Онлайн чтение книги 14-й год правления императора Чэнхуа The Forteenth Year of Chenghua
Глава 164 - Экстра 13. Океан, или Безграничные амбиции командующего Вана

Народ Центральных равнин отличался тем, что никогда не стремился к бессмысленной экспансии.

И эта династия не стала исключением. С тех пор как границы ее территорий были утверждены, внешняя политика из наступательной превратилась в оборонительную. Боевой дух с начала основания династии несколько поугас. Власть перешла к здравомыслящим и благоразумным монархам, что стремились сохранить наследие предков. Со временем появилась устойчивая тенденция превозносить науки и гражданских чиновников над военными. Дошло до того, что даже генералы с границы, дабы получить признание, были вынуждены сдавать императорские экзамены.

Беспорядки в Шаосине вызвали огромный общественный резонанс и повлекли за собой бурные дискуссии на тему того, как предотвратить повторение подобного в будущем. При Дворе преобладало мнение, что торговый договор с Японией на самом деле вовсе не нужен, поскольку прибыли с него Двору особой нет, лишь пиратам сплошное раздолье, так что наилучшим решением было расторгнуть его, прекратить торговлю и разорвать связи с внешним миром. Только так мир воцарится раз и навсегда.

И хоть мнения этого придерживалось большинство, имелись и те, кто были против.

Одними из таких были члены лидирующей партии, возглавляемой Тан Фанем и иже с ним.

Тан Фань считал, что Поднебесная, хоть и не жаждет войны, бояться ее не должна. Нельзя позволять чужакам храпеть на краю твоей кровати. Другими словами, разве можно прятаться в панцирь, как черепаха, когда твой народ притесняют?

Более того, Великая Мин была окружена вассальными государствами, вроде Аннама (Вьетнам) и Чосона (Корея). Что те подумают о Великой Мин, если та отступит? Что станет с ее репутацией?

Император-основатель вернул земли Хань, император Юнлэ перенес столицу в Пекин, дабы Сыны Неба охраняли границы страны. Как давно династия Мин обратила в бегство многотысячную монгольскую армию Юань, прогнав их обратно в степи? 

Да, закрытие границ оказало бы кратковременный позитивный эффект, но что, если нападения японских пиратов лишь участятся? Нельзя вечно прятаться в скорлупу. Даже если это произойдет нескоро, о будущих поколениях тоже подумать стоит! Как известно, династия Сун вела торговлю по морю со множеством стран, и это приносило властям огромную прибыль. Так почему Великая Мин, превосходящая Сун в разы, оказалась обделена ее смелостью и амбициями? Неужели столетнее правление монгольской династии Юань лишило народ Центральных равнин мужества?

Какими бы пылкими ни были эти заявления, у них нашлось немало противников. 

Многие привыкли жить в мире и покое и считали, что ни к чему создавать лишние проблемы. Они насмехались над чрезмерной амбициозностью и бравадой Тан Фаня, полагая, что в Поднебесной и без того предостаточно тканей, продуктов и богатств. Зачем отправляться в далекие и опасные путешествия по морю ради того, чтобы выяснять отношения с какой-то крошечной страной?

Да и затраты на судостроение были просто огромными. Семь путешествий великого евнуха Трех Драгоценностей (Чжэн Хэ, 1371-1435 гг.) на запад служили тому доказательством: никакой выгоды Великой Мин они не принесли, лишь лишние траты, настолько большие, что некоторым казалось, будто непрестанное сокращение национальной казны со времен императора Юнлэ во многом было связано с настойчивым желанием последнего изучить западные земли.

К тому же, если потратить силы и деньги на борьбу с пиратами, особой гордости и славы победа над ними не принесет, а вот репутация в случае поражения окажется подорвана. Лучше всего было закрыть границы и не переживать. Как заповедал император-основатель: “Ни одна щепка да не выйдет в море”. Подобная политика виделась единственно верной, ведь предки всегда правы – и это закон.

Некоторые посмелее даже злорадствовали, обвиняя Тан Фаня в том, что тот так рвется развязать войну лишь потому, что возглавляет Военное Министерство, которое останется в плюсе, если начнутся боевые действия. Да и важность Тан Фаня в таком случае возрастет.

