Онлайн чтение книги Граница пустоты Boundary of Emptiness
6 - 2

Я выхожу из преподавательской женской академии Рейен… к несчастью, она следует за мной по пятам.

- Знаешь, я тут думала. Может, Токо на самом деле дура, а мы этого просто не замечали.

Четвертое января, понедельник. Полдень позади. Переменная облачность.

Рядом со мной идет забавная идея Токо-сан чего-то «лучшего, чем пара глаз». Враг.

- Из всех людей для проникновения в школу она выбрала тебя. В кои-то веки, я с тобой согласна.

- Отстой. В этот раз я явно в минусе: вынуждена устраивать цирк, прикидываясь переведшейся сюда в третьем семестре.

Идя по коридору здания старшей школы, мы стараемся не смотреть друг на друга. Имя девушки Реги Шики. Как и на всех ученицах, сейчас на ней надета форма Рейен - платье, скроенное по образу черного одеяния монахинь, которое почти всегда смотрится странно на любом японце. Но на Шики оно сидит идеально. Когда я вижу, как заметны ее черные волосы даже на черной ткани платья, и как оно не может скрыть ее тонких плеч и белизны шеи, даже я вынуждена признать, что она хорошо в нем смотрится. Так же хорошо, как любая тихая католичка, которой она, само собой, не является. Все это внушает мне легкое чувство отвращения.

- Азака, те две девушки только что на нас пялились.

И конечно, как настоящая дура, Шики пялится в ответ на старшеклассниц, мимо которых мы только что прошли. Это не первый случай за сегодня, и после нескольких взглядов я, наконец, поняла, что их всех так интересует. В чисто женском заведении андрогинная внешность Шики выглядит какой-то ненормальной. Людей вроде нее здесь мало, и ее присутствие обязано привлекать внимание. Те две девушки, мимо которых мы только что прошли, хотели только поговорить с ней, как-то по-детски засмотревшись на такую редкость.

- Не обращай на них внимания. Ты новенькая. Переводные студенты в такое время – явление нечастое, вот и все, – предупреждаю я ее. – Это никак не относится к тому, что мы расследуем.

- Как-то много учеников для зимних каникул, не находишь?

- Хм. Это школа-интернат. Многие из учеников живут далеко и предпочитают оставаться тут на каникулы. Открыты только библиотеки на первом и четвертом этажах, но поскольку в общежитиях и так все есть, в главное здание почти никто не ходит. Если, конечно, тебе не нужно доложить монахиням о нарушении какого-то правила.

Правила, которые очень, очень строги, и нарушение которых определенное количество раз становится достаточным поводом для исключения. «Не выходить наружу» - самое жестко соблюдаемое указание, и исключения не сделают, даже если пожаловали твои родители. И все же деньги доказали, что это можно легко обойти, что я наблюдала в случае с моей бывшей подругой, Фуджино. Будучи человеком с достаточным капиталом, который пожертвовал значительную сумму школе, отец Фуджино мог вытащить ее из школы когда она только хотела. Что касается меня… ну, конечно, помогли мои оценки, и это привело к тому, что моего дядю наняли в Рейен художником (что однозначно подходило его корыстным мотивам при оплате моего поступления). После этого они были более терпимы к моим экскурсиям.

Уберите религиозный налет, и Рейен сам по себе не так сильно отличается от других старших школ. Ученики будут учиться до упаду просто чтобы пройти экзамены для поступления в университет, ведь тут учат элиту. По правде говоря, я думаю, что школа взяла меня из-за высоких оценок, видя во мне кандидата, которого можно с гордостью послать в Токийский Университет (что я и планировала сделать). Хотя управление может быть слегка зациклено на числах, которыми можно похвастаться, меня это особо не трогает. По крайней мере, они дают мне свободу перемещений.

Я вырываюсь из своих мечтаний как раз вовремя, чтобы заметить, что мы вышли из главного здания, и, стоя рядом со мной, Шики уже некоторое время пялится на него безразличным взглядом. Потом, словно устав от этого, она смотрит на меня, лениво теребя висящий на шее крест.

- Странное место. Не могу сходу сказать, обычные ли они учителя или просто монахини. О, а мы разве не прошли мимо часовни? Это там они проводят эту их «мессу»? Наш Отец, с магией на небесах и все такое?

Ох, Шики, невежественная дурочка. Как вообще Бог связан с магией?

