Онлайн чтение книги Добро пожаловать в NHK! Welcome to the NHK!
Глава 3: Встреча

Часть первая

Не смотря ни на что, я вновь вернулся к жизни, но из–за вчерашних событий моя депрессия стала глубже озера Байкал и Марианской Впадины.

Впервые за несколько месяцев, посреди бела дня я покинул свой дом и отправился в кипящий жизнью город. Это был настолько храбрый и героический поступок, что я заслуживал море аплодисментов со всего мира. Я очень гордился собой.

Но все оказалось напрасным.

Осталась лишь безысходность. Я больше этого не выдержу!

Вернувшись домой, я укрылся в своей комнате и начал напиваться, чтобы очистить голову от грустных мыслей.

Сидя за котацу, я кричал: «Сакэ! Принесите еще сакэ!», но это были лишь пустые слова, обращенные к самому себе, и этим тоскливым вечером, в квартирке на шесть татами, они звучали особенно жалко.

Несколько пустых пивных банок уже валялись на котацу. Анимешные песенки, доносившиеся из соседней квартиры, раздражали меня все больше и больше, потому я продолжал напиваться.

У меня начала кружиться голова, и всё плыло перед глазами.

Еще немного. Я всё забуду, если выпью еще немного…

***

В то утро, оправившись после вчерашних потрясений, я решил перестать быть хикикомори как можно скорее.

Тогда меня осенило. Сегодня я найду себе работу на полставки.

Почему бы и нет? Раз уж я не могу сразу построить карьеру, я могу начать с работы на полставки. Если у меня всё получится, моё звание может быть повышено с хикикомори до фритера[18]Фритер — японское обозначение молодых людей, исключающее учащихся и домохозяек, которые не работают полный рабочий день или безработных.. Оба термина обозначают никчемность, но фритер всё же звучит поприличнее, чем хикикомори. Так что я решил немедленно приступить к поиску работы с неполным рабочим днем.

Я отправился в супермаркет и купил там журнал с объявлениями о вакансиях с частичной занятостью. Быстро возвращаясь домой, я начал внимательно изучать вакансии.

Какая? Какая же работа подойдет мне лучше всего?

Я сразу отбросил вакансии, связанные с физическим трудом. Мне не хотелось заниматься ничем утомительным. Также мне пришлось отказаться от предложений работы в супермаркетах. Я совершенно не подходил для работы с клиентами.

И вдруг… Вот оно!

Манга–кафе [19]Манга–кафе — кафе в Японии, где можно почитать японские комиксы — мангу. Посетитель платит за время пребывания, то есть примерно от 300 до 500 иен за час. , 700 йен в час.

Без сомнения, эта работа подходила мне идеально! В этом маленьком городке в манга–кафе не должно было быть много посетителей, а если бы мне стало скучно, я мог почитать мангу за кассой. Похоже, это была совсем простая работа. Идеальный вариант для меня.

С этими мыслями я написал резюме и торжественно покинул свою квартиру.

Манга–кафе находилось между станцией метро и «Макдональдсом». Я уныло брел по спальному району, дыша холодным апрельским воздухом. И только я впервые за несколько месяцев вышел на улицу днем, как «они» снова пытались помешать мне. Агенты вмешательства N.H.K. злобно насмехались надо мной, пока я сутулясь ковылял по краю тротуара.

Это были очень суровые меры вмешательства.

— Эй, ты только посмотри. Как отвратительно.

— Это же безработный хикикомори. Вот ничтожество.

— Убирайся назад в свою квартиру. В этом городе нет места для таких как ты.

Проходившие мимо домохозяйки, школьницы и старушки перешептывались за моей спиной. Я побледнел.

Ох, я как же я хочу вернуться домой.

Я хотел вернуться в свою темную, комфортную квартирку на шесть татами, укрыться в своей теплой постели, закрыть глаза и не думать ни о чем. Но я не мог. Стало бы только хуже. Если бы я так поступил, они продолжили бы свои издевательства надо мной. Я должен выстоять. В этой битве я должен показать всё, на что я способен.

Вообще–то, я догадывался, что произойдет нечто подобное, я с самого начала знал, что они попытаются помешать мне вернуться в общество. Поэтому я не мог позволить себе проиграть. Пытаясь подавить в себе беспокойство, что росло с каждым шагом, я быстро шел к своей цели.

