Онлайн чтение книги Дом стрелы
Глава 19. Сорванный план

Дорога вилась серпантином по склону холма, спускаясь в узкую долину. Внизу слева ручей струился по зеленому лугу, за которым высилась каменистая стена ущелья с пожухлой от солнца растительностью. Справа, почти у самого края дороги, возвышалась северная стена. Примерно в середине ущелья от шоссе налево отходила боковая дорога, из тех, которые на картах для автомобилистов обозначают пунктирной линией. Она пересекала ручей по каменному мосту и исчезала в расщелине южной стены. За боковой дорогой росли деревья, под которыми водный поток скрывался, словно в пещере. Деревья не отличались высотой, гармонируя со всей долиной, выглядевшей игрушечной.

Когда маленький двухместный автомобиль спускался с холма, белая лента дороги была пустой, кроме пятнышка в ее дальнем конце, за которым тянулся пыльный хвост.

– Этот мотоцикл обдаст нас пылью, когда мы будем проезжать мимо, – заметил Джим.

– Мы поступим с ним так же, – отозвалась сидящая за рулем Бетти, обернувшись назад. – Нет, еще хуже. – Позади машины висело густое облако пыли. – Впрочем, я не возражаю, – добавила Бетти, и Джим с радостью услышал в ее голосе нотки веселья. – Я счастлива, что мне хоть на час удалось вырваться из этого города! – Девушка глубоко вздохнула. – Это мой первый час свободы за целую неделю!

Фробишер тоже был рад очутиться на склонах Кот-д'Ор. Этим утром Дижон буквально гудел новостями об убийстве Жана Кладеля. Было невозможно пройти по улице, не услышав его имени или саркастических замечаний в адрес полиции. Джиму хотелось забыть кошмарный визит на улицу Гамбетта и скорчившуюся фигуру на полу задней комнаты.

– Очень скоро вы сможете навсегда покинуть Дижон, – многозначительно произнес он.

Машина вильнула в сторону. Бетти скорчила гримасу и положила ладонь на рукав Джима.

– Нельзя говорить такое девушке за рулем, – засмеялась Бетти. – Чего доброго, я перееду этого мотоциклиста и молодую леди в его коляске.

– К счастью, в коляске только чемодан, – отозвался Джим.

Мотоциклист уменьшил скорость, подъезжая к боковой дороге, словно турист, незнакомый с местностью, а у развилки остановился и спрыгнул на обочину. Бетти затормозила рядом с ним, глядя на часы и спидометр.

– Могу я вам чем-нибудь помочь? – осведомилась она.

Мотоциклист – худощавый и смуглый молодой человек с приятным лицом – снял шлем и вежливо поклонился.

– Я ищу Дижон, мадам, – заговорил он с резковатым акцентом, показавшимся Фробишеру знакомым.

– Мосье, вы можете увидеть его верхушку в той расщелине, – ответила Бетти, указывая на шпиль собора, торчащий в центре расщелины, словно тонкое копье. – Но предупреждаю вас, что эта дорога плохая, хотя и короткая.

Сквозь постепенно уменьшающееся облако пыли позади машины послышалось тарахтение другого мотоцикла.

– Дорога, по которой мы приехали, куда лучше, – добавила девушка.

– А по ней далеко до города? – спросил молодой человек.

Бетти снова посмотрела на спидометр.

– Сорок километров, которые мы проехали за сорок минут, так что можете сами судить о качестве дороги. Мы выехали ровно в одиннадцать, а сейчас без двадцати двенадцать.

– По-моему, мы выехали раньше одиннадцати, – вмешался Джим.

– Да, но мы остановились на пару минут на окраине подтянуть ремень ящика с инструментами, а оттуда выехали в одиннадцать.

Мотоциклист взглянул на часы.

– Да, сейчас без двадцати двенадцать, – сказал он. – Но целых сорок километров! Сомневаюсь, что мне хватит бензина. Пожалуй, я воспользуюсь более короткой дорогой.

