Онлайн чтение книги Убийства в Плейг-Корте The Plague Court Murders
Глава 20

— Меня больше всего угнетает, — проворчал Г.М., кипятя воду на газовой плитке в умывальной комнате при своем кабинете, что было категорически запрещено, — больше всего меня огорчает, что я не увидел полной картины днем раньше… Вы, болваны, естественно, не рассказали мне все, что знали. Только прошлым вечером и нынешним — верней, вчерашним — утром я получил возможность толком проанализировать с Мастерсом все детали, после чего мне захотелось дать себе хорошего пинка. М-м-м. Всемогущего Бога из себя разыгрывал…

Было около двух часов ночи. Мы вернулись в кабинет Г.М., разбудив ночного дежурного и с большим трудом преодолев четыре лестничных пролета до Гнезда Филина. Дежурный растопил камин, а Г.М. решил приготовить горячий пунш с виски, чтобы отпраздновать окончание дела. Мы с Холлидеем и Фезертоном сидели за письменным столом в ветхих креслах, когда он пришел с кипятком.

— Раз ты ухватился за основную нить, что Джозеф — это и есть Гленда Дартворт, остальное легко распутать. Вокруг этой истории было столько всего накручено, что я просто начал спотыкаться… Была и еще одна проблема. Теперь я понимаю…

— Ну, погоди, — проворчал майор, пытаясь раскурить сигару. — Как это может быть? Мне хотелось бы знать…

— Узнаешь, — оборвал его Г.М., — как только удобно усядемся. По мнению ирландцев, надо взять крутой кипяток — минуточку, — потом сахар… готово!

— А еще, — добавил Холлидей, — как же она попала во двор пару часов назад, кто выстрелил в окно и, прежде всего, как убийца забрался на крышу…

— Сперва выпьем! — приказал Г.М.

Когда пунш был отведан, получив высокую оценку за качество, Г.М. стал более разговорчивым. Устроившись так, чтобы настольная лампа не светила в глаза, он со вздохом облегчения забросил на стол ноги и принялся бубнить в свой стакан:

— Забавно, что Кен со стариной Дюраном из Парижа случайно наткнулись на разгадку, которая сразу бы решила все дело, если б им хватило ума правильно вычислить женщину. Однако они набросились на бедную миссис Суини… На мой взгляд, вполне естественно, ибо обугленный труп Джозефа лежал на столе в морге с кинжалом в спине.

Сынок, в принципе твоя теория абсолютно верна. Гленда Дартворт была очень умной, целеустремленной дамой, она стояла за спиной Дартворта, сделав его тем, кем он стал, и, будь это необходимо для успеха их игр, преобразилась бы в индейца-чероки. К сожалению, вы остановились па миссис Суини и дальше не пошли. А это непременно следовало сделать. Почему? Потому что миссис Суини никогда особой сообразительностью не отличалась, никогда не имела возможности наблюдать за всеми действующими лицами, незаметно совершая стратегические ходы. Она просто сидела дома, занималась хозяйством, оставаясь для слабоумного малого уважаемой домовладелицей. Но Джозеф — если вы согласны считать его подозреваемым — постоянно был на виду, постоянно находился в центре событий, поскольку считался медиумом. Он был необходимым и незаменимым, ему все было известно, ничто от него не ускользало. Ты получил решающий ответ, Кен, когда твоя подруга перечислила пьесы, в которых блистала Гленда Дартворт. Помнишь?

— «Двенадцатая ночь» Шекспира, — кивнул я, — и «Прямодушный» Уичерли.