- Там проводятся утренние и вечерние службы, - отвечаю я. – И мессы по воскресеньям. Хотя ученики не обязаны участвовать. Люди вроде меня, которые поступили в Рейен после начальной или средней школы, обычно не являются христианами, так что мы туда не ходим. Монахини хотят, чтобы мы присутствовали, но… ну ты знаешь, как это бывает. Внезапный наплыв богатых-но-не-обязательно-христианских семей, посылающих сюда своих умниц-дочек, в сочетании с родителями, не желающими отдавать своих детей в учреждение, навязывающее католическое образование, вынудило их ослабить стиль миссионерской школы.

- Сколько геморроя, - вздыхает Шики. – Готова спорить, Богу на это тоже наплевать.

От ее вида в этой форме и от острого, вульгарного языка, я чувствую себя слегка неуютно. Я быстро меняю тему.

- Ну, забудем на время о Боге, но что насчет фей? Видишь что-нибудь? Любые следы магии? – я спрашиваю, продолжая идти по школьной территории.

Шики качает головой.

- Ничего. Думаю, у нас нет выбора, кроме как дождаться ночи, - говорит она, окидывая сонными глазами здания, обильную растительность и каменные дорожки, украшающие школу.

Шики, как и многие маги, может видеть то, что скрыто от большинства обычных людей. Магический взгляд ее Мистических Глаз позволяет ей видеть призраков и духов… и даже значительно более пугающие вещи. Ее вид зрения дает ей власть над смертью и энтропией, и выражается для нее в наборе линий на объекте. Видимо, разрезая их, она может вложить энтропию в объект и уничтожить его. Помимо этого, ее семья является мастерами боевых искусств, и по ней это хорошо видно. Ее рефлексы быстры, а она сама эффективна и жестока.

Другими словами: женщина, являющаяся практически полной противоположностью моего брата, Микии. Абсолютно ему не подходит. Из всех знакомых людей, Шики раздражает меня больше всех. И именно из-за нее я стала учиться у Токо-сан магии. Потому что если девушка Микии была бы обычной, она никогда не сравнилась бы с кем-то вроде меня. Но, очевидно, с Шики все значительно сложнее. Так что я плюнула на здравый смысл и приняла предложение Токо-сан. Сейчас я все еще учусь, но до сих пор не сравнилась с ней, так что я провожу много дней в школе, балансируя между обычной учебой и практикой в Магии. Но пусть я и считаю Шики врагом, есть одна деталь, которую я до сих пор отказывалась озвучивать.

- Мне придется провести ночь в вашем общежитии. Обычно мне не нравится спать в кровати, которую не я сама проверила и приготовила, но сейчас придется снизить стандарты. – Шики завершает предложение вздохом поражения.

На самом деле, Шики меня не ненавидит. И я сама не ненавижу ее. Я всегда думала, что если бы Микии между нами не было, мы бы стали лучшими подругами.

- Так что дальше, Азака? - спрашивает Шики. – В общежитие?

- Может быть, лучше потратить время, которое у нас есть, на расследования, а не сидение в комнате? Пойдем поговорим с классным руководителем класса Д. Просто следуй за мной. В этом деле ты моя собака-поводырь и лучше используй свои Глаза чтобы изучить каждого, с кем столкнешься.

- Классного руководителя звали Хаяма или как-то так?

- Старая информация. Хаяма-сан покинул школу в ноябре. Классный руководитель теперь Курогири Сацуки-сан, единственный мужчина-преподаватель в школе, – я начинаю заходить внутрь, направляясь к квартире учителей английского языка, а Шики верно следует за мной.

- Мужчина-учитель в чисто женской школе. Думаю, это должно будить латентные чувства в некоторых девушках, а?

Я не отвечаю ей, но, по-своему, она права. Ученицы Рейена воспитываются так, чтобы соответствовать школьному идеалу молодой женщины, и в этом росте мужчины считаются препятствием. Одна из главных причин, по которой школа очень не одобряет прогулки наружу - это общение между парнем и девушкой в таком возрасте. Скользкая дорожка, ведущая к запретным сексуальным отношениям. Но мне всегда казалось, что наличие мужчин-учителей подрывало эту философию.

-Ну, да, - наконец отвечаю я после паузы. – Но эта тема – настоящее минное поле, поэтому потише. Хидео Хаяма был непопулярен не только потому, что подозревался в отсутствии настоящей учительской лицензии, но и потому, что вокруг него ходили слухи о приставании к ученицам.