Второй мотоцикл вынырнул из пыли, как лодка из морского тумана, и тоже остановился. Мотоциклист спрыгнул с сиденья, сдвинул на лоб зеркальные очки и присоединился к разговору:

– Конечно, боковая дорога хуже магистрали, мосье, но она не так уж плоха. От каменного моста можно добраться до дижонской ратуши за двадцать пять минут.

– Благодарю вас, – отозвался молодой человек. – Прошу прощения. Я задержался здесь на семь минут, а меня ждут.

Он надел шлем, вскочил на сиденье, и мотоцикл с фырканьем начал спускаться в долину.

Второй мотоциклист опустил очки.

– Поезжайте вперед, мадам, – предложил он. – Иначе я обдам вас пылью.

– Спасибо, – улыбнулась Бетти и включила мотор.

За рощей и поворотом долина стала более плоской. Дорогу пересекало широкое шоссе с километровыми столбиками, тянущееся на север и юг.

– Дорога в Париж, – промолвила Бетти, затормозив у маленькой гостиницы с запущенным садом на углу и вздохнув полной грудью. Ее глаза блестели, а крепкие белые зубы щелкнули, словно кусая свежий плод.

– Очень скоро вы сможете отправиться туда, – заверил ее Джим.

Бетти отвела машину в маленький двор со стороны реки.

– Мы съедим ленч здесь в саду, – сказала она, – среди цветов и птиц.

Яичница, отбивная котлета, салат и бутылка «Кло-дю-Пренс» урожая 1904 года, казалось, приблизили к ним Париж. Они сидели в тени высокой живой изгороди в саду погожим майским днем, и перед глазами Джима Фробишера мелькали чудесные видения.

Однако Бетти развеяла их, когда им подали кофе и они закурили – Джим сигару, а она сигарету.

– Будем практичными, Джим. – Ее лицо стало серьезным. – Я должна поговорить с вами об Энн. Ей необходимо уехать.

– Бежать? – воскликнул Фробишер.

– Да, немедленно и тайно.

– Но это невозможно!

– Почему?

– Даже если это удастся устроить, согласится ли она?

– Безусловно.

– Это будет равносильно признанию вины, – медленно произнес Джим.

– Вовсе нет. Ей нужно время – вот и все. Время, пока найдут мое ожерелье и разоблачат убийцу Жана Кладеля. Помните, что я говорила вам об Ано? Он должен получить свою жертву. Вы не верите мне, но это правда. Ано должен вернуться в Париж и заявить: «Видите – из Дижона послали за мной, и мне понадобилось всего пять минут, чтобы найти убийцу!» Сначала он наметил на эту роль меня…

– Нет!

– Да, Джим. Но когда у него ничего не вышло, он переключился на Энн. Поэтому она должна уехать. Так как ему не удалось обвинить меня, он удовольствуется моей подругой, сфабриковав против нее доказательства.

– Но, Бетти, Ано никогда этого не сделает! – запротестовал Джим.

– Он уже это сделал.

– Когда?

– Когда вернул на полку книгу эдинбургского профессора о яде для стрел.

Джим был ошарашен.

– Вы знали, что он это сделал?

– Конечно! Я поняла это в тот момент, когда Ано взял книгу. Он знал ее от корки до корки, как букварь, – сразу нашел нужные иллюстрации, историю о стреле моего дяди, рассказ о действии яда и приготовлении раствора. Ано при творился, будто узнал все это за полчаса, ожидая нас. Но этого не может быть. Он нашел где-то эту книгу за день до того, принес ее к себе и просидел над ней полночи.

Фробишер пребывал в замешательстве. Он строил догадки, подозревая то одного, то другого, а Бетти сразу все поняла. Теперь ему казалось, что он провел на арене не более полутора минут.

– А когда Ано выучил все наизусть, – с презрением добавила девушка, – он потихоньку поставил книгу на полку и обвинил нас.

– Но он признался, что поставил ее на полку, – возразил Джим.

– Когда? – удивленно спросила Бетти.

– Вчера вечером. Мне.

Бетти горько усмехнулась:

– Еще бы! Теперь у него имеется кое-что получше.

– Получше?

