Онлайн чтение книги Человек без страха The Man Who Could Not Shudder
Глава 19

Затем доктор продолжил, словно обращаясь исключительно к солнечным часам:

– Каждый школьник знает, что такое электромагнит, и за одну минуту сможет его сделать. Нужно лишь взять кусок мягкого железа, обмотать его необходимым количеством изолированной медной проволоки и пропустить через него электрический ток. Следует заметить, что чем больше витков проволоки вы намотаете, тем мощнее будет ваш магнит. При желании можно сделать такой большой и сильный, что он сможет поднять тонну железного лома – на практике их зачастую применяют именно для этой цели. Однако в нашем случае был необходим миниатюрный, размером со спичечный коробок.

Вам надо, чтобы закачалась люстра? Пожалуйста: поместите магнит под штукатуркой на потолке рядом с балкой и заставьте его «взорваться», то есть включайте и выключайте ток до тех пор, пока железная люстра не получит импульсы и не начнет сама по себе раскачиваться. Тот же эффект вы получите и с металлическим маятником часов: магнит надо вмонтировать в стену под штукатуркой так, чтобы он располагался по диагонали относительно часов. Думаю, вряд ли стоит напоминать вам, что разного рода поверхности – будь то дерево, кирпич или штукатурка – не могут препятствовать электромагнитному излучению, если они не слишком толстые. Покойный Гарри Гуддини – мир его праху! – стоя снаружи запертой изнутри на металлическую задвижку двери, открывал ее с помощью обыкновенного электромагнита.

Да я и сам мальчишкой сделал как-то электромагнит, чтобы…

– Когда вы были мальчишкой? – воскликнула Тэсс. – Разве тогда они были?

Доктор Фелл взглянул на нее.

– Дорогая, – с мягким упреком произнес он, – вы меня поражаете. Вы что, не знаете, когда впервые был открыт принцип электромагнетизма?

– Нет.

– В 1820 году, – сказал доктор. – Он был открыт почти одновременно тремя учеными, которых, что довольно любопытно, звали Араго, Буажиро и Дэви. Они не были врачами, как пытался ввести вас в заблуждение мистер Кларк, – по крайней мере, в историю они вошли не как врачи. Они были учеными, но об этом мистер Кларк не счел нужным упомянуть. О них вспомнил наш юный друг Моррисон, но их деятельность была неверно истолкована. Норберт Лонгвуд, очевидно, присоединился к этой тройке. Они тогда уже вовсю проводили опыты с электричеством, точнее, гальваническими батареями и «бомбардировали друг друга памфлетами».

Кларк сидел неподвижно и улыбался. В сгущающихся сумерках были видны его седые волосы и белоснежные зубы. Он был спокоен, как тарантул. Доктор Фелл ни разу не взглянул на него.

– Пошли вы к черту! – тихо и весело произнес Кларк.

Доктор по-прежнему не оборачивался.

– Это, – продолжал он объяснять Тэсс, – малоизвестная и довольно бесполезная информация, которую я люблю собирать. Эта привычка… кха-кха!… заставила меня прочитать об электромагнитах буквально за десять минут до того, как я услышал об этом деле.

Нам неизвестно, как на самом деле умер Герберт Лонгвуд. Поскольку он проводил эксперименты с электричеством, это могло показаться местным сельским жителям настолько странным, таинственным и даже дьявольским, что, умри он от желудочной колики или неспелых яблок, все равно подозревали бы убийство. Он исчез, оставив лишь запах дыма и гари.

Черт побери, теперь мы знаем, как умер дворецкий Полсон в 1920 году!

Подумайте! У покойного Герберта Харрингтона Лонгвуда, скорее всего, не было преступных намерений – он всего лишь собирался сыграть невинную шутку. Нам также известно, что он много времени посвятил изучению истории семейства, поэтому, вполне вероятно, знал об интересе своего предка Лонгвуда к электромагнетизму, тогда еще не очень широко известному явлению, находившемуся на довольно примитивной стадии исследований. Он тут же сообразил, как, применив этот метод, можно устроить «дом с привидениями» и напичкать его разными штучками, чтобы сбить с толку и подшучивать над друзьями.

