Онлайн чтение книги Маньчжурский кандидат The Manchurian Candidate
Предисловие

Многие из вас смотрели фильм Джона Франкенхаймера «Маньчжурский кандидат»,[1]В 2004 году вышла на экраны еще одна экранизация этого романа, поставленная Джонатаном Демме; действие нового фильма разворачивается после войны в Персидском заливе. — Прим. ред. где играют Фрэнк Синатра, Лоуренс Харви, Джанет Ли и Анжела Лэнсбери. В этом фильме рассказывается история американского солдата, захваченного в плен в Корее и запрограммированного китайскими коммунистами убивать по приказу. Большинство людей, скорее всего, воспринимают этот фильм как классический образчик искусства эпохи «холодной войны». Однако в свое время он полностью провалился. Фильм «Маньчжурский кандидат» появился осенью 1962 года, не окупил затрат и сошел с экранов год спустя, после убийства Джона Ф. Кеннеди. Несколько раз он промелькнул на телевидении, но в кинотеатрах не появлялся вплоть до 1987 года, и именно с этого времени — фактически с конца «холодной войны» — и стал популярен.

Подлинным артефактом эпохи «холодной войны» является роман Ричарда Кондона, положенный в основу фильма. Книга Кондона вышла в 1959 году и сразу же стала бестселлером. Ее хвалили «Нью-Йорк таймс» («неистовая, динамичная, необычайно интересная мешанина») и «Нью-Йоркер» («необузданная, захватывающая сатира»); журнал «Тайм» включил ее в десятку «самых безнравственных книг» — что, с точки зрения любого издателя, далеко не самое худшее, что может быть сказано о романе. Успех книги сделал Кондона богатым; большую часть остальной жизни он провел за границей, где написал еще несколько книг в обозначенном журналом «Тайм» жанре, в том числе «Зима убивает» (1974) и «Честь семьи Прицци» (1982). Фильм Джона Хьюстона, созданный на основе последнего романа, в 1986 году получил награду Киноакадемии. Умер Кондон в 1996 году.

Ричард Кондон относился к циникам того типа, когда цинизм не является определяющим фактором, наподобие Тома Вулфа: его убеждение, что все, по существу, дерьмо, не мешало ему получать удовольствие и смеяться над жизнью. Неудивительно, ведь он прошел самую замечательную школу на свете — Голливуд. Прежде чем стать писателем, Кондон был киножурналистом. Он начинал в 1936 году на студии Уолта Диснея, где помимо прочих мультипликационных шедевров занимался продвижением «Фантазии» и «Дамбо»; затем, сменив несколько студий, работал в «Юнайтед артистс», откуда ушел в 1958 году. Что делать дальше, он не знал — ему просто захотелось сменить род деятельности. «Единственное, что я умею делать, это писать», — говорил он жене. Потому, став писателем, Кондон поступил вполне логично. Он утверждал, что за время работы в Голливуде заработал три язвы. Он утверждал также, что за проведенные там годы просмотрел десять тысяч фильмов и в результате (опять же — по его словам) «невольно понял, как стать хорошим рассказчиком».

Франкенхаймер считал «Маньчжурского кандидата» «одной из лучших книг», которые он когда-либо читал, но почитатели Франкенхаймера оказались куда менее благосклонными. Грейл Маркус в характерной для «Британского института кино» манере назвал роман «дешевой параноидальной фантазией». «Эта история, предназначенная воздействовать на душу народа, — говорит он, — состряпана руками бездушного человека». «Книга написана так, что любой идиот может снять по ней фильм», — пишет историк кино Дэвид Томсон. Несомненно, Кондон писал «Маньчжурского кандидата», все время помня о кино. Это был его второй роман; по первому, под названием «Древнейшая вера», тоже был снят фильм — «Счастливые воры» с Рексом Гаррисоном (провал, который так и остался провалом). Однако мнение, что «Маньчжурский кандидат» Кондона не более чем набросок сценария, кажется несколько странным. Вот Майкл Крайтон, например, действительно пишет книги, которые может экранизировать любой идиот; он почти что указывает, где и под каким углом расставлять камеры. Однако книга Кондона отнюдь не так легка для экранизации; отчасти из-за своего тона, который очень трудно передать кинематографическими средствами, а отчасти потому, что многое в ней фактически не поддается — или не поддавалось в 1962 году — экранизации. Фильм, конечно, производит странное впечатление — триллер на грани вызова — но сама книга несравнимо более странная.

