Онлайн чтение книги Скользя во тьме A Scanner Darkly
Глава третья

Чарльз Фрек тоже подумывал о том, чтобы навестить «Новый Путь». Слишком уж его шиза Джерри Фабина достала.

Сидя вместе с Джимом Баррисом в третьем кафетерии «Фиддлерс» в Санта-Ане, он мрачно дурачился со своим пончиком в сахарной глазури.

— Это тяжелое решение, — признался Чарльз Фрек. — Ведь там тебе живо ломки организуют. Будут днем и ночью следить, чтобы ты сам себя не угрохал или, к примеру, руку себе не отгрыз — но ни хрена не дадут. Типа — что доктор пропишет. Реланиум там, к примеру.

Хихикая, Баррис изучал свой патти-мелт, который представлял собой имитацию плавленого сыра поверх поддельного мясного фарша на особом органическом хлебце.

— Что это за хлеб такой? — поинтересовался он.

— А ты в меню посмотри, — посоветовал Чарльз Фрек. — Там написано.

— Если ты туда впишешься, — сказал Баррис, — ты испытаешь симптомы, проистекающие от дисфункции основных жидкостей твоего тела, в особенности тех, что находятся в мозгу. Здесь я главным образом имею в виду катехоламины — такие как норадреналин и серотонин. Видишь ли, все это функционирует следующим образом: Вещество С, а по сути вся вызывающая привычку наркота, но Вещество С в первую очередь, так взаимодействует с катехоламинами, что поражение наносится на внутриклеточном уровне. Происходит биологическая противоадаптация, и это в определенном смысле уже навсегда. — Он отхватил приличный кусок от правой половинки своего патти-мелта. — Раньше принято было считать, что такое происходит только при употреблении алкалоидных наркотиков, таких как героин.

— Никогда смэком не ширялся. От него депрессняк.

Очаровательная официанточка с изрядными буферами и светлой шевелюрой подошла к их столику.

— Привет, — прочирикала она. — Все в порядке?

Чарльз Фрек в страхе на нее глазел.

— Вас, часом, не Патти зовут? — поинтересовался у официантки Баррис, жестами показывая Чарльзу Фреку, что это прикольно.

— Нет. — Она ткнула пальчиком в значок с именем аккурат на правом буфере. — Бетти.

Интересно, подумалось Чарльзу Фреку, как у нее левый буфер зовут.

— Официантку, которая прошлый раз нас обслуживала, звали Патти, — объяснил Баррис, бесстыже разглядывая девушку. — Как и вот этот сандвич.

— Та Патти наверняка отличалась от сандвича. И фамилия у нее была не Мелт.

— Все просто супер, — сказал Баррис. У него над головой Чарльз Фрек ясно видел мыслешар, в котором Бетти срывала с себя все шмотки и стонущим голосом умоляла, чтобы ее как следует оттрахали.

— Только не для меня, — возразил Чарльз Фрек. — Столько проблем, сколько у меня, ни у кого нет.

У массы народу проблем куда больше, — мрачным голосом заметил Баррис. — И с каждым днем прибавляет-Ся- Мы живем в мире болезни, и болезнь все прогрессирует. — В мыслешаре у него над головой тоже наблюдался прогресс.

— Не желаете ли заказать десерт? — мило улыбаясь спросила Бетти.

— Типа чего? — с подозрением осведомился Чарльз Фрек.

— У нас есть свежайший клубничный пирог и свежайший персиковый пирог, — с улыбкой сказала Бетти. — Мы их здесь сами печем.

— Нет, не хотим мы никакого десерта, — пробурчал Чарльз Фрек. Официанточка ушла. — Эти фруктовые пироги, — объяснил он Баррису, — только для одиноких старушек годятся.

— Мысль о том, чтобы сдаться на реабилитацию, — заявил Баррис, — определенно внушает тебе опасения. Твой страх представляет собой манифестацию целенаправленных негативных симптомов. В тебе говорит наркотик, стараясь удержать тебя от «Нового Пути» и от того, чтобы ты с него слез. Видишь ли, все симптомы являются целенаправленными — будь то позитивные или негативные.

— Только без бэ, — пробормотал Чарльз Фрек.

— Негативные симптомы проявляются как страстные желания, умышленно генерируемые всем телом, чтобы вынудить его владельца — в данном случае тебя — лихорадочно искать…

— Когда попадаешь в «Новый Путь», — перебил Чарльз Фрек, — тебе там первым делом бен отрезают. Типа как наглядный урок. А потом разбегаются кто куда.

— Дальше идет селезенка, — сказал Баррис.