Герберт Харрингтон Лонгвуд, по всей вероятности, вмонтировал в доме три, а может, и больше электромагнитов, которые могли работать от обычного электрического тока. Магниты были спрятаны в стенах и приводились в действие с помощью выключателей, также скрытых… где? В этом, понимаете ли, и загвоздка. Оригинальность схемы состояла в том, что человеку, пожелавшему включить эти магниты, не было необходимости находиться в это время в той же комнате или где-нибудь поблизости.

Однако смерть бедняги Полсона была результатом трагического несчастного случая, который, тем не менее, можно было предвидеть заранее.

Представьте себе: поздно вечером дворецкий спускается вниз, чтобы запереть дверь. Его хозяин, предвкушая эффект от шутки, которую он собирается сыграть со слугой, проверяет механизм. Итак, каков будет эффект? Как отреагирует старый слуга, увидев, как, вопреки законам здравого смысла, люстра вдруг начнет раскачиваться, с каждой секундой все сильнее и сильнее? Думаю, он потеряет голову. Первым его желанием будет остановить ее – любой ценой. Он подтаскивает под люстру высокий стул, протягивает руку, пытаясь остановить это дьявольское движение, но не дотягивается. Тогда он становится на цыпочках и, теряя голову от отчаяния, подпрыгивает; пальцы его почти касаются металла, он теряет равновесие…

И в это время его хозяин, бледный от ужаса, слышит грохот падающей громады. Намерением хозяина было всего лишь напугать дворецкого, устроить спектакль с качающейся люстрой, но шутка убила его старого друга. – Доктор Фелл ссутулился и взглянул на меня. – Понимаете, друг мой, Пол сон вовсе не раскачивался на люстре. Как и другие, вы поставили телегу впереди лошади. Люстра уже раскачивалась, и она же раскачала и дворецкого.

После этих слов почти одновременно раздались два голоса.

– Энди! – воскликнула Тэсс.

– Иголки… – сказал я.

Доктор Фелл бросил на нас хмурый взгляд и сердито сказал:

– Да, вы поняли скрытую истину. Возможно, во время ремонта дома мистер Хантер обнаружил некоторые магниты, о назначении которых не задумывался. Смертельная ловушка по-прежнему оставалась в доме, скрытая от всех и не тронутая временем. Хантер не знал, для каких целей она предназначалось. Ему было ясно одно: это имело какое-то отношение к электричеству. Следует заметить, он догадался о трюке уже в субботу, перед чаепитием, когда я попросил его встать на стул под люстрой и она слегка закачалась – помните, какое у него тогда было выражение лица?. Он ничего не сказал, но потом взял несколько иголок…

– Но почему иголок? – спросил я. – Почему иголок?

– Потому что железо под воздействием электромагнита само приобретает свойства магнита. Понятно? Если был включен магнит, верхняя часть люстры тоже превращалась в магнит. Теперь возьмите иголки, поднимитесь на стремянку, и, если иголки притянутся к железу, ваша теория будет блестяще подтверждена. К сожалению, что-то произошло с нашим чрезмерно любопытным мистером Хантером. – Тон доктора стал жестким и мрачным; надув щеки, он после некоторых колебаний проворчал: – Это все, что я хотел сказать. Эллиот, теперь ваше дело.

Кларк засмеялся.

Его постоянное хихиканье и неутомимое веселье действовали на нервы, и постепенно, не без тревоги, я начинал понимать, что это не было пустой бравадой. Кларк совершенно не был встревожен. Я всем нутром чувствовал, что грядет какой-то новый неожиданный поворот, новая сатанинская проделка, которая снова ударит промеж глаз.

Дело еще не закончилось.

– Вы пребывали в долгом молчании, инспектор, – заметил Кларк. – У вас есть какие-либо замечания? Или обвинения? К сожалению, в вас отсутствует оригинальность.

Эллиот плотно сжал челюсти.