Наконец, я добрался до «Brake Time», маленького уютного манга–кафе позади станции, которое отныне станет моим местом работы. Я собирался работать здесь каждый день, начиная с завтрашнего дня.

Мое спасение от жизни хикикомори было близко, как никогда.

Хотя меня беспокоило, что я начинал так нервничать просто прогуливаясь днем по городу, мне, наверно, просто нужно было привыкнуть к этому. Если я смогу стать фритером, все мои волнения быстро развеются.

Ну, пора.

Я собрался с духом и сделал свой первый шаг. Я заставил себя открыть дверь и войти в кафе. Я представил, как протягиваю своё резюме девушке за прилавком, бодро объявив: «Я слышал, вы можете предложить работу.»

Я начал говорить, но остановился на середине фразы.

За прилавком, на котором были аккуратно расставлены пепельницы, чайники и кофеварки, сидела девушка и читала мангу. Её профиль и увлеченность, с которой она читала сёдзё–мангу[20]Сёдзё–манга — японские комиксы для девушек., вызывали странное ощущение, что я уже видел её раньше.

Вообще–то, я видел её вчера.

Стоя перед прилавком со словами «предложить работу», замершими у меня на губах, я словно окаменел. Она заметила меня и отвлеклась от манги, лежавшей у неё на коленях.

Наши глаза встретились.

Это была та молодая проповедница, Мисаки.

Но в отличие от вчерашнего дня, на ней были обычные джинсы, как у других девушек. Вокруг неё не было той ощутимой религиозной ауры. Как только я её узнал, моё сердце стало биться в десять раз быстрее. Вихрь мыслей поднялся в моей голове.

Почему верующий человек работает в манга–кафе? Разве это не нарушает какую–нибудь заповедь? Нет, это не моё дело — но помнит ли она кто я такой? Если да, то мне крышка. На моей работе не должно быть никого, кто знает мой секрет. Я просто не смогу работать с тем, кто знает. Что же делать, если она меня вспомнит? Нужно бежать отсюда! Это самый подходящий и логичный выход, так что нужно сейчас же сбежать!

Я уже собрался уйти, но религиозная девушка окликнула меня. Смягчив серьезное выражение лица, она взглянула на меня с той же, что и вчера, насмешливой улыбкой. Тихим голосом она переспросила:

― Ты слышал, мы?..

Сразу была заметна разница, с которой она говорила со мной и как она, скорее всего, обращается с обычными посетителями. Очевидно, девушка узнала во мне вчерашнего сумасшедшего хикикомори. Холодный пот выступил у меня на шее. Я хотел убежать. Я хотел покинуть это место как можно скорее.

Но мне всё равно надо было ответить на её вопрос и закончить свою фразу. Я должен был ответить как можно непринужденней и естественней.

― Мо–ммо… Мотоциклы любите?

Что за чертовщину я несу?

― А я очень люблю… Люблю мотоциклы. Ты мчишься, словно ветер, ― кое–кто из сидевших в дальнем углу посетителей обернулся в мою сторону. ― Я просто обожаю шум двигателя! Ну как, не хочешь прокатиться со мной как–нибудь?

Теперь мне точно конец!

― В смысле… Я на самом деле никогда не катался на них! Ха–ха–ха–ха–ха–ха!.. Ну ладно, пока.

Я пулей вылетел из кафе.

По дороге домой я купил в магазине пиво и сётю.

Дайте мне умереть. Я умру прямо на месте.

Только я не умру. Слишком хорошая погода сегодня. Вместо этого я напьюсь и всё забуду. Просто забуду.

Выпить… Я выпью…

***

Я кричал: «Сакэ! Принесите еще сакэ!», но это были лишь пустые слова, обращенные к самому себе, и этим тоскливым вечером, в квартирке на шесть татами, они звучали особенно жалко. Мне хотелось плакать.

Это она во всем виновата. Из–за неё мой великий план по спасению от жизни хикикомори с треском провалился. Мне хотелось обрести способность насылать смертельные проклятия. Эта дрянь… Эта дрянь! Пр–р–роклятье! Я представил себе, как они сейчас надо мной смеются. Я был уверен, что выставил себя на посмешище.

— Шеф, тут сегодня один сумасшедший хикикомори заходил.

— Правда что ли, Мисаки?

— Наверно, он хотел устроиться к нам на работу. Но, Господи, он же хикикомори! Пусть знает свое место.

— Точно. Безработному, отчисленному из колледжа, отвратительному хикикомори не вернуться в общество.