– Исчезновение моего ожерелья. О, Джим, Энн должна уехать! Если она окажется в Англии, ее не смогут вернуть, не так ли? У них недостаточно доказательств – сплошные подозрения. Во Франции все по-другому – здесь могут арестовать человека на основании подозрений, запереть его в одиночную камеру и допрашивать снова и снова. Вчера в холле я подумала, что Ано собирается арестовать Энн.

– Мне тоже так показалось, – кивнул Фробишер.

Предложение Бетти сначала шокировало его, но постепенно выглядело все более привлекательным. В его пользу говорило то, о чем ни он, ни Ано не упоминали Бетти. Стержень стрелы обнаружили в комнате Энн Апкотт, а наконечник – в доме Кладеля. Это были неопровержимые факты.

– Пожалуй, – задумчиво промолвил Джим, – Энн действительно лучше уехать, пока есть время, – конечно, если Ано в самом деле верит в ее виновность.

– Безусловно, верит! – воскликнула Бетти.

– По-видимому, да. Но мы можем сами убедиться. Вчера вечером я в этом сомневался и спросил его напрямик.

– Ну и что же он ответил?

– Ни да ни нет. Он посоветовал мне посетить церковь Богоматери и прочесть на ее фасаде, виновна Энн или нет.

Краска сбежала с лица Бетти. Она застыла, словно ледяная фигура, – только в ее глазах сверкало пламя.

– Это ужасно! – тихо произнесла девушка и внезапно выпрямилась. – Вы поймете, что он имел в виду! Пошли! – И она побежала к машине.

Солнечный день померк для них обоих. Бетти склонилась над рулем, глядя перед собой. Но Фробишер сомневался, видит ли она вьющуюся впереди белую ленту дороги. Когда они спускались с другой стороны холма, Бетти спросила:

– Мы будем действовать в соответствии с тем, что увидим?

– Да.

– Если Ано считает Энн невиновной, она останется. Если нет, ей придется уехать.

– Да, – кивнул Фробишер.

Проехав по улицам города, Бетти вывела машину на широкую площадь, где стояла большая церковь в стиле Ренессанса с восьмиугольными куполами на двух башнях и еще одним маленьким куполом над крытой галереей в центре. Бетти остановила машину и повела Джима к входу. Над дверью находился барельеф, изображающий Страшный суд, Бога среди облаков, ангелов, дующих в трубы, и грешников, поднимающихся из могил, чтобы подвергнуться мукам. Бетти и Фробишер молча смотрели на барельеф. Для Джима он являлся вполне достаточным ответом на то, какого мнения придерживается Ано.

– Да, прочитать это сообщение не составляет труда, – сказал он.

Вернувшись в автомобиль, они молча поехали в Мезон-Гренель.

Шофер Жорж вышел из гаража, чтобы позаботиться о машине. Бетти вбежала в дом, и Джим последовал за ней.

– Мне так жаль, – заговорила она надломленным голосом. – У меня теплилась надежда, что мы ошибаемся… Конечно, я не верю в виновность Энн, но она должна уехать – это очевидно.

Бетти медленно поднялась по лестнице. Джим не видел ее до обеда, который подали значительно позже обычного. Энн Апкотт он не видел весь день, в том числе и за обедом. Бетти пришла к нему в библиотеку без нескольких минут девять.

– Боюсь, мы сильно задержались. Нам придется обедать вдвоем, Джим, – с улыбкой сказала она и направилась в столовую.

Во время обеда Бетти была задумчивой, отвечая невпопад или не отвечая вовсе. Фробишеру казалось, что она прислушивается, ожидая какого-то звука в холле, который, по-видимому, запаздывал. Взгляд ее то и дело устремлялся на часы, становясь все более встревоженным. Наконец, незадолго до десяти, они услышали гудок автомобиля. Машина остановилась у ворот, и вскоре раздался звук, которого так ждала Бетти, – звук осторожно закрываемой тяжелой двери. Бетти быстро взглянула на Джима и покраснела. Через несколько секунд машина тронулась, и девушка облегченно вздохнула. Джим Фробишер склонился вперед.