- Что? Так какого хрена его сразу не выставили отсюда? – подняв бровь, спрашивает Шики.

- Сестры и мать-настоятельница были вынуждены закрыть на это глаза, потому что… ну, скажем так, фамилия председателя совета директоров – Одзи, но до свадьбы он делил фамилию с Хаяма-саном.

- Хе-хе, – заговорщически шепчет Шики. - Брат председателя, или что-то в этом духе. Если это так, то вопрос надо ставить следующим образом: почему он вообще вот так ушел?

Я быстро осматриваюсь, чтобы убедиться в отсутствии свидетелей. Потом оборачиваюсь к Шики и говорю:

- Помнишь, в прошлом ноябре мы были в офисе Токо-сан? Я упоминала про пожар в школе. Пострадали только общежития класса С и ниже, но сам пожар, предположительно, начался в классе Д, и говорят, что за этим стоял Хидео Хаяма-сан. Очевидно, председатель сам уволил его, но к этому моменту Хаяма-сан уже исчез. Наверное, сбежал.

Новости о поджоге никогда не выходили за стены школы. Видимо, все пожарные были подкуплены, также как и значительное количество родителей и опекунов учеников. Никто не хочет портить славное имя школы, где учатся их драгоценные дочки. Но тогда случилось еще одно несчастье.

В том пожаре кое-кто… погиб.

- Так этот Курогири, какой он? – спрашивает Шики.

- Я мало чего могу рассказать о нем, кроме того, что он полная противоположность Хаямы. Не думаю, что в школе есть кто-то, кто ненавидит его. Он начал работать прошлым летом, и, в отличие от Хаяма-сана, не пользовался ничьей помощью, чтобы попасть сюда. Хотя я слышала, что сама мать-настоятельница очень хотела заполучить его. Из того, что я знаю, она на самом деле хотела, чтобы учителя были носителями английского – как в давно покинувших нас сестринских школах – но могли говорить по-японски. Конечно, такие люди редкость. Но с Курогири-саном ей повезло.

- Так он один из тех учителей английского, я правильно поняла?

Довольно странно - Шики хмурится, когда спрашивает это. Возможно то, что она во всем отдает предпочтение японским вещам, и привело к появлению какой-то нервной аллергии ко всему английскому.

- Да, но с лицензией для обучения французскому и немецкому. Он даже изучает мандарин и какой-то южноамериканский язык. Поэтому мы называем его языковым задротом. Признаюсь, иногда из-за этого с ним сложно иметь дело.

Я останавливаю себя, чтобы не сболтнуть лишнего - мы оказались перед квартирами учителей. В Рейене учителя делают большую часть работы в учительской, но все они расквартированы по отдельным комнатам. Эта комната для учителя английского, и та же комната, которой когда-то пользовался Хидео Хаяма.

Я осторожно глотаю воздух, чтобы Шики не заметила этого. Потом стучу по двери два раза прежде, чем ее открыть.

Когда я и Шики входим, то обнаруживаем Курогири Сацуки, сидящим за своим столом в дальнем конце комнаты, спиной к нам. Он погружен в работу. Его стол стоит перед окном, из которого в комнату попадают пепельно-серые лучи солнца. Как у любого хорошего учителя, везде разбросаны толстые стопки бумаги: на стуле, в шкафу, выглядывают из комода. Все в каком-то ему одному известном порядке.

- Курогири-сан. Я Азака Кокуто из класса 1-А. Мать-настоятельница рассказала о моем вопросе?

- Да, - отвечает он, сопровождая слова кратким кивком и оглядываясь через плечо.

Он разворачивает кресло, чтобы сесть к нам лицом. Когда его лицо встречается с нашими, я замечаю, как резко вдохнула Шики. Меня это не удивило. На самом деле, я ожидала этого. Я тоже отреагировала похожим образом, когда впервые увидела его.

- А, Кокуто. Да, мне сообщили. Пожалуйста, присаживайтесь. Я думаю, что нужно будет провести некоторые разъяснения.

Его голос настолько же мягок, насколько и его улыбка. Кажется, ему от двадцати до тридцати лет, и если это так, то он оказывается самым молодым учителем в Рейене. Скромные черты вместе с очками в черной оправе легко делают его одним из наименее внушительных людей.

