В своем большом зеленом «бентли» Франки подъехала к краю тротуара и остановилась перед большим старомодным особняком, над дверью которого было начертано: «Святая Асафа»[12] «Святая Асафа» — Больницы в Англии часто называются в честь христианских святых..
Выскочив из автомобиля, она взяла с сиденья большой букет лилий. Потом позвонила в дверной колокольчик. На пороге появилась женщина в форме медицинской сестры.
— Могу я повидать мистера Джоунза? — спросила Франки.
Сестра с острым интересом окинула взглядом «бентли», лилии и саму Франки.
— Как ему передать, кто его спрашивает?
— Леди Франсез Деруэнт.
Это имя произвело на сестру впечатление — их пациент сразу возвысился в ее глазах.
Она провела Франки наверх, в комнату на втором этаже.
— К вам посетительница, мистер Джоунз. И кто бы вы думали? Это будет вам приятный сюрприз, — заключила она нарочито бодрым тоном, которым обычно разговаривает больничный персонал.
— Господи! — воскликнул изумленный Бобби. — Франки, ты?!
— Привет, Бобби. Я, как и полагается, с цветами. В лилиях есть нечто кладбищенское, но выбирать было не из чего.
— Что вы, леди Франсез, они восхитительны, — сказала сестра. — Пойду поставлю их в вазочку.
Она вышла из комнаты.
Франки села на стул, предназначенный для посетителей.
— Ну, Бобби, — сказала она. — Что все это значит?
— Случай и вправду презабавный, — сказал Бобби. — Я тут у них произвел настоящий фурор. Восемь гран[13] Гран — мера веса, применяемая при взвешивании драгоценных металлов, камней и лекарств и равная 64,8 мг (первоначально вес пшеничного зерна из середины колоса). морфия, не меньше. Они хотят написать обо мне в «Лансет»[14] «Лансет» — еженедельный научный медицинский журнал, первый номер которого вышел в 1823 году. или в «Б. М. Ж.».
— Что это за Б. М. Ж.? — перебила его Франки.
— Британский медицинский журнал.
— Чудненько. Валяй дальше, Бобби, выкладывай, в какие еще журналы они о тебе напишут, смотри какой-нибудь не пропусти.
— А известно ли тебе, моя милая, что полграна — смертельная доза? Я должен был бы быть в шестнадцать раз мертвее мертвого. Правда, был еще один — оклемался после шестнадцати гран, но восемь тоже неплохо, согласна? Я у них герой. Такого случая в их лечебнице еще не было.
— Им крупно повезло.
— А то нет. Теперь есть о чем говорить с остальными пациентами.
Снова появилась сестра, держа в руках две вазочки с лилиями.
— Ведь правда у вас никогда не было такого случая, как мой? — тут же спросил ее Бобби.
— Да уж, мистер Джоунз, вы бы не здесь должны были быть, а на кладбище, — сказала сестра. — Но, говорят, молодыми умирают только праведники. — Довольная собственным остроумием, она хихикнула и вышла из комнаты.
— Ага, что я тебе говорил! — воскликнул Бобби. — Вот увидишь, я еще прославлюсь на всю Англию.
Он все не мог успокоиться. От комплекса неполноценности, который так явственно проявился при его последней встрече с Франки, не осталось и следа. Он с удовольствием смаковал каждую подробность происшедшего и все, что с ним затем проделывали.
— Хватит, — попыталась унять его Франки. — Очень мне интересно знать про всякие там желудочные зонды. Можно подумать, до тебя никто никогда не травился.
— Да, но принять восемь гран морфия и остаться живым — на такое способны только избранные, — заметил Бобби. — Черт подери, я смотрю, на тебя это не произвело никакого впечатления.
— Твоим отравителям сейчас довольно тошно, — сказала Франки.
— Надо думать. Столько морфия зря пропало.
— Он был в пиве, да?
