Онлайн чтение книги Скользя во тьме A Scanner Darkly
Глава пятнадцатая

— Можно мне работать с животными? — спросил Брюс.

— Нет, — ответил Майк. — Я думаю пристроить тебя на одну из наших ферм. Хочу, чтобы ты немного поработал с растениями — хотя бы несколько месяцев. На открытом воздухе, где ты сможешь касаться земли. Со всеми этими пробами космоса при помощи разных звездолетов было слишком много попыток добраться до неба. А я хочу, чтобы ты попытался добраться до…

— Я хочу быть с чем-то живым.

— Почва живая, — объяснил Майк. — Земля пока еще жива. Там ты сможешь принести наибольшую пользу. Есть у тебя какой-то сельскохозяйственный опыт? Как насчет сева, культивации или жатвы?

— Я работал в конторе.

— А теперь будешь работать на воздухе. Если разум к тебе вернется, он должен вернуться естественным образом. Ты не можешь снова заставить себя думать. Ты можешь только продолжать работать. Например, пропалывать посевы или вспахивать наши овощные плантации, как мы их называем. Или уничтожать насекомых. Нам приходится тратить очень много усилий, уничтожая сельскохозяйственных вредителей соответствующими аэрозолями. Однако с аэрозолями нужно быть очень осторожным.

Они могут принести больше вреда, чем пользы. Они могут отравить не только посевы и почву, но и человека, их использующего. Отгрызть ему голову. — Он добавил: — Как отгрызли твою.

— Ага, — сказал Брюс.

Тебя опрыскали, подумал Майк, глядя на Брюса, так, что теперь ты сделался насекомым. Опрыскай насекомое токсином, и оно сдохнет; опрыскай человека, опрыскай его мозг, и он превратится в насекомое, которое только пощелкивает да вечно семенит по замкнутому кругу. Рефлекторный механизм — вроде муравья. Снова и снова выполняющий последнюю команду.

Ничего нового больше не проникнет в его мозг, подумал Майк, потому что сам мозг пропал.

Но если его пристроить в нужное место, в требуемое положение, он, возможно, еще сумеет увидеть под собой землю. Землю и то, что на ней растет. И разобрать, что там такое. А затем поместить туда нечто живое, нечто отличное от него. Чтобы оно росло.

Ибо сам он этого делать не может; сам он умер и уже никогда не будет способен расти. Он может лишь постепенно разлагаться, пока не отомрет и то, что от него осталось. А тогда мы укатим это на тележке.

Того, кто мертв, подумал Майк, мало что ждет в будущем. У таких обычно есть только прошлое. А у Арктура-Фреда-Брюса нет даже прошлого; есть только «сейчас».

Рядом с Майком, пока он вел служебный автомобиль, покачивалась ссутулившаяся фигура. Анимированная автомобилем.

Неужели, подумал он, «Новый Путь» с ним такое проделал? Послал вещество, чтобы так его искалечить — и в конечном итоге заполучить назад?

Построить, подумал Майк, собственную цивилизацию внутри хаоса. Если это можно назвать «цивилизацией».

Он не знал. Майк недостаточно давно был в «Новом Пути»; цели организации, как однажды проинформировал его исполнительный директор, станут ему известны только после того, как он еще два года пробудет сотрудником.

Их цели, как сказал тогда исполнительный директор, не имеют отношения к реабилитации от наркотиков.

Никто, кроме Дональда, исполнительного директора, не знал, откуда идет финансирование «Нового Пути». Деньги всегда находились. Что ж, подумал Майк, в производство Вещества С вложена куча денег. В различные фермы в отдаленной сельской местности, в мелкие мастерские, в несколько участков, помеченных как «школы». Деньги вкладывались в производство и распространение — ив конечном счете возвращались при продаже. Их оказывалось по меньшей мере достаточно, чтобы поддерживать платежеспособность и развитие «Нового Пути» — и больше того. Их было достаточно для достижения самых разнообразных конечных целей.

Зависевших от истинных намерений «Нового Пути».

Майк Веставэй, как и Отдел по борьбе с наркотиками Соединенных Штатов, знал нечто такое, чего не знала не только общественность, но даже обычная полиция.

Вещество С, подобно героину, было органическим. Не лабораторным продуктом.

Так что у Майка Веставэя имелись серьезные основания для частых раздумий о том, как все эти прибыли могли поддерживать платежеспособность — и, главное, развитие «Нового Пути».

Живое, подумал он, никогда не должно использоваться для служения целям мертвого. А вот мертвое — тут он взглянул на Брюса, пустую скорлупу на соседнем сиденье, — должно по возможности служить целям живого.

Таков, рассудил Майк, закон жизни.

И мертвые, будь они способны чувствовать, чувствовали бы себя лучше, занимаясь этим.

Мертвые, подумал Майк, те из них, кто еще способен видеть, пусть даже неспособен ничего понимать, — они наша кинокамера.