должно сберечь тебе —

Откуют из обломков

Острое лезвие.

Слишком скоро

Сигурд с ним явится

В Вальгаллу вольготную,

Владения Одина».

Мерзлым встало утро

Над мертвым конунгом.

Сигрлинн скорбно

На страже бдила.

Струги сотнями

Спешили к берегу,

Скитальцы Севера —

К суше багряной.

Жена Сигмунда

Жалкой рабыней

Плыла, печальная,

По пенному морю.

Выли ветры,

Волны ярились;

Вотчина Вёльсунгов

Вдали терялась.

Вздыхал ветер,

Волны рыдали,

Сигрлинн скорбела —

Сын народился;

Сигурд светлокудрый,

Как солнце ясное,

Дитя дивное

На дальней чужбине.

«Жаль тебя, женщина,

В сраженье взятая.

Кто мужем был твоим

В мирные годы?

Кто дитяти дивного

Достойный родитель?

Серой сталью

Сияют очи».

«Отец Сигурду —

Сигмунд Вёльсунг;

Семя Одина —

Слава ждет его».

«Вёльсунга сыну —

Взрастать в чести,

При муже матери —

Могучем конунге».

Курилась кузня

Под кущами леса;

Трудился Регин

У красных угольев.

Там Сигурд сметливый,

Семя Вёльсунга,

Взрастал как воспитанник,

На выучку посланный.

Рунам резным

Регин учил его,

Обращенью с оружием,

Обычаям конунгов,

Искусствам исконным,

Иноземным наречиям;

Мудрые речи

Молвил в чащобе.

«Пристал престол тебе,

Приличны сокровища,

О сын Сигмунда,

Счастье отцово!»

«Пал отец мой,

Племя рассеялось,

Сокровище сгинуло,

В сече захвачено!»

«Слыхал я: сокровище

Сокрыто на пустоши:

Звонкое золото —

На зависть конунгам!

Снищешь ты славу,

Стяжаешь богатство,

Коль дерзнешь драться

С драконом грозным».

«Знаю о змиях,

Что злато червонное

Стерегут неусыпно,

Ненасытные сердцем;

Но страшный Фафнир

Слывет повсюду

Из змиев злейшим

Затейщиком козней».

«Все змии злобны

Для заячьих душ,

Но сыны Вёльсунга

Не страшатся яда».

«Увещаешь умело ты —

Не без умысла тайного.

Признайся, почто

Подстрекаешь отрока?»

«Водопады Андвари

Вскипали пеной,

Кишели рыбой

Шумные заводи.

Там резвился Отр —

Родной брат мой:

Ловил ловко

Лосося сладкого.

Камень кинул,

Прикончил зверя

Разбойник рьяный

Рукой безжалостной.

В хоромах Хрейдмара

Встретил отца он,

Добычу дивную

Дал на ужин.

Творил Регин

Близ красных угольев:

Руду грубую

Рунами метил.

Возлежал Фафнир

У жаркого пламени,

Сыну свирепому

Снилось недоброе.

“Виру завидную —

Червонные кольца —

Зашейте в шкуру,

Шерстью покройте”.

Из пенной пучины

Пойманной рыбой

Карлу Андвари

Как на казнь вынули.

Все, что есть у Андвари,

Все, что есть, отдал он,

Тяжелое ль, жалкое —

Жизнь дороже!

В хоромах Хрейдмара

Грудой насыпали

Злато на золото —

Знатную виру.

Как братьям не брать

От братнего выкупа,

Печаль облегчая?

Врачует — злато”.

“Лишь мне ведать вечно

Витыми кольцами,

До самой смерти

Сокровищ не выпущу!”

Взъярился Фафнир,

Взыграло сердце:

Зарезал Хрейдмара

В хоромах спящим.

Фафнир взъярился,

Взметнулось пламя:

Должной доли

Не дал он Регину.

Ликом — дракон,

Лег он во мраке:

Укромны — укрывища,

Ужас змию неведом.

Шелом-страшилище

Нашел и надел он,

На Гнитахейди

Гнусно рыщет».

«Проклят Регин

Родней недоброй!

Отрава и огнь

Отпугнут ли Вёльсунга?

Но спрошу я снова:

Что смысла в подначках —

За отца отмщенье

Или отчина Фафнира?»

«Отмстить за отца

Отрадно Регину;

Клада злато

И слава — Сигурду,

И меч могучий,

Мастерской ковки —

Лезвия лучше

Не ладили к битве».

Курилась кузня;

Клубился дым.

Два меча сработаны —

Дважды ломались.

По наковальне

Нацелился Сигурд —

Клинок раскололся,

Кузнец взъярился.

«Сигрлинн, скажи мне,

Слухи правдивы ли

О лучистых обломках

Лезвия Гримнира?

Сигмунда сын

Попросил о них ныне:

Грам мне сработает

Регин бесхитростный!»

Пламя пылало,

Плавилась сталь,

Клинок ковали.

По краю синему

Струилось сияние:

Сверкнуло лезвие —

Наковальня распалась

Надвое с грохотом.

Рейна волны

Ревели бурно;

Комки шерсти

Кинули в реку.

Разрезал Грам их

В прозрачных водах:

Счастлив был Сигурд,

Сияло лезвие.

«Где путь к той пустоши,

К пещере со златом?

Реки, о Регин,

Как к равнине добраться».

«Далече Фафнир

За долами прячется —

Конь тебе надобен

Крепкий да быстрый».

Бурлят Бусилтарна

Бегучие воды,

На пышных полянах

Пасутся кони.

Пастух при пастбище —

В плаще темном,

Старец статный,

Седобородый.

Коней загнали

В купель речную,

Те бежали на берег

От бурунов холодных.

Лишь серому Грани

По сердцу волны:

Скакуна скорого

Сигурд выбрал.

«От семени Слейпнира,

Скакуна Одина,

Конь сей рожден,

Крепкий да быстрый.

Скачи же! Скачи

По скалам и кряжам,

Дерзай, о доблестный,

Надежда Одина!»