- Я полагаю, вы здесь насчет класса Д.

- Да. Точнее, мы насчет студентов, которые пытались ранить друг друга ножами.

Мой ответ заставляет его глаза прищуриться, а взгляд направить куда-то далеко за мою спину, и на один момент я вижу там тяжелую печаль и безутешность.

- Очень сожалею, что не могу помочь вам. О происшедшем я помню очень мало. Моя память подводит меня, но я знаю, что не смог остановить девушек до того, как они ранили друг друга. Я знаю, что был на месте происшествия, но воспоминания после этого, боюсь, ненадежны.

Он закрывает глаза.

Почему этот человек и он так схожи? Так готовы бросить себя на проблемы другого человека, когда не их очередь волноваться об этом? Они не кажутся людьми, которые могут навредить кому-то другому, и еще слабее кажутся способными пропустить опасную ситуацию, как с двумя ученицами.

- Курогири-сан, вы знаете причину их ссоры? – спрашиваю я, просто чтобы удостовериться, но Курогири Сацуки только молчаливо качает головой.

- Если верить другим ученицам, я остановил их, но я точно не помню, как это случилось. Меня часто называли забывчивым, но я думаю, это первый раз, когда я забыл что-то настолько важное. Что касается причины их спора, я правда не знаю. Возможно, это могло случиться из-за меня. Ведь я был в той же комнате, когда это началось. Думаю, этого достаточно, чтобы расследовать мое участие в инциденте.

Его задумчивое лицо мрачнеет.

Не могу сказать, что я не сомневалась бы в себе, если бы была в подобной ситуации. Любому покажется подозрительным, что он был там, и, тем не менее, не может ничего вспомнить, и вдвойне подозрительно то, что он не помнит ни одного мгновения. Сомнения в себе будут логичным следствием. Он не помнит, что сделал, если его и спровоцировали. Не помнит, какие воспоминания потерял. Но подозревать себя вполне логично, особенно с учетом отсутствия любых оправдывающих доказательств. И дальше ты будешь все больше и больше подозревать себя, пока это не поглотит тебя, до тех пор, пока ты не убежишь.

- Но, Курогири-сан, разве в кабинете не было других учеников класса 1-Д? Вы опросили всех студентов?

- Да, но они молчат о случившемся, как будто все хотят забыть об этом. Память может быть изменчивой, и я не могу полагаться на то, что их воспоминания полностью правдивы. Вопрос о моем участии в инциденте все еще стоит ребром. В любом случае, я не думаю, что вы узнаете от меня много больше о случившемся. Я знаю, что могу сейчас казаться ненадежным, но если у вас остались вопросы, я буду рад ответить на них.

Он снова улыбается, теперь слабее, и я киваю ему.

- Да, давайте продолжим. Вы сказали, что они не хотели говорить с вами о случившемся. Вы считаете, они могут бояться признаться из-за вас?

- Не могу сказать наверняка. Класс всегда был заметно… напряженным, даже в день, когда я был назначен ответственным за них. Может, не мне это говорить, поскольку я недолго был их классным руководителем, но они необычно тихие.

- Вы думаете, они могут быть напуганы?

Пока я задаю вопросы, то думаю, почему другие студенты не смогли предотвратить кровопролития. Может ли быть, что письмо получили все ученицы класса, а не только эти двое? Это бы все объяснило. Каждый попадает под подозрение, что именно она была отправителем, и это мгновенно заставляет их с подозрением смотреть на двух девушек. Возможно, им казалось, что драка - это выявление настоящего отправителя. Но ответ Курогири-сана ломает мою теорию.

- Нет, - медленно отвечает он, давая себе время поразмыслить над ответом. – Мне кажется, не напуганы.

- Тогда что?

- Будет, наверное, правильнее сказать, что они… скованны, может быть, настороже. В отношении чего, я не знаю.

И снова я не пропускаю этот нюанс мимо ушей.

Другими словами, он говорит, что проблема всегда оставалась внутри, она никогда не доходила до сторонних ушей.

- Курогири-сан, можно связаться с вашими ученицами?

Я чувствую, что мне придется напрямую спросить свидетелей. Эти потерянные воспоминания делает фантастическую теорию Токо-сан о феях более правдивой с каждой секундой, и мне придется расспросить людей, распространяющих слухи, в том числе и об этом.