Тан Фань опроверг каждый из этих доводов.

Во-первых, война стоила денег. Если не вложиться в нее, ничего хорошего не выйдет. На падающие с небес пироги рассчитывать не приходилось. Да, излишне воинственно настроенные империи неизбежно ждет крах, но даже в мирное время забывать о военной мощи не следует, иначе жди беды.

В то время Великая Мин не была инициатором военных конфликтов. Ее границы были нарушены, люди похищены, а богатства украдены. Если не оказать должного сопротивления, ее начнут воспринимать как мягкую хурму, которой легко помыкать, и подобное станет происходить лишь чаще. Как только границы закроются, все решат, что подобные мирные времена продлятся вечно, забудут об опасности, а со временем и о том, как давать отпор. В таком случае совершать набеги станет еще проще. Более того, японские пираты похитили множество мирных жителей – на них всех что, просто глаза закрыть?

Во-вторых, вместо расторжения, торговое соглашение с Японией следовало бы расширить. Даже династия Сун выручала с морской торговли немалые суммы, а Великая Мин была намного могущественнее, а значит, тоже могла получить прибыль.

Хоть император-основатель и запрещал выходить в море, запрет этот распространялся лишь на суда гражданских. Как известно, великий евнух Трех Драгоценностей после этого семь раз плавал на запад, и государственная торговля не прекращалась. Закон предков имел немало лазеек, и строгого запрета как такового не существовало.

Более того, хоть торговля в частном порядке и была запрещена, многие гражданские суда продолжали тайно выходить в море и выручать прибыль, а из-за запрета государство не получало с их дохода ни цяня, что было огромным упущением. Вместо плотин лучше строить каналы: вместо того, чтобы поощрять незаконную торговлю, лучше создать условия для того, чтобы сделать ее официальной и обложить налогом. В долгосрочной перспективе подобное решение позволило бы убить сразу двух зайцев.

Тан Фань был не одинок на своем пути.

Многие выступали против, но многие и поддерживали его.

В числе этих людей были младший сановник Двора Императорских Церемоний Нанкина Ян Ицин, младший сановник Двора Императорских Церемоний Ли Дунъян, императорский лектор и ученый советник Се Цянь и другие.

И если Се Цянь просто поддерживал старого друга, то Ян Ицин с Ли Дунъяном действительно видели в этом стратегическую необходимость.

Их точка зрения совпадала с точкой зрения Тан Фаня: они считали, что лучшая защита – это нападение, и хоть строительство кораблей и подготовка морского флота обойдется в приличную сумму, они обязательно окупятся в долгосрочном периоде. Если бы удалось достигнуть масштабов морской торговли, как во времена Сун, Двор позабыл бы о ежегодной нехватке казны государственной, а Сын Неба – казны внутренней.

И хоть высоких должностей, как и статусов министров Кабинета эти люди не имели, все они были молодыми и влиятельным чиновниками, пользующимися доверием Сына Неба, которые через несколько лет, когда старые члены Кабинета Министров уйдут в отставку, должны были встать во главе Великой Мин.

Споры между двумя противоборствующими сторонами выдались ожесточенными и продолжались с третьего по четвертый годы правления императора Хунчжи. Начались они с выяснения, стоит ли отправлять войска для подавления пиратов или разрывать торговое соглашение с Японией, а переросли в дебаты о том, как следует организовать войска, какую использовать стратегию и насколько значительными должны быть послабления в морском запрете – ситуация начала постепенно налаживаться.

Так продолжалось до четвертого года правления императора Хунчжи, когда ощутившие вкус победы пираты, поняв, что Двор Мин ничего не предпринимает, принялись снова высаживаться на ее берега и грабить. Это и подтолкнуло императора принять окончательное решение: Ван Чжи был назначен генералом-губернатором Нинбо и получил распоряжение создать военно-морской флот.

Император Хунчжи был осторожным и консервативным человеком. Полученный в детстве опыт подсказывал ему, что принимать решения, особенно важные, впопыхах не стоит.