Ганд нес Регина,

Грани — Сигурда.

Пыльная пустошь

Простерлась раздольно.

На скалу страшную

Саженей в тридцать

Утолить жажду

Ложился Фафнир.

В глубокой ямине

На горном скате

Долго ждал он.

Дрогнули скалы,

Выполз Фафнир,

Выдохнул пламя:

В тлетворном тумане

Тонули склоны.

Огненный отблеск

Над отважным пронесся;

От рева и рыка

Рушились скалы.

Черное чрево

Чудища смрадного,

Извиваясь, нависло

Над выемкой тайной.

Грам грозный

Грянул победно —

Сердце рассек

До серого камня.

Змий в муках

Молотил, как цепами,

Головой зловонной,

Вислыми лапами.

Исторгся в ямину

Ток черной крови,

Заливая землю;

Закалил Сигурда.

Выскочил витязь,

Вытащил лезвие.

Встретились взглядами

Враги заклятые.

«Что за муж зачал тебя,

Человече смертный?

Кто сковал сполох

Для сердца Фафнира?»

 «На вольной воле

Волком скитаюсь я —

Отца не зная,

Огнем владея».

«Воистину ведаю,

Что волк — отец тебе!

Кто подвиг тебя подло

Погибелью стать мне?»

«Сын я Сигмунда,

Семя Вёльсунга;

Вело меня — сердце,

Вершила — рука моя».

«Нет! То — Регина происки,

Разбойного мастера!

О сын Сигмунда!

Скажу тебе правду:

Злато заветное

Злом мерцает,

Беда с него будет

Обоим врагам моим».

«Смерть в свой срок

Сыщет каждого,

Но златом заманчиво

Завладеть живущему».

«Глупцы! — рек Фафнир,—

Горем и пагубой

Заклято золото.

Не зарься! Беги же!»

«Глупца, — рек Сигурд, —

Гибель настигла

И при шлеме-страшилище —

Так шел бы в Хель он!»

На пустоши прятался

Пуганым зайцем

Трусливый кузнец.

Трепеща, вышел он.

«Здрав будь, о Вёльсунг,

Венчан победой!

О великий воин,

Высок твой жребий».

«В обителях Одина

Обилен выбор!

Многие смелы,

Меча не пятная».

«Но счастлив Сигурд:

О сокровище грезит,

Меч о мокрую

Мураву вытирая!

Братняя кровь

Обагрила лезвие;

Пусть отчасти причастен я

К черному делу».

«Далече ты прятался,

Как пришел Фафнир.

Смерть ему — сей меч

И мощь Сигурда».

«Клинок ковал я

Да козни строил.

Погибель приблизили

Подсказки Регина».

«Не вини себя всуе,

Вздорный помощник.

Стойкое сердце

Сильнее лезвия».

«Но клинок ковал я

К кончине змиевой!

Героев нередко

Оружье подводит».

Так рек Регин,

Ридил выхватив;

Теплое сердце

Из туши вырезал.

Драконьей крови

Из раны испил:

Кузнеца-карлу

Клонит в дрему.

«Сиди тут, Сигурд!

Сон одолел меня.

Сердце Фафнира

Сготовь на огне мне:

Вместилище злобы

С вином кровавым

Охотно отведаю —

То обед мудрости».

На вертеле востром,

Вскипая пеной,

Жир драконий

Жарился в пламени.

Палец, пробуя,

Поднес к языку он —

Познал речь зверей

И птичий говор.

«Седому смутьяну

Срубить бы голову —

В Хель хитрецу дорога!

Сама бы съела я

Сердце Фафнира

Сидя на месте Сигурда».

«Врага выпускать —

Воистину глупо,

Брата его убивши!

Владела б сама я

Витыми кольцами,

С бою добыв богатство!»

«Скрытному карле

Срубить бы голову —

Смерть ему, а не сокровища!

Се! Разбужен Регин

В розовом вереске:

Мыслит он мстить за брата!»

Смотрит Сигурд —

Сзади Регин

Через пустошь ползет,

Пышет злобою.

Черной крови струи

Сбрызнули лезвие —

Снес меч голову

Сыну Хрейдмара.

Питье пурпурное

И пищу жуткую

Вкушал Сигурд,

Взыскуя мудрости.

Отверсты двери,

Зловещи балки

Подземной палаты,

Постройки железной.

Злато на золоте

Заискрилось бликами:

Заклято золото

Злыми чарами.

Шлем-страшилище

Нашел и взял он:

Темная тень

Сгустилась вкруг Сигурда.

Грани под грузом

Горьким и тяжким

Быстро бежал

По бугристым склонам.

Спеши же! Спеши

По спускам и тропам,

Дерзай, о доблестный,

Надежда Одина!

Дики и долги

Дороги странствий;

Отбрасывал тень

Одинокий всадник.

Птицы пели

В пышных кронах:

Слова он слышал,

Смысла — не ведал.

«Хороши хоромы

На Хиндарфелле,

Огонь оградой

Обнес их снаружи.

Отвесны обрывы,

Опасна дорога,

Но манит вершина

Могучего духом».

«Деву видал я —

Что дивное утро:

Зарей сияет

Златоубранная.

Зелены тропы

В землю Гьюки;

Кто путь тот выбрал —

Ведом судьбою».

«Скована сном

Солнце-девица

На вышней вершине,

В воинском панцире.

Один шипом

Отметил грудь ее.

К чему очнется —

К печали иль смеху?»

«Гьюкинги гордые,

Гуннар и Хёгни,

Владеют вотчиной

У вод Рейна.

Взрастает Гудрун,

Взоры чаруя —

Что бутон белый

В блеске рассвета».

«Возгордясь своевольно,

Власть являла —

Валькирией в войнах

Вершила победу.

Не вняла вовремя

Велениям Одина,

Окорот дал Один

Ослушной любимице».

Дики и долги

Дороги странствий;

Отбрасывал тень

Одинокий всадник.

Все выше и выше

Вершина Хиндарфелл —

Гряда грозная

Грядет из тумана.