— Виола! — присвистнул Холлидей. — Минуточку! Ведь это Виола в «Двенадцатой ночи» переодевается в парня и сопровождает героя…

— Угу. Вдобавок я заглянул в «Прямодушного», — фыркнул Г.М., — поджидая вас нынче вечером в каменном домике. Куда делась книжка? — Он выудил ее из кармана. — Героиня этой пьесы, Фиделия, делает то же самое. Вещь на редкость забавная и увлекательная. Сожгите меня на костре, в шестьсот семьдесят пятом году автор основывался на зубодробительных шотландских анекдотах… Вдовушку Блэкакр прозвали «шотландской грелкой». Хе-хе-хе. Ну ладно… Никак нельзя считать случайным совпадением, что в этих пьесах Гленда играла именно такие роли. Если бы вы, тупицы, были хоть чуточку образованнее, то гораздо быстрее обратили бы на нее внимание. Однако…

— Давай ближе к делу, — прохрипел майор.

— Хорошо. Ну, признаюсь, мы слишком поздно об этом узнали. Поэтому начну сначала, изложив историю, которая давным-давно была бы разгадана, наткнись я сразу на Джозефа. Допустим пока, будто нам неизвестно, что Гленда Дартворт изображала Джозефа, вообще ничего не известно; просто сидим размышляем над фактами…

Итак, выясняется, что у Дартворта был сообщник, которому предстояло помочь ему инсценировать нападение призрака Луиса Плейга. Этот самый помощник украл из музея кинжал. Маленький фокус с вертевшейся и дергавшейся головой — так, предполагалось, вертел ею заболевший чумой Луис Плейг — должен был привлечь внимание охранника. Дартворт знал, что газеты ухватятся за такую деталь, и его идея получит широкую огласку. Мы выяснили даже, как было совершено настоящее убийство: с помощью пули из каменной соли, пущенной кем-то с крыши через одно из зарешеченных окон. Если бы Дартворт вытер резец токарного станка, если бы Тед совершенно случайно не упомянул о соляной скульптуре, мы потерпели бы поражение. Господи! — покаянно охнул Г.М., поспешно хлебнув пунша. — Сожгите меня на костре, я боялся, что вы догадаетесь сами… Боялся! — Он бросил па нас пылающий взгляд. — Если бы кто-нибудь испортил эффектное выступление, пускай меня повесят, я бросил бы это дело. Я охотно согласился помочь, но позвольте ветерану действовать по-своему, иначе он не станет играть. М-м-м. Я велел Мастерсу не пробовать пулю на вкус, чтобы он не распознал соль, после чего даже его мозги, может быть, заработали бы. Фу… Ах… Да.

Ну, это все, что на тот момент было известно. На этих основаниях предстояло искать убийцу.

Присмотримся и увидим то, что бросается прямо в глаза: наиболее вероятный сообщник, а может быть, и не только сообщник, — Джозеф. Почему бы не заподозрить его и не вытащить за ушко на солнышко?

Во-первых, потому, что парень, по-видимому, слабоумный, употребляет наркотики, находится полностью под влиянием Дартворта, определенно накачан по уши морфием после совершенного убийства.

Во-вторых, нам рассказывали, будто Дартворт держал его для прикрытия своей деятельности, о которой сам Джозеф ничего не знал и не ведал.

В-третьих, у него было идеальное алиби — он все время сидел и играл с Макдоннелом в карты.

Г.М. усмехнулся, с невероятным трудом раскурил свою трубку, вдохнул утешительный дым и снова рассеянным взглядом уставился вдаль.

— Слушайте, парни, план был гениальный. Изначально очевидная картина скрылась за многочисленными намеками, домыслами и фактами. Люди говорили: «Бедный Джозеф, его, несомненно, подставили». Ох, знаю. Какое-то время я и сам так думал. А потом задумался. Забавно, но, перечитав показания, я увидел, что ни один из членов кружка, знавших Джозефа почти год, до того вечера ни разу не заподозрил его в наркомании. Это открытие буквально всех ошеломило. Допустим, Дартворту с Джозефом удавалось успешно скрывать порочное пристрастие последнего, хотя это не так-то легко, по суть в том, что, в принципе, не было необходимости постоянно накачивать медиума наркотиками. Зачем перед каждым сеансом вводить ему морфий, ведь это очень дорогостоящий, рискованный и сложный способ погружения в сон, что можно сделать гораздо дешевле и проще с помощью обычных лекарств из аптеки, не опасаясь тяжелых последствий? Зачем это было нужно? В результате Дартворт получил наркомана, который в любую минуту может проболтаться и выдать секреты. Почему он просто не гипнотизировал Джозефа, если парень такой восприимчивый? Меня удивил столь нелепый, ненужный, бессмысленный способ достижения вполне легкой цели. Дартворт просто мог посадить парня в кабинку медиума, приказав сидеть тихо, пока хозяин дергает за ниточки. Для этого даже не требуется погружать полудурка в сон.