– Обвинений предостаточно. Вы отрицаете свою ответственность за произошедшее?

– О господи! – выдохнула Гвинет Логан из своего тихого уголка. Эти слова прозвучали то ли как понимание происшедшего, то ли как побуждение к действию. Она приложила руки ко лбу – как в тот раз, когда ее просили припомнить детали убийства мужа. Кларк не обратил на это внимания.

– Я абсолютно все отрицаю.

– Вы отрицаете факт применения электромагнита для того, чтобы выстрелил револьвер, убивший мистера Логана?

– Я не подтверждаю и не отрицаю. Оставляю вам право доказать, если сможете.

Эллиот кивнул. Сунув руку в портфель, он достал оттуда револьвер 45-го калибра, мрачно и зловеще блеснувший в сумерках. С лацкана пиджака он снял какой-то предмет, настолько маленький, что его можно было разглядеть только при свете. Можно было догадаться, что это, когда он поднес его вплотную к дулу револьвера. Раздался легкий короткий щелчок, а затем Эллиот выдвинул дуло револьвера вперед так, чтобы мы смогли увидеть иголку, «прилипшую» к его блестящему корпусу.

– Это доказательство, инспектор? – насмешливо уточнил Кларк.

Эллиот не обратил на него внимания.

– Вы отрицаете, сэр, что в субботу утром взяли этот револьвер из комнаты миссис Логан?

– Да, отрицаю.

– А как насчет вашей руки, просунутой в открытое окно?

Стало тихо. Если и теперь Кларк сможет уйти от «питона» накопленных фактов, обвившегося вокруг него, постепенно сжимая и ломая его руки, ноги и шею, он просто волшебник. Мы ждали. Стало тихо. Был даже слышен далекий шум машин на дороге в Саутэнд.

– Я спросил, сэр, как насчет вашей руки, просунутой в окно?

– Будет очень интересно, инспектор, если вам удастся это доказать. Как вы предполагаете это сделать?

– С помощью двух свидетелей. – Эллиот обернулся: – Миссис Логан, это тот человек?

– Да! – воскликнула Гвинет. – Да, да, да!

– Ладно, ладно, ладно! – передразнил ее, лучезарно улыбаясь, Кларк. – А как насчет другого свидетеля?

– Мистер Эндерби.

Кларк открыто расхохотался:

– Но где же ваш Эндерби? Вы можете провести с ним очную ставку? Он говорил вам, что видел меня у окна?

– Нет. Он говорил…

– А-а, доказательство, основанное на слухах! Но если полицейский хорошо знает законы, он, безусловно, должен знать, что это не пройдет.

– Мистер Эндерби скоро прибудет.

– Сомневаюсь.

Мы с Тэсс переглянулись. В «чаше» становилось невыносимо жарко, и этот жар, несмотря на влажность, казалось, исходил от самой земли, но это ощущение, безусловно, объяснялось только нашим волнением.

– Вы также отрицаете, сэр, что занимались обустройством дома: располагали в определенном порядке мебель и тому подобное?

– Я виновен, инспектор, и признаю, что совершил это ужасное преступление.

– Так, хорошо. Тогда скажите: почему вы поставили стол с пишущей машинкой у окна с южной стороны? – Кларк хотел было что-то сказать, но инспектор резким жестом остановил его. – Место у окна с южной стороны – не мне вам говорить – самое худшее место в кабинете для человека, собирающегося печатать на машинке, так как солнце светит прямо в глаза целый день, а кроме того, там постоянно слышен шум с автотрассы…

Сегодняшним вечером движение на автотрассе на Саутэнд, должно быть, тоже было очень интенсивным, подтверждая слова Эллиота.

– …тогда как у вас было место у большого окна с северной стороны, выходящего в тихий сад и идеального с точки зрения освещенности. Так почему же вы не поставили стол с пишущей машинкой у окна с северной стороны?

– Инспектор, вам следовало быть дизайнером.