— Ее что, вырезают… А что она вообще делает, селезенка?

— Помогает тебе пищу переваривать.

— Каким макаром?

— Удаляя из нее целлюлозу.

— Тогда после этого как пить дать…

— Ага, только нецеллюлозную пищу. Никаких там листьев или люцерны.

— И сколько так можно прожить?

— Смотря как будешь себя вести, — сказал Баррис.

— А сколько у нормального человека селезенок? — Чарльз Фрек знал, что почек, как правило, две.

— Зависит от веса и возраста.

— Это еще почему? — Чарльз Фрек почуял подвох.

— С годами человек отращивает все больше селезенок. Когда тебе уже восемьдесят…

— Ты мне мозги ебешь.

Баррис рассмеялся. Вечно у него такой странный смех, подумал Чарльз Фрек. Какой-то нереальный — будто что-то по швам трещит.

— А откуда взялось твое решение? — вскоре поинтересовался Баррис. — С чего ты вдруг решил сдаться на резидентную терапию в центр реабилитации от наркотиков?

— Из-за Джерри Фабина, — ответил Чарльз Фрек.

Пренебрежительно махнув рукой, Баррис сказал:

— У Джерри был особый случай. Я раз наблюдал, как Джерри шатается по округе и падает, срет под себя, не соображая, где находится. Еще он хотел, чтобы я исследовал яд, который он невесть где достал, — скорее всего, сульфат таллия. Его в инсектицидах используют и чтобы крыс травить. Джерри явно задницу подпалили — кто-то с ним расквитался. Я насчитываю десяток разных ядов и токсинов, которые могли…

— Есть еще причина, — перебил Чарльз Фрек. — Мой запас опять сходит на нет, и мне этого не выдержать. Он вечно на нет сходит, а я всякий раз без понятия, увижу ли еще хоть одно колесо.

— Ну, каждый из нас без понятия, увидит ли он еще хоть один рассвет.

— Блин, я сейчас в такой жопе, что это уже типа вопрос дней. И еще… по-моему, у меня колеса тырят. Не могу же я их так быстро переводить. Как пить дать, кто-то их из моего злоебучего тайника тырит.

— А сколько ты в день колес глотаешь?

— Очень трудно прикинуть. Но не так много.

— Толерантность растет, ты же знаешь.

— Конечно, но ведь не настолько. Просто не могу выдержать, когда кончается, и все такое. Хотя с другой стороны… — Чарльз Фрек поразмыслил. — Кажется, я новый источник нашел. Эта телка. Донна. Донна как ее…

— А девушка Боба.

— Ага. Его старуха. — Чарльз Фрек кивнул.

— Нет, в штаны он к ней еще не залезал. Хотя пытается.

— Она годится?

— Для чего? Под себя положить или… — Баррис прижал ладонь ко рту и глотнул.

— А это какой вид секса? — Тут до него дошло. — Да, да — последнее.

— Очень даже годится. Только бестолковая. Хотя чего ожидать от телки, особенно от брюнетки. Как и у большинства из них, мозги у нее между ног. Тайник, скорее всего, там же. — Баррис хихикнул. — Весь ее торговый тайник.

Чарльз Фрек наклонился к нему.

— Значит, Арктур никогда Донну не трахал. А говорит про нее так, будто трахал.

— Так это же Боб Арктур, — отозвался Баррис. — Он много про что говорит. Но говорить и делать — совсем разные вещи.

— Ну, а почему он ей так ни разу и не вдул? Что, возбудить не может?

Баррис с умным видом поразмыслил, по-прежнему играясь со своим патти-мелтом — теперь он разделал его на мелкие кусочки.

— У Донны проблемы. Может статься, она типа на героине. У нее полное отвращение к телесному контакту. Видишь ли, торчки теряют интерес к сексу из-за того, что их органы опухают от сужения сосудов. А у Донны, как я подметил, наблюдается необычное отсутствие полового возбуждения — до патологической степени. Не только в отношении Арктура, но и… — Он с мрачным видом помолчал. — В отношении друг их тоже.

— Блин, так ты просто хочешь сказать, что она нипочем не даст?

— Даст, — заверил Баррис, — если с ней правильно обращаться. В частности… — В его взгляде вдруг засквозила загадочность. — Могу тебе показать, как вдуть Донне за девяносто восемь центов.

— Я не хочу ей вдуть. Я просто хочу у нее купить. — Чарльз Фрек почувствовал себя неуютно. В Баррисе вечно было что-то такое, от чего у него в животе сжимался комок. — Какие еще девяносто восемь центов? — спросил он. — Донна денег не возьмет — она не проститутка. К тому же она девушка Боба.