Если бы окружавшие его люди были столь же осторожны и консервативны, как он, то таким был бы и Двор: с задачей защиты он бы справлялся на ура, но смелости, новаторства и стремления к совершенству, как во времена основания династии, ему бы недоставало.

И это было бы абсолютно нормально: любая династия, достигнув определенного этапа, при отсутствии внешних движущих факторов останавливалась в развитии и так и существовала до конца своих времен.

Но на этот раз история приняла неожиданный оборот.

Тан Фань с остальными, естественно, и понятия не имели, что в третий год правления императора Хунчжи более чем в десяти тысячах ли от Великой Мин португальский мореплаватель по имени Диаш открыл в Африке мыс Доброй Надежды.

И что целый континент под названием Европа (да, у китайцев это континент), куда когда-то привел свою монгольскую конницу Чингисхан, теперь захлестнула волна, которую последующие поколения назовут “Ренессансом”.

А крошечная страна, разделенная с этим континентом морем, находилась на грани церковной Реформации (имеется в виду Англия).

В Великой Мин обо всем этом не слышали.

Даже Тан Фань не знал, к каким переменам в империи приведут реформы, за введение которых он так отчаянно боролся.

День, о котором Ван Чжи так мечтал, наконец наступил.

По возвращении из Датуна он считал, что его политическая карьера кончена.

Для любого другого евнуха достижения Ван Чжи могли уже показаться блестящими, но сам он не был доволен достигнутым. Он был рожден, чтобы командовать тысячными армиями на поле боя. Похоже, это был дар Небес: несколько лет пробыв в гарнизоне Датуна и одержав ряд побед над татарами, он доказал это.

Но счастье его длилось недолго. Даже видя, как хорошо идут дела, и не желая уничтожать татар, Двор велел отступить. Дабы избежать обвинений в неподчинении и презрении ко Двору, Ван Чжи, последовав настоятельным рекомендациям Тан Фаня, был вынужден вывести войска и вернуться в столицу. С тех пор на передовой он не бывал.

Тан Фань посоветовал ему смотреть вперед и не ограничивать взор одними лишь степями. Великую Мин, помимо них, окружали бескрайние морские просторы, да и на юго-западе было неспокойно.

Тогда Тан Фань, возможно, и сам не предполагал, что слова, произнесенные им в качестве утешения, позже воплотятся в жизнь.

Великий евнух Трех Драгоценностей был кумиром Ван Чжи.

И как он мог теперь не радоваться, когда ему выпал шанс совершить то же, что и Великому евнуху Трех Драгоценностей?

Да и для Двора он был отличным кандидатом.

При Дворе многие до сих пор были против. Хоть Тан Фань с остальными и поддерживали решение императора, тому пришлось столкнуться с оппозицией во главе с первым министром Кабинета, Лю Цзянем и другими. Однако как бы категоричны те ни были в своих возражениях, поддавшись увещеваниям Тан Фаня, они наконец сдались. Двор согласился сформировать небольшой военно-морской флот для борьбы с японскими пиратами при условии, что средства на его строительство будут ограничены и бюджет не будет превышен.

В подобных обстоятельствах, если бы дело это поручили гражданскому или военному чиновнику, кто-нибудь обязательно бы того в чем-нибудь обвинил.

Но Ван Чжи о подобном переживать не приходилось.

Во-первых, он был евнухом. То, что прежде было недостатком, стало его преимуществом. В истории династии были прецеденты, когда евнухи возглавляли армии.

Во-вторых, Ван Чжи мог похвастать боевыми заслугами: о его подвигах в Датуне наслышаны были все.

Когда нынешний Сын Неба был еще наследным принцем, Ван Чжи уже в тайне ото всех перешел на его сторону и приложил немало усилий, чтобы возвести его на престол. Пришло время пожинать плоды. Император Хунчжи был из тех, кто за добро платит в двойном размере, поэтому, стоило только Ван Чжи предложить свою кандидатуру, как император без колебаний согласился и даже выделил тому некоторую сумму из внутренней казны в качестве поддержки.

Ван Чжи действительно был самым что ни на есть подходящим кандидатом.

Он был невероятно горд собой и изнывал от предвкушения подвигов, которые ему предстояло совершить.

Однако впереди его ждало еще немало трудностей.