Они пользовались мной, чтобы поупражняться в остроумии. Аргх, да как они посмели? Это непростительно. Нет, совершенно непростительно. Я должен отомстить… Отомстить сейчас же! Клянусь, я вас ещё покараю…

Но, будучи хикикомори, я не смог придумать ни одного действенного способа отмщения. Поэтому я решил отвлечься на некоторое время и подумать о чем–нибудь более веселом.

Кстати о веселом, есть же ещё N.H.K..

Точно, когда мне было плохо и больно, я мог просто обвинить во всем заговор, который тайно планировало N.H.K..

Если делать так, то, возможно, я почувствую себя лучше.

N.H.K., N.H.K. …

— Ясно! Я понял! — крикнул я. — Эта девушка — спецагент вмешательства N.H.K.! — продолжал кричать я.

Но, вопреки моему прошлому решению винить во всём заговор, лучше мне не стало.

— Проклятье! — воскликнул я, так и не допив пиво и сётю.

Моя голова болела, а анимешные песенки, громко игравшие у моего соседа, чертовски надоели.

Не успел я заметить, как напился в хлам. Настроение падало все ниже и ниже. И снова я не мог отыскать в себе ни капельки веры в светлое будущее. Я подозревал, что попаду прямиком в ад, выглядя при этом несчастным одиноким засранцем.

— Вот и всё. Всё кончено. Всё кончено! — повторял я.

А анимешные песни у соседа сбоку не прекращались. В них часто повторялись — как иронично! — слова вроде «любовь», «мечта», «романтика» и «надежда». Для меня, потерявшего всякую надежду, они звучали словно злостная насмешка. Эти слова наполняли меня ненавистью и жалостью к себе.

Кстати, это первая ночь, когда мой сосед включил свои анимешные песни так громко. Обычно он включал их только днем, но была уже поздняя ночь.

И тогда меня осенило: а не может ли это быть очередным оскорблением в мой адрес? Оскорблением меня! Настолько жалкого и тупого, что даже не способного стать фритером!

Если так, то я этого не потерплю. Я попробовал ударить стену кулаком. Музыка не прекращалась. Тогда я пнул стену. Никакой реакции.

Да как ты смеешь насмехаться надо мной? Они — все и каждый — насмехаются надо мной. Проклятье. Ну смотрите, вы еще пожалеете.

Я снова выпил и опьянел ещё больше, я пил чтобы заглушить все чувства.

Сейчас я приду и задам вам трепку! Сами напросились.

Неуклюже встав из–за котацу, и выглядя, словно вот–вот упаду , я доковылял до двери.

Нетвёрдым шагом я дошёл до квартиры 202 и несколько раз ударил по кнопке звонка. «Дин–дон, дин–дон, дин–дон…»

Нет ответа.

Тогда я начал колотить в дверь кулаками.

Нет ответа. Изнутри доносились лишь звуки анимешной песни. Сейчас играла заглавная песня из «Fancy Lala»: «I am Fancy Lala…»

Я даже покраснел от злости.

Я подергал ручку. Дверь была не заперта, и мне было уже наплевать на последствия.

— Эй, ты! — крикнул я, вне себя от злости, и распахнул дверь. — Сделай потише!

И тогда я увидел его. Парень сидел за компьютерным столом в глубине комнаты, повернувшись к колонкам, стоявшим у стены. Осознав внезапное появление гостя, он медленно повернулся в своем крутящемся кресле и посмотрел на меня через плечо.

Он… плакал.

Слезы тихо стекали по его щекам.

Но что самое невероятное, я прекрасно знал, кто это. Я потерял дар речи. Я не мог поверить своим глазам.

Вытирая слезы, он в изумлении глядел на меня. Подкатившись на стуле поближе, он начал рассматривать мое лицо. Наконец, после недолгого молчания, запинающимся и дрожащим голосом он произнес:

— Са–Сато?

Ошибиться было невозможно. Это был Ямазаки. Мы не виделись уже четыре года, и эта встреча была совершенно неожиданной.

Часть вторая

В старшей школе я записался в литературный клуб.

Но это не значит, что я любил читать и всё такое. Просто во время ярмарки по набору новых участников ужасно милая старшеклассница[21]«Старшеклассница» (в английском переводе «upperclassman») — это Хитоми Касива, «sempai» Сато. В книге, в отличие от аниме и манги, она практически не появляется, и Сато никогда не упоминает её имени. пригласила меня: «Эй, ты, вступай в литературный клуб.»