— Деньги не будут заплачены напрямую, — уточнил Баррис в своей четкой, интеллигентской манере. Затем он наклонился к Чарльзу Фреку — волосатые ноздри так и трепетали от наслаждения и коварства. Кроме того, зеленый оттенок темных баррисовских очков дымком поднимался кверху. — Донна от кокаина тащится. За грамм кокаина она, будь уверен, для любого ноги расставит. Особенно если туда будут добавлены определенные редкие химикаты, причем строго по науке. На сей счет я провел тщательное и весьма оригинальное исследование.

— Лучше бы ты так не болтал, — поморщился Чарльз Фрек. — Про Донну. Да и в любом случае грамм кокаина сейчас за сто с лишним долларов продают. У кого они есть?

С трудом сдержав чих, Баррис заявил:

— Я могу выделить грамм чистого кокаина из ингредиентов, которые в делом обойдутся мне менее чем в доллар. Сюда, правда, не входит оплата моего труда.

— Не физдипи.

— Я устрою тебе демонстрацию.

— И где ты эти ингредиенты возьмешь?

— В универсаме 7-11, — сказал Баррис и нетвердо встал на ноги, возбужденно сметая со стола кусочки патти-мелта. — Заплати по счету, — продолжил он, — и я тебе покажу. Я устроил дома временную лабораторию, пока не оборудую себе получше. Сам посмотришь, как я экстрагирую грамм кокаина из самых обычных, легальных ингредиентов, купленных в универсаме 7-11 по общей цене менее доллара. — Он устремился в проход между столиками. — Идем. — Голос звучал настойчиво.

— Ага, — отозвался Чарльз Фрек, забирая со столика счет и следуя за Баррисом. Пиздит, сукин сын, подумал он. А может, и нет. Если вспомнить все химические эксперименты, которые он проделывает, все книги, которые он без конца читает в окружной библиотеке… может, что-то в этом и есть. Подумать только о доходе. О чистой прибыли!

И Чарльз Фрек поспешил вслед за Баррисом, который уже доставал из кармана своего пилотского комбинезона ключи от машины, бодро минуя кассиршу.

Они припарковались на стоянке у универсама 7-11, выбрались из машины и вошли внутрь. Как всегда, у переднего прилавка здоровенный тупой мент прикидывался, что разглядывает порножурнал; на самом же деле, знал Чарльз Фрек, мент проверял каждого входящего, прикидывая, не собирается ли он это место тряхануть.

— Что мы тут возьмем? — поинтересовался Чарльз Фрек у Барриса, который непринужденно шагал вдоль горок из консервов.

— Аэрозольный баллончик, — ответил Баррис. — С соларкаином.

___ Со спреем для загара? — Чарльз Фрек не слишком верил в происходившее, но с другой стороны — кто знал? Кто мог быть уверен? Он последовал за Баррисом к прилавку; на сей раз заплатил Баррис.

Купив баллончик соларкаина, они снова миновали мента и вернулись к машине. Баррис стремительно выехал со стоянки, затем покатил по улице, все быстрее и быстрее, игнорируя все знаки ограничения скорости, пока наконец не остановился перед домом Боба Арктура, у закиданного старыми непрочитанными газетами переднего дворика.

Выбираясь из машины, Баррис забрал с заднего сиденья какие-то штуковины с болтающимися проводами. Чарльз Фрек заприметил вольтметр, другие электронные тестовые приборы, а также паяльник.

— Это еще зачем? — спросил он.

— Работа предстоит долгая и трудная, — ответил Баррис, таща все барахло вместе с соларкаином по дорожке к передней двери. Он отдал Чарльзу Фреку дверной ключ. — И мне за нее скорее всего не заплатят. Как всегда.

Чарльз Фрек отпер дверь, и они вошли в дом. Две кошки и пес с надеждой на них зашумели; они с Баррисом аккуратно отпихнули животных в сторону.

В задней части кухни Баррис оборудовал очень стремную лабораторию, полную бесполезных на вид предметов — бутылок, всякой ерунды и мусора, собранного им на всех окрестных помойках. Со слов Барриса Чарльз Фрек знал, что тот верил не столько в экономию, сколько в изобретательность. Для достижения своей цели, проповедовал Баррис, ты должен быть готов использовать первый же попавшийся в руки предмет. Кнопку, скрепку, часть какой-нибудь фиговины, другая часть которой сломалась или потерялась… Порой Чарльзу Фреку казалось, что эту лабораторию устроила крыса, проводя эксперименты с тем, что ценно только для крысы.

