Онлайн чтение книги Система «Спаси-Себя-Сам» для главного злодея Scum Villain's Self-Saving System
Холостякам посвящается. Часть 1

Однако с разверстых губ старого главы Дворца не сорвалось ни единого звука. Все его тело словно бы окаменело, глаза выпучились в немом изумлении.

Шэнь Цинцю затаил дыхание, наблюдая, как белки глаз старика стремительно наливаются кровью, в то время как из горла вместо оглушительного рева раздается лишь булькающее клокотание.

«Вот оно, наконец!» – мысленно разразился оглушительным хохотом Шэнь Цинцю.

Каким же блаженным идиотом надо быть, чтобы всерьез поверить, что лорд пика Цинцзин и впрямь станет безропотно принимать удары, даже не пытаясь защититься, не будь у него на то особой причины? Что будет невозбранно принимать оплеухи лишь потому, что не может ответить из-за драгоценной ноши на руках?

– В чем дело? – воскликнула Цю Хайтан, тут же схватившись за меч, однако Шэнь Цинцю предостерег ее:

– Госпожа Цю, я настоятельно не рекомендую вам этого делать, если не желаете кончить так же, как ваш спутник.

Развернувшись, Цю Хайтан в ужасе завопила.

Сеть морщин на искаженном невыносимой мукой лице старого главы Дворца сплошь покрылась зелеными гнойниками.

– Что ты с ним сделал, Шэнь Цзю? – дрожащим голосом бросила Цю Хайтан.

– Ровным счетом ничего, – отрубил Шэнь Цинцю. – Вы что, напрочь позабыли, где находитесь? Думаете, усопшие демоны допустили бы подобный беспредел в своей гробнице?

Те невесомые белесые нити, что парили в воздухе подобно пуху одуванчика, на деле были семенами демонического растения, именуемого цинсы («узы любви») – попадая в тела людей, которые излучают энергию ци, духовную или же демоническую, они укореняются, используя их как субстрат. Потому-то Шэнь Цинцю предпочел отбиваться ножнами меча, словно обычный человек, вместо того, чтобы воспользоваться духовной энергией.

Жертвы цинсы при проникновении семян не ощущают боли – разве что легкий зуд – однако, разрастаясь, побеги раздирают плоть, внедряясь прямиком в кровеносные сосуды, и чем мощнее циркуляция ци, тем быстрее пойдет процесс; если же заклинатель использует свою духовную энергию на пике возможностей, то прорастание произойдет практически мгновенно.

Атакуя Шэнь Цинцю своим ревом, старый глава Дворца сфокусировал духовную энергию в голове и горле, так что не только лицо, но, по всей видимости, и глотку с гортанью сейчас раздирали побеги демонической поросли, проникая волосовидными корешками в самые нервы.

– На месте главы Дворца я бы поостерегся кричать, – осуждающе поцокал языком Шэнь Цинцю, – а то эта зараза мигом достигнет мозга – вот тогда-то вам воистину придет конец.

Не в силах выносить подобное зрелище, Цю Хайтан прижала ладонь ко рту в попытке сдержать тошноту, однако силы отказали ей, и, закатив глаза, она рухнула в глубокий обморок.

Один противник не смеет шевельнуться, другая – без сознания; воистину, чистая победа!

Испустив вздох облегчения, Шэнь Цинцю попытался встать, приподняв Ло Бинхэ, однако чудовищным напряжением мускулов старый глава Дворца все же умудрился выдавить сквозь стиснутые зубы:

– Не спешите радоваться, вы следующий. – Его лицо тотчас исказилось от боли, отчего проросшие сквозь кожу нежные побеги синхронно вздрогнули.

Шэнь Цинцю лишь хмыкнул, не удостоив его ответом.

Внезапно его правую руку и плечо пронзила немыслимая боль, безжалостно терзая мышцы и нервы. Отбивая атаку двух мечей, он вынужден был использовать духовную энергию, и теперь укоренившиеся семена начинали прорастать.

Но хотя бы Ло Бинхэ не пострадал.