Я кивнул не раздумывая. Да и не мог я поступить иначе. Несмотря на то, что она состояла в клубе для ботаников и что она была на год меня старше, эта девушка была красива как поп–звезда.

Неудивительно, что вступив в клуб по такой дурацкой причине, всё чем я занимался в нем — это раскладыванием пасьянсов на каждом собрании. А еще я играл в карты с той девушкой. И на что, черт возьми, мы тратили время? Мы ведь могли бы заняться чем–нибудь более полезным.

Хотя, это уже не важно. Прошлое осталось в прошлом.

В общем, случилось это в один из тех далеких школьных дней, когда мы возвращались из клуба домой. Я вместе с той старшеклассницей шел по коридору первого этажа, выходившему во двор. Внезапно, она увидела что–то в углу двора.

— Ой, смотри!

— Хм, издеваются над ним, да?

Несколько ребят окружили мальчишку в форме средней школы. Они лупили по животу живот.

На лице избиваемого мальчика была слабая улыбка. А те, кто его избивали, и вовсе улыбались до ушей. Вполне обычная картина.

— Это ужасно, — нарушила молчание девушка. Она была очень чутким человеком, и у неё был такой вид, будто ей искренне его жаль. В тот момент замечательная идея пришла мне на ум. Я мог показать ей, насколько я крут.

— Пойти, что ли, помочь ему?

— Ты серьезно?

Я кивнул. Мне казалось, что мелюзга из средней школы не будет для меня проблемой. И, конечно же, я сильно ошибался. Всё так хорошо начиналось, когда я крикнул «Издеваться — это не круто!» и ринулся в бой. Но в итоге меня избили, и все они смогли сбежать. Девушка смотрела на меня с отвращением, а над жертвой продолжали издеваться целый год, так что мои усилия были тщетны.

Но, несмотря на это, Ямазаки, мальчик над которым издевались, кажется, зауважал меня — уж не знаю, что он там себе напридумывал. Он даже вступил в литературный клуб, как только перешел в старшую школу.

К тому времени мне осталось учиться последний год. Старшеклассница окончила школу, так что я потерял всякий интерес к клубу. Я передал ему титул президента клуба, чтобы сосредоточиться на вступительных экзаменах.

А потом я закончил школу.

Мы только пару раз поговорили на выпускном, и с тех пор мы ни разу не встречались — до сегодняшнего дня.

***

Сидя в своей однокомнатной квартирке на шесть татами, Ямазаки пребывал в чрезвычайно приподнятом расположении духа. Он совсем не изменился с момента нашей последней встречи. Он так и остался тощим и со светлыми, как у русских, волосами. Сначала мне показалось, что он стал более мужественным, но это было не так. Он все–таки производил впечатление слабого человека, к дракам не приспособленного.

— Ты? Это правда ты?

Хотя его глаза были красными и опухшими от недавних слёз, сейчас он широко улыбался. Анимешнные песни смолкли.

Застыв у двери, я нерешительно спросил:

— Как ты здесь оказался?

— А ты, Сато?

— Я… — Я начал рассказывать ему, что переехал сюда лишь для того, чтобы жить поближе к институту, но неожиданно для себя запнулся. Мне не хотелось рассказывать Ямазаки о своем настоящем положении: безработный, бросивший учебу хикикомори.

Не заметив моей запинки, Ямазаки сам рассказал о своей жизни:

— Этим летом я поступил в колледж. А когда я искал дешевую квартиру рядом с колледжем, мне понравилась эта.

Кажется, это и правда было просто совпадением.

— Да ты заходи, не стой в дверях. Правда, у меня тут грязновато.

Невероятное совпадение всё еще беспокоило меня, но Ямазаки гостеприимно пригласил меня зайти. Я послушно снял ботинки и прошел в комнату.

Конечно, по планировке его квартира не отличалась от моей.

Но… что это? Я застыл на месте.

В комнате Ямазаки царила какая–то странная атмосфера, никогда такого раньше не видел. В комнате были странные постеры, беспорядочно развешанные на стенах, два здоровенных компьютера, целая гора манги, которая почти доставала до потолка, и еще куча всякой всячины. Всё вместе это производило весьма гнетущее впечатление.

— Пожалуйста, присаживайся, — голос Ямазаки вернул меня к реальности.