— Ну да. Понимаешь, кто-то наткнулся на меня, когда я спал мертвецким сном, попытались меня разбудить, и ни в какую. Естественно, всполошились, потащили в дом какого-то фермера, послали за доктором…
— Все, что было потом, я уже знаю, — поспешно вставила Франки.
— Поначалу решили, что я сам надумал отравиться. Но когда я рассказал, как было дело, они пошли искать пивную бутылку и, представь, нашли ее там, куда я ее закинул. Ну а после отдали ее на экспертизу — там на донышке были остатки.
— А как морфий попал в бутылку? Что-нибудь прояснилось?
— Ничего. Опрашивали посетителей пивной, в которой я купил бутылку, проверили на анализ другие бутылки — в них ничего.
— Может, кто-то подсыпал, пока ты спал?
— Возможно. Бумажная полоска на пробке была наклеена не очень крепко.
Франки задумчиво кивнула.
— Выходит, что тогда в поезде я была права.
— В чем права?
— Что того человека… Причарда.., столкнули с утеса.
— Ты это сказала не в поезде. А на вокзале, — вяло возразил Бобби.
— Какая разница.
— Но с чего ты взяла…
— Дорогой мой.., это совершенно очевидно. Иначе зачем кому-то понадобилось убирать тебя с дороги? Ты ведь не богатый наследник или какой-нибудь денежный мешок…
— Не скажи, а вдруг какая-нибудь двоюродная бабушка, о которой я слыхом не слыхивал, в Новой Зеландии или еще где оставила мне все свои деньги?
— Глупости. Могла бы оставить, если б знала тебя лично. А если не знала, с какой стати ей оставлять деньги четвертому сыну, а не старшему? Да в нынешнее трудное время даже у священника четвертого сына могло просто и не быть. Нет, это все чепуха. Твоя смерть никому не сулит никакой выгоды, так что это исключается. Тогда остается месть. Ты, случаем, не соблазнил дочь аптекаря?
— Насколько я помню, нет, — с достоинством ответил Бобби.
— Понятно. Ты только и делаешь, что соблазняешь девиц, так что потерял счет. Нет, по-моему ты вообще никого никогда не соблазнял. Уж извини за прямоту.
— Ты вгоняешь меня в краску. Франки. И вообще, почему непременно дочь аптекаря?
— Свободный доступ к морфию. Заполучить морфий не так-то просто.
— Так вот, не соблазнял я дочь аптекаря.
— И врагов, о которых бы ты знал, у тебя нет?
Бобби покачал головой.
— Вот видишь, — торжествующе произнесла Франки. — Значит, все упирается в того несчастного, которого столкнули со скалы. А что про морфий думает полиция?
— Они думают, это проделки какого-то сумасшедшего.
— Глупости. Сумасшедшие не разгуливают с невероятным количеством морфия в поисках бутылок пива, в которые можно было бы его всыпать. Нет, Причарда столкнули намеренно. А через пару минут там появился ты, и преступник решил, что ты все видел, вот и решил на всякий случай избавиться от тебя.
— Звучит не слишком убедительно, Франки.
— Почему?
— Ну, во-первых, я ничего не видел.
— Хорошо, но он-то откуда мог это знать.
— Но если бы я и впрямь его видел, я сказал бы об этом во время следствия.
— Да, верно, — неохотно согласилась Франки. Она немного подумала и продолжила:
— Возможно, он решил, что ты видел что-то важное, чему просто не придал значения. Звучит диковато, но ты понял, о чем я?
Бобби кивнул.
— Да, понял, но мне почему-то кажется, что дело не в этом.
— Во всяком случае, твое отравление наверняка связано с падением со скалы. Ты очевидец.., ты первый, кто его обнаружил…
— Томас тоже там был, — напомнил ей Бобби. — И однако, его никто не попытался отравить.
— Погоди, еще попытаются, — весело сказала Франки. — А возможно, уже пытались, да не вышло.
— Мне кажется, все это притянуто за уши.