Журнал «Тайм», редакторы которого, в конце концов, ежедневно сталкиваются с ужасной прозой жизни, не слишком ошибался, увидев в «безнравственности» книги нечто великолепное. Может, «Маньчжурский кандидат» и дешевое чтиво, но это чрезвычайно изысканное дешевое чтиво. Это человек в клетчатом смокинге, цыпленок по-королевски, фаршированный трюфелями. Это смешение всех литературных стилей периода 1959 года. Судите сами.

Временами книга написана жестко:

Временами сухо, в духе полицейского протокола:

Иногда, и, как правило, в самом напряженном месте, текст насыщен оригинальными образами:

Временами это утонченная поэзия, которая никого не оставит равнодушным:

Кое-где текст звучит загадочно и потому — мудро:

А порой попадается такое, что заставляет читателя истекать слюной:

Некоторым нравятся перезрелые бананы с почерневшей конурой. «Маньчжурский кандидат» — перезрелый банан, восхитительный деликатес для тех, кто знает в них толк.

Великолепное сорокадевятилетнее тело из последнего отрывка принадлежит матери убийцы, которую в фильме Франкенхаймера играет Анжела Лэнсбери. В фильме — это добропорядочная, хотя и суровая матрона средних лет. Однако у Кондона мать Реймонда отнюдь не матрона, а сексуальная хищница, наркоманка, пристрастившаяся к героину, которая дважды принимает участие в том, что мы называем инцестом, или кровосмешением. Она — змея в саду «холодной войны». Придумывая мать Реймонда и ее историю, Кондон почти наверняка вспоминал книгу, вызвавшую беспрецедентный бум на книжных прилавках США тремя годами ранее, — «Пейтон» Грейс Металиус, которая перед экранизацией также нуждалась в «дезинфекции».

Сюжет «Пейтона» построен на инцесте (как, если уж на то пошло, и сюжет «Лолиты», ставшей сенсацией в Соединенных Штатах в 1958 году). Однако необычайно мрачный тон романа Кондона так и не дошел до экрана. В фильме, например, нет гротескной сцены, где Джонни Айзелин пытается соблазнить эскимоску. По сравнению с Кондоном сатира Франкенхаймера носит более традиционный характер. В конце концов, как кинорежиссер Голливуда, он был вынужден играть по другим правилам.

Может, это и покажется странным, но секрет создания успешного триллера, как нам продемонстрировали Майкл Крайтон и Том Клэнси, состоит в том, чтобы время от времени притормаживать ход событий интересными отступлениями: как устроены самолеты или подводные лодки, или как, например, сделать атомную бомбу. В идеальном случае это информация «на злобу дня» — то, что читатели хотят знать именно сегодня. В «Маньчжурском кандидате» такой животрепещущей темой является тема «промывания мозгов».

Казалось, страх перед «промыванием мозгов» коммунистами исчез вместе с истерией «холодной войны», однако в пятидесятые годы он все же имел свои основания. Наземные войска ООН начали военные действия в Корее 5 июля 1950 года. 9 июля американский солдат, захваченный в плен двумя днями ранее, произнес по радио речь целиком и полностью в духе северокорейской пропаганды. И подобные передачи были совсем не редкостью. По окончании войны было подсчитано, что из каждых семи американских пленных один сотрудничал с врагом; двадцать один американец отказался вернуться в Соединенные Штаты; сорок объявили, что стали коммунистами; четырнадцать были преданы трибуналу, и одиннадцать из них признаны виновными.

Термин «промывание мозгов» изобрел журналист по имени Эдвард Хантер, который во время Второй мировой войны работал в отделе, отвечающем за боевой дух американской армии. Главным образом он служил в Азии и стал горячим антикоммунистом. Книга Хантера «Промывание мозгов в Красном Китае: целенаправленное разрушение человеческого разума» вышла в 1951 году. В ней он объяснял, что термин «промывание мозгов» является переводом китайского термина «хси-нао», что означает «чистка мозгов»; Хантер утверждал, что часто слышал это выражение от европейцев, оказавшихся в Китае в 1949 году, — году революции Мао.