Повинуясь, я осторожно прошел вглубь комнаты.

Вдруг, что–то громко хрустнуло у меня под ногами. Я аж подпрыгнул от неожиданности.

— А, это всего лишь коробка от CD, — сказал Ямазаки. — Ничего страшного.

Манга, книги, видеокассеты, DVD, пластиковые бутылки, пустые коробки от бумажных салфеток и прочий мусор покрывали собой весь пол.

— Да, у меня тут слегка грязно.

Это было тем еще преуменьшением. Я никогда не видел такой загаженной комнаты.

— Все же, я очень рад. Никогда бы не подумал, что жил по соседству с тобой, Сато, — сидя на краю кровати, Ямазаки проговорил с задумчивым взглядом, не обращая внимания на хлам, хрустевший у меня под ногами.

Наконец, я добрался до компьютерного стола и сел в кресло.

Я к тому времени уже полностью протрезвел.

Не зная что сказать, я уставился на семнадцатидюймовый монитор. На рабочем столе были обои из какого–то незнакомого мне аниме.

— Странно, что мы с тобой не встретились раньше, уже прошло две недели, как я сюда переехал.

Я слушал его в пол–уха, разглядывая фигурку, стоявшую на мониторе. Это была модель ученицы младшей школы, с красным портфелем на спине.

Тем временем, Ямадзаки продолжал монотонно разглагольствовать:

— Это должно быть то, что называют «городским равнодушием к соседям».

На стене висел постер с обнаженной девочкой, возрастом никак не старше ученицы младшей школы и нарисованной, конечно же, в стиле аниме. Я снова перевел взгляд на компьютерный стол.

— В чем дело, Сато? Ты какой–то тихий. А, ты наверно сердишься из–за громкой музыки, да? Извини, больше не буду так делать.

На столе валялись кучи коробочек с компьютерными играми. Они были украшены множеством пугающих слов: «пытки», «влажная», «избиение», «похоть», «связывание», «академия», «заключение», «изнасилование», «грубость», «чистая любовь», «тренинг», «приключение». На коробках были изображены голые младшеклассницы и наклеены наклейки с предупреждением: «Не для лиц младше восемнадцати лет.»

Я опять поспешно отвернулся, и мой взгляд уперся в гору манги, возвышавшеюся у стены.

Ямазаки продолжил свой монолог.

— Но все–таки я очень рад, Сато. Я не думал, что когда–нибудь тебя снова увижу, а ведь я тебя очень уважаю. Ты знал об этом? Знал ведь, правда?

Я поднял один томик манги и пролистал его. Естественно, там присутствовала голая маленькая девочка и знак «Комиксы для взрослых» рядом.

— А знаешь, где я учусь? Ты наверно видел рекламу по телевизору…

Я положил мангу назад. Вытерев пот со лба, я спросил:

— И где же ты учишься?

Ямазаки гордо выпятил грудь и ответил.

Я снова погрузился в воспоминания.

***

Это было несколькими годами ранее. Мы мечтали тогда. Мечтали из–за серой жизни в неопрятной школе. Из–за красивых девушек и старающихся казаться весёлыми парней. Я мечтал, как и все остальные. В эти кажущиеся нереальными времена мы все мечтали о своём прекрасном будущем.

Те далекие дни мы проводили вместе со старшеклассниками в школьных клубах. Мы нервно курили сигареты за потрепанным, старым домом, выглядевшим, словно его сравняет с землёй следующее же землетрясение. Мы не работали, не горели клубной деятельностью, получали плохие оценки, и у нас начисто отсутствовала мотивация. Но хоть я и был обычным школьником безо всякой цели в жизни, я всё равно всегда улыбался.

Однажды, мы с симпатичной старшеклассницей бездельничали в нашей замусоренной клубной комнате.

— Сато, а какие у тебя планы на будущее? — спросила она.

— Сначала поступлю в какой–нибудь колледж. На самом деле я не знаю, чем буду заниматься, там видно будет.

— Хм…

Она отвернулась. А потом тихо сказала:

— Помнишь, как ты недавно пытался спасти того мальчика от хулиганов? Это было глупо, но ты здорово смотрелся тогда. С тобой все будет в порядке, Сато. С тобой точно все будет хорошо.

Я засмущался.

Прошло время. Она окончила школу. Позже, в этой же клубной комнате сидели мы с Ямазаки. Я уставился в учебник по математике. Ямазаки сказал:

— Сато, а ведь в этом году ты закончишь школу.