При виде того, как Шэнь Цинцю удаляется, взвалив тело ученика на плечо, старый глава Дворца, подавив крики, свалился с кресла и пополз следом прямо сквозь демонические травы – зрелище одновременно ужасающее и достойное жалости.

– Не уходи! – взмолился старик. – Не бросай меня…

Шэнь Цинцю, не оборачиваясь, лишь ускорил шаг – откуда же ему было знать, что, внезапно придя в неистовство, старый глава Дворца вновь испустит им вслед оглушительный рев?

Он решил унести их с собой в могилу!

На сей раз у Шэнь Цинцю не было времени гадать, жаждет ли старик погубить и его тоже, или же ограничится Ло Бинхэ – он еле успел вскинуть потрескавшиеся ножны, чтобы хотя бы частично отбить удар. На его дрожащей от боли правой руке, которой он прикрывал ученика, один за другим вздувались зеленые прыщики, взрываясь тонкими побегами. Из последних сил борясь с застящим разум туманом агонии, Шэнь Цинцю развернулся к старику, снедаемый жаждой убийства.

Последняя атака привела к тому, что еще больше побегов проросло сквозь кожу старого главы Дворца, пробиваясь даже из уголков глаз. Видимо, перейдя ту грань, когда он был способен хоть что-то чувствовать, старик разразился оглушительным хохотом, перекатываясь по земле, пока не достиг бесчувственной Цю Хайтан.

– Разве ты не собиралась покончить с Шэнь Цинцю? – выкрикнул он прямо в ухо заклинательнице. – Вот же он, прямо перед тобой! Поднимайся и убей его! Убей!

От этого вопля Цю Хайтан поневоле пришла в себя. Узрев прямо перед собой искаженное первозданной ненавистью лицо, больше похожее на засохшую мандариновую корку, испещренную кровавыми язвами, из которых торчали свежие ростки, она побелела от ужаса и с истерическим визгом схватилась за меч. Опасаясь, что она вот-вот воспользуется духовной энергией, навлекая на себя ту же участь, Шэнь Цинцю крикнул ей:

– Успокойся!

Старый глава Дворца, напротив, продолжал орать как оглашенный:

– Быстрее! Поторопись! Разве ты не просила меня помочь тебе свершить возмездие? Он же едва держится на ногах – добей его!

Взгляд Шэнь Цинцю встретился со взглядом широко распахнутых глаз Цю Хайтан, руки которой все еще подрагивали от напряжения. На самом деле он не питал к ней вражды – в конце концов, она была одной из жертв его злобного предшественника – однако, если она будет упорствовать, он вынужден будет защищаться.

Но, похоже, ненависть Цю Хайтан тоже имела свои пределы: переведя взгляд с Шэнь Цинцю на привалившегося к его плечу Ло Бинхэ, она вместо того, чтобы напасть, отступила на пару шагов.

– Возможно ли… – дрожащим голосом бросила она. – Нет, немыслимо… Все это притворство! Сплошная ложь! Мой брат не мог так поступить! Он никогда мне не лгал! Это ты соврал!

Да о чем она вообще?

– Не понимаю! – в исступлении давясь слезами, выкрикнула Цю Хайтан. – Как все это могло случиться? Я ведь не сделала ничего дурного, за что же мне выпало столько страданий?

Шэнь Цинцю был поражен до глубины души: казалось бы, она пробыла в обмороке всего-то ничего, отчего же ему теперь казалось, будто она очнулась совершенно другим человеком?

А может, столкнувшись с чем-то, чего она не могла принять, она окончательно слетела с катушек?

Все явственнее ощущая, что тут явно что-то не так, Шэнь Цинцю велел ей:

– Не двигайся!

– Чего ты ждешь? – возопил старый глава Дворца.

Сжав виски руками, обезумевшая Цю Хайтан вновь напустилась на Шэнь Цинцю:

– Признайся, что ты испытываешь, когда смотришь на меня? Ненависть? Жалость? Зачем ты вообще оставил меня в живых – чтобы заставить еще больше страдать? Почему бы тебе не убить меня? Почему?