Первым пунктом в плане Барриса значилось достать из-под раковины полиэтиленовый пакет и выпустить туда содержимое аэрозольного баллончика. Он снова и снова давил на колпачок — пока не опустеет баллончик или хотя бы не кончится газ.

— Это бред, — пробормотал Чарльз Фрек. — Полный.

— Кокаин, — не прерывая работы, радостно произнес Баррис, — намеренно смешивают с маслом, чтобы его нельзя было экстрагировать. Но мои познания в химии таковы, что я с абсолютной точностью знаю, как отделить кокаин от масла. — Он принялся яростно вытряхивать в пакет с липкой массой соль из солонки. Затем перелил массу в стеклянную банку. — Я это дело заморожу, — ухмыляясь, заявил он. — Таким образом кристаллы кокаина поднимутся на самый верх, ибо они легче воздуха. То есть, я хотел сказать, масло. Финальный пункт, я, естественно, так просто никому не раскрою — могу лишь заметить, что он включает в себя методологически весьма нетривиальный процесс фильтрования. — Он открыл холодильник, затем морозилку и аккуратно поставил туда банку.

— И сколько эта ерунда там простоит? — поинтересовался Чарльз Фрек.

Достав заблаговременно забитый косяк, Баррис закурил его и подошел к груде электронных тестовых приборов. Он стоял там, размышляя и потирая бородатый подбородок.

— Н-да, — произнес Чарльз Фрек, — но я тебе вот что хочу сказать. Даже если ты получишь из этой ерундовины целый грамм кокаина, я все равно не смогу приспособить его для Донны — чтобы… ну, чтобы взамен к ней в штаны забраться. Это то же самое, что ее купить, — вот к чему все сводится.

— Это обмен, — уточнил Баррис. — Ты оказываешь услугу ей, она — тебе. Самую драгоценную услугу, какую может оказать женщина.

— Донна поймет, что ее купили. — Чарльз Фрек достаточно хорошо знал Донну, чтобы в это врубиться, — она быстро сообразит, в чем тут соль.

— Кокаин усиливает половое чувство, — пробормотал себе под нос Баррис, тем временем располагая тестовую аппаратуру рядом с цефалохромоскопом Боба Арктура — самой дорогостоящей собственностью Боба. — Когда Донна хорошенько нюхнет, она сама будет рада тебе отдаться.

— Блин, приятель, — возмутился Чарльз Фрек. — Ведь ты о девушке Боба Арктура треплешься. Он мой друг. К тому же вы с Лакманом у него живете.

Баррис немедленно поднял лохматую голову. Некоторое время он внимательно разглядывал Чарльза Фрека.

— По поводу Боба Арктура есть много того, — заметил он, — о чем ты понятия не имеешь. О чем никто из нас понятия не имеет. Твой взгляд упрощенный и наивный. Ты считаешь его тем, кем он хочет, чтобы ты его считал.

— Он нормальный парень.

— Ясное дело, — ухмыляясь, закивал Баррис. — Никаких сомнений. Нормальный парень. Один из лучших в мире. Однако я — точнее, мы, те из нас, кто наблюдал за Арктуром остро и пристально, — различили в нем определенные противоречия. Как в плане личностной структуры, так и поведения. В его общих жизненных установках. В его, так сказать, природном стиле.

— Ты что-то особенное нашел?

Глаза Барриса так и заиграли за зелеными очками.

— Что у тебя зенки играют, мне, знаешь ли, как-то ра-ком, — пробурчал Чарльз Фрек. — А что такое с цефаскопом? Чего ты с ним возишься? — Он пододвинулся поближе, чтобы посмотреть самому. Поставив корпус прибора на ребро, Баррис спросил:

— Ты внизу, в проводке, ничего такого не замечаешь?

— Вижу обрезанные провода, — ответил Чарльз Фрек. — И типа кучу коротух. Причем намеренно устроенных. Кто это постарался?

Веселые, хитроватые глаза Барриса по-прежнему поигрывали с особенным восторгом.

— Я уже сказал, что твои дешевые хитрожопые фокусы для меня говна не стоят, — проворчал Чарльз Фрек. — Так кто все-таки цефаскоп раскурочил? И когда? Ты только недавно это обнаружил? Когда мы прошлый раз виделись с Арктуром, он мне ничего такого не сказал. А это позавчера было.

— Возможно, тогда он еще не был готов об этом разговаривать, — предположил Баррис.

