Онлайн чтение книги Сотворение Святого The Making of a Saint
Глава 27

Мы отправились к крепости торжественной процессией. Люди, мимо которых мы проходили, возносили хвалу Кеччо и проклинали Катерину. Она шла спокойная и бесстрастная, а когда протонотарий что-то ей говорил, отвечала с отвращением на лице.

Вызвали коменданта, и Катерина обратилась к нему со словами, предложенными Савелло:

— Раз уж Небеса забрали у меня сначала мужа, а потом и город, я прошу вас, памятуя о том, что я назначала вас на эту должность, сдать крепость полномочным представителям его святейшества папы.

В ее голосе чувствовался легкий намек на иронию, а губы чуть кривились, словно в улыбке.

Комендант хмуро ответил:

— Вы назначали меня комендантом с тем, чтобы я защищал крепость от врагов, а потому я не сдам ее представителям его святейшества папы. И поскольку Небеса забрали у вас мужа, а потом и город, я, возможно, сдам крепость, но только Богу, мадам, а земным силам ее у меня не отнять!

Катерина повернулась к Савелло.

— И что мне делать?

— Настаивать.

Она повторила требование, и они услышали тот же ответ.

— Так не пойдет. — Катерина покачала головой. — Я очень хорошо его знаю. Он думает, что я говорю по принуждению. Не знает, что я делаю все по доброй воле, из великой любви к папе и Церкви.

— Мы должны захватить крепость, — гнул свое Савелло. — Если она не станет нашей, я не смогу гарантировать вашу безопасность.

Она долго смотрела на него, а потом ее, похоже, осенило.

— Если я войду в крепость и поговорю с ним там, он скорее всего сдастся.

— Мы не можем отпустить вас, — покачал головой Кеччо.

— Мои дети останутся у вас в заложниках.

— Это точно, — промурлыкал Савелло. — Я думаю, мы можем отпустить ее.

Кеччо возражал, но последнее слово принадлежало священнику, так что коменданта вызвали вновь и велели ему впустить в крепость графиню. Савелло предупредил ее:

— Помните, ваши дети у нас, и я без колебаний прикажу вздернуть их, если…

— Я знаю, что у вас христианская душа, монсеньор, — прервала его Катерина.

Но, едва оказавшись в крепости, она тут же поднялась на стену, и мы услышали ее издевательский смех. Ярость, которую она держала в себе, вырвалась наружу. Она честила нас последними словами, которые больше пристали торговке рыбой, грозила нам смертью и всевозможными пытками, обещая отомстить за убийство мужа.

Мы стояли с открытыми ртами, словно пораженные громом. Крик ярости вырвался у всех. Маттео выругался. Кеччо сердито глянул на Савелло, но ничего не сказал. Священник рвал и метал. Его всегда красное лицо стало пурпурно-лиловым, глаза блестели, как у змея.

— Мерзавка! — прошипел он. — Мерзавка!

Дрожа от ярости, он приказал привести детей и крикнул графине:

— Не думай, что у нас не хватит смелости. Твои сыновья будут повешены у тебя на глазах.

— Я смогу родить новых, — презрительно ответила она.

Природа даровала ей сердце львицы. Я не мог не восхититься этой удивительной женщиной. Конечно же, она не могла пожертвовать своими детьми! Но я сомневался, что нашелся бы хоть один мужчина, который так смело ответил бы на угрозы Савелло.

Лицо священника перекосила злобная гримаса. Он повернулся к своим помощникам.

— Постройте помост с двумя виселицами, и быстро.

Савелло и Кеччо удалились, площадь заполнила толпа, скоро застучали молотки. Графиня стояла на крепостной стене, смотрела на своих бывших подданных, наблюдала за строительством помоста.

Много времени оно не заняло. Савелло и остальные вновь подошли к воротам крепости, и священник еще раз спросил, готова ли Катерина сдаться. Она не удостоила его ответом. Привели двух мальчиков, одного девяти лет, другого — семи. Когда люди увидели их, шепот жалости пробежал по толпе. И мое сердце забилось чаще. Мальчики смотрели на помост и ничего не понимали, но Чезаре, младший, видя вокруг столько незнакомых людей с сердитыми лицами, заплакал. Оттавиано тоже был на грани слез, но, как старший, посчитал, что плакать ему не пристало, и сумел сдержаться. А потом Чезаре увидел мать и позвал ее. Тут же к нему присоединился Оттавиано, и они уже вместе кричали:

— Мама! Мама!

Она молча смотрела на них, и на лице не дрогнул ни один мускул. Ее словно высекли из камня… Ох, это было ужасно. Она показала себя железной женщиной.

— Еще раз спрашиваю, — крикнул Савелло, — ты сдашь крепость?

— Нет… нет!

Голос звучал спокойно, звенел, как серебряный колокольчик.

По знаку Савелло двое мужчин направились к мальчикам. И они внезапно все поняли. С криком бросились к Кеччо, упали у его ног, ухватились за его колени. Оттавиано больше не мог сдерживаться и расплакался. Его брат, увидев слабость старшего, заревел еще сильнее.

— Кеччо, не позволяй им забрать нас.

Кеччо их словно и не слышал, смотрел прямо перед собой. Он не был таким бледным, даже когда граф пал под ударом его кинжала… Дети отчаянно рыдали у его ног. Мужчины колебались, но слуга Бога не знал жалости. Вновь махнул рукой, еще более нетерпеливо, и мужчины сдвинулись с места. Мальчишки, уцепившись за ноги Кеччо, продолжали молить:

— Кеччо, не позволяй им забрать нас.

Кеччо по-прежнему смотрел прямо перед собой, словно ничего не видел, ничего не слышал. Но его лицо! Никогда я не видел такой агонии…

Детей оторвали от него, связали им руки за спиной. Как они могли! Мое сердце рвалось из груди, но я не решался что-либо сказать. Их повели к помосту, заставили подняться на него. Крик жалости вырвался у людей и повис в застывшем воздухе.

Графиня стояла неподвижно, глядя на своих детей. Казалось, что она окаменела.

Дети кричали:

— Кеччо! Кеччо!

Их крики рвали сердце.

— Продолжайте! — приказал Савелло.

Стон сорвался с губ Кеччо, он закачался из стороны в сторону, словно собрался упасть.

— Продолжайте! — повторил Савелло.

Но Кеччо больше не мог этого выносить.

— Господи! Остановитесь! Остановитесь!

— Что ты такое говоришь? — злобно бросил священник. — Продолжайте!

— Я не могу! Развяжите их!

— Дурак! Я пригрозил, что повешу их, и я это сделаю! Продолжайте!

— Не повесишь! Говорю вам, развяжите их!

— Я здесь главный. Продолжайте.

Кеччо шагнул к нему со сжатыми кулаками.

— Клянусь Богом, ты уйдешь тем же путем, каким пришел, если будешь мне перечить. Развяжите их!

Мы с Маттео оттолкнули людей, которые держали мальчиков, и перерезали веревки. Кеччо пошел к детям, протягивая руки, и они бросились в его объятия. Он крепко прижимал их к себе и покрывал личики поцелуями. Толпа отреагировала криком радости, многие разрыдались.

Внезапно все увидели какую-то суматоху на крепостной стене. Графиня упала, люди сгрудились вокруг нее.

Она потеряла сознание.