Онлайн чтение книги Укрощение погрязшего во тьме раба Tamed A Blackened Slave Man
«Можешь использовать меня в любое время»

Кэсэдин не проронил ни слова. Когда он сидел, уткнувшись лицом в мою шею, было слышно лишь его дыхание. Его никак не утихающая тахикардия медленно, но прошла, сердцебиение пришло в норму. И тем не менее он оставался в моих объятиях.

В конце концов, когда карета прибыла к особняку, Кэсэдин медленно поднял голову. На месте, что не так давно сжимал Кэсэдин, появилась отметина.

Когда я выходила из кареты, поглаживая запястье, он заметил мой жест и через некоторое время приоткрыл уста, намереваясь извиниться:

— Мне жаль, сестра.

Кэсэдин опустил голову. Юноша, чью спину покрывал мягкий лунный свет, вёл себя как человек, который не знал, что предпринять в такой ситуации, как действовать.

— Не хотел бы ты немного поговорить со мной перед сном?

На мои слова он слегка кивнул.

Я привела его в свою комнату. Усадив Кэсэдина в кресло, я принялась заваривать чай для нас двоих. Была уже поздняя ночь, и, если бы я попросила горничную, Кэсэдин наверняка почувствовал бы себя неуютно, поэтому я решила позаботиться обо всём сама.

Закончив заваривать чай, я разлила его по чашкам и поставила их на стол. Кэсэдин просто смотрел на чашку перед собой, продолжая играть в молчанку.

Поскольку свет не был включен, комната, в котором мы находились, освещалось лишь прохладным лунным светом. Я терпеливо ожидала, пока он первым нарушит тишину. Но он и слова не вымолвил, а меж тем горячий пар над чаем уже не давал о себе знать.

— Кэсэдин.

В конце концов, я взяла инициативу в свои руки.

— Чай остывает.

Произнесла я, потягивая едва тёплый чай. Заваренный мной напиток не был лучше чёрного чая, что заваривала Саша.

«В конце концов, у него горький вкус. Думаю, чай, который заваривает Саша даже лучше этого, но довольно сложно сказать точно: ситуация слишком неловкая, чтобы сконцентрироваться на чём-то.»

Сделав глоток, я молча посмотрела на Кэсэдина.

В глаза бросалось только одно: плечи юноши, несущие мрачную атмосферу, слегка дрожали. Он всё ещё был взволнован.

«Это из-за страха, беспокойства, что его настоящая личность может быть раскрыта?»

Что ж, его чувства можно было понять: прошлое, что он так сильно хотел скрыть, было обнажено мной.

«Как мне узнать его состояние, не копаясь в его душе? Думаю… Будь я на месте Кэсэдина, спас бы он, единственный человек, кому известна моя настоящая личность, меня? Конечно, нет. Кэсэдин, мой жалкий, несчастный младший брат...»

Но он не пытался убить меня. На самом деле, он лишь ради мести стремился к выживанию в то время, как с ним обращались хуже, чем со скотом. Он сильный, но это не не противоречит тому, что он слабый. Кэсэдин, чья маска слетела и разбилась вдребезги, казалось, на мгновение канул в лету. Я ткнула указательным пальцем в чашку с плавающими в ней чайными листьями.

— Смотри внимательно, Кэсэдин. Этот чайный лист ты. Давай сравним его с жизнью, что тебе пришлось вынести.

— ..?

Кэсэдин попеременно смотрел то на моё лицо, то на руку, держащую чашку. Его выражение лица будто говорило, что он понятия не имеет, о чём я веду речь.

Я улыбнулась ему и, схватила чашку, чуть встряхивая её. Несмотря на то, что это движение было достаточно слабым, поверхность чая заколебалась, превращаясь в большую волну, и поглотила чайные листья в своей пучине.

— Представь, что эта волна — боль, которую тебе пришлось испытать.

Чайные листья всё ещё колебались в такт маленьким волнам, словно пребывая в смертельной опасности, и, казалось, опускались на дно чашки.

Прямо как Кэсэдин сейчас.

Я снова поставила чашку на стол. Волна, потревожившая листья, постепенно утихла.

То же произошло и с всё ещё державшимися на плаву чайными листьями, что ещё недавно тонули на дне чашки.

— Даже боль, которая кажется неутолимой, когда-нибудь исчезнет.

— …

— Поэтому тебе не о чем беспокоиться. То, что заставляло тебя чувствовать боль, со временем покинет этот свет.

Несколько странно было говорить такое губами, чья хозяйка всё ещё была одержима прошлым. Я улыбнулась самой себе. Мои слова полностью противоречили чувствам.

Когда мои слова всё же достигли разума Кэсэдина, в его глазах промелькнул слабый свет. Свет надежды, которая, казалось, могла пасть в любой момент, и чувство тревоги.

К тому времени, когда я заполучила его, я уже решила для себя, что дам ему всё, чего бы он не захотел.

«Если Кэсэдин станет моим верным мечом, который однажды уничтожит Дамиана и выйдет на поле битвы вместо отца, я готова на всё.»