— Ладно, хорош грузить, — рявкнул Чарльз Фрек. — Как я понимаю, ты совсем выпал и теперь до упора будешь гнать свои задвинутые телеги. Пожалуй, я все-таки доберусь до одного из общежитий «Нового Пути», сдамся туда, переломаюсь, пройду игровую терапию и буду с теми ребятами днем и ночью. Тогда мне не придется болтаться со всякими психованными мудаками вроде тебя, от которых хрен чего добьешься. Я вижу, что этот цефаскоп раскурочен, а ты ни хрена мне не можешь объяснить. Ты, часом, не намекаешь, что Боб Арктур сам это устроил — уделал в говно свой собственный дорогущий прибор? Не намекаешь? Так что ты тогда грузишь? Нет, лучше мне жить в «Новом Пути», где меня не будут кормить безмазовым говном, в которое я ни хрена не въезжаю. Пусть даже не ты, а еще какая-нибудь злоебучая бестолочь — такой же пиздобол с такими же палеными мозгами.

— Лично я этот передающий блок не ломал, — задумчиво произнес Баррис, подергивая бакенбардами, — и сильно сомневаюсь, что это сделал Эрни Лакман.

— А лично я сильно сомневаюсь, что Эрни Лакман вообще когда-нибудь что-то сломал. Не считая, понятно, того раза, когда он выпал на плохой кислоте и выбросил кофейный столик, а потом и все, что под руку попало, в окно квартиры, которая тогда была у них с той телкой Джейн, — аккурат на автостоянку. Это дело совсем другое. Обычно Эрни лучше всех нас во все врубается. Нет, Эрни не стал бы чужой цефаскоп курочить. И Боб Арктур — ведь он за него деньги платил, верно? Что же получается — он, ни с хуя сорвавшись и ни хрена не соображая, тайком забирается сюда среди ночи и сам себе задницу подпаливает? Нет, это его кто-то решил подпалить. — Наверное, ты это и сделал, подумал Чарльз Фрек, ты, хуеплет вонючий. Во-первых, ты в технике сечешь, а во-вторых, у тебя давно уже крышу снесло. — Того, кто это сделал, — продолжил он, — нужно поместить либо в клинику нейроафазии, либо под мраморное одеяло. На мой взгляд, предпочтительнее второе. Боб просто с ума от этого цефаскопа сходил. Всякий раз, как вечером с работы придет, так сразу его врубает — едва успеет в дверь войти. У каждого нормального парня есть вещь, которой он дорожит. У Боба был цефаскоп. Так что блядство, скажу я тебе, кровавое блядство ему такое устраивать.

— Вот-вот, я как раз об этом.

— О чем об этом?

— «Всякий раз, как вечером с работы придет», — процитировал Баррис. — У меня было время выработать гипотезу, кто на самом деле нанимает Боба Арктура — какая такая специфическая организация, что он даже не может нам ничего про нее рассказать.

— «Главный центр гашения марок», — сказал Чарльз Фрек. — Он мне как-то раз говорил.

— Интересно, чем он там занимается.

Чарльз Фрек вздохнул.

— Марки в синий цвет красит. — Что-то Баррис ему совсем не нравился. Чарльзу Фреку захотелось оказаться где-нибудь в другом месте — к примеру, брать товар у первого попавшегося человека, кому он позвонит или кого на улице встретит. Может, свалить отсюда, подумал он, но тут же вспомнил про банку с маслом и кокаином, охлаждающуюся в морозилке, — про сотню долларов за девяносто восемь центов. — Слушай, — спросил он затем у Барриса, — а когда эта бурда будет готова? По-моему, ты мне грузишь. Чего ради соларкаиновый народ так дешево торгует своими баллончиками, раз там целый грамм чистого кокаина? Откуда у них тогда вообще прибыль?

— Они крупным оптом скупают, — объяснил Баррис.

Чарльз Фрек мгновенно прогнал в голове глючный номер: самосвалы, доверху полные кокаина, дают задний ход к соларкаиновой фабрике — где бы она ни находилась, хоть в Кливленде — и вываливают тонну за тонной чистейшего, беспримесного кокаина в одном конце фабрики, где он смешивается с маслом, инертным газом и прочей безмазовой фигней, а затем расфасовывается в яркие аэрозольные баллончики, чтобы тысячами поставлять их в универсамы 7-11, аптеки и супермаркеты. Нам всего-навсего и нужно, размышлял он, что раздербанить один такой самосвал, забрать весь груз — может, килограммов четыреста — пятьсот. Нет, черт возьми, куда больше. Интересно, сколько кокаина влезает в самосвал?

Тут Баррис принес показать ему пустой баллончик из-под соларкаина и ткнул пальцем в этикетку, где перечислялось все содержимое.