— А по-моему, тут есть своя логика. Если в таком стоячем болоте, как Марчболт, случаются сразу два престранных события.., погоди-ка.., было же и третье.
— Это какое же?
— Работа, которую тебе предложили. Событие, разумеется, менее значительное, чем первые два, но, согласись, все это странновато. В жизни не слышала, чтобы какая-нибудь иностранная фирма специально подыскивала ничем не отличившихся бывших морских офицеров.
— Ты, кажется, сказала, ничем не отличившихся?
— Тогда ведь ты еще не успел попасть в Британский медицинский журнал. Хватит об этом. Ты лучше слушай меня дальше. Ты видел что-то, что не предназначалось для твоих глаз, или, по крайней мере, так думают они (кто бы они ни были). Итак. Сперва они пытаются тебя сплавить и предлагают работу за границей. Но — сорвалось, и они делают попытку окончательно с тобой разделаться.
— Не слишком ли круто, а? И потом, ведь они рисковали?
— Безусловно, рисковали, но убийцы всегда отчаянно безрассудны. Чем больше они убивают, тем больше им хочется убивать.
— Как в «Третьем пятне крови», — подхватил Бобби, вспомнив одну из своих любимых книжек.
— Да, и как в жизни тоже… Возьми хоть Смита[15] Смит Джордж Джозеф — убийца, расправившийся со своими тремя женами, утопив их в ванне. и его жен, или Армстронга[16] Армстронг — маньяк-убийца, расчленявший свои жертвы и топивший их в водоеме на окраине Лондона., да мало ли еще кого.
— Но, Франки, что такого, по их мнению, я мог увидеть?
— Вот в этом-то и загвоздка, — заметила Франки. — Речь, разумеется, не о том, что ты видел, как его толкнули, — об этом ты сказал бы следователю. Что-то кроется в самом покойном. Возможно, у него было родимое пятно, или двойные суставы на пальцах, или еще какая-нибудь особая примета.
— Как я понимаю, ты мыслишь по доктору Торндайку[17] Доктор Торндайк — персонаж детективных романов английского писателя Ричарда Фримена (1862—1943) — юрист и врач, специалист по ядам и преступлениям, связанные, с применением ядов.. Но ничего такого быть не могло, ведь, если бы я что и увидел, полиция это приметила бы тоже.
— В самом деле. Что-то не сходится. Трудная задачка, а?
— Все это, конечно, замечательно, — сказал Бобби. — И я сразу чувствую себя таким важным и значительным, но, боюсь, твоя версия едва ли подтвердится.
— Погоди, еще как подтвердится, — сказала Франки, вставая. — Ну да ладно, мне пора. Ты не возражаешь, если я навещу тебя и завтра?
— Еще бы! Шутки сестер чересчур однообразны. Кстати, ты что-то слишком быстро вернулась из Лондона?
— Дорогой мой, я, как услышала про тебя, сразу кинулась обратно. Это так лестно — когда твоего приятеля травят таким романтическим способом.
— Не уверен, что морфий — это очень романтично, — сказал Бобби.
— Значит, до завтра. Поцеловать тебя можно?
— Я вроде не заразный, — сказал Бобби ободряюще.
— Ну что ж, тогда завершу свой визит к болящему, как положено.
Она легонько его чмокнула.
— До завтра.
Едва она вышла, явилась сестра с чаем.
— Я часто видела ее фотографии в газетах. В жизни она совсем другая. И конечно, видела, как она разъезжает в своем автомобиле, но чтобы вот так, лицом к лицу, — ни разу с ней не встречалась. Она нисколечко не заносчивая, правда?
— О да! — ответил Бобби. — Заносчивой я бы ее никогда не назвал.
— Я так и сказала старшей: такая, мол, она простая.
Нисколечко не задирает нос. Совсем, мол, вроде нас с вами, так и сказала.
В душе Бобби яростно протестовал против последней фразы, но промолчал. Сестра, поняв, что он не расположен к беседе, разочарованная вышла из палаты.