Огонь объял ее,

Опоясала молния —

Ввысь взвились

Волны пламени.

Серый Грани,

Славы взыскуя,

Метнулся чрез молнию —

Молнией жилистой.

Стену зрит Сигурд

Сплоченных щитов;

Стяг струится,

Серебром испещренный.

Муж там покоится

При мече и в кольчуге,

Сном смертным

Скован недвижно.

Расстегнул гость шлем —

Рассыпались кудри:

Лежит женщина —

Смежила очи.

Плотен панцирь —

Словно в плоть врос он:

Гремливые кольца

Грам рассекает.

«Славьтесь, дети Дня

И День белый!

Зенит, и Полночь,

И Звезда Севера!

Славьтесь, асы пресветлые,

И Асгарда королевы!

И лоно Земли

Благотворящее!

На радость даруйте нам

Руки целящие,

Свет во мгле,

Мудрость и жизнь;

Обоим — победу,

Правду нетленную,

Обоим во благо —

Блаженную встречу!»

«Приветствует Брюнхильд

Бравого воина!

Что за витязь взрезал

Вязь моих пут?»

«Муж безотчий,

От мужа рожденный,

Вышел из битвы,

Ворон мне спутник».

«Один обрек меня,

Одина деву,

Не биться более,

Но быть при муже.

Обещалась обетом я,

Объявила твердо:

Мужем мне станет

Мира избранник».

«В обителях Одина

Обилен выбор!

Мужи могучие,

Средь мечников — первые».

«Одного еще должно

Дождаться в Вальгалле:

То герой-змееборец

Из рода Одина».

«Сын Сигмунда —

Семя Одина.

Сигурдов меч —

Смерть драконова».

«Здрав будь, сын Сигмунда,

Семя Вёльсунга!

В вольготной Вальгалле

Воины ждут тебя!»

«Славься, достойная

Дева битвы!

В невесты Вёльсунгу

Выбрана Брюнхильд!»

Обменялись оба

Обетами верности

На вышней вершине,

Средь всполохов света.

«Чествуя воина,

Чашу вручаю

С питьем победы,

С пенистым медом.

Напоён благодатью

Напиток целящий,

Радости руны

По краю вьются».

«К смерти ли, к славе —

Смело до дна пью.

Сладок напиток!

По сердцу хозяйка мне!»

«Гость мне по сердцу!

Гибель и славу

Провидит взор мой,

О витязь светлый!»

«Будь что будет!

Бежать не стану

Речений разумных,

Радости ль, горя».

«Реченьям разумным

О роке грядущем

Надобно внять тебе,

Надежда Одина!

Не ищи отмщенья,

О щит Вёльсунгов!

Свято сдержи

Слово данное.

Пагубны подлости

Побеги сорные,

Добрый плод дарит

Древо верности.

Где вредные ведьмы

Водятся в доме,

Не медли в том месте,

Не мешкай в дороге.

Пусть краса слепит

Солнцем рассветным,

Думать не должно

О дочках конунгов!

Славься, сын Сигмунда!

Скор ты на подвиги,

Но тучи тень

Все темней сгущается.

Удел твой, думаю,

Долог не будет:

Бури и беды

В будущем вижу».

«Славься, Брюнхильд мудрая

В мощи блистающей!

Пусть сильна судьба

И свершится что должно.

Верен пребуду

Вечно, незыблемо,

Пусть бури и беды

Будут уделом мне».

Обетами оба

Обменялись священными,

Словом клятвы

Связали друг друга.

К блаженству Брюнхильд

Была разбужена,

Но судьба сильна:

Свершится что должно.

Дики и долги

Дороги странствий;

Сам-друг всадники

Скачут сквозь зарево:

По ветру — волосы,

Высоки — шлемы;

Блещет броня

На бессветном кряже.

«Здесь, сын Сигмунда,

Смелый витязь,

Разъедемся розно —

На радость иль горе.

Прощай же! Путь мой

Пролег на родину;

Грани — нести тебя

К грядущей славе».

«О невеста Вёльсунга,

Светлая Брюнхильд,

Почто ж прощаться,

Коль поладили всадники?»

«Королевой былая,

Конунг сужден мне.

Земли довольно:

Завоюй себе царство!»

Вернулась в вотчину

Владычица гордая,

По тропам зеленым

Торопится Грани.

Воротилась в вотчину

Вестей дожидаться;

В палатах Гьюки —

Песни веселые.

«Матушка милая!

В мыслях — тяжко.

Сны мне снова

Снятся недобрые».

«Сны случаются

К смене погоды,

К старенью луны —

Сокрушаться не о чем!»

«То не ветер, не навье,

Не весть из яви —

На оленя охотились

Над оврагом и логом;

Всяк думал добыть его,

Достался — мне он:

Весь он — что золото,

Что ветви — рога его.

Дикая дева

Домчалась с бурей,

Стрелою с седла

Сразила оленя.

Той ночью несчастной

У ног моих пал он.

Стеснилось сердце,

Не стало мочи.

Волка мне вручили —

Врачевать горе;

Братней кровью

Сбрызнул меня он.

Сны — смущают:

Смысл в них — вещий,

Не ливни и ветер,

Не луна на убыли».

«Сон часто сулит

Свет — через тьму,

Добро — через зло,

О дочерь Гудрун!

Обведи очами

Отчую сторону —

Зелены земли

Вкруг залов Гьюки!»

«Зелены тропы

К заводям Рейна!

Что за конник скачет

В кольчуге бранной?

Скор скакун его,

Как скала — шлем;

Щит его блещет

Лощеным золотом!»

Так глядела Гудрун —

Гьюки дочерь,

Со стен, из терема,

Теша сердце.

Так Сигурд скакал,

Семя Вёльсунгов,

К палатам Гьюки

В панцире ярком.

Жил там Гьюки,

Жаловал злато —

В земле Нифлунгов,

Нифлунгов конунг.

Гуннар и Хёгни —

Гьюковы дети —

Водили воинства

Вожди отважные.

