Онлайн чтение книги Эксплеты. Лебединая башня
IV. Мираж

Мираж Селладор все свои восемнадцать лет прожила в Агре, «матери городов». Единственный ребенок в семье, она имела полную свободу во всем. Воспитание, по мнению ее родителей, сводилось к предоставлению материальных благ и коротким разговорам о бытовых проблемах. Одиннадцать лет она не слишком успешно училась в небольшой школе на окраине. Ее оценки по дополнительным предметам вроде пластики и поэзии были сносными, а вот основные предметы, казалось, давались с большим трудом.

Школа Бурвистер не славилась ни выдающимися выпускниками, ни особым подходом к образованию. Все, что требовалось от учеников в этом заведении, – присутствовать на уроках. Поэтому низкие показатели могли сделать Мираж в глазах окружающих недалекой простушкой. Но дело было не в интеллекте, а в бунтарском нраве Мираж. Ей всегда хотелось большего, она готовила себя к чему-то лучшему, чем маленькая хижина неподалеку от Бурвистера и рутинная, физически тяжелая работа. Учителям ее подход не приходился по вкусу: в этом не слишком благоустроенном районе им хотелось лишь пережить день в школе, а затем прийти домой и расслабиться на диване с хорошей книгой или газетой. Последнее, что их интересовало, – выскочки и всезнайки, повторявшие, что такая жизнь – пустая трата времени.

Достигнув совершеннолетия, Мираж получила согласие от родителей на переезд. Собрав свой скромный сундук с вещами, она отправилась на поезде в Астрар. Там она остановилась у двоюродной тетки, которая жила на Сизых островах. Место не самое удобное, но зато бесплатное.

Наконец, вооружившись паспортом и ведомостью из старой школы, Мираж пришла в Астардар, чтобы встретиться с директором.

Были летние каникулы, но она надеялась обнаружить господина Дольвейна в школе. По крайней мере, как она смогла выяснить, это были его приемные часы.

В небольшой комнате, что предваряла кабинет директора, за широким письменным столом сидела почтенная дама. Высокий ворот ее рубашки заканчивался едва ли не на подбородке, присборенный мелким воланом край прикрывал даже мочки ушей. Темные пуговки были застегнуты до последней. Корсет платья был также целомудренным, спереди доходя до ключицы, а сзади – закрывая лопатки. Ее светло-рыжие волосы были убраны в старомодную высокую прическу с крупной шапкой из тугих кудрей на затылке и вьющейся челкой на высоком лбу. Ее лицо выдавало усталость – учитывая, что было лишь десять утра, она, должно быть, накопилась не за этот день, а за всю жизнь.

Мираж поздоровалась с женщиной и сообщила о цели своего визита.

– Надо подождать, – бросила та и кивком головы велела Мираж сесть на деревянный стул с явно жесткой обивкой.

Судя по табличке на столе дамы, это была госпожа Туттерверк, секретарь директора. Судя по газете на ее столе – заняться той было решительно нечем.

– Скажите, – произнесла Мираж, предположив, что госпожа Туттерверк была бы рада найти себе собеседника на ближайшее время. – А это правда, что тридцать процентов учеников Астардара поступают в Университет Лебрихана?

Женщина очень медленно перевела на Мираж тяжелый взгляд из-под нависших век, и Мираж тут же поняла, что пришла к неверным выводам.

– Молча подождать, – ответила госпожа Туттерверк весомо, и Мираж более не проронила ни слова.

Вообще, ей было немного странно, что некоторые люди вели себя грубо по отношению к незнакомцам. Как будто занимаемая должность или плохое настроение оправдывали их хамство. Но Мираж быстро приняла правила игры: видимо, только принцесса могла рассчитывать на исключительно вежливое и почтительное общение.

Сидеть в приемной пришлось около тридцати минут. Не зная, чем себя занять, девушка принялась считать секунды, глядя на длинную тонкую стрелку больших часов за спиной госпожи Туттерверк.

Наконец, из кабинета вышел директор. Его бодрая походка ясно давала понять, что он собирался покинуть рабочее место.

– К вам посетитель, господин Дольвейн, – буркнула Туттерверк.

Директор резко остановился и осмотрелся. Заметив Мираж, он повернулся к своему секретарю.

– Что же вы не сказали раньше? Сейчас мне нужно уйти по делам.

– Директору нужно уйти по делам, – сообщила женщина изумленной девушке. – Приходите в другой раз.

