Онлайн чтение книги Трон фараона
XV. У подножия престола

Нам необходимо вернуться назад и рассказать читателю, что произошло незадолго до того во дворце. Разумеется, вывод Меренра из тюрьмы был делом рук Нитокрис. Едва только девушка узнала, что Меренра вовсе не бежал, — как ей было сказано прислужниками, — а томится в подземной тюрьме, она ворвалась в покой, где фараон занимался делами государства, и потребовала объяснений.

Смущенный ее упреками, фараон удалил нежелательных свидетелей — чиновников и скриб — и приступил к переговорам с любимой дочерью.

— Ты обманул, обманул меня! — кричала гневно Нитокрис. — Я привела в твой дом человека, который спас мою жизнь, а ты швырнул его в смрадную могилу!

— Он враг нашему дому! — твердил фараон.

— Сделай его нашим другом, и он будет щитом между нами и гневом народа!

Пепи побледнел. Эта мысль не приходила еще ему в голову.

Да, быть может, девушка права!

До сих пор он пытался задавить явное недовольство народных масс свирепыми расправами, ссылкой недовольных в ужасные нубийские рудники, казнями, избиениями. А волны общей ненависти все росли и росли, и отовсюду во дворец стекались сведения о том, что при малейшем предлоге весь Египет будет охвачен тяжкими народными волнениями. Не на кого положиться, потому что все слуги продажны. Стоило появиться вышедшему из могил призраку прошлого, стоило прийти из пустыни какому-то мальчишке, — и у народа есть знамя, вокруг которого может собраться пол-Египта! Пепи устало закрыл глаза.

— Да, в недобрый, в недобрый час произошло все это! — подумал он. — Если бы я не покинул трупа брата Тети на поле битвы, может быть, корона Египта досталась бы мне законным путем. Кроме тревог, ничего не принесла она мне.

— Что же, отец? Неужели ты опозоришь свой дом тайным убийством? Неужели ты допустишь, чтобы народ говорил, будто твоя дочь заманила в ловушку твоего соперника, а ты стал его палачом?

Нитокрис была — вся огонь, вся возбуждение; она плохо спала в эту ночь, волнуясь за участь Меренра, теряясь в догадках, что заставило юношу покинуть двор, — а теперь, когда она знала, что Меренра томится в тюрьме, каждое мгновение ожидая смерти, нервы ее уже едва выдерживали. Но она стыдилась открыть отцу тайну своего девичьего сердца, впервые тронутого крылом богини любви, сладостной и вместе трагичной Хатхор, египетской Афродиты.

Пепи уже овладели другие мысли: «В самом деле, пойдет новая смута. Надо, наконец, посмотреть, что за щенок ползет на ступени трона. Ведь его можно будет отшвырнуть в любой момент, и… и раздавить так, что никто не узнает. Подальше от дворца…»

— Пусть будет по-твоему! — сказал холодным голосом фараон, обращаясь к дочери. — Ты знаешь, что этот юноша уверяет, будто он сын почившего брата моего, великого фараона Тети? Мы окажем ему достойный приют. Прикажи приготовить пиршественный зал, отдай распоряжение, чтобы твоего спасителя привели туда, дав ему чистые одежды, ибо он, кажется, странствовал по Мемфису под маской нищего…

Нитокрис, обрадованная, поторопилась уйти из покоев отца и сделать должные распоряжения, не заметив иронического тона Пепи и его хмурых взглядов.

Едва она удалилась, как раздвинулись занавески, делившие пополам рабочую комнату фараона, и показался верховный жрец храма Птаха, Гер-Хор. Увидев его, фараон еще больше нахмурился.

— Сын Солнца, — сказал Гер-Хор, — ты колеблешься? Ты боишься раздавить гадину, ползущую к твоему трону?

— Может быть, он сын Тети? — задумчиво сказал Пепи.

— Хоть бы и так… Он — бунтовщик и преступник! Покуда он жив, ты не будешь в безопасности. И если ты отказываешься уничтожить Меренра, то смотри, о фараон, бог Птах может отвернуть лик свой от тебя.

— Это значит, что верховный жрец этого бога начнет мутить народ против меня? — полунасмешливо, полуугрожающе спросил фараон.

Потом он с горечью воскликнул:

— Вы, жрецы, опутали меня своими сетями! Это вы нашептали мне честолюбивые мысли, когда на престоле сидел еще Тети, ненавистный вам, — ибо он не давал грабить народ! Это вы завели в ловушку войско Тети. А теперь вы грозите гибелью и мне!

Гер-Хор молча выслушал упреки фараона: не в первый раз за эти годы царствования вечно колеблющегося Пепи между ними происходили столкновения. И каждый раз победителем выходил тот, у кого была более крепкая воля, — жрец храма Птаха.

Четверть часа спустя Меренра, вымывший свое усталое тело в водах роскошных купален и облекшийся в костюм воина высшего ранга, с замиранием сердца переступил порог приемной залы.

Послышались тяжелые шаги отряда телохранителей фараона. Раздалось пение рожка, извещавшего о близости владыки.

— Повергнитесь, повергайтесь все ниц! — выпевал глашатай. — Грядет повелитель! Склоните головы во прах!

На пороге показался Пепи — высокий старик с бронзовым лицом, словно обратившимся в маску.

— Дерзкий! — крикнул один из солдат, схватив за плечо молча стоявшего Меренра.

— Что тебе? — откликнулся гневно Меренра.

— Ты заслужил смерти! Ты не отдал должной чести господину! На колени! Упади во прах лицом и жди решения своей участи от владыки!

Другие воины окружили юношу.

— Руки прочь! — стряхнул с себя первого воина Меренра, в котором закипела вся кровь.

Одним прыжком он вырвался из круга стражи. Оружия у него не было. Но рядом стоял массивный бронзовый сосуд. Как перышко, поднял его Меренра, и первый приблизившийся к нему страж упал на землю, даже не застонав, с размозженной головой. Воины схватились за мечи и луки.

Фараон Пепи бесстрастно глядел на эту сцену. Но вдруг какая-то тень промелькнула по лицу, оно дрогнуло, и он сказал воинам:

— Вложите мечи в ножны и стрелы в колчаны! А ты, юноша, уйми пыл свой и приблизься ко мне.

Швырнув в сторону покатившийся со звоном сосуд, Меренра бесстрашно прошел сквозь ряды расступившихся перед ним воинов и приблизился к владыке судеб Египта.