После столь продолжительного ора голова Шэнь Цинцю шла кругом, так что он не успел помешать Цю Хайтан, когда та, неожиданно сорвавшись с места, бросилась прочь – ему оставалось лишь крикнуть ей вслед:

– Вернись! Если будешь сломя голову носиться по Священному мавзолею, точно сгинешь!

Однако Цю Хайтан уже скрылась из вида, а у него определенно не было ни времени, ни возможности за ней гоняться. Мысленно затеплив по ней свечку, Шэнь Цинцю двинулся прочь, борясь с навалившейся на сердце тяжестью.

В бессилии проводив взглядом свою пособницу, старый глава Дворца вновь повернул к Шэнь Цинцю лицо, с которого исчезла последняя тень надежды. Некоторое время он бессмысленно таращился вслед заклинателю, а затем, зарывшись лицом в траву, принялся пожирать ее без разбора, не переставая хохотать. Растительность на его голове все разрасталась, так что вскоре та начала походить на увитую лозами кочку. Вскоре звук смеха также утих, и Шэнь Цинцю почудилось, что он слышит треск сокрушаемого черепа. Издав еще несколько судорожных вздохов, старый глава Дворца со стуком уронил голову на землю – ему не суждено было поднять ее вновь.

Стоило столько лет занимать пост главы прославленной школы, чтобы принять такой жуткий и мучительный конец! Одно это переполнило бы состраданием любое сердце.

После этого Шэнь Цинцю успел сделать от силы пару шагов, когда в его голове зазвучал насмешливый голос, казалось, исходивший со всех направлений разом.

– А мастер Шэнь знает толк в игре в прятки, – вкрадчиво бросил Тяньлан-цзюнь. – Как насчет Угадайки? Скажем, как скоро мы снова встретимся?

От этого мягкого жизнерадостного голоса Шэнь Цинцю бросило в холодный пот. Опустив руку, он наткнулся на что-то инородное – пройдя сквозь его кровеносную систему, цинсы уже проросла и на ногах.

– Позвольте поинтересоваться, – вновь раздался голос Тяньлан-цзюня, – вы все это время направлялись на восток, потому что надеетесь найти там брешь в защитном барьере Священного мавзолея?

Только этого не хватало – похоже, старая сволочь и впрямь видит все его помыслы насквозь! Постаравшись взять себя в руки, Шэнь Цинцю скосил глаза вниз – если позволить цинсы разрастаться, то он не сможет уйти, даже представься ему такая возможность. Стиснув зубы, Шэнь Цинцю бросил взгляд на спящего ученика, силясь почерпнуть уверенность в его безмятежном лице, и, разорвав подол, изо всех сил дернул за торчащие из ноги побеги.

В глазах потемнело от боли – казалось, он раздирает собственную плоть.

Выдернув еще несколько побегов, Шэнь Цинцю кое-как пришел в себя, обнаружив, что испускает судорожные вздохи, подозрительно похожие на всхлипы.

Однако в тот момент он был не в силах даже поднять руку, чтобы вытереть слезы. Просто… черт, это в самом деле слишком больно!

Хоть кровь из новых ран струилась ручьем, он, по крайней мере, мог идти дальше. Прежде ему казалось, что Ло Бинхэ сегодня крепко досталось – теперь же едва ли нашелся бы тот, кто, бросив единый взгляд на них двоих, не решил бы, что Шэнь Цинцю на все 120% несчастнее…

Поскольку Тяньлан-цзюню был известен его пункт назначения, он наверняка поджидает беглецов именно там – продолжив следовать на восток, Шэнь Цинцю попадет прямиком на вечеринку в честь «счастливого семейного воссоединения». Покинув усыпальницу травника-любителя, заклинатель миновал еще пару склепов. Наконец он подыскал подходящий саркофаг, который показался ему достаточно уютным и чистым, и, бережно прикрывая голову почивающего ученика, осторожно уложил его внутрь. Склонившись, Шэнь Цинцю коснулся лба Ло Бинхэ тыльной стороной ладони – жар был такой, что он чуть не получил ожог. Проступившая в полную силу печать испускала яркий красный цвет.

Опустив ладони ученика на рукоять Синьмо, Шэнь Цинцю довольно долго собирался с духом, прежде чем закрыть крышку.