Мираж поднялась на ноги и открыла было рот, чтобы возмутиться, но директор глубоко вздохнул и довольно любезно обратился к посетительнице:

– По какому вы вопросу?

– Хочу учиться в вашей школе, – ответила Мираж, помахав документами.

Несколько секунд Дольвейн смотрел на нее, затем в приглашающем жесте указал рукой в сторону кабинета.

Внутри помещение выглядело весьма уютно. Стеллажи, заполненные книгами, кресло, обитое плотной клетчатой тканью, деревянный стол, на котором вроде бы и царил порядок, но присутствовал некий налет неаккуратности. Это была та самая намеренная небрежность, которую мог позволить себе представитель первых семей и которая лишь подчеркивала его статус.

Мираж села на стул для гостей и положила документы на стол перед директором. Он взял паспорт и ведомость и принялся их изучать.

– Бурвистер? – произнес он с легким удивлением, а затем добавил: – У нас никогда не было учеников из этой школы.

– Потому что там ни у кого больше нет амбиций, – отозвалась Мираж, пожав плечами.

Дольвейн оглядел посетительницу. Ее русые, почти серые волосы были убраны в косу. Они были заплетены с такой аккуратностью, даже педантичностью, что не оставалось сомнений: их хозяйка намеренно создавала образ прилежной ученицы. Белоснежная накрахмаленная рубашка и плотный льняной жилет темно-серого цвета еще больше подчеркивали эту нарочитую правильность. Все это так не вязалось с ведомостью, которую держал в руках директор.

– Госпожа Селладор… Астардар – одна из лучших школ Ордора, – начал он.

– Я знаю. И, поверьте, я стану для нее еще одной причиной для гордости.

– Ваши оценки говорят об обратном.

Мираж несколько секунд молча смотрела на Дольвейна, а затем рассказала о своей жизни в Агре, о том, как мечтала вырваться оттуда и как учителей раздражала ее целеустремленность.

Несколько мгновений они смотрели с директором друг на друга. В серых глазах Мираж, несмотря на холодный оттенок, полыхал огонь. В синих Дольвейна был неподдельный интерес.

Ничего на свете Мираж не хотела так сильно, как поступить в Астардар. Она желала этого всем сердцем.

– У нас есть одно место в двенадцатом классе, – сказал, наконец, директор.

Он встал и отошел к окну. Повернувшись к Мираж спиной, он долгое время молчал.

– Но вам нужно будет пройти своего рода собеседование. Или экзамен. Я хочу убедиться, что то, что вы говорите, – правда.

Мираж расплылась в улыбке.

Директор повернулся к ней и сощурил и без того хитроватые, чуть раскосые глаза.

– Если честно, мое желание принять вас основано исключительно на интуиции. Здравый смысл говорит мне, что принимать вас – неправильно. Мы дорожим репутацией школы. У нас высочайшие стандарты. Но что-то подсказывает мне, что вы должны у нас учиться.

– Спасибо, господин Дольвейн! Вы не пожалеете. Я готова пройти экзамен хоть сейчас!

– К сожалению, мне нужно идти. Кроме того, мне требуется время, чтобы подготовиться к собеседованию. Я буду ждать вас завтра в полдень.

Мираж не могла быть счастливее. Она простилась с директором, пожелала хорошего дня госпоже Туттерверк и, довольная, поспешила к Площади Салкан.

Оказавшись на середине Моста Солнца, она огляделась по сторонам – было людно, но никому не было до нее дела. Она перелезла через ограду и юркнула вниз, к небольшой арке, что поддерживала конструкцию. Пробравшись по мосту к подножию стен Орделиона, она быстро пробежала вдоль них к Черной башне. Та казалась мрачной даже в такой солнечный день. Нащупав нужный камень, Мираж скрылась в образовавшемся тайном проходе.

Вскоре она оказалась в покоях принцессы. Подойдя к зеркалу, Мираж взглянула на свое отражение. Глаза ее по-прежнему горели, щеки раскраснелись от быстрой ходьбы. Еще она заметила, что на коже появился легкий загар – а вот это уже было не очень хорошо… Спрятав паспорт в тайник за портретом деда, она словно сняла личину Мираж Селладор и вновь стала принцессой Омарейл Эйгир Доминасолис. Дочерью Афлейн. Наследницей престола.

Переодевшись в более удобную одежду, она села за письменный стол и попыталась сосредоточиться на делах. Отец просил ее составить список покупок – они с Королевой отправлялись в Клоустен на выходные, а этот город был известен не только своими курортами, но и уникальными рынками и магазинами.