– Не для того ли, – едва сдерживаясь, продолжал Эллиот, – вы поставили стол с машинкой именно там, чтобы человек, сидящий за ним, оказался лицом к револьверу, висящему над камином? Не поэтому ли вы взяли с чердака старую коллекцию оружия Герберта Лонгвуда и повесили ее там? И не факт ли, что под подоконником окна с северной стороны вмонтирован скрытый выключатель, так что все, что вам необходимо было сделать, – заглянуть в окно, увидеть, где находится мистер Логан, и нажать на выключатель, когда он взялся за машинку, чтобы аккуратно переставить ее на нужное место?

– И это факт? – с интересом спросил Кларк. – А что вы скажете о других?

– Других?

– Других двух, или трех, или четырех, или, может быть, пяти, шести, семи выключателях? Ведь я же был вместе с вами, когда пошли часы. Я стоял рядом с каким-то выключателем? А мои руки были свободны или заняты?

– Может, и были, – мрачно улыбнулся Эллиот, – зато ноги – нет. Я как раз припомнил, что, стоя у стены в холле, вы раскачивались с пятки на носок, с носка на пятку. – Он прищурился. – Неплохая идея, сэр! Выключатель для магнита в полу под старой истертой плитой: включай, выключай его – никто ничего не заподозрит, потому что вы у всех на виду. Пока…

Единственный недостаток вашей схемы, мистер Кларк, в том, что сейчас вы в обуви без каблуков. Этот трюк хорош до тех пор, пока никто не наткнется на магнит. Но ничего, когда мы вынем магнит из каминной стенки в кабинете и найдем выключатель под подоконником, вы вынуждены будете признать все. Мы сможем доказать, что вы были у окна. И еще: как только мы найдем этот выключатель…

Вдруг Тэсс подняла руку.

– По-моему, это не шум машин на трассе, – тревожно произнесла она.

Оглядываясь теперь на эти события, трудно описать, что именно произошло в тот момент.

Думаю, первым знаком того, что «Лонгвуд-Хаус» в огне, был не глухой и все более усиливающийся грохот с треском, распространявшийся понизу, как жир по сковородке, и даже не последовавший за этим взрыв. Это был желто-голубой вихрь пламени, завивавшийся с легкостью и изяществом танцовщика, по рисунку похожий на трещину на одном из стекол окна кабинета. Затем весь дом как будто бы осветился изнутри, как газовый фонарь.

Бесстрастный Эллиот буквально взревел, и в этом рыке звучала горечь поражения, крушения надежд и отчаяния. Он был ясно слышен среди общего шума и смятения, но движения, голоса и лица настолько перемешались в саду, что было невозможно определить, кто и что говорил.

– Черт побери нас, копуш проклятых! – произнес чей-то голос, когда пламя охватило кухню. – Пропали улики. Вот для чего он купил бензин.

– Ложитесь! – крикнул кто-то еще. – Ложитесь! Все вниз! Там есть несколько герметичных канистр!

Взрывов было только два, да и то не очень сильных. Нам повезло. Мы находились в саду, расположенном ниже дома, и это защитило нас. Разбитое стекло зазвенело после первого взрыва, и, падая на землю, мы видели пролетавшие сверкающие осколки. Огненная стрела с горящей кровли упала на штокрозы, другая – прямо у солнечных часов, но Эллиот тут же затоптал ее.

Я прижимал голову Тэсс вниз, словно пытаясь утопить ее. Помню, как Гвинет вскрикнула: «Вся наша одежда!», или «Моя шуба!», или что-то в этом роде. Звук ее голоса потонул во всепоглощающем шуме пожара; воздух стал серым от дыма, сквозь который мерцал невыносимо яркий желтый свет.

Эллиот взбежал на верх садовой лестницы, но, когда прогремел второй взрыв, скатился обратно. Жестами он спросил доктора Фелла, не осталось ли кого-нибудь в доме. Доктор успокоил: «Слава богу, нет!» В ослепительном свете огня лицо его показалось намного бледнее обычного.

И в этот момент все мы вдруг вспомнили о Кларке.

