Онлайн чтение книги Чудовище The Beast: A Beauty and the Beast Retelling
Глава шестая

Тринадцать лет назад

Торн

Бордель не казался таким уж и плохим местом.

Джада, женщина, которую все называли Мадам, была достаточно милой. Но Торн все равно ненавидела, когда отцу приходилось оставлять ее там и уезжать на ярмарку. Она обещала помогать и не путаться под ногами, но он говорил, что такой маленькой девочке, как она, не стоит посещать ярмарки. За последние пару десятилетий дороги стали опасными. Бандитов в горах становилось все больше и больше, поэтому отец не хотел, чтобы его маленькая дочь путешествовала с ним.

Однако Торн беспокоилась за него. Папа был для нее всем, и она замечала, что он начинал двигаться медленнее других, а его волосы все сильнее походили на снег. Иными словами, папа старел. Кто будет присматривать за ним?

– Я могу сам о себе позаботиться, – не раз говорил он Торн, когда она высказывала свои опасения. – Но если мне придется защищать и тебя тоже, тогда… все может закончиться иначе.

Несмотря на то что отец уезжал уже не в первый раз, Торн все равно подбежала к окну и прижалась кончиками пальцев к стеклу. Она с грустью наблюдала, как он уезжает на своей повозке с недавно купленной лошадью.

– Пожалуйста, береги себя, – прошептала она короткую молитву, глядя на то, как он исчезает в густом лесу. Торн поежилась, несмотря на жаркий день. Оставалось надеяться, что все монстры спят и оставят его в покое.

Она перевела взгляд с теперь уже пустой дороги на маленький ручеек, протекавший рядом с кузницей. Трое сыновей кузнеца, один из которых был всего на пару лет старше Торн, плескались и играли в воде. Девочка недоверчиво смотрела на них, широко раскрыв глаза, и от этого по телу пробежала настоящая дрожь.

Ее дом располагался прямо у подножия гор, в самой северной точке Хеймсерии. Хорошая погода летом отличалась жаркими, долгими и ленивыми днями. Но обычно все было совсем не так. Многие месяцы тут стояли суровые и неприветливые морозы. Снег лежал почти шесть месяцев в году, и даже когда в деревне он таял, в горах все еще лежало белое покрывало, от чего в поселение текли чистые ледяные ручьи.

В мальчишках, должно быть, бежит кровь ледяных драконов.

Что-то во всем этом действии пугало девочку. Может, дело в быстром течении или в том, что она не умела плавать. В любом случае, Торн предпочла бы свои книги и работу с отцом.

– Пошли, Торн, – строго, но доброжелательно произнесла Джада. – Тебе придется много работать, пока твой отец будет в отъезде. В конце концов, еда не бесплатная.

Она посмотрела на женщину и кивнула, взяв ее за руку. Еду добывать трудно, и Торн ценила любое горячее блюдо, даже если ради него нужно выполнить кучу работы по дому. К тому же у Джады всегда вкусно кормили.

Мадам попросила Торн помочь ей с уборкой комнат, мытьем полов и выполнением поручений на кухне. Кроме этого, Торн иногда доставляла мятые записки, которые клиенты отправляли ночным бабочкам, но такую работу чаще поручали работникам постарше. Похоже, Джада не хотела, чтобы Торн общалась со сбродом, который наведывался в ее заведение.

Время летело быстро, и не успели они глазом моргнуть, как прошло четыре недели. Папа скоро вернется домой!

Торн с головой ушла в работу по дому. Каждый вечер она ложилась в постель в обнимку с книгой и читала до тех пор, пока не закрывались глаза. Ее сон всегда был глубоким, но беспокойным. Девочку нервировало отсутствие папы.

Наконец наступил день приезда отца. Она рано вскочила с постели, надела свою лучшую одежду и весь день прождала на улице. Но наступила ночь, а он так и не приехал.

Мадам затолкала ее внутрь и уложила в постель, пообещав, что отец скоро вернется домой. Торн ей поверила. Папа никогда не оставит ее одну.

Прошло три дня, и Торн поинтересовалась, получала ли Джада письма от него.

Женщина покачала головой.

– Ни одного, Торн. Но я уверена, что с ним все в порядке. Он и раньше задерживался.

Торн знала, что Мадам права. И более того, на этот раз у отца действительно получилось золото, которое можно продать, а также успешные изобретения, стоившие того, чтобы их продемонстрировали на ярмарке. Насколько девочка могла судить, работы папы приняли с овациями, поэтому его отвезли в столицу, чтобы там он смог показать свое волшебство всяким богатеям.

Одна неделя превратилась в две, а две – в четыре. В глубине души она чувствовала, что что-то не так. Но она не осмеливалась высказать свои опасения Джаде, ночным бабочкам или даже сыновьям кузнеца, которые настояли на том, чтобы Торн играла с ними, когда им стало известно о ее одиночестве.