Кроме того, ей нужно было составить план занятий с учителями, сделать запись в два дневника – официальный и секретный – и ответить на несколько обращений от жителей Ордора. Те могли оставлять письма, адресованные напрямую принцессе, и она выборочно отвечала на два-три в неделю.

Но из головы никак не шли мысли о прошедшей встрече с директором. Омарейл все не могла успокоиться, ее сердце радостно стучало о грудную клетку, совершенно не давая сосредоточиться на рутине. Собеседование ее ничуть не пугало, поэтому она мысленно уже примеряла школьную форму Астардара.

Но взглянув в тетрадь, в которую записывала свои дела, Омарейл почувствовала, что земля уходит из-под ног.

Собеседование было в двенадцать. На это же время была назначена встреча с Патером Лебрихана. Бериот договорился об этом времени еще три недели назад. Патер должен был приехать в Астрар специально ради разговора с принцессой. Он хотел обсудить какой-то важный вопрос. Перенести встречу просто не представлялось возможным. Патеры управляли городами, отвечали за порядок, работали с жалобами граждан и делали все для процветания вверенной им территории. Поездка из родного города в Астрар должна была занять у покровителя Лебрихана три дня – с учетом восьмичасового путешествия на поезде, отдыха перед встречей и после нее.

Связаться с директором Дольвейном и попросить о переносе времени также невозможно.

Омарейл вскочила на ноги и начала нервно расхаживать по комнате. Как она могла забыть? Как могла так беспечно согласиться на предложенное время, даже не задумавшись о возможных планах? Что ж, когда ты всегда «у себя», трудно сразу взять в привычку сверять свои планы с расписанием.

– Ничего, я что-нибудь придумаю, – сказала она сама себе, хотя и не чувствовала необходимой уверенности.

Просто когда некому поддержать, приходится поддерживать себя самостоятельно. Слезами делу уж точно не поможешь.

Пропустить собеседование с директором она никак не могла. Это был ее единственный шанс. Разумеется, для получения желаемого опыта Омарейл могла выбрать и другую школу. Но ей всем сердцем хотелось попасть именно в Астардар.

Значит, следовало изменить время встречи с Патером. Омарейл вызвала к себе Бериота, но тот был непреклонен.

– Его поезд прибудет в Астрар только в одиннадцать. Полдень – это самое раннее время, когда он сможет посетить вас.

– Тогда что насчет двух часов дня? Это совсем немного. Он же не уезжает тут же?

– Нет, насколько мне известно, господин Сапи отправляется обратно ночным поездом.

– Прекрасно! – Омарейл хлопнула в ладоши.

По ту сторону стены царила тишина.

– Прошу прощения за вопрос, Ваше Высочество, – начал Бериот, и сердце Омарейл упало в пятки.

Она знала этот тон. Обычно такие разговоры заканчивались тем, что она чувствовала себя очень виноватой или очень глупой. Или и то и другое одновременно.

– …но скажите, чем вызвано ваше желание изменить время встречи, которое мы обговорили с вами почти месяц назад и о котором я напоминал вам на прошлой неделе? Время, которое, по словам Патера, было бы ему особенно важно, в связи с чем он назначал встречу именно на ту дату, когда полдень был бы удобен для вас?

Бериот говорил совершенно бесстрастно, будто бы не пытался пристыдить ее, а лишь констатировал факт. Задавал вопрос, ответ на который был ему практически неинтересен.

Омарейл знала, что это лишь игра, и он прекрасно осознавал, какие эмоции вызывал у принцессы.

– Что за глупое желание встречаться именно в полдень? – воскликнула Омарейл. – Мы могли бы давным-давно поговорить с ним, если бы не это условие.

– Насколько я помню, вы уже задавали мне этот вопрос, Ваше Высочество. Ответ останется прежним: в нашей культуре полдень считается наиболее благоприятным временем для любого рода важных дел, так как Солнце, почитаемое нами за источник жизни, находится в зените.

– Я знаю, знаю! Предрассудки!

– Я сделаю вид, что не слышал этого, Ваше Высочество, – невозмутимо отозвался Бериот. – И все же, в чем причина того, что вы хотите перенести время?

– Вам она не покажется серьезной, поэтому и упоминать о ней не стоит, – бросила Омарейл по возможности безразлично.

– И все же? Я заинтригован.

– Если мы не можем перенести, то это не имеет значения.

Повисла пауза.