Поэтому я спросил себя: слушай, кто первый сказал, будто он наркоман? Впервые об этом рассказал сержант Макдоннел, который расследовал дело, и больше никто, пока свидетельство не подтвердил сам Джозеф, явно невменяемый и бормочущий всякую чепуху.

И тут я подумал, ребята, что из всех фантастических, сомнительных, подозрительных деталей, выяснявшихся в деле, случай Джозефа хуже всего. Во-первых, он признался, будто стащил тайком у Дартворта шприц для подкожных инъекций и морфий и вколол себе дозу. Согласитесь, дьявольски не правдоподобно…

— Будь я проклят, Генри, — вставил майор Фезертон, поглаживая седые усы, — ты же сам говорил в этом вот кабинете, что он кололся с ведома Дартворта…

— И вас не поразила сразу же ошибочность моего утверждения? — язвительно спросил Г.М., который терпеть не мог, когда ему указывали на ошибки. — Хорошо, хорошо, признаю, я сначала не разобрался, но разве это не бросается в глаза всем и каждому? По словам Джозефа, Дартворт боялся кого-то из присутствовавших в доме и посадил его следить за ними. Это Джозеф сказал Кену и Мастерсу, такова была его легенда. Ну можно ли себе представить большую глупость, чем позволить своему охраннику по уши накачаться морфием? Как ни крути, полная чушь. Вообще не похоже на правду… Впрочем, есть другое объяснение, настолько очевидное и простое, что не сразу пришло мне в голову. Предположим, старина Джозеф вовсе не наркоман, предположим, остальные правы, тогда у нас остается только его собственное признание, которому мы слишком легко поверили. Предположим, он выдумал такое оправдание, чтобы отвести от себя подозрения. Может быть, позже ввел себе дозу морфия, ибо подлинные физические симптомы нельзя симулировать, хотя хороший актер способен изобразить внешние признаки наркомании: трясущиеся руки, блуждающий взгляд, судороги, бессвязный лепет… К тому же все инстинктивно считают, что, кроме настоящего наркомана, никто себя таковым никогда не признает. Чистая психология, и очень неплохая.

Так вот, я сидел и думал, как уже было сказано…

И говорю себе: слушай, примем это за рабочую гипотезу, поищем подтверждение. Если она окажется правильной, то, к примеру, докажет, что Джозеф далеко не такой идиот, как прикидывается, и тогда сей персонаж предстанет перед нами в довольно зловещем свете.

Снова посмотрим на его легенду. Он сказал, будто Дартворт нервничал, опасаясь нападения одного из членов кружка. По всем прочим свидетельствам, Дартворт ничуть не боялся идти в домик… если вообще чего-то боялся, он не думал, что именно там его подстерегает опасность… Ну ладно. Я разгадал его план, как уже говорил: разыграть нападение при помощи сообщника. Но если сообщником был один из членов кружка, собравшихся в передней комнате, разве стал бы Дартворт специально приказывать Джозефу за ними следить? Господи помилуй, джентльмены, ведь сторож мог увидеть сообщника, поднять шум — словом, спутать карты! Как ни рассматривай показания Джозефа, они весьма сомнительны. Но именно такая история его выгораживала, если тем самым сообщником был он сам, если он убил Дартворта вместо того, чтобы подыгрывать ему, а после убийства вколол себе морфий, чтобы обеспечить алиби.