Каждую ночь она молилась о папином возвращении.

Но напрасно.

Лето сменилось осенью.

Однажды она читала книгу сказок, глубоко погрузившись в историю об особых бобах, которые исполняют любое желание. От рассказа ее отвлекло ржание лошади. Девочка склонила голову набок, чтобы получше рассмотреть трех изысканно одетых мужчин с бледно-голубыми волосами, которые ехали верхом на лошадях и остановились прямо перед борделем.

Она видела синеволосых людей всего пару раз за свою жизнь. Торн коснулась своей толстой серебристо-белой косы, а затем снова перевела взгляд на странных мужчин. У них тоже особенные волосы.

Торн с любопытством наблюдала за ними. Такие необычные люди проживают в столице. Она слышала, как отец Даксоса рассказывал о них. Гончие – какие-то особенные защитники. Кузнец часто бормотал о том, что они должны поддерживать мир и защищать угнетенный народ Хеймсерии, но в итоге делали все, что угодно, только не это.

– Малышка, – сказал один из незнакомцев, вежливо склонив к ней голову. По сравнению с другими синеволосыми мужчинами, которых ей доводилось видеть, этот казался дружелюбным. Он мило улыбался.

Она поднялась с места, захлопывая книгу.

– В чем дело?

– Что такая маленькая и прелестная девчушка делает в подобном месте? – снова спросил мужчина, указывая на бордель.

– Мадам присматривает за мной до возвращения папы.

Разом вздрогнув, мужчины тут же отвели взгляды. Гончий, разговаривающий с ней, нежно погладил Торн по голове, взъерошив волосы, а затем бесшумно вошел в здание.

Некоторое время спустя Джада открыла дверь и упала на колени перед Торн. Ее лицо выглядело бледным, осунувшимся и опечаленным.

– Торн, девочка моя, у меня ужасные новости, – прошептала она. – Мне так жаль.

– Это из-за папы? – едва слышно произнесла Торн. Лицо словно обдало жаром, затем холодом. Ладошки вспотели. Сердце билось со скоростью сто миль в час, но ей казалось, что в любой момент оно может остановиться навсегда.

Джада кивнула.

– Он не вернется. Он… он умер в пути, когда возвращался с ярмарки. Но, Торн, не волнуйся. Ты теперь останешься здесь. Я не выгоню тебя на улицу.

У Торн зазвенело в ушах. Она больше не слышала слов Джады. Папа всегда возвращался. Всегда. Они ошиблись.

Все это неправда.

Торн попятилась и побежала в свою комнату. Там девочка укрылась одеялом, чувствуя стекающие по лицу слезы. Она плакала до тех пор, пока не заболело горло. Девочка по имени Иден приходила к ней каждую ночь, пела и заплетала ей волосы до тех пор, пока Торн не засыпала.

Только когда кости ее отца и детали телеги привезли в бордель, до нее по-настоящему дошла реальность сложившейся ситуации. От телеги почти ничего не осталось. Все было в крови.

Она больше не могла притворяться, что он еще вернется.

Отец умер.

Он не приедет.

Она осталась одна.

Торн была мудра не по годам. Она знала, что теперь предстоит. Нужно взять себя в руки, иначе она никому не будет нужна. У всех и так достаточно забот. В последний раз проплакав на похоронах, она каждый день с головой уходила в работу, не доставляя никаких хлопот.

Даксос и Джек всегда были рядом, и в конце концов стали ее настоящими друзьями. Торн научила их читать, а они научили ее ставить ловушки, ловить рыбу и охотиться. Времени на грусть не оставалось.

Два года пролетели незаметно.

Однажды Торн набирала ледяную родниковую воду для бани и услышала, как двое мужчин обсуждают новых торговцев, проезжающих через город. Никто раньше их не видел и ничего о них не слышал.

– Волшебные бобы, – услышала она одного из мужчин. – Они же ненастоящие, так ведь?

Торн украдкой пробралась ближе к мужчинам, заинтересовавшись их разговором.

Другой мужчина ответил:

– Да кто ж его знает сейчас, что настоящее, а что – нет. Слышал, что творится в столице? А в лесных деревнях? Мы живем по соседству с Великанами и людьми, которые превращаются в кошек, волков… медведей. «Волшебные бобы, которые исполняют самое заветное желание», – звучит не так уж странно, как по мне.

Она чуть не ахнула, выплеснув воду из деревянного ведра.

Волшебные бобы? Совсем как в папиной книге!

Если она раздобудет их для себя… то сможет вернуть папу.