– Даже если бы я хотел…

– …а вы не хотите…

– Патер выезжает из Лебрихана ночью. Мое письмо не застанет его дома.

– Отправьте зашифрованное послание.

– Я не уполномочен использовать секретные каналы передачи информации без веской причины.

Омарейл сжала зубы от досады. Вздохнув, она сказала:

– Ладно. Я понимаю, даже вы иногда бессильны, Бериот, – еще один вздох. – Тогда, раз у нас нет другого выхода, встреча состоится, как договаривались.

Бериот некоторое время молчал, затем произнес:

– Я посмотрю, что можно сделать, Ваше Высочество. И напомните принести вам на этой неделе книгу «Психология влияния». Она поможет вам отточить мастерство манипуляции и сделать этот навык более изящным.

– Ваша настольная книга, я полагаю, – пробормотала Омарейл и услышала мягкий смешок.

Вечером того же дня ей принесли записку. Бериот сообщал о том, что поезд Патера Лебрихана сломался в пути. Господин Сапи застрял в Фостордоре как минимум до утра. С извинениями и сожалениями Советник просил перенести встречу на следующий день.

Если бы могла, Омарейл расцеловала бы Бериота, хотя ей было неприятно думать, что сломанный поезд – его рук дело.

Уже ложась спать, она подумала о том, насколько на самом деле влиятельным был, казалось бы, тихий, занудный Бериот, раз смог в такое короткое время организовать поломку поезда в другом уголке Ордора.

На следующий день, вместе с завтраком Омарейл принесли записку от Севастьяны. Та просила встретиться с ней в три часа дня. Рассудив, что собеседование не займет более двух часов, Омарейл ответила согласием.

Вновь одевшись и причесавшись со всей тщательностью, она покинула замок. До школы она добралась на конном трамвае, на этот раз мысленно отметив, что дорога заняла полчаса. Поездка оказалась приятной: день набирал обороты, солнечные улицы, казалось, были наполнены теплом и счастьем. Столица была красива. Омарейл слышала мнение, что Астрар был старомоден, а стремление сохранить его центр в том виде, в котором он существовал пять столетий, считалось антипрогрессивным и излишне консервативным. Но она была заворожена простой красотой улочек с каменными домами, маленькими скверами и перекрестками с круглыми лужайками в центре. Их обычно украшали фонтаны или скульптуры. Ей нравилось, что город был холмистый, благодаря этому порой перед взором открывались удивительные виды. Здесь много зелени, всюду можно увидеть клумбы с цветами, кусты и стройные деревья. Время от времени конный трамвай выезжал на просторные площади с красивыми архитектурными ансамблями, прекрасными старинными зданиями и уютными киосками с мороженым и газетами. В тот день, сидя в полупустом салоне и щурясь от солнца, Омарейл думала о том, что, когда станет Королевой, не позволит поменять в Астраре и камня.

Оказавшись в приемной директора за десять минут до полудня, она вопросительно взглянула на Туттерверк.

– Жди, пока позовут, – услышала она и покорно села.

Без пяти она снова подошла к столу секретаря.

– Простите, госпожа Туттерверк, вы могли бы все же сообщить директору, что я пришла. Чтобы он знал, что…

– Жди, пока позовут, – на этот раз громче повторила женщина и уткнулась в газету.

Омарейл скрипнула зубами, но села. Ровно в двенадцать она встала и прошла к двери Дольвейна.

– Куда?! – закричала Туттерверк, но Омарейл уже постучала.

– Войдите, – раздалось по ту сторону.

– Я сказала ей ждать! – заявила секретарь, залетев в кабинет вслед за Омарейл.

Дольвейн смотрел на девушку чуть насмешливо. Кивнув Туттерверк, он жестом предложил Омарейл присесть. Секретарь, гневно сверкнув глазами, вышла. Дверь громко стукнулась о косяк.

Директор приступил сразу к делу. Он задал несколько вопросов из разных сфер: проверил знания в области точных наук, литературы и истории. Омарейл, по ее мнению, отлично справилась.

– Впечатляет, – сказал Дольвейн, когда она ответила на особенно сложный вопрос.

– Надеюсь, вашей школе есть что мне дать, – заявила Омарейл, опьяненная успехом.

Дольвейн поднял бровь, заставив Омарейл смутиться. Она представила, как Бериот так же порой поднимал бровь, слыша от принцессы что-нибудь немыслимое, вроде «мы можем перенести встречу с Патером Лебрихана на другое время?».