Рассматривая сейчас эту весьма опасную личность, исследуем вторую причину, по которой мы его не подозревали, — утверждение, будто он лишь прикрывал Дартворта, принимая на себя вину за ошибки. И вновь, кто его высказал? Один Макдоннел, который вел расследование, а Джозеф подтвердил. Мы поверили, чтоб мне провалиться, покорно поверили! Поверили, будто Джозеф в полузабытьи вертелся вокруг, все дела прокручивал Дартворт, а парень ничего об этом не знал.

Потом я вспомнил каменную цветочницу…

Дым наших сигар и курительных трубок смешивался с паром, поднимавшимся от миски с пуншем. В сумерках за горевшей настольной лампой лицо Г.М. приобрело сардоническое выражение. Ночное такси резко просигналило на тихой набережной. Холлидей подался вперед:

— Вот что мне хочется знать! Проклятая цветочница сорвалась с верхнего этажа или еще откуда-то и едва не разбила мне голову, черт побери. Мастерс весьма легкомысленно и снисходительно объявил это старым, избитым трюком. Правильно. Однако старый трюк чуть меня не прикончил, и если его проделал мерзавец Джозеф… или Гленда Дартворт… если она это сделала…

— Ну конечно, сынок, — тяжело махнул рукой Г.М. — Плесните мне еще микстуры отца Флаэрти. М-м-м. Ха. Спасибо. Давай вспомним тот момент. Ты с Кеном и Мастерсом стоял рядом с лестницей, да? Фактически спиной к ней. Верно. А мимо проходили майор, Тед Латимер и немного отставший Джозеф. Так? Скажи, какой там пол?

— Пол? Каменный. Каменный или кирпичный… По-моему, каменный.

— Угу. Но вы ведь в тот момент стояли в конце прихожей, где остался еще старый пол. Из прочных досок, да? Они совсем расшатались, лестница тряслась, так?

— Да, — подтвердил я, — помню, как скрипел пол под ногами у Мастерса.

— А лестничная площадка находилась прямо над головой молодого Холлидея. А перила там были? Да-да. Старый трюк Энн Робинсон. Знаете, как бывает в старых прихожих с шаткими лестницами: наступишь случайно на самую ненадежную доску — и лестница дрогнет, на площадке задрожат перила. А если на перилах держится что-то тяжелое, обязательно свалится, если они сдвинутся хоть на волосок… — Помолчав, он продолжил: — Мимо тебя, сыпок, прошли Тед с майором, в нескольких шагах за ними — Джозеф. И он не случайно наступил на роковую доску…

Чем лучше знакомишься со стариной Джозефом, тем меньше он смахивает на жалкую марионетку, пляшущую на ниточках, не зная, не ведая, что происходит вокруг. Посмотрим на него — костлявый, невысокий для юноши, можно сказать, недомерок. Шея покрыта топкими морщинками, рыжие волосы коротко стрижены, веснушчатая физиономия, нос картошкой, чересчур большой рот, тонкий, мертвый, мальчишеский голос и, главное, учтите, одежда в кричащую, яркую клетку, всегда заметная издали. Весил парень фунтов девяносто…

Перед самым падением каменного вазона Мастерс заметил нечто странное. А вы, остальные, не видели ничего

Любопытного? Джозеф делал какие-то непонятные жесты, как бы растирая лицо, и замер, когда на него упал свет… Поэтому я подумал: а вдруг он поправлял грим? Знаете, только что был под дождем без шляпы и, возможно, боялся…

— Чего?

— Ну, что веснушки размазались, например, — протянул Г.М. — Тогда у меня мелькнула лишь смутная мысль. Однако я сидел, думал, как уже было сказано, и припомнил то самое дерево во дворе. Помните кривое дерево? По мнению инспектора Мастерса, очень ловкий человек легко мог влезть на стену, прыгнуть сверху на дерево, а с дерева на крышу домика. Сержант Макдоннел возразил, заметив, что дерево высохло, сгнило, показал сломанную ветку, за которую попробовал уцепиться… Ветка могла сломаться под тяжестью человека нормального веса. Я говорю могла, сынок, так как Мастерса тоже это свидетельство убедило. Но в доме был один-единственный человек, способный забраться на гнилое дерево, — невинный мальчик Джозеф.