— Ну да, точно, так что теперь ты будешь президентом клуба. Старайся.

— Как будет одиноко. Все вокруг стареют.

— Не говори так, пока ты еще молод. Угостить тебя сигареткой? — я достал сигареты из кармана и протянул Ямазаки, он согласился.

Он осторожно зажег сигарету, затянулся и громко закашлялся. Со слезящимися глазами, он сказал:

— Надеюсь, всё будет хорошо.

— Что именно?

— Всё. Я надеюсь, что смогу дальше жить такой же спокойной и счастливой жизнью. Ты должен стараться, Сато, и я тоже буду. Я смогу окончить школу с легким сердцем, и всё как–нибудь образуется.

Ямазаки был полон и надежд, и переживаний. В этой обшарпанной клубной комнате, ярко освещенной заходящим солнцем, мы весело смеялись и мечтали.

Потом я пошел учиться в колледж, но меня отчислили. Напуганный бесперспективностью своей жизни, подавленный своими глупыми тревогами, я продолжал влачить своё жалкое, бессмысленное существование. Мои страхи окружили меня со всех сторон.

Тогда я заперся в своей комнате и словно впал в спячку. И я спал, пока не устал от сна. Прошла весна, окончилось лето, потом пришла осень, а затем наступила зима. А она стала новой мягкой весной.

Я перестал двигаться вперед, и потихоньку начал терять рассудок. Ночной ветерок был так приятен, и я продолжал спать.

И вот однажды мы снова встретились, я и Ямазаки. Он был слабым и над ним все издевались, но все–таки он был хорошим парнем. Оказывается, всё это время мы дышали одним воздухом.

Хоть никто из нас не был уверен в своем будущем, мы продолжали смотреть вперед.

Даже сейчас я помню это отчетливо: мы сидим в нашей клубной комнате, по которой я так скучаю, а свет заходящего солнца освещает наши невинные беседы.

— Что же с нами будет?

— Что будет, то и будет.

— И то верно.

Это чудесное время после уроков…

***

Мы были молоды и глупы. Мы были бесполезны, беспомощны и даже не могли представить, кем станем через четыре года.

Впервые за несколько лет увидевшись с Ямазаки, я спросил:

— И где же ты учишься?

Ямазаки гордо выпятил грудь и ответил:

— Институт Анимации Ёёги[22]Институт анимации Ёёги — учебное заведение для людей, которые хотят работать в индустрии аниме/манги/игр. Практически кто угодно может поступить туда..

Жизнь такая странная штука…

— А ты чем сейчас занимаешься?

— Меня отчислили.

Ямазаки отвёл взгляд, повисла неловкая пауза.

Наконец, я спросил неестественно весёлым тоном:

— А почему ты плакал?

— Я в последнее время не ходил в колледж. Я не очень–то вписываюсь в коллектив, у меня нет друзей, и я только недавно начал жить отдельно от родителей. От отчаяния я врубил музыку на полную.

— И ты всё это время сидел дома?

— Н–ну да.

Я быстро поднялся.

— Подожди–ка, — сказал я и вернулся в свою квартиру.

Я вернулся к Ямазаки с двумя банками пива.

— Давай выпьем!

— Чего?

— Да нормально всё. Давай просто выпьем, — я протянул пиво Ямазаки. — Всё будет хорошо. День, когда ты перестанешь быть хикикомори, обязательно придет.

Если честно, я говорил о своих собственных желаниях.

— Всё будет хорошо, Ямазаки. Я же специалист по всему, что связано с хикикомори. Пока я с тобой, хуже тебе не станет!

Мы выпили. Потом снова включили анимешные песенки и вусмерть напились. Наша вечеринка продолжалась до поздней ночи. Когда закончились CD с анимешными песнями, мы начали петь свои. Мы были в стельку пьяны, и нам могло почудиться, что эти песни весьма хороши.

Но ничего страшного, даже если и почудилось. Я пел с воодушевлением.

***

Я уснул на полу, и подушкой мне послужила стопка порно–комиксов, поэтому я проснулся с жуткой головной болью. Ямазаки задремал, положив голову на стол.

Я легонько потряс его за плечо.

— А что насчет учебы?

— Устрою себе выходной, — сказал Ямазаки и снова закрыл глаза.

Я вернулся в свою комнату, принял таблетку аспирина, распластался на кровати и снова заснул.