- Нет нужды связываться с ними. Они все здесь, в общежитие, так что вы можете поговорить хоть сейчас.

Это застает меня врасплох. Все они здесь, в школе? Это совпадение или чья-то работа?

- Возможно, позже. У меня уже запланирована другая встреча. Однако, у меня могут возникнуть новые вопросы, если вы не имеете ничего против. Шики, пошли.

Последние несколько минут девушка была непривычно молчалива. Я привлекаю ее внимание и знаком велю следовать за мной. В этот момент замечаю, что Курогири-сан уставился пустым взглядом на меня и Шики, потом его взгляд приклеивается к Шики.

- Курогири-сан, вы что-то хотите…

Прежде чем я заканчиваю, Шики говорит:

- Азака-сан называет меня по имени, Курогири-сан. Меня зовут Шики. Приятно познакомиться.

Чудо. Она, должно быть, собирает всю свою волю, чтобы говорить так вежливо, и я не могу сказать, сочится ли из ее голоса сарказм или нет. С ней про такое никогда нельзя сказать наверняка.

- Да, ваше молчание привлекло мое внимание. Я приношу свои извинения, - говорит преподаватель. – Кажется, я не видел вас ранее. Вы новенькая?

- Возможно. Только время покажет. Осматриваю школу. Если найду ее подходящей, я переведусь сюда.

- Очевидно, вам уже понравилась форма. Поторопитесь с решением, – говорит Курогири-сан с еще одним кратким кивком. Он смотрит на Шики с видом явного восторга, подмечая каждую деталь, как художник на модели.

Нашу беседу прерывает вежливый стук в дверь. Снаружи раздается приглушенный стеной голос.

- Прошу меня извинить.

С легким скрипом открывается дверь, и внутрь входит старшеклассница, ее миндальные глаза с холодным отчуждением осматривают комнату, и легкий ветерок, дующий через окно Курогири-сана, заставляет ее длинные волосы колебаться. Рейен уже является домом многим красивым девушкам, но даже здесь эта девушка выделяется. Ее лицо мне знакомо. Я не забуду лицо нашего президента студенческого совета с прошлого года. Когда она смотрит на тебя, кажется, что она рассматривает тебя сверху, и длинные, тонкие брови дают ей лицо величественной командующей.

- А, Одзи. Уже пора? – Курогири-сан обращается к ученице, Мисае Одзи.

- Да, Курогири-сан. Уже давно пора, - уверенно отвечает она. – Вас ждали в кабинете студенческого совета в час. Время не бесконечно, так что нам нужно правильно распорядиться тем, что у нас имеется.

Не моргнув глазом, Одзи отчитывает провинившегося преподавателя. Она ведет себя с величественной грацией, на которую только способна, и это залог ее жесткого правления студенческим советом. К моменту, когда я перевелась, она уже занимала свое место, но если верить тому, что Фуджино рассказывала мне, даже сестры не могли ее коснуться. По слухам, не может и председатель совета директоров, который является ее родственником.

Это вполне естественно, учитывая, в какой семье она родилась. Председатель, который после свадьбы стал членом семьи жены, не может игнорировать Мисаю Одзи, вторую дочь семьи. Одзи плутократы; старые богатые семьи с именем на здании на паре улиц. Они имеют странную практику удочерения детей, и все их свадьбы – договорные, так что в семью они берут лишь лучших женихов. После свадьбы с дочерью Одзи, они вынуждены брать их фамилию, в то время как девушки воспитываются, чтобы стать личностями с большой силой воли, достойными отпрысками финансовой империи. Такое воспитание сделало Мисаю Одзи железной леди. И все же она не полный тиран. На деле она обладает сильным чувством справедливости. Она безжалостна к тем, кто нарушает школьные правила, но для тех, кто следует им, она хорошая сестра и образец для подражания. К тому же она набожная христианка, посещает мессы каждое воскресенье.

- Строги как всегда, Одзи-сан. Возможно, будет разумен более гибкий взгляд на время и вечность.

Улыбаясь, учитель встает и покидает свое место, Мисая Одзи следит за каждым его движением с видимым нетерпением. Очевидно, женщину, столь ценящую дисциплину, неторопливый темп Курогири-сана ужасно раздражает.