В 1955 году, спустя два года после прекращения военных действий в Корее, военное командование США выпустило солидный отчет о лечении бывших военнопленных под названием «Война окончена, но битва продолжается». По результатам опроса всех до единого моряков, которые уцелели в плену и вернулись домой, — более четырех тысяч человек — было установлено, что многие из них подвергались интенсивной обработке китайскими коммунистами. Китайцы тщательно отбирали пленников, считавшихся неисправимыми, помещали их в особые лагеря и обрабатывали по пять часов ежедневно; обработка заключалась в комбинации пропаганды и «исповедей» пленников. В отдельных случаях применялись физические пытки, но в основном китайцы использовали традиционные методы психологического воздействия: внушение и унижение. Отчет констатировал, что устрашающе большое число бывших пленных в той или иной степени поддались обработке. Некоторых склонили к тому, чтобы в радиопередачах обвинять Соединенные Штаты в вынашивании планов новой войны. Это мнение было широко распространено во многих странах, хотя и не соответствовало действительности.

Отчет Пентагона спровоцировал всеобщее помешательство на идее «промывания мозгов», продолжавшееся до 1957 года. Рассказы об опытах над американскими военнопленными появлялись в «Сатердей ивнинг пост». «Лайф», «Нью-Йорк таймс» и «Нью-Йоркере». Сам термин стал синонимом эффективного убеждения, и журналисты бились над вопросом, можно ли считать рекламу и психотерапию более мягкими формами «промывания мозгов». Кондон явно прочел множество подобных материалов; он даже знал о существовании труда Андре Сальтера «Терапия условных рефлексов» (1949). В романе на эту книгу ссылается китайский психолог Йен Ло, цитируя ее в докладе об успешном «промывании мозгов» американским военнопленным. Йен Ло называет и другие работы, имеющие отношение к гипнозу и психологическому «программированию», включая «Обольщение невинных» Фредерика Вертама, представляющее собой настораживающий отчет о пагубном воздействии комиксов на психику американской молодежи. (Надо полагать, что помимо всех своих талантов Йен Ло располагал еще и хрустальным шаром, позволяющим видеть будущее, поскольку «Обольщение невинных» было опубликовано лишь в 1954 году, то есть после окончания Корейской войны.) Эти книги и статьи, по всей видимости, убедили Кондона в том, что «промывание мозгов» или психологическое «программирование» в сочетании с гипнозом и методами Павлова — вещь совершенно реальная, во что верили и многие американцы, ставшие свидетелями войны в Северной Корее…

Книга Кондона играет на страхе того, что «промывание мозгов» может быть долговременным, что существуют способы изменить сознание навсегда. Однако ко времени выхода на экран фильма Франкенхаймера стало ясно, что подобное «программирование» носит временный характер. В 1961 году в фундаментальном труде «Исправление мышления и психология тоталитаризма: исследование „промывания мозгов“ в Китае», психиатр Роберт Джей Лифтон, участвовавший в опросе вернувшихся в США бывших военнопленных, приходит к выводу, что психологическая обработка пленников в долгосрочном плане потерпела неудачу. Все «новообращенные» в конце концов вернулись в Соединенные Штаты, а те, кто по возвращении домой восхваляли жизнь в Северной Корее, со временем все же изменили свои взгляды.

Тем не менее именно психологическая обработка является темой романа Кондона (если это не слишком громко сказано). Еще до того, как оказаться в руках Йен Ло, Реймонд подвергся психологическому воздействию со стороны матери: ее поведение выработало в нем стойкое презрение ко всем. Поведение матери Реймонда тоже обусловлено: ранний инцест стал причиной всех ее предательств. Американские граждане также постоянно подвергаются обработке с помощью политической пропаганды и начинают верить в безосновательные утверждения отчима Реймонда о том, что в правительстве засели коммунисты. По версии Кондона, нет коммунистического мира с одной стороны и свободного мира с другой. Есть просто манипулирующие и манипулируемые, обрабатывающие и обрабатываемые, пропагандисты и простой народ. В таком мире, по-видимому, лучше быть пропагандистом — если вы в состоянии терпеть боль.

Луис Менанд