– Значит, Энн Апкотт уехала? – тихо спросил он, хотя они были только вдвоем.

– Да.

– Так скоро? Выходит, вы уже все устроили?

– Все было устроено вчера вечером. Если все пройдет благополучно, Энн завтра утром будет в Париже, а вечером – в Англии.

Несмотря на волнение, Бетти ощутила нотки недовольства в вопросах Джима Фробишера. Девушки отстранили его от приготовлений, о которых ему сообщили лишь в последнюю минуту, как будто он был неопытным болтуном, к чьим советам не стоило прислушиваться и которому не следовало доверять.

– Конечно, было бы лучше, если бы мы обратились к вам за помощью, Джим, – попыталась оправдаться Бетти. – Но Энн не соглашалась. Она заявила, что вы прибыли сюда ради меня и вас нельзя втягивать в ее бегство. Мне пришлось уступить. Но сейчас вы в состоянии оказать мне огромную помощь.

Джим был умиротворен. Бетти нуждалась в нем, опасаясь, что их план, осуществляемый без его участия, может потерпеть неудачу.

– Чем я могу вам помочь?

– Вы можете пойти в этот кинозал и отвлечь мосье Ано. Важно, чтобы он ничего не знал о бегстве Энн хотя бы до завтра.

Фробишер рассмеялся при мысли о тщетности маскировки Ано. Очевидно, весь город знал, что он проводит вечера в «Гранд-Таверн».

– Хорошо, – кивнул Джим. – Я сейчас же пойду туда.

Но этим вечером детектива не оказалось на обычном месте, и Фробишер просидел в одиночестве до половины одиннадцатого, когда какой-то мужчина, выйдя из бильярдной, остановился позади Джима и прошептал, глядя на экран:

– Не смотрите на меня, мосье! Это Моро. Я выйду на улицу. Пожалуйста, следуйте за мной.

Моро отошел. Помня совет Ано, Джим заплатил за пиво, как только его принесли, и перевернул блюдце в знак того, что он ничего не должен. Через две минуты он вышел из зала и, не оглядываясь по сторонам, лениво зашагал по рю де ла Гар.[45]Rue de la Gare – Вокзальная улица (фр.) На плас Дарси Никола Моро прошел мимо него и свернул направо, на рю де ла Либерте. Фробишер последовал за ним с упавшим сердцем. Глупо было надеяться, что Ано можно так легко провести. Несомненно, машину остановили и Энн Апкотт уже сидела под замком. Ведь последними словами Ано, которые слышал Джим, были: «Я должен спешить!»

Моро свернул на бульвар Севинье[46]Севинье Мари, маркиза де Рабютен-Шанталь (1626–1698) французская писательница. и, направившись назад к привокзальной площади, скользнул в один из маленьких отелей, которых в этом районе было великое множество. Вестибюль был пуст; на верхние этажи вела узкая лестница. Поднявшись по ней вместе с Фробишером, Моро открыл дверь. Фробишер увидел маленькую и тускло освещенную гостиную в задней части дома. Окна были открыты, но ставни захлопнуты. За столом под единственной лампой сидел Ано, склонившись над картой, на которой красными чернилами был изображен овал, разделенный неровной линией на два полукруга. Моро отошел в сторону, и Ано поднял взгляд.

– Вы знали, друг мой, – серьезным тоном осведомился он, – что Энн Апкотт сегодня вечером отправилась на костюмированный бал к мадам ле Ве?

Фробишер был застигнут врасплох.

– Вижу, что не знали, – продолжал Ано. Взяв ручку, он поставил красную точку у нижнего края овала.

Джим оправился от изумления. Бал у мадам ле Ве должен был служить стартовым пунктом. План был не так уж плохо продуман, если бы только Энн смогла добраться на бал незамеченной. Будучи в маске и костюме среди толпы, облаченной аналогичным образом, в доме с садом, двери куда, несомненно, распахнуты в такой жаркий вечер, она легко могла бы ускользнуть. Но шанс уже был упущен, ибо Ано снова отложил ручку и произнес зловещим тоном:

– Водяная лилия не будет весело танцевать этим вечером.