Гримхильд жила там,

Грозная королева,

Советом лукавая,

Седая ведунья:

Зелья знала,

Знахарство ведала,

Черные чары,

Личин перемену.

Врановы други

Вранов темнее:

Ликом пригожи,

Люты — взглядом.

Войны кровавые

Вели с гуннами,

Копили злато

В кладовых подземных.

По скамьям все сидели;

Сигурд явился,

Гуннара с Гьюки

Громко приветил.

«Кто вошел незваным

В шлеме и в панцире,

В броне битвенной

В богатый дом мой?»

«Сын Сигмунда,

Сигурд Вёльсунг,

Конунга отпрыск —

В королевских палатах.

Слава Нифлунгов

На слуху повсюду,

Но не вовсе развеялась

И Вёльсунгов слава».

Сейчас же для Сигурда

Сиденье поставили,

Пир пышный

Пошел горою.

Заиграл Гуннар

На златой арфе;

Пока пел он песни,

Палаты молчали.

«У мрачного Мирквуда,

За межами восточными

Государи готов

Гордо правили.

Бились бойцы

По берегу Данпара

С силами Гунланда,

С сонмами всадников.

Сонмы всадников

Спешили на запад;

С бойцами Будли

Бургунды столкнулись.

Брата Будли

В бою сразивши,

Гьюкинги грозные

Грабили злато».

Схватил Сигурд

Созвучную арфу —

Все смолкли, слушая

В стенах чертога.

«Пыльная пустошь

Простерлась раздольно;

Выполз Фафнир

В вихре пламени.

Отверсты двери

В бессветное логово;

Злато на золоте

Заи́скрилось тускло.

Клад похищен,

Присвоен шлем;

Грани гривастому —

Груз печальный.

Холм Хиндарфелл

Охвачен пламенем.

Гряда грозная

Громоздится в тумане.

Разбужена Брюнхильд

В броне сияющей».

Смолк Сигурд,

Стихла песня.

Близ трона Гьюки

Гримхильд внимала,

О Гудрун гадала,

О грудах злата.

Гуннар и Хёгни

Гостя признали

Другом и братом,

Соратником верным.

Бойцы бургундов

К битве готовились:

Вышивали стяги,

Вострили лезвия.

Сталь сверкала,

Сияли шлемы,

Под дробным топотом

Дрогнул Гунланд.

Грозный Гуннар

На Готи скачет,

Под хмурым Хёгни —

Хёльквир мчится,

Всех скорее — Грани,

Слейпнира отпрыск:

Пылало пред прочими

Пламя Сигурда.

Рати разбиты,

Разор повсюду:

Грозную жатву

Грам сбирает.

Гремела Гьюкингов

Громкая слава,

Но славы Сигурд

Стяжал всех больше.

Владенья их выросли

В то время давнее;

Сразивши доблестно

Датского конунга,

Сеяли смерть они —

На страх народам;

Привык к победам

Правитель Вёльсунгов.

В почете и чести

В чертоге жил Сигурд;

Гуннским золотом

Гостя дарили.

Но в душе думал он

О доме Вёльсунгов,

О смерти Сигмунда

В стране чужедальней.

Силы собрал он

С согласья Гьюкингов,

Парус поднял

Над пенным морем.

Сверкали струги

Строем щитов,

Златой дракон

Зло глядел с носа.

Как огнь отмщенья,

В отцовы земли

Приплыл Сигурд.

Песок обагрился.

С лязгом ломались

Латы и шлемы.

Щиты сшибались,

Трещали копья.

Се! со свету не сгинуло

Семя Вёльсунгов!

Се! вотчиной Вёльсунгов

Вёльсунг правит!

Но палаты пышные

Пришли в запустение;

Сгнили сучья

Статного древа.

Пришел некто

В плаще темном,

Бородат, осанист —

Одноглазый старец.

«Приветствует Гримнир

Правителя Вёльсунгов!

Судьба Сигурда

Соткалась далече.

Где доблестный Сигмунд

Добыл меч Гримнира,

Не сиять — Граму.

Ступай прочь, Вёльсунг!

Королевич по крови,

Конунг ты ныне;

Невеста зовет тебя

За волны морские».

Пламенел парус:

Поплыли струги,

Златогружённые

К земле пристали.

Кони шли вскачь,

Высекая пламя,

Вострубили рога —

Возвратился Сигурд.

Пир пышный

В палатах затеяли.

Своды и стены

Сияют роскошью:

Столы и скамьи,

И сосуды — золото;

Пенное пиво

Потоком льется.

Сел конунгом Сигурд:

Серебро резное,

Пестрое платье,

Перстни и кубки,

Дары дорогие

Дарил он щедро,

В прибыток — друзьям,

В прибавленье — славы.

(Так рекла Гримхильд

Гьюки на ухо:)

«Союз скрепить бы

Связью надежной!

Вот витязь великий,

Выше всех прочих!

Коли дать дочь ему —

Нам данником будет,

Нашей силой — в ссоре,

Стойким оплотом».

«Сулят конунги

Сребро да злато;

Дочери дивные —

Дорого ценятся!»

«Дар часто дается

Длани нещедрой;

Невесты нередко

Недостойным вручаются!»

Сидел Сигурд,

Не слыша песен;

В сердце — Брюнхильд

В броне сияющей:

«Королевой была я,

Конунг сужден мне».

«Скоро судьбу свою

Сыщу», — мнил он.

В покой потаенный

Поднялась Гримхильд,

Изрезанный рунами

Рог наполнила

Зачарованным зельем,

Зловещим взваром,

В нем крепость камня,

На крови сварен он.

«Здрав будь, гость и конунг

Горе да сгинет!

Прими подношенье —

Порукой дружества:

Отца обрел ты,

Объятья матери,

И братьев бравых,

И бранную славу!»

Смеясь, Сигурд

Снадобье выпил —

Сел он сумрачно,

Не слыша песен.

Взошла в зал Гудрун,

Взоры чаруя —

Так луна над лугом

Лучится дивно.

Пришла Гудрун

В платье мерцающем —

Что бутон белый

В блеске рассвета.