Можно было подумать, что он теперь чувствовал себя победителем. На самом деле нет. В перепачканном белом костюме он, совершенно опустошенный, сидел, откинувшись на спинку лавки, полубольной и страшно раздраженный. Его светлые глаза резко выделялись на загорелом лице. Последний стакан плохого сладкого шампанского, так и не пригубленный, оставался на столе.

– Мой дом, – твердил он. – Мой прекрасный дом.

– Разве вы не хотели, чтобы это произошло? – прокричал ему Эллиот.

– Вы – кучка тупоголовых глупцов, – произнес Кларк с какой-то болезненной вежливостью. – Конечно же, не хотел. Не убивал я Логана.

Кто-то закашлял. Жара становилась невыносимой: щипало веки, обжигало уши и лицо; острый запах дыма проникал в ноздри; стало трудно дышать. Горячий уголек упал сверху прямо у колена Кларка, но он не обратил на него внимания.

– Я не убивал Логана. Если бы вы сказали, что я хотел его смерти за то, что он сделал из меня дурака, это было бы правдой. Но я его не убивал. Я никогда не рискую. Думаете, я поджег собственный дом? Просто вы не можете доказать, что я убил Логана, но и я не могу доказать, кто сделал это.

– Нам лучше уйти отсюда! – прокричал Эллиот. – Взрывов больше не будет. Поднимайтесь по лестнице и бегите. Давайте, вперед!

– Огнетушители, – вдруг вспомнил Кларк, поднимаясь с лавки. – Ну что вы? Что вы стоите? Не можете взять огнетушители?

– Слишком поздно, – ответил Эллиот. – Все уже сгорело.

На самом верху лестницы нас ослепил яркий свет. Я прикрыл лицо Тэсс своей курткой, и мы побежали вокруг сада, подальше от горящего дома. Эллиот взял на себя заботу о Гвинет Логан; за ними последовал доктор Фелл. Последним быстро шагал Кларк.

Затем мы увидели инспектора Граймза. Он энергично шагал по полю в западном направлении, оглядываясь на огонь. Издалека доносились звуки клаксонов автомобилей, мчавшихся по трассе. Инспектор Граймз перепрыгнул через изгородь из жердей. В свете огненного столба, подрагивая, во всех подробностях были видны очертания рельефа и предметов – от рисунка листьев до пушистых волосков на тыльной стороне ладони инспектора Граймза, который, казалось, выпрыгнул прямо перед нами.

– О-о-эх! – вырвалось у него из самой глубины глотки. – О-о-эх! – единственное, что мы услышали от него.

– Тревога… – начал Эллиот.

– Тревога объявлена, – задыхаясь, проговорил Граймз, отчаянно жестикулируя. – Хотя уже почти все сгорело. Все живы?

– Да.

– Встретимся позже. Важные показания.

– Какие показания?

– Убийство, – шумно выдохнув, сказал инспектор. – Сейчас не до этого. Встретимся позже.

– Послушайте, – сказал Эллиот, – что вы, по-вашему, можете сделать? На это и Ниагарского водопада не хватит. Дом сгорел, а вместе с ним – и наши доказательства.

– А где мистер Кларк? – доверительно спросил Граймз.

– Он здесь, где-то рядом. А что такое?

– Он этого не делал, – просто сказал инспектор. – Я имею в виду убийство.

Вокруг нас появлялись и исчезали какие-то странные персонажи: то чья-то корова, испугавшись огня, словно ужаленная, галопом промчалась мимо, то какой-то доброжелательный водитель, оставивший на трассе свой автомобиль, выбежал нам навстречу, громко спрашивая, не знаем ли мы, где пожар. В нас же больше не оставалось никакого интереса и никаких чувств.

– Почему вы нам не сказали, сэр? – спросил инспектор Граймз. – Он не был на пляже, как он говорил, – продолжал Граймз, повернувшись к Эллиоту. – Его видели деревенские в Притлтоне, на улице и в пабе. В субботу утром, с без четверти десять и примерно до десяти минут двенадцатого, он сидел на улице около «Пугливого оленя», а потом в баре. Он нарочно говорил так, чтобы мы решили, будто у него нет алиби, и заставил нас прочесать все побережье в неверном направлении, тогда как у него было самое что ни на есть надежное алиби.