— Видишь? Бензокаин. И лишь немногие образованные и одаренные люди знают, что это торговое название кокаина. Если б на этикетках стали писать кокаин, народ мигом бы начал врубаться — ив итоге допер бы до того же, до чего и я. Чтобы врубиться, людям просто не хватает образования. Научной подготовки — такой, к примеру, какая есть у меня.

— И как ты собираешься эту подготовку использовать? — поинтересовался Чарльз Фрек. — Не считая возбуждения Донны Готорн?

— В конечном счете я планирую написать бестселлер, — сказал Баррис. — Книгу для рядового гражданина о том, как получать у себя на кухне безопасную наркоту, не нарушая закона. Видишь ли, закон при этом не нарушается. Бензокаин вполне легален. Я специально звонил в аптеку и спрашивал. Он в куче всякой всячины содержится.

— Б-блин, — только и выговорил потрясенный Чарльз Фрек. И взглянул на свои наручные часы, выясняя, сколько еще ждать.

* * *

Хэнк, который также был мистером Ф., велел Бобу Арктуру проверить местные центры «Нового Пути» в поисках крупного торговца, за которым Боб Арктур наблюдал, но который внезапно скрылся из поля зрения.

Время от времени торговец, чуя, что его вот-вот заметут, находил себе убежище в одном из центров реабилитации от наркотиков вроде «Синанона», «Центрального Пункта», «Икс-Калая» или «Нового Пути», выдавая себя за нуждающегося в помощи наркомана. Когда он оказывался внутри, его бумажник, его имя и фамилия — все, по чему его можно было бы опознать, — отбиралось в процессе подготовки к созданию новой личности, не ориентированной на наркотики. В результате многое из того, в чем нуждались правоохранительные органы для обнаружения подозреваемого, исчезало. А затем, позднее, когда давление ослабевало, торговец выходил наружу и возобновлял свою обычную деятельность.

Как часто такое происходило, никто не знал. Персонал реабилитационных центров пытался распознавать, когда их таким макаром использовали, но не всегда успешно. В страхе перед сорока годами тюремного заключения торговец имел нешуточную мотивацию состряпать для сотрудников реабилитационного центра славную легенду — для тех сотрудников, которые обладали властью принять его или выставить вон. А страдания его в тот момент были по большей части реальными.

Медленно проезжая по Кателла-бульвару, Боб Арктур искал указатель «Нового Пути» и деревянный дом — в прошлом частное жилище, которое энергичные реабилитаторы задействовали в этом районе. Его не слишком привлекала перспектива проникнуть в реабилитационный центр, выдавая себя за будущего жильца, нуждающегося в помощи, но другого способа выполнить задание просто не существовало. Представься он агентом по борьбе с наркотиками, реабилитаторы — большинство из них, по крайней мере, — сразу, как само собой разумеющееся, прибегли бы к уклонным маневрам. Им вовсе не хотелось, чтобы в их «семью» грубо вторгалась полиция, и в итоге агент почти наверняка оказался бы в полном информационном вакууме. Предполагалось, что в таких центрах бывшие наркоманы наконец-то обретают безопасность; по сути, реабилитационный персонал обычно напрямую гарантировал это при поступлении. С другой стороны, торговец, которого искал Арктур, был чистой воды ублюдком, и использование им реабилитационного центра в своих целях противоречило благим намерениям всех заинтересованных сторон. Таким образом, Арктур не видел другого выхода ни для себя, ни для мистера Ф., который с самого начала прикрепил его к Спейду Виксу. Вике тогда на неопределенное время сделался главным подопечным Арктура — без существенного результата. И вот теперь, уже целых десять дней, его нигде не найти.

Приметив предельно разборчивый указатель, Арктур припарковался на небольшой стоянке, которую этот конкретный филиал «Нового Пути» делил с булочной, и нетвердыми шагами направился по песчаной дорожке к передней двери. Вид он напустил на себя жалкий, а руки сунул в карманы.

Хорошо хоть отдел не поставил Арктуру в вину то, что он упустил Спейда Викса. По официальной версии такой поворот дела только лишний раз подтверждал то, какой хитрой бестией был этот Вике. Формально Вике был скорее курьером, чем торговцем: через нерегулярные промежутки времени он привозил партии жестких наркотиков из Мексики куда-то в окрестности Лос-Анджелеса, где его встречали покупатели и производили дележку. Метод переправки партии через границу был весьма хитроумен: на одном из перекрестков Вике липкой лентой приклеивал пачку к днищу какой-нибудь цивильной машины, остановившейся впереди, а затем, уже на территории Соединенных Штатов, при первой удобной возможности пристреливал лоха. Если пограничный патруль Соединенных Штатов обнаруживал на днище цивильной машины наркотики, винтили, естественно, цивила, а не Викса. Хранение в штате Калифорния считалось достаточным доказательством для возбуждения судебного дела. Мало радости для цивила, его жены и детишек.