– Вы можете решить, что во мне говорит самодовольство, но на самом деле я действительно хочу получить новый опыт, не такой, как был у меня в Агре.

Эти слова смягчили взгляд директора. Вздохнув, он протянул ей листок. На нем было нарисовано девять точек, по три в ряд.

– Вы будете приняты в Астардар, если сможете соединить эти девять точек четырьмя прямыми отрезками, не отрывая карандаша от бумаги.

Омарейл внимательно посмотрела на директора, потом на листок. Медленно кивнув, она приняла задачу и карандаш.

– У вас есть столько времени, сколько потребуется. Но в любой момент вы можете просто встать и выйти, найти другую школу и счастливо превосходить там всех остальных. Дополнительные листы можете брать здесь.

Сперва казалось, что решить задачку будет нетрудно. Если решение было, то Омарейл, которая всегда любила головоломки, могла его найти.

Спустя две минуты она заявила, что выполнила задание. Дольвейн заглянул в ее листок.

– Вы не можете проводить линию несколько раз. Вниз – это одна линия, обратно вверх – это уже вторая.

– Я просто провела по одной линии дважды.

– Нет, это два отрезка, а не один. Продолжайте.

Когда первые попытки показали невозможность простого и очевидного решения, Омарейл принялась просто смотреть на точки, стараясь разглядеть в них какую-то подсказку. Затем она снова и снова начала повторять рисунок из девяти отпечатков карандаша, предпринимая попытки соединить их должным образом.

Спустя двадцать минут она спросила:

– А линия может быть прямой, но изломанной? – Она понимала, что вопрос изначально противоречил сам себе, но чувство безысходности требовало сделать хоть что-то.

– Нет, – последовал короткий ответ от директора, который был занят своими делами.

– У этой задачи точно есть решение? – уточнила она спустя час после начала.

– Да.

Он даже не поднял головы.

Время шло, Омарейл уже давно начала нервничать. Она испробовала тысячу способов, пыталась думать логически, пыталась отключить логику, пару раз ей казалось, что что-то получилось, но потом оказывалось, что нет.

Желание бросить все несколько раз настигало ее, однажды она даже с громким стуком положила карандаш на стол. Но Дольвейн взглянул на нее с немым вопросом во взгляде, и она просто покачала головой и продолжила работу. Неспособность решить задачу раздражала ее, но бросить начатое она просто не могла. Не сейчас, когда было сделано так много.

В два часа тридцать минут Омарейл должна была уйти, чтобы успеть на встречу с Севастьяной. В два пятнадцать она все еще не приблизилась к разгадке. Ее сердце билось где-то в горле, разум отказывался работать на полную, слишком поглощенный мыслями о том, что, стоило ей опоздать, Севастьяна пришла бы в пустую комнату.

Конечно, Омарейл могла сделать вид, что была в ванной и потеряла счет времени. Севастьяна подождала бы. Но если ожидание затянется больше чем на полчаса, а от Омарейл не будет ответа, ее сестра запаникует. Все это некстати, особенно беря во внимание историю с переносом встречи с Патером. Бериот мог заподозрить неладное.

Видимо, заметив, что девушка около десяти раз за последние десять минут посмотрела на часы, директор сказал:

– Дам вам небольшую подсказку. Мыслите шире.

Омарейл перевела на него взгляд, полный ярости.

– В самом деле? Здесь какое-то нестандартное решение? – уточнила она, всеми силами стараясь не звучать слишком язвительно.

Но, судя по глумливой улыбке Дольвейна, ей это не удалось.

– Это подсказка. А как ею воспользоваться – уж ваше дело, госпожа Селладор.

Омарейл прикрыла глаза. Нельзя было поддаваться эмоциям. Она глубоко вздохнула, призвала на помощь все свое самообладание, отбросила посторонние мысли и тревоги и уставилась на девять точек. Озарение пришло внезапно. Что-то просто щелкнуло в ее голове, и она поняла, что значила подсказка директора. Начав рисовать совсем иначе, она мельком взглянула на Дольвейна. Он смотрел на листок и довольно щурился.

«Хитрый лис!» – подумала Омарейл, но на этот раз в ее мыслях не было злости. За оставшиеся пятнадцать минут ей все же удалось найти решение. Она бросила листок перед директором, сверху положила паспорт и справку из Бурвистера и, на ходу бросая: «Простите, мне надо бежать! Встретимся в первый день девятого месяца», покинула кабинет. Вслед ей раздался добродушный смех.