Сигурд смятенно

Смотрел на деву —

Чары сгустились,

Мрачился разум.

Прождала Брюнхильд

Благое лето,

Обильную осень,

Остылую зиму.

Год шел за годом —

Горько в разлуке;

Скорбно на сердце —

Не скачет конунг.

О славе владычицы

Слухи множились;

Конунги конные

В крепость съезжались.

Мешались мысли,

Мрачнела дева;

Без приязни приняты,

Пропали там многие.

В плаще, оружен,

Как древний конунг,

Ворвался всадник —

Ветра быстрее.

Копье крепкое

Короновано молнией;

В палату прошел он

С приветом мрачным.

«Обета оковы —

Оплот союзу;

Смириться следует

С судьбой реченной.

Скоро пить Брюнхильд

Брачную чашу:

Избиравшая павших —

Изберет живого.

Брачную чашу

Брюнхильд осушит —

Не минет двух зим

Над миром срединным.

Королевой была ты —

Конунг удел твой:

Один так судит —

Одину внемли!»

Прянуло пламя,

Пылая жаром:

Ввысь взвивалось,

Выло, дрожало.

В ограде огненной

Осталась дева:

«Одному лишь отныне

Открыта дорога!»

В палатах Гьюки —

Песни веселые.

К пиру пышному

Поспешали гости.

Свадьбу справляет

Со светлой Гудрун

Сигурд славный,

Сияя золотом.

Рассвет румян был,

Радостен вечер,

Пели струны

Под пальцами ловкими.

Меду и эля

Мужи наливали,

Великих воителей

Восславляли громко.

Сигурд дал слово,

Связал себя клятвой.

Скрепили кровью

Братства обеты:

Помощь в походе,

В пагубе, в распре,

В нужде и в надежде —

Где надобность выйдет.

Гуннар и Хёгни

С готовностью вторят,

Как Гримхильд судила —

Седая ведунья.

Гуннар и Хёгни

Горды побратимом,

Сияет счастьем

Светлая Гудрун.

Жизнь Гудрун

Блаженством полнится:

Рассветы — румяны,

Радостны — ночи.

Сигурд жил конунгом,

Сладки дни его,

Честь и почет ему,

Но мрачится — сердце.

Молва множилась

О могучей деве,

Королеве Брюнхильд

В броне сияющей.

Гримхильд грозная

О грядущем задумалась:

Гадала о Гуннаре,

О Гьюки властном.

«Здрав будь, сын Гьюки!

Славы с лихвой тебе!

Велика твоя вотчина,

Власть — прибывает;

Жених — желанен,

Да жены нет ему,

Хоть мощью с ним меряться

Могут немногие».

«О мать Гьюкингов,

Мудра ты советом:

Где найти надобно

Невесту Гуннару?

Ту, что краше прочих,

Чья громче слава,

Должно взять Гуннару,

Дарителю злата».

«Славят слухи

Светлую деву —

Королеву Брюнхильд

В броне сияющей.

Молвой воспеты

Мощь ее и злато,

Хоть в зал тот не зван

Ни знатный, ни низкий».

«Нет равных гордой!

Рад я подвигу!

Достойна дева

Двор наш украсить!

Гуннар Гьюкинг

Готов немедля

Скакать в страну ее

По слову матери».

«Сын Сигмунда

Сестрицу взял твою,

Сигурд славный

Стал тебе братом.

По правую руку

Поскачет он с Гуннаром,

Советом сыну

Сама пособлю я».

Гуннар — на Готи,

На Грани — Сигурд,

Под Хёгни — Хёльквир,

Схож с темной ночью.

Кони шли вскачь,

Высекая пламя,

Шумел ветер

Над шлемом и гривой.

Над лугом и логом,

И лесом бессветным,

Над потоком и полем

Пролегали дороги.

Се! Златые залы

Замерцали в тумане,

Зарделось зарево

Над землей дальней.

Полыхнуло пламя,

Пылая жарко,

Виясь, ветвились

Вихри молний.

Гуннар гнал Готи

По горному склону:

Тот прянул упрямо:

Прямо не шел он.

Сигурд сурово

С седла взирает:

Сумрак на сердце

Сгустился глубже.

«Что медлит Гуннар,

Гьюкинг бесстрашный?

Невеста заждалась —

Награда похода!»

«Прошу помощи,

Побратим милый!

Готи негоден —

Грани ссуди мне!»

Гуннар Грани

Гонит напрасно:

Скакун серый

Скалою замер.

Гуннар не въехал

В горячее пламя.

Сдержал Сигурд

Слово данное:

Прийти на подмогу —

В приязни и в розни;

Не отверг совета

Ведуньи Гримхильд.

Волшбой великой

Владела ведьма:

Черными чарами

Личины меняла.

В обличье Гуннара

На Грани вскочил он —

Вонзил злато-шпоры,

Замахнулся Грамом.

Земля задрожала;

Завыв свирепо,

Палящее пламя

Плеснуло до неба.

Мечом пришпорен,

Прыгнул Грани

Серым сполохом;

Содрогнулись горы.

Огонь отгудел,

Отгорели искры,

Слабея, стихло

Сполохов буйство.

Темной тенью

К твердыне Сигурд

В шлеме-страшилище

Шагом ехал.

Сигурд стал там,

На сталь опираясь;

Брюнхильд медлила,

Меч сжимая.

Шлемоносного конунга

Шлемоносная дева

Спросила об имени;

Сгустилась ночь.

«Гуннар Гьюкинг

Гостем пришел к тебе.

Королевой войдешь ты

В ворота наши!»

Как лебедь лучистая

На лоне моря,

Смятенно смотрела та —

Совета искала.

«Что ответить — не ведаю,

В неверный час —

Гуннар, Гуннар

С горящим взором!»

«Кольца червонные —

Клад прирейнский —

Великое вено

Возьмет невеста!»

«Забудь, о Гуннар,

О златых кольцах!

Мечи мне милее —

Мертвить любовников.

Ты первый ли в подвигах,

Превзошел всех ли?