Лучше любого другого тайного агента в Оранжевом округе Арктур мог узнать Викса по внешнему виду: жирного чернявого пижона на четвертом десятке, с уникальной — неспешной и элегантной — манерой говорить, будто усвоенной в какой-то липовой английской школе. На самом же деле Вике вышел из трущоб Лос-Анджелеса и не то что английской, а вообще никакой школы не кончал. А своей дикции, скорее всего, выучился при помощи учебной кассеты, украденной из какой-нибудь университетской библиотеки.

Одеваться Вике любил неброско, но шикарно — словно он врач или адвокат. Частенько он брал с собой дипломат крокодиловой кожи и нацеплял на нос очки в роговой оправе. Как правило, Вике был вооружен дробовиком, который он доукомплектовал пистолетной рукояткой, изготовленной по спецзаказу в Италии, очень классной и стильной. Впрочем, в «Новом Пути» вся его чешуя была счищена — там его должны были одеть, как и всех прочих, в первую попавшуюся, полученную в виде пожертвования одежду, а дипломат крокодиловой кожи засунуть подальше в платяной шкаф.

Открыв солидную деревянную дверь, Арктур вошел в дом.

Мрачный коридор, слева комната отдыха, где несколько парней читали книжки. В дальнем конце — столик для пинг-понга, еще дальше — дверь на кухню. Лозунги на стенах — некоторые сделаны от руки, некоторые по трафарету. «ЕДИНСТВЕННЫЙ РЕАЛЬНЫЙ ОБЛОМ — ЭТО ОБЛАМЫВАТЬ БЛИЖНИХ» и тому подобное. Мало шуму, мало движения. «Новый Путь» занимал своих жильцов в различном розничном бизнесе — большинство как парней, так и девушек сейчас наверняка трудились в парикмахерских, на бензоколонках, в мастерских по изготовлению шариковых авторучек. Арктур с усталым видом прислонился к стене.

— Слушаю вас? — Появилась прелестная девушка в синей мини-юбке и футболке с надписью НОВЫЙ ПУТЬ от соска до соска.

Хриплым, измученным голосом Арктур произнес:

— Я… я совсем выпал. Больше ничего не вяжется. Можно мне сесть?

— Конечно. — Девушка поманила к себе двух непримечательных на вид парней с бесстрастными физиономиями. — Помогите ему сесть и дайте кофе.

Тоска зеленая подумал Арктур, позволяя двум типам отвести себя под руки и усадить на мягкую потрепанную кушетку. Вокруг он видел унылые стены, покрытые унылой, полученной в виде пожертвования, низкосортной краской. Впрочем, эти центры и существовали в основном за счет благотворительности, испытывая трудности с финансированием.

— Спасибо, — дребезжащим голосом прохрипел Арктур, словно его переполнило облегчение от того, что он наконец здесь и сидит. — Ф-фу, — выдохнул он, пытаясь пригладить волосы, а затем делая вид, будто ничего не выходит.

Нависая над ним, девушка твердым голосом произнесла:

— Вы, мистер, черт знает, на что похожи.

— Ага, — удивительно бодрым тоном согласились двое парней. — Натурально. Ты что, приятель, в собственном говне вывалялся?

Арктур вздрогнул.

— Кто ты такой? — потребовал ответа один из парней.

— И так видно, кто он такой, — отозвался другой. — Блядское отребье из мусорного бака. Вон, смотри. — Он ткнул пальцем в волосы Арктура. — Вши. Оттого ты, дядя, и чешешься.

Девушка, сверх всякой меры невозмутимая и ни под каким соусом не дружелюбная, осведомилась:

— Итак, зачем вы, мистер, сюда явились?

Затем, подумал Арктур, что где-то здесь крупный наркокурьер заховался. Затем, что я из полиции. А вы, все трое, безмозглые мудаки. Но вместо этого он, как и ожидалось, раболепно забормотал:

— Вы тут сказали…

— Да, мистер, кофе вам сейчас принесут. — Девушка мотнула головой, и один из парней послушно зашагал на кухню.

Пауза. Потом девушка наклонилась и тронула его за колено.

— Вам чертовски скверно, да? — негромко спросила она.

Арктур смог только кивнуть.

— Вы испытываете стыд и отвращение к той твари, в которую вы себя превратили, — продолжила она.

— Ага, — согласился он.