Одзи на секунду бросает взгляд в моем направлении, а потом смотрит на Шики, поднимая бровь в попытке опознать нас. Осознав, что мы доставляем ей неудобства одним своим присутствием, я тяну Шики за руку, как бы говоря ей, что мы не должны испытывать удачу, и лучше бы нам уйти.

- Пошли, Шики, - шепчу я, идя к выходу.

Курогири-сан открывает нам дверь в манере, сходной с манерой дворецкого, и я вынуждена пробормотать быстрое извинение и поклониться, прежде чем выйти за порог.

- Нет, нет, - быстро отвечает учитель. – Это я должен извиниться за то, что не смог быть вам более полезен. Приятных каникул вам обеим.

Он улыбается нам последний раз на прощание.

- Вы всегда так печально улыбаетесь, Курогири-сан?

Я поворачиваю свою голову как раз вовремя, чтобы увидеть, как Шики задает ему этот вопрос. Его глаза расширяются, но не от удивления, а больше от предвкушения, и он кивает.

-Хм? Но я ни разу не одарил вас улыбкой, дорогая моя, – отвечает он, хотя мимолетное выражение его лица говорит об обратном.

Покинув комнату учителя английского, я и Шики быстро идем к общежитию. По пути мы проходим через большой квадрат. Женская академия Рейен имеет почти столько же земель, сколько и университет, и это отражается на расположении зданий. Средняя школа, старшая школа, спортзал и общежития расположены в отдельных зданиях, словно в попытке заставить учеников ходить как можно больше. Расстояние между зданиями школы и общежитий весьма велико, между ними лежит маленький лес. К счастью, есть крытый переход, так что вы не заблудитесь и можете пройти из одного здания к другому, не переобуваясь в уличную обувь.

Пройдя через двор, мы оказываемся на пути к общежитиям. Каждый шаг создает тихое эхо. Я бросаю взгляд на Шики и замечаю, что она выглядит немного странной… более, чем обычно. Что-то беспокоит ее. Я, кажется, знаю, что.

- Курогири-сан похож на Микию, да? – спрашиваю я ее ни с того, ни с сего.

- Угу, - кротко кивая, отвечает Шики.

- Но все же немного посимпатичнее, чем Микия.

- Может быть. Вроде, с ним все в порядке.

Так мы пришли к согласию. Когда я впервые увидела Сацуки Курогири, я опешила – так же, как и Шики – оттого, насколько он похож на моего брата, и внешне, и той атмосферой, которая от него исходила. Его черта принимать все казалась еще сильнее, чем у Микии из-за разницы в возрасте. Для людей вроде меня и Шики, которые не могут приблизиться к другим людям, встретить такого человека всегда чревато шоком.

Смотреть на Курогири Сацуки для меня – это напоминать себе о правде, которую я не могу вынести: я никогда не смогу быть нормальной, как Микия. Я не помню, когда точно я осознала это, но я знаю, что плакала. Где-то там, захороненная в забытых воспоминаниях ранних лет, лежит сцена момента, когда я понимала его - понимала, что пока я жила под одной крышей с ним, я все сильнее и сильнее влюблялась в него. Парадокс моего существования. Братья и сестры не должны думать о таком, я знаю, но я не жалею об этом. Если я о чем и сожалею, то только о том, что не смогла запомнить этот важный миг.

- И все же не важно, насколько он похож на него, этот человек не Микия Кокуто, но человек, по имени Сацуки Курогири. Не спутай одного с другим, – предупреждаю я Шики.

Могу сказать, даже когда она идет рядом со мной, что она разделяет эту точку зрения. Но вместо того, чтобы кивнуть, она хмурится и бормочет:

- Не то чтобы они были похожи друг на друга. Это, скорее, похоже на…

Ее слова стихают сами по себе, когда она замирает, глядя вглубь леса.

- Азака, в лесу что-то есть. Возможно, какое-то деревянное здание? Что это?

- А. Это старое здание средней школы. Долго не использовалось, собираются сносить во время зимних каникул. А что?

- Пойду гляну. Мне показалось, я что-то заметила. Иди без меня.

С шорохом формы, она начинает бежать в лес.

- Шики! Подожди! Ты обещала, что не будешь шататься тут сама по себе! – кричу я ей вслед, но без толку.

Эта девка такая своевольная, что нужно чудо, чтобы она оглянулась на простые крики.

- Азака Кокуто?

Прежде чем я могу сорваться вслед, я слышу, как кто-то окликает меня из-за спины.