***

Тяньлан-цзюнь неторопливой поступью шел первым, за ним по пятам следовал Чжучжи-лан. Повернув за угол, они узрели Шэнь Цинцю, стоящего посреди склепа с обнаженным Сюя в руке – он будто поджидал их там.

Половина его светлого одеяния окрасилась ярко-красным. Кровь текла ручьем по уже подсохшим бурым дорожкам на левой руке и капала на пол, бескровные под стать лицу губы были сурово поджаты.

Казалось, Тяньлан-цзюнь был искренне потрясен его видом:

– Мы же расстались совсем недавно – где горный лорд Шэнь успел получить подобные ранения?

Шэнь Цинцю вернул ему холодный взгляд, отметив, что владыка демонов неплохо перенес душ из лавы в Зале ярости – от него даже горелым не пахло. Единственное, что напоминало об этом злополучном инциденте – слегка подпаленный край черных одеяний («походное (военное) платье»). Выкусите, законы физики…

– А где же любимый ученик мастера Шэня? – приподнял брови Тяньлан-цзюнь, осматриваясь.

– Ушел, – бросил Шэнь Цинцю.

– Как же он мог уйти, – усмехнулся в ответ Тяньлан-цзюнь, – оставив мастера Шэня?

Шэнь Цинцю рассмеялся, словно поддержав шутку, так они и хохотали в унисон, пока Тяньлан-цзюнь внезапно не замолк.

Потому что обнаружил, что больше не может сделать ни шагу.

Опустив голову, он обнаружил, что его тело от стоп до пояса затянуто в цельную ледяную колонну, которая продолжает стремительно расти. Чжучжи-лану повезло еще меньше: не только ноги, но и одна из его рук уже покрылись толстым слоем льда.

Тут-то Тяньлан-цзюнь наконец обратил внимание на то, какой необычайный холод царит в этом склепе.

– Мобэй-ши, – пророкотал он.

(-Ши 氏 (shì) – в пер. с кит. «вельможа, чиновник, представитель царствующей династии».)

Действительно, эта усыпальница принадлежала не кому иному, как предкам Мобэй-цзюня. Все они обладали уникальной даже для демонов способностью контролировать лед – неудивительно, что именно им было изукрашено все пространство склепа.

Не имея иных преимуществ, Шэнь Цинцю намеревался выжать все из тех сведений, что он почерпнул о Священном мавзолее из оригинального романа: пусть в бою он Тяньлан-цзюню не соперник, умелое применение этих знаний позволяло ему застать противника врасплох. В памяти всплыло, что всякий, температура тела которого выше температуры воздуха в этом склепе, будет немедленно превращен в ледяную глыбу и спустя пару-тройку дней попросту рассыплется на осколки. Потому, прежде чем зайти сюда, он максимально понизил температуру своего тела, используя духовную энергию – потому-то его лицо было белым как полотно.

Тем временем, лед уже добрался до груди Тяньлан-цзюня, однако благосклонная улыбка на его лице не дрогнула. Собрав в ладонь сгусток демонической энергии, он попытался раздробить лед – но не сумел сколоть его даже со своего кулака. Пусть ледяной панцирь и не скует его навеки, он все же позволит Шэнь Цинцю выиграть час-другой времени.

– Похоже, я не ошибся насчет мастера Шэня, – признал Тяньлан-цзюнь. – Он и вправду знает заповедные места Царства демонов как свои пять пальцев.

Не удостоив его ответом, Шэнь Цинцю помахал им с Чжучжи-ланом, прежде чем, развернувшись, двинуться прочь. Бросив осуждающий взгляд на племянника, Тяньлан-цзюнь невозмутимо произнес:

– Я ведь говорил тебе, что, если ты и вправду жаждешь залучить мастера Шэня в Царство демонов, то должен гарантировать, что от него не будет проблем. Ты ведь знаешь, что должен сделать?

– Этот подчиненный понимает, – еле слышно отозвался Чжучжи-лан.

Расслышавший этот обмен репликами до последнего слова Шэнь Цинцю внезапно понял, что упустил что-то очень важное…