Бобби остался наедине со своими мыслями.
Он допил чай. Потом принялся размышлять, насколько вероятна версия Франки, и в конце концов с сожалением решил, что нет — все-таки невероятна. Потом огляделся, раздумывая, чем бы еще заняться.
Его взгляд приковали вазы с лилиями. Ужасно мило со стороны Франки. Они, разумеется, прелестны, но лучше притащила бы несколько детективов. Он бросил взгляд на столик подле кровати. Там лежал роман Уйды[18] Уйда — псевдоним английской писательницы Марии Луизы Раме (1839—1908), автора занимательных романов и рассказов для детей., «Джон Галифакс, джентльмен»[19] «Джон Галифакс, джентльмен» — роман английской писательницы Дайны Марии Мулок (1826—1887), писавшей под псевдонимом миссис Крейк. и последний «Марчболтский еженедельник». Бобби взял «Джентльмена».
Его терпения хватило на пять минут. Для ума, вскормленного на «Третьем пятне крови», «Деле убитого эрцгерцога» и «Диковинном приключении Флорентийского кинжала», «Джон Галифакс, джентльмен» был довольно скучен.
Бобби со вздохом взял «Марчболтский еженедельник».
А уже через пару минут он с такой силой принялся жать на звонок у себя под подушкой, что сестра влетела как ошпаренная.
— Что случилось, мистер Джоунз? Вам плохо?
— Срочно позвоните в Замок! — крикнул Бобби. — Скажите леди Франсез, пусть приедет немедленно.
— Ну что вы, мистер Джоунз. Разве можно такое требовать?
— По-вашему, нельзя? Разрешили бы мне подняться с этой проклятой кровати, сами бы увидели, что можно, а что нет. А пока придется вам сделать это за меня.
— Но она, верно, еще не доехала до дому.
— Вы не представляете, какая скорость у ее «бентли».
— Она не успеет выпить чаю.
— Ну, вот что, милочка, — сказал Бобби. — Хватит пререкаться. Делайте, что вам сказано. И пусть приезжает немедленно, я должен сообщить ей нечто очень важное.
Сестра подчинилась, но очень неохотно. С поручением Бобби она обошлась довольно своевольно.
Если леди Франсез это удобно, мистер Джоунз хотел бы знать, не согласится ли она приехать — он хотел бы ей кое-что сообщить.., конечно, если это не нарушает никаких планов леди Франсез.
Леди Франсез лишь коротко ответила, что немедленно выезжает.
— Будьте уверены, она в него влюблена, — сказала сестра своим коллегам. — Вот в чем тут дело.
Франки тут же примчалась, сгорая от любопытства.
— Что означает сей отчаянный призыв?
На щеках Бобби пылали красные пятна, в руках «Марчболтский еженедельник».
— Ты только посмотри, Франки.
Франки посмотрела.
— Ну и что? — недоуменно спросила она.
— Когда ты говорила, что фотография подретуширована, но что у Кэймен с ней очевидное сходство, ты имела в виду вот это фото?
Палец Бобби уперся в несколько нечеткую фотографию, под которой было напечатано: «Портрет миссис Амелии Кэймен, сестры покойного, который был найден при нем и с помощью которого он был опознан».
— Ну да, эту. А разве я была не права? Я действительно не вижу, чем тут можно было восхищаться.
— Я тоже.
— Но ведь ты говорил…
— Да, говорил. Но, видишь ли, Франки… — Голос Бобби зазвучал крайне выразительно, — это не та фотография, которая была при покойном и которую я вложил ему обратно в карман…
Они переглянулись.
— В таком случае… — начала Франки.
— Либо при нем были две фотографии…
— Что маловероятно…
— Либо…
— …тот человек.., как его? — сказала Франки.
— Бассингтон-Ффренч, — сказал Бобби.
— Наверняка!
Нецензурные выражения и дубли удаляются автоматически. Избегайте повторов, наш робот обожает их сжирать. Правила и причины удаления