— К тому ходячему говну, которое вы из себя сделали. Выгребной яме. День за днем втыкая себе в жопу занозу, вводя в свое тело…

— Я больше так не мог, — сказал Арктур. — Это место — моя единственная надежда. Больше мне ничего в голову не пришло. У меня был друг, который сюда пошел. По крайней мере, сказал, что собирается. Чернявый такой лет тридцати с чем-то, образованный, очень вежливый…

— С семьей вы встретитесь позже, — перебила девушка. — Если мы вас возьмем. Понимаете, вы должны удовлетворять нашим требованиям. И первое — искреннее желание.

— У меня оно есть, — подтвердил Арктур. — Самое искреннее желание.

— Вам должно быть совсем скверно, чтобы мы вас сюда взяли.

— Мне совсем скверно.

— До чего дошла привычка? До какой дозы?

— Тридцать грамм в сутки, — ответил Арктур.

— Чистого?

— Да. — Он кивнул. — Я держу эту дрянь в сахарнице на столе.

— Очень круто придется. Всю ночь будешь подушку глодать, а когда проснешься, кругом будут перья. Будут судороги и пена изо рта. И гадить будешь под себя, как больные животные. Готов ты к такому? Ведь мы здесь ничего тебе не дадим.

— Ничего-ничего, — пробормотал он. Выходил полный облом, и Арктур чувствовал беспокойство и раздражение. — Мой кореш, — снова отважился он, — тот чернявый парнишка. Как он тут — справился? Очень надеюсь, что его по дороге не замели — он был в таком ауте, что едва машину вел. Он думал…

— В «Новом Пути» нет отношений один на один, — перебила девушка. — Тебе следует это усвоить.

— Хорошо, но как он тут справился? — спросил Арктур, уже понимая, что даром теряет время. Черт, подумал он, а тут достача еще почище ментовской. И эта телка мне ни хрена не скажет. Такая у них политика. Как об стенку горох. Когда попадаешь в одно из таких мест, считай, что ты мертв для мира. Спейд Вике может сейчас сидеть за перегородкой, слушать и живот надрывать. Или его тут может не быть. Или что-то среднее. Тут даже с ордером делать нечего, понял Арктур. Местный персонал хорошо умел тормозить и тянуть резину, пока тот жилец, которого здесь разыскивала полиция, не выскакивал в заднюю дверь или в печной трубе не закупоривался. Ведь в конце концов местный персонал тоже состоял из бывших наркозависимых. А идея о шмоне в реабилитационном центре никого в правоохранительных органах не привлекала — попробуй потом возмущенную общественность утихомирь.

Пора плюнуть на Спейда Викса, решил Арктур, и сматываться. Ничего удивительного, что меня раньше сюда не посылали — народ здесь не очень любезен. Итак, подумал он затем, насколько я понимаю, своего главного задания я лишился. Спейда Викса больше не существует.

Так и отрапортую мистеру Ф., сказал себе Арктур, а потом дождусь нового задания. Все, к черту. Он твердо встал на ноги и сказал:

— Я сваливаю.

Двое парней уже успели вернуться — один с кофейником, другой с книжками — очевидно, типа инструкций.

— Что, приссал? — с надменным презрением спросила девушка. — Пороху не хватает? Никак слезть с дерьма не решишься? Хочешь отсюда на брюхе выползти? — Все трое злобно сверкали на него глазами.

— Я как-нибудь потом, — буркнул Арктур, направляясь к передней двери.

— Торчок злоебучий, — бросила ему в спину девушка. — Ни мужества, ни мозгов — вообще ни хрена. Ладно, ползи — решение за тобой. Ну, порыл отсюда.

— Я еще вернусь, — обозлился Арктур. Все здесь с самого начала его подавляло, а теперь, когда он уходил, давление еще усилилось.

— Обратно мы можем тебя и не взять, слякоть, — сказал один из парней.

— На коленках будешь ползать, — подхватил другой. — Долго и упорно клянчить. А мы тебя все равно можем не взять.

— Вообще-то мы уже сейчас тебя не берем, — подвела итог девушка.

У двери Арктур помедлил и повернулся к своим обвинителям. Ему хотелось что-то сказать, но, хоть убей, ничего в голову не приходило. Они ему совсем мозги запудрили. Голова просто не работала. Ни мыслей, ни отклика, ни ответа — пусть даже самого вшивого и убогого. Странно, в недоумении подумал Арктур.

И направился к стоянке.

Насколько я понимаю, снова подумал он, Спейд Вике исчез навсегда. А в это милое местечко я больше не ходок.

Пора просить новое задание. Следить за кем-то другим.

Они круче нас, подумал Арктур, забираясь в машину.