Одному ему лишь

Ответ свой дам я».

«Багрила мечи ты —

Броню вновь взденешь.

Держать должно

Данную клятву!

Преграду пламени

Проехал всадник:

Суждена ты в супруги

Смелому воину!»

Спать ложатся

Сигурд и Брюнхильд.

Лег меч на ложе,

Лучась без ножен, —

Грозной границей —

Грам между ними,

Рок их рознит,

Разлучник суровый.

Заря над землей

Зарделась ало.

С пальца у спящей

Перстень снял он;

Кольцо колдовское

Из клада Андвари

Надел невесте —

Новым залогом.

«Проснись! Пора!

Пылает рассвет!

Скачу я в страну свою,

К свадьбе готовиться!»

«Гуннар, Гуннар

С горящим взором,

В день должный

В твой дом войду я».

В день должный

Денница зарделась,

Сияло солнце,

Склоняясь к югу.

Выпил с Брюнхильд

Брачную чашу

Доблестный Гуннар,

Даритель злата.

Всех затмевая,

Знатна и прекрасна,

Красуется Брюнхильд,

Королева-невеста.

Пред всеми — первый,

Всех затмевая,

Вошел Сигурд —

Солнцем рассветным.

Рядом с Гудрун,

Гьюковой дщерью,

Сел Сигурд —

Стихли палаты.

Брюнхильд, бледнея,

Бросала взоры:

Нема, недвижна,

Что надгробный камень.

Рассеялись в сердце

Смутные тени,

Обеты вспомнились —

Обманом ставшие.

Что надгробный камень,

Недвижен, грозен,

Сидел он сумрачно,

Ни слова не молвил.

Гомон вновь громок,

Голоса — звонки.

Ликуют люди —

Люба им свадьба:

Глядят гости

На героев могучих,

Владык и владычиц

В величии славы.

На вольную волю

Выехал Сигурд —

Травить оленя.

Трубит охота.

К Рейну-реке,

К рокочущим водам,

Взяв златые гребни,

Грядут королевы.

Вымыли волосы.

Вошла одна из них

В поток полноводный,

В пенную заводь.

«Струи, стекавшие

С твоих спутанных прядей,

Да не льются кощунственно

На лоб королевин!»

«Здесь я — королева:

Знатнее супруг мой.

Муж-змееборец

Затмит всех славой!»

«Превзошел прочих

Первый из витязей —

Кто ограду огня

Одолел бесстрашно!»

(С мрачной усмешкой

Молвила Гудрун:)

«Верно вещала ты,

Не ведая истины!

Сквозь преграду пламени,

Пылавшую яро,

Проехал победно

Тот, кто перстень дал тебе, —

Гуннар ли взял его

На Гнитахейди?

Кольцо колдовское

Из клада Андвари

Надето невесте —

Новым залогом.

Гуннар ли дал мне

Дивный тот перстень?

Взят он с руки твоей,

Взгляни — узнаешь ли?»

Смерти бледнее

Сделалась Брюнхильд,

Из воды вышла

В великом смятенье;

От Рейна-реки,

От рокочущих волн

В покой свой пошла,

Понурясь угрюмо.

Сгустился скоро

Сумрак беззвездный;

Со скорбным сердцем

Стенала Брюнхильд —

Пеняла, плача,

В покое темном.

«Страшные судьбы

Сковали дни наши!

Верну ль минувшее

Иль муку терпеть мне,

Терпеть мне муку,

Теряя Сигурда?

Он — при Гудрун,

При Гуннаре — я;

Скверно же судьбы

Соткали жизнь мою!»

На постель она пала —

Не пила, не ела,

Как во сне смертном

Иль скорбной думе.

Дивились девы —

Ей дела не было.

Гуннар пришел к ней;

Горьким привет был.

Молвила Брюнхильд

Бранное слово:

«Откуда злато —

Знак обрученья?

Кто носит перстень

С пальца Брюнхильд?»

Не сказал ни слова

Смущенный Гуннар.

«Конунгом кличут

Краснобая и труса!

От огня ты отпрянул,

Опаслив да робок!

Вредною ведьмой

Выкинут в мир ты.

Горе Гримхильд —

Горе виновнице!»

«Резки и грубы

Речи валькирии!

О мужеубийца,

С мечом вместо сердца!»

«Будь меч мой со мною,

Мертвым бы пал ты —

За обеты облыжные,

За обман содеянный!

Один лишь любим мной —

Лучший из воинов;

Обещалась обетом я

Обручиться с тем лишь,

Обручиться с одним лишь,

Кто огнь пылающий

Одолеет отважно.

Отступница днесь я!

Отступница, лгунья,

Обесчещена Брюнхильд!

Любви лишилась,

Лют ее жребий!

Не звучать впредь в залах

Звонким напевам,

Королева под свод твой

Не ступит отныне!»

Так страждала Брюнхильд

На скорбном ложе,

Долго стенаньями

Дом оглашался:

Грозила Гуннару,

Гудрун чернила,

Хёгни хулила,

Хороня дружбу.

С полеванья Сигурд

В палаты вернулся —

Света нет в стенах,

В сердцах — тревога.

Зовут его к Брюнхильд —

Залечивать горе.

Скрепивши сердце,

В спальню пошел он.

«Славься, о солнце

И свет денницы!

Спать довольно,

Скорби да сгинут!»

«Спала на скале я —

Сон нейдет ныне!

Подлый предатель,

Будь проклят навеки!»

«Что за горе гнетет тебя,

Госпожа светлая?

За достойного Гуннара

Добром пошла ты!»

«Добром! Добром ли?

Ты дразнишь жестоко!

Любим мной один был —

Лучший из воинов».

«Но сын Гьюки

Славен не меньше:

Мой брат и соратник —

Равно отважен.

Желанней жизни

Жена герою —

Смотри же: солнце

Сияет и ныне!»

«Нет, Сигурд смелый

Сразил дракона;

Преграду пламени

Прошел он дважды;

Дважды прошел он

Дорогой молний:

Славы сходной

Не стяжать Гуннару!»