Остаток дня Торн занималась делами, выполняя их с чудовищной эффективностью. Вместо того чтобы читать в постели, девочка выскользнула из борделя и в одиночестве добралась до рыночной площади. В свои семь лет она была выше большинства деревенских мальчишек того же возраста, но при этом худая, как щепка, и очень, очень шустрая. А на детей никто обычно внимания не обращал.

В темноте она обыскивала лавку новых торговцев, стараясь быть незаметной и быстрой. Торн понимала, что в любой момент ее могут поймать. Но также она понимала, что другой возможности заполучить желанное у нее может и не быть. Торн должна найти бобы сейчас или никогда.

В конце концов, как раз когда она собиралась все бросить, девочка обнаружила пальто, висящее над сундуком с драгоценностями. Порывшись в карманах, ее пальцы, наконец, наткнулись на маленький мешочек с чем-то круглым. Она вытащила его и развязала шнурок.

Внутри лежали блестящие, радужные зерна размером с большой палец.

– Чем ты здесь занимаешься?

Торн застыла на месте при звуке голоса. Он одновременно предупреждал и обвинял.

Торговец.

Не видя иного варианта, она поспешно положила бобы туда, где взяла и повернулась лицом к торговцу. Но Торн не завязала мешочек, поэтому бобы посыпались на булыжники прямо ей под ноги. Девочка вздрогнула под взглядом торговца. Горящий факел в его руке придавал вытянутому лицу с высокими скулами более суровый и устрашающий вид.

Ястребиные глаза метнулись от бобов обратно к лицу Торн.

– Думаешь, тебе сойдет с рук воровство, негодница?

Он сделал шаг вперед. Торн пятилась до тех пор, пока не вжалась в тележку, понимая, что идти больше некуда.

– Я не собиралась их красть, – прошептала она, облизывая пересохшие губы. Она порылась в кармане и вытащила несколько золотых самородков, оставленных папой. – У меня есть деньги.

Торговец усмехнулся.

– Их ты тоже украла?

– Нет! – сказала она, сжимая золото в дрожащих руках.

Девочка осматривалась, отчаянно ища спасения. Только мальчишки кузнеца глядели на нее из окна, но они были слишком далеко, поэтому не успели бы прийти на помощь. Пока она смотрела, старший из сыновей выбежал на улицу, но Торн знала, что уже слишком поздно.

Торговец грубо схватил ее загрудки и приподнял над землей, а ей только и оставалось, что пинаться и вырываться из его хватки.

– Отпустите меня! – взмолилась она, роняя золото. – Я ничего такого не хотела. Извините! Я…

– Ты пыталась украсть то, что никогда не сможешь себе позволить.

Мужчина поднес факел к лицу Торн. От жара на лбу выступили капельки пота.

Торн осознавала, в какие неприятности попала. Большие, огромные неприятности.

– П-пожалуйста, отпустите меня. Клянусь, я больше так не буду. Извините! Простите!

Его суровое лицо исказилось в уродливой ухмылке.

– Да… больше ты так делать не будешь. Я позабочусь о том, чтобы ты хорошо усвоила урок.

Поначалу она не почувствовала пламени, лизнувшего кожу. Плоть пронзило болью, а в глазах вспыхнул яркий свет. Затем торговец швырнул ее на землю и пнул ботинком со стальным носком в живот – Торн накрыла волна невообразимой боли.

Она поднесла руки к лицу и тут же закричала, почувствовав под пальцами изуродованную, горящую плоть.

– Теперь ты знаешь, что не стоит красть у меня, – выплюнул он и скрылся из виду.

Торн дрожала, лежа на земле, и плакала, чувствуя себя так, словно сгорает заживо, умирает.

– Держись, Торн! – донесся до нее мальчишеский голос.

Когда ее перевернули, она заплакала еще сильнее.

Послышался крик женщины, но ей не сразу удалось понять слова Джады.

– Кто это сделал? – потребовала ответа Мадам.

– Я н-не хотела, – всхлипнула Торн. Ей было так больно. – Этот мужчина… у него много волшебных бобов. Я просто хотела… просто хотела… Я усвоила урок…

– Тише, девочка моя. Я обо всем позабочусь. Иден даст тебе обезболивающее.

Зрение то прояснялось, то затуманивалось. Время летело незаметно.

Джада ворвалась в комнату, забрызганная кровью, что сделало мстительное выражение ее лица еще более пугающим. Мадам уходила? Она держала в руке зловещего вида кинжал, с него на каменный пол капала алая жидкость.

– Думаю, теперь он усвоил урок, – пробормотала Джада. – Никто не трогает моих девочек.

Над ней склонился папа – от него пахло металлом и дымом.

– Папа, – всхлипнула она. – Не уходи.

– Никогда, моя розочка, – прошептал он, целуя ее в лоб. – Спи, любовь моя.

Торн перестала бороться с болью и закрыла глаза, сразу же погружаясь в темноту.