«Дикого зверя, потерявшего свой путь, необходимо приручить, Арен.»

— Кэсэдин.

Я поднялась с кресла и подошла к Кэсэдину, молча смотрящему в чашку. Встав за его спиной, я безо всяких раздумий обняла его жесткие плечи. Он вздрогнул.

— Не беспокойся.

— …

— Даже если ты, как обычно, солжешь, я не упрекну тебя. И…

Следующие слова я тихонько прошептала на ухо своему младшему брату:

— Каким бы не было твоё прошлое, не забывай, мы одна семья.

— …

— Если сочтешь это необходимым, можешь использовать меня в любое время. Если ты чего-то захочешь, я исполню твоё желание, даже если придётся захлебнуться в крови.

Кэсэдин, что раньше никак не реагировал на мои слова, резко поднялся. Кресло со скрипом упало на пол. Руки, что обнимали его, были вынуждены отстраниться. Сквозь тяжелое дыхание из его губ вырывался голос.

— О чём, чёрт возьми, ты думаешь…

Кэсэдин, чьи слова были едва слышны, смотрел на меня так, будто стал свидетелем речей сумасшедшего.

— Ты вообще понимаешь, что несешь? Ты…

Кэсэдин не называл меня «сестрой».

И в тот момент стало понятно, что он никогда и не считал меня таковой.

— Если бы ты ругалась и кричала на грязного раба, называя его неблагодарным ублюдком, даже не понимающим, какую доброту ему оказывают, я бы понял…

Произнёс Кэсэдин, кривя губы и сверля меня своими сузившимися зрачками, словно пытаясь найти какой-то подвох.

Чем дольше он продолжал изучать меня, тем жалостливее он выглядел. Кэсэдин был похож на человека, которому пришлось стать зверем ради выживания. Для него было естественно проявлять эту свою дикую сторону, ведь он не хотел, чтобы его кто-либо поймал, включая меня.

— Почему ты не злишься на меня? Почему не обвиняешь и не наказываешь меня за попытку причинить тебе боль? Нет никаких гарантий, что мне снова не взбредет подобное в голову. (П.р. и здесь у редактора полились слезы)

Даже в хорошо охраняемом Императорском дворце ему было не так комфортно, как в доме Серция.

Даже в карете мне не пришлось заставлять свои уста молить о пощаде или что-то подобное.

Месяц, проведённый с Кэсэдином, не прошёл даром. Он привык ко мне, и причина, по которой сейчас Кэсэдин проявлял столь бурную агрессию: либо он сам этого не осознавал, либо знал, но отказывался принимать реальность. (П.р. имеется в виду «знал, что привык»)

— Твои действия — это и мои действия, все, чего ты желаешь, я желаю не меньше… Потому что я привела тебя сюда и приняла.

Кэсэдин смотрел на меня с широко распахнутыми глазами, не в состоянии подобрать слов.

— Неважно, безнравственные они или нет, вся ответственность лежит на мне. Начиная с лечения твоих ран, всё, что я делала, было правильным.

Я мучительно засмеялась.

— Прости, Кэсэдин.

На мои извинения Кэсэдин повернулся ко мне спиной, будто бы уже не мог меня лицезреть.

— Собираешься уйти?

— ...да.

Кэсэдин вышел из моей комнаты, даже ни разу не обернувшись. Будто бы он убегал. Это так разнилось с тем, как обычно поступал Кэсэдин: он приходил сюда каждую ночь, говоря, что во сне его тревожат люди, чьи жизни он отнял.

Я метнула взгляд на стол, где все еще стояли две чашки и потянула шнурок у кровати. После этого Саша сразу вошла в комнату.

— Пожалуйста, приготовь ванну.

— Да, моя леди.

— И…

Я замолчала, смотря в сторону комнаты Кэсэдина, после чего перевела взгляд на Сашу, жестом подзывая её к себе.

Саша кивнула и подошла ко мне. Я тихо, будто рассказывая секрет, прошептала ей:

— Пожалуйста, узнай, что сейчас с эрцгерцогом Дамианом. И поищи информацию о Королевстве Хайлан, что было разрушено 8 лет назад.

— Поняла, мисс.

Саша ни о чём меня не спрашивала, лишь моргнула и чуть поклонилась, быстро поняв ход моих мыслей.

— Хочешь больше украшений?

— Мисс, не стоит! Вы и так в прошлый раз подарили мне слишком много драгоценностей.

Саша яростно замотала головой, будто всеми силами отвергая моё предложение.

— Я приготовлю ванну прямо сейчас.

Горничная поспешно ушла, будто в самом деле боялась, что я подарю ей ещё драгоценностей.

«Уникальный человек.»

Понежившись в тёплой воде, приготовленной Сашей, я надела удобную одежду.

Только моя голова коснулась подушки, я почувствовала неимоверную усталость от разговора с Кэсэдином, что состоялся несколько ранее.

Прикрыв глаза, я почувствовала, что кто-то топчется перед моей дверью. Остановился. Постучал, вероятно, набравшись смелости.

— Мне нужно кое-что сказать тебе.

Это был голос Кэсэдина.