– Это правда?

– Да полдеревни это подтвердит! – воскликнул Граймз. – С ним постоянно находились два или три человека, включая управляющего банком, который закончил разговаривать с ним около паба ровно в десять часов. Что вы об этом думаете?

– Ах! – тихо вскрикнул Кларк.

Носовым платком он пытался стереть пятна с пиджака и лица. Короче говоря, Кларк снова был самим собой.

– Но этого не может быть! – раздраженно заговорил Эллиот, поочередно глядя то на Граймза, то на Кларка. – Два свидетеля показали, что видели, как он заглядывал в окно с северной стороны дома ровно в десять часов.

– Ничем не могу помочь, бесстрастно произнес Граймз. – Четверо свидетелей вдвое больше вашего, друг мой, – так вот, четверо свидетелей, включая мистера Перкинсона, управляющего банком, говорят, что в десять часов он сидел около отеля «Пугливый олень». Они не открывают раньше половины одиннадцатого.

Эллиот повернулся к Кларку.

– Это правда, инспектор, – предвосхитил тот его вопрос.

– Но почему вы не сказали? Почему лгали, что находились на пляже?

– Если откровенно, инспектор, надеялся, что вы и доктор Фелл сами сделаете из себя дураков, – ответил Кларк. На мгновение он наклонился, пряча лицо от ослепительного пламени, чтобы не было видно, как оно подрагивает от беззвучного смеха. – Дело в том, – спокойно отряхивая брюки и стараясь сдержать улыбку, продолжал Кларк, – что настало время объявить вам мат. Ваше дело – вы понимаете это? – в плачевном состоянии. Мое алиби означает мою абсолютную невиновность. Что бы я ни делал с электромагнитом и как бы я его ни использовал, я совершенно определенно не мог управлять им на таком расстоянии. Если вы признаете – а впоследствии вы будете обязаны сделать это – мое присутствие в Притлтоне, а не в доме в момент убийства Логана, вы никогда не сможете связать меня с убийством, и ваши верные умозаключения о магните делают это совершенно определенным. Вы стали жертвой собственной ошибки, друг мой. Ну, кто теперь здесь неумный, позвольте спросить?

С трассы донесся металлический звук колокола, прорывающийся сквозь грохот и треск пожара. Это заставило Кларка встрепенуться. Он вытер лицо и шею носовым платком и выбросил его прочь, затем руками пригладил волосы.

– Это, наверное, пожарные машины, – сказал он. – Прошу прощения.

Эллиот, казавшийся теперь несколько нездоровым, попытался его задержать.

– Тогда кто был тот человек в коричневом костюме? – допытывался он. – Кто заглядывал в окно в десять часов?

– Мне очень жаль, – извиняющимся тоном ответил Кларк, – но кто-то поджег мой дом, так что я не могу вам ничего сказать. А теперь, повторяю, прошу извинить меня. Я иду на пожар.

Поправив рукав пиджака, он сделал несколько шагов, но тут же остановился, столкнувшись с доктором Феллом.

Нам никогда не забыть эти два силуэта, стоящие друг против друга, на фоне бушующего огня. Частички погасшего пепла с искорками пламени падали вниз. Юркий низкорослый Кларк, в когда-то белом костюме, стоял напротив краснолицего великана в пенсне. Их краткий обмен любезностями был очень любопытен – так и повеяло восемнадцатым веком, особенно на фоне звона пожарного колокола.

– Сэр, – сказал Кларк, – признайтесь в своем поражении.

– Сэр, – ответил доктор Фелл, – очевидно, я должен сделать это.

– Сокрушительном поражении.

– Похоже на то.

– Вы на самом деле поставили себя в глупое положение.

– Может показаться и так, но я думаю, мистер Кларк, что когда-нибудь мы обсудим это.

– Думаю, нет, – самодовольно произнес Кларк, – я никогда не утруждаю себя выслушиванием пояснений. Я никогда не рискую.