«Что прошел дважды —

Поведал кто тебе?

Не сказал о том Сигурд:

Странна мне речь твоя».

«Густ был сумрак:

Горящий взгляд твой,

Взгляд твой горящий

Горе сулил мне.

Тьмы тенета —

Тяжкая кара.

Лют мой жребий:

Любви я лишилась.

Прокляну и тебя я,

Предатель лютый:

Драгоценный мой перстень

Другой отдал ты.

Гудрун кляну я:

Горьким упреком

Постель опорочена,

Поругано тело.

Лишь о славе собственной

Сердцем радеешь ты;

Из жен самой жалкой

Жестоко мнишь меня».

«Беда неизбывная —

Болтовня женщин!

Бедой и бездольем

Былое сталось!

В сетях я стражду,

Сотканных роком;

В думах — душно,

На душе — полночь.

Давно ты — в думах,

Давно — желанна мне.

Одну лишь обнял бы,

Очнувшись от морока.

Скрепивши сердце,

Собравшись с духом,

Сидел я сумрачно,

Ни слова не молвил.

Тем лишь утешен,

Что в тереме ль, в зале

Смогу с тобой свидеться,

Пусть супруг твой — Гуннар!»

«Поздно! Поздно

Поверил ты душу!

Нет ни зелья, ни знахаря

Для зла свершенного».

«Надежда напрасна ль?

Напасть не избудем ли?

Судьба свирепая

Свершится ужели?»

«Одно лишь чаянье

Врачует душу:

Чтоб пронзил клинок

Предателя Сигурда!»

«Сон мечей чуток —

Час их уж близится!

Гибель ждет и Брюнхильд,

Что горя не стерпит».

«Не солгал словом

Скорби виновник!

Свет судьбы моей,

Слабея, гаснет!»

«Сгубил бы я Гуннара,

Гудрун покинул бы,

Чтоб от смерти спасти тебя,

Судьбу превозмогши!»

«Жена — одному я,

Не желаю другого!

Мужи мне немилы,

Всех меньше — Сигурд!»

Сошел вниз Сигурд,

Скорби исполнен.

Стеснилась грудь его,

Сердце — горело.

Дышать не давала,

Давила кольчуга —

В плоть плетенье

Плотно впивалось.

Зовет Гудрун,

Златая прелесть:

«Спит ли Брюнхильд,

Страждет недугом ли?»

«Брюнхильд не спит —

Бранит судьбу она,

Умышляет угрюмо

Удел нам пагубный».

Горюет Гудрун,

Горько рыдает:

«Что за злую затею

Замыслила Брюнхильд?»

«Сама ли не смыслишь?

Спрашивать полно!

Беда неизбывная —

Болтовня женщин!»

(Говорит Гуннар

С горестным вздохом:)

«Надежда есть ли

С напастью сладить?

Не спасет ли сокровище —

Сребро да злато?»

«Сребро да злато

Сулит пусть Гуннар!

Сыскать снадобье

Супругу должно».

Сулил Гуннар

Сребро да злато,

Сребро да злато,

Сокровищ груды.

«Забудь, о Гуннар,

О злате червонном;

Под мечом мертвой

Милее пасть мне!

Ты первый ли в подвигах,

Превзошел всех ли?

Одному ему лишь

Отдам любовь я.

Лучше и выше

Твой ленник — конунга;

Ты — щитник при Вёльсунге,

Вассала прислужник!

Презрев постель твою,

На пиру — ославив,

Покину покой твой,

На потеху людям,

Коль предателю подлому

Позволишь жить ты,

Не сразишь Сигурда,

Сестрицына мужа».

«Свирепа ты сердцем,

Смутьянка злобная!

Принес я клятвы —

Прочны, нерушимы,

Побратимства обеты

На пролитой крови;

Не след их нарушить

По слову Брюнхильд».

«Клялась я клятвой —

Крепкой да прочной;

За пустяк ее принял ты,

Предал любовь мою!

Послал ко мне Сигурда,

Побратима и друга.

Лег он лживо

На ложе со мною,

Обманул доверие,

Обморочил меня он.

Сболтнул он супруге —

Все сведала Гудрун.

Бесчестье Брюнхильд —

Бесславье Гуннара!»

Вышел Гуннар,

Горюя в сердце,

Думая думу,

Весь день просидел он.

От мысли к мысли

Метался дух его,

От стыда к сраму.

Сгорела дружба.

На совет скрытный

Сошелся он с Хёгни —

Верному брату

Вверил обиду.

«Содеял зло Сигурд,

Слово мне дал он,

Слово мне дал он —

Солгал в обетах.

Врал вероломно,

Верность нарушив;

Предал правду,

Хоть правдив мнился».

«Блазнит тебя Брюнхильд

С безжалостным сердцем:

Замыслила зло,

Затеяла козни;

Завидует Гудрун —

Зла на любовь ее,

Зла на любовь твою,

Лжет тебе низко».

«Брюнхильд, Брюнхильд —

Ближе, дороже

Всех дев и женщин,

Всех дивных сокровищ!

Любви лишившись,

Лучше погибнуть,

Чем жить без жены,

Мужам на потеху.

Убьем же Сигурда —

Умертвим предателя!

Вернем владычество

Над вотчиной нашей!

Сразим Сигурда —

Страданье избудем,

Сокровища Сигурда

Станут нашими!»

«Беда неизбывная —

Болтовня женщин!

В союзе с Сигурдом

Мы — сила грозная.

Пожалеем после

О помощи Сигурда,

О сестричах смелых,

Что Сигурд дал бы нам».

Грозному Готторму,

Гримхильд отпрыску,

С сумрачным сердцем

Так сказывал Гуннар:

«Не давал ты обетов,

Обещаньем не связан.

На крови не клялся —

Кровомстителем станешь!»

Сокровищ сулил ему

И славу великую.

Жар разжегся

В жилах бастарда.

Зажарили змей ему,

Зловещее яство,

Волчатины дали

С вином дурманным.