Обладал ли Джозеф необходимыми для этого проворством и ловкостью, мог ли прицельно выстрелить в окно и попасть точно в нужное место? Способен ли на такое глупый, накачанный наркотиками паренек? В ту минуту я только подозревал, что он вовсе не тот, за кого себя выдает, смутно догадывался о маскировке. Потом сказал себе: послушай, этот горошек никуда из банки не денется, поищи кого-нибудь другого. Зачем парню убивать Дартворта? Он помогал ему охмурять леди Беннинг и прочую компанию, зачем же отступать от плана? Очень глупо. Убийство произошло не по несчастной случайности — две последние пули наверняка прикончили усатого мошенника, как барана. Зачем надо было уничтожать свой денежный мешок? Единственной наследницей денег Дартворта становилась его жена…

Жена! Вы даже не поверите, какое подозрение вспыхнуло вдруг в голове старика… Подумаем, зачем Дартворт вообще затевал представление? Возможно, говорил сообщнику, что хочет продемонстрировать всему свету силу оккультизма, прославиться… Нет, о нет. Клянусь Богом, сказал я себе, он охотится на мисс Латимер, хочет на ней жениться. Но в Ницце живет его жена, умная, здравомыслящая женщина, которая в подходящий момент принудила его к браку, чересчур много зная о прошлых проделках. Как она ко всему этому отнесется?

Трубка Г.М. описала в воздухе причудливый круг, словно рисуя чей-то портрет.

— На фотографиях вид у нее вызывающий, провокационный. Очень худая. Лет за тридцать, немного мелких морщин. Невысокая, когда не носит туфли на высоком каблуке. Кто-нибудь из вас, ребята, женат? Замечали когда-нибудь, какими маленькими кажутся ваши жены, когда вы впервые видите их без каблуков? Гм. Не менее интересно, как меняет лицо копна черных волос и что с ним делает косметика. Я первым делом подумал — сожгите меня на костре, — дамочке лучше бы поостеречься. Почему? Потому что Дартворт уже избавился от одной жены с помощью яда или перерезав ей горло — не знаю. Если ему вновь захотелось вырвать из своего сердца прелестный цветок, я бы на месте второй жены постоянно заглядывал под кровать и держался подальше от темных закоулочков после заката. — Г.М. шумно выдохнул и уставился на нас. — Пока я сам не вынудил бы его к этому! — Он ткнул в нас трубкой. — Вам никто не рассказывал, где Гленда Уотсон в пятнадцать лет начинала карьеру? В передвижном цирке, в мелких труппах, разыгрывавших интермедии, ах, об этом вы слышали. Неудивительно, что ей не стоило большого труда перепрыгнуть со степы на дерево или сделать прицельный выстрел из оружия среднего калибра… Способная малышка, а какая женщина! Талантливая, сексуальная, иначе на нее не клевали бы, когда она, благодаря деньгам Дартворта, получала главные роли в театральной труппе в Ницце. В те месяцы, когда она изображала Джозефа, ей приходилось забывать о сексапильности и женской привлекательности, но каждый раз ненадолго. Единственная неприятность — короткая стрижка, окраска волос в рыжий цвет, но у нее был великолепный черный парик, — в случае, если нужно выйти на люди. Помните загадочную женщину, посещавшую коттедж «Магнолия»? Гленде Дартворт предстояло одержать очередную победу в своем собственном облике, а именно…

— Ох, все это весьма увлекательно, — не выдержал майор Фезертон, — только мы ни на шаг не продвинулись. Черт возьми, повторяю, есть одна проблема, которую никак нельзя обойти. У Джозефа, или кто он там такой, имеется алиби: в момент убийства Дартворта в каменном домике он находился под падежным присмотром сержанта Макдоннела. Неопровержимый факт. Вдобавок мы все сидели в полной тишине в передней комнате, рядом с прихожей, и никто не слышал, чтобы они с сержантом проходили мимо…

— Знаю, что не слышали, — сдержанно кивнул Г.М. — В том-то и дело. Не слышали ни малейшего шороха. Именно это и показалось мне подозрительным.

Теперь прошу всех собравшихся здесь проницательных умников, раскисших па рассвете, подумать над многочисленными удивительными совпадениями. Во-первых, сразу после убийства кто-то позволил газетному фотографу влезть на крышу каменного домика, хотя его следовало прогнать, чтобы не затоптал возможные следы убийцы.

Во-вторых, кто-то пошел за угол осматривать мертвое дерево, снова затоптав следы.

В-третьих, несмотря на принятые Мастерсом меры, история об убийстве, совершенном привидением, необъяснимая байка о сверхъестественном событии, просочилась в газеты…

Холлидей начал медленно подниматься с кресла.

В-четвертых, какому-то великому мудрецу поручили следить за Дартвортом, и он гораздо быстрее, чем мы, догадался, что Джозеф, жилец дома в Брикстоне, в действительности представляет собой блистательную миссис Дартворт.

В-пятых, — продолжал Г.М. уже не столь сонным тоном, — в-пятых, мои дорогие болваны, неужели вы забыли о сеансе с пишущим духом в доме Билла Фезертона? Забыли сеанс, на котором Джозеф вообще не присутствовал? Забыли, что именно тогда среди листов бумаги обнаружилась записка с угрожающим заявлением: «Я знаю, где зарыт труп Элси Фенвик»? Дартворт перепугался до смерти потому, что понял: кроме его жены, тайна известна кому-то из присутствующих — по его понятиям, «невидимому убийце». Почему он так испугался записки, если ее подсунул Джозеф? Ведь он знал, что мнимый Джозеф все знает, правда? — Г.М. вдруг склонился над столом. — Кто единственный мог незаметно сунуть записку, будучи, по его собственному признанию, специалистом по домашним сеансам магии?

В полной тишине Холлидей стукнул себя кулаком по лбу:

— Боже мой, неужели вы имеете в виду сержанта Макдоннела?

— Берт Макдоннел, — промямлил Г.М., — разумеется, не совершал убийства. Гленде Дартворт он вообще не понадобился бы, если бы в Плейг-Корт неожиданно не пожаловал инспектор Мастерс. Плану грозил провал. Макдоннел дежурил во дворе. При появлении Мастерса ему пришлось действовать — позаботиться, чтобы он не увидел Джозефа, поэтому сержант так нервничал (не правда ли?), что едва не допустил промашку. Кто предложил Мастерсу подняться по лестнице и поговорить с Джозефом наедине? Кто целенаправленно уводил вас в сторону, как только вы проявляли хоть какую-то сообразительность? Кто клятвенно уверял, будто дерево возле домика не выдержит никакой тяжести? Кто утверждал, по очевидной причине, будто под тем самым деревом похоронен Луис Плейг?

Видя выражение наших лиц, Г.М. нахмурился:

— Мальчик совсем не так плох. Женщина его использовала в своих интересах, и все… Он не знал, что она задумала убить Теда Латимера, переодеть в яркий клетчатый костюм и сжечь в топке…

— Что?! — охнул Холлидей.

— М-м-м, разве я не рассказывал? — равнодушно переспросил Г.М. — Да. Понимаете, Джозеф должен был исчезнуть. Больше никаких убийств Гленда Дартворт не планировала, Джозеф просто должен был исчезнуть — пусть полиция думает, что хочет, — а она должна снова превратиться в Гленду Дартворт и получить в наследство двести пятьдесят тысяч фунтов. Но улизнувший из кружка в тот вечер Тед Латимер видел «Джозефа». После чего, как вы понимаете, Тед Латимер был обречен на смерть.