Бредя безумьем,

В бешенстве волчьем,

Скалился Готторм,

Скрежеща зубами.

Обману чуждый,

Не чуя обмана,

Но провидя пагубу,

Помрачнел Сигурд.

Спустил сокола

Над сворой гончих

Сигурд в чаще,

Скорбь разгоняя.

Нагрянул Готторм,

Грани приметил,

Осыпал Сигурда

Словами жгучими.

«Войны невольник,

Волколачье отродье,

Что добыть думаешь

В дубравах оленьих?

Жадный до женщин,

Жен оскорбитель,

На земли заришься

И знатных владычиц!»

Схватил меч Сигурд,

Сиявший рдяно:

Белы до боли

Были суставы.

«Пес ты пьяный,

Погибель близко!

Ползи на псарню,

Проспись да опомнись!»

Смолчал Готторм,

Скрежеща зубами,

Прочь поехал Сигурд,

Предчувствуя горе.

Ночь настала,

Недвижно в доме.

Спала сладко

Близ Сигурда — Гудрун.

Заря забрезжила.

Злобой пьяный,

Готторм нагрянул,

Как голодный волчина.

Прянул клинок его,

Поразил спящего,

Пронзил подушку,

Пригвоздил к ложу.

Отскочил волчина,

Чуя погибель:

Отверзлись очи,

Ожгли его взглядом.

Грам, что сполох,

Вспыхнул во мраке,

Взвился в воздух,

Вдогонку зверю.

На пол у порога

Пал он с криком,

Пасть преисподней

Пожрала убийцу.

Голова отлетела,

Отнялись ноги,

Красная кровь

Окропила стены.

Сон сморил ее

В сладких объятьях,

К горькому горю

Гудрун проснулась.

В потоке кровавом

Потонула радость,

В крови льющейся

Лучшего витязя.

В белую грудь она

Била неистово —

Поднялся Сигурд

С подушки кровавой:

«Жена, не жалуйся

На жребий назначенный!

Братья — с тобой,

Не брани их горько!

Виной всему Брюнхильд:

Владела любовь ей!

Обошлась со мной худо:

Оболган я низко.

Не обидел Гуннара,

Не гневил ничем его:

Свято сдержал я

Слово данное!»

Рухнул мертвым Сигурд.

Рыдая, Гудрун

Вотще скорбела,

Взывала тщетно.

На стенах меч звякнул,

Спящие вздрогнули,

Голосили гуси

На густых травах.

Засмеялась Брюнхильд,

Заслышав вздохи,

Всем сердцем снова —

Стены дрогнули.

Гудрун внимала

В горе и муке.

Гуннар ответил

Грозной речью.

«Не от сердца смех твой,

Не счастьем подсказан!

Смутьянка свирепая

Смертью отмечена:

Бледен лик твой,

Ланиты — хладны,

Холодны — советы,

Хитрости — прокляты».

«Прокляты Нифлунги,

Предатели злобные.

Сдержал Сигурд

Слово данное!

Жестокий жребий

Ждет поделом вас;

Всех выше честью

Вовеки Сигурд!

Обет побратимства

Омыли вы кровью,

Смертью скрепили;

Сигурд же — помнил.

На ложе — лезвие

Легло меж нами,

Грозной границей —

Грам обнаженный.

Не жить мне больше

Женой твоею:

Любви лишил ты

Лживым советом;

Покрыт позором,

Предал бесчестно

И долг, и дружбу,

И доблесть ратную».

Сомкнув объятья,

Скорбно молил он

Сдержать руку,

Сберечь надежду.

Прочь прогнала она

Пришедших в терем —

В путь последний

Пуститься мечтая.

(Один лишь Хёгни

Холодно молвил:)

«В путь последний

Пусть отправляется —

Век вековать

Во владеньях стылых.

Проклято лоно,

Породившее злобную —

Мужам на мороку,

На муку нашу».

В броне золотой,

В блестящем панцире,

В высоком шлеме,

Взялась за меч она.

Рухнула, ранена,

Прянув на лезвие:

Так погибла Брюнхильд

В блеске величия.

«Последней просьбой

Прошу тебя, Гуннар:

Погребальное пламя

На поле зажги ты —

За тыном щитов

И тканями пестрыми;

В честь славных павших

Полей их кровью!

На руке — по соколу,

Собака — в изножье,

Убитые кони —

В упряжи ценной.

Место мне — с мертвым;

Меч между нами,

Лучась, на ложе

Ляжет, как прежде.

Сожги Брюнхильд

В буйном пламени —

Что в огне очнулась

К отчаянью горькому

Пламя да примет

Прекрасного витязя,

Кто взошел солнцем —

Как солнце угаснет!»

Костер курился

Клубами дыма,

Полыхало пламя

Под плач и стоны.

Так ушел Сигурд,

Семя Вёльсунгов,

Сгорела Брюнхильд,

Блаженство иссякло.

В сумрачный Хель

Сошла королева —

Не вернется вновь

Из владений тусклых.

В Вальгалле

Вёльсунг пирует:

«Сын сына, здравствуй,

Семя Одина!»

Скоро Сигурд,

Сжимая меч свой,

В Вальгалле вольной

Встречен был Одином.

На пиру пышном

Подле отца он

Бранной сечи ждет —

Избранник Мира.

Под громкий рокот

Рога Хеймдалля

Огнистый мост

Прогнется под конными —

Подаст ему Брюнхильд

Перевязь с мечом,

Поднесет чашу

Победы и славы.

В день Судилища

Придет бессмертный —

Кто вкусил от смерти

И вовек не умрет,

Герой-змееборец

Из рода Одина:

Не иссякнет все сущее,

Не сгинет Земля.

Шлем — на челе его,

В длани — молния;

Величествен лик,

Пламенный дух.

Минет война —

В мире отстроенном

Изведают счастье

Испившие горечь.

Так ушел Сигурд —

Семя Вёльсунгов,

Герой несравненный,

Надежда Одина.

Но горе Гудрун

Не гаснет в мире,

До скончанья сроков

Ее скорби — внемлют.