ГЛАВА XIII. Содержащая в себе кое-какие сведения о городе Петербурге

Онлайн чтение книги Браконьер Joseph Rushbrook, or the Poacher
ГЛАВА XIII. Содержащая в себе кое-какие сведения о городе Петербурге

За триста рублей в месяц О’Донагю нашел для себя шикарный выезд — пролетку парой с отлетом. В корню был отличный рысак, а красивая пристяжная ходила вскачь, завиваясь кольцом, то есть загибая голову вбок и вниз так, что носом почти дотрагивалась до своих колен. Выезд был такой, что прохожие останавливались и любовались. У кучера Афанасия была борода самая большая во всем Петербурге. Джо был самым маленьким в Петербурге казачком, а курьер Дмитрий самым рослым и представительным выездным. Все это стоило больших денег, но деньги были истрачены не напрасно, и в один ясный, солнечный день капитан О’Донагю сел в свою пролетку и помчался к английскому послу. Письма были очень короткие, но писавшая их высокая особа пользовалась таким всеобщим почтением и любовью, что посол, лорд Сент-Г, тут же попросил О’Донагю считать его дом всегда для себя открытым, позвал его обедать на следующий день и предложил представить его императору на ближайшем выходе. О’Донагю простился с послом в полном восторге от своей удачи, и поехал с письмами к княгине Воронцовой, к графу Нессельроде и к князю Голицыну. Его и тут приняли очень хорошо. Покончив с визитами, он велел кучеру ехать на Английскую набережную, потом на Дворцовую, потом на Невский проспект и, покатавшись часа два, чтобы везде показать свой щегольский выезд, возвратился в гостиницу.

— Я теперь очень досадую, — заметил О’Донагю, когда рассказал Мэк-Шэну про свою поездку, — что согласился назвать вас в паспорте моим слугою. Вы бы точно так же могли развлекаться, как и я, и сохранили бы свое общественное положение.

— А вот я так нисколько об этом не жалею и ничуть не досадую, О’Донагю, — отвечал Мэк-Шэн. — Я достаточно позабавился и поразвлекся в свою жизнь, и даже больше, чем достаточно. После же обедов и вечеров с посланниками, князьями и графами мне бы, пожалуй, кухмистерская мистрис Мэк-Шэн стала казаться уже менее комфортабельной. Натанцевавшись с графинями и герцогинями, нашептавши им на ушко разных любезностей, перечокавшись шампанским почти со всею русскою знатью, я бы, чего доброго, стал презрительно относиться к своей домашней обстановке и к бифштексам-пай мистрис Мэк-Шэн, и сама мистрис Мэк-Шэн показалась бы мне, пожалуй, толще обыкновенного. Нет, нет, так гораздо лучше. Я очень умно придумал, хотя самого себя хвалить не следует.

— Может быть, вы и правы, Мэк-Шэн, но только мне совестно, что я трачу ваши деньги, вы же сами так ничем и не пользуйтесь на свою долю.

— Да какая же моя тут доля, О’Донагю? Послушайте. Предположим, что я бы приехал сюда один и совершенно самостоятельно. Что стал бы я тут делать? Ведь я не поступил бы, как вы, не явился бы с милой развязностью к принцу-главнокомандующему и не стал бы просить у него рекомендательных писем к нашему послу. Не завел бы себе щегольского выезда, да и не сумел бы, пожалуй, так все устроить. Сидел бы я таким же глупым сычом, как и сейчас сижу, и делал бы то же самое, что делаю теперь: например, сегодня я почти все утро, когда вас не было, простоял на одном из разводных мостов через реку и плевал в воду, внося свою лепту в Балтийское море.

— Вот это-то и досадно, что у вас здесь нет других развлечений получше.

— Есть, как так нет? Я думал о мистрис Мэк-Шэн, представлял себе ее доброе лицо, а это гораздо лучше, чем если бы я забыл ее для высшего общества. Каждый забавляется, как может, предоставьте мне устраиваться в этом отношении самому. Это единственное, о чем я вас прошу. А теперь скажите мне вот что: вы, я полагаю, ничего не узнали про польскую княжну, когда ездили с визитами?

— Разумеется, ничего. Ведь спрашивать было неловко. Это можно сделать только при удобном случае.

— Не расспросить ли мне про нее нашего курьера? Быть может, он ее знает.

— Как он может ее знать?

— Не в смысле знакомства на равную ногу, конечно, во он может знать об ее семье, о том, где она теперь живет и т. д.

— Нет, Мэк-Шэн, лучше не надо. Ведь мы его еще так мало знаем. Завтра я обедаю у нашего посла, там будет большое общество.

Днем получены были приглашения на вечер от княгини Воронцовой и князя Голицына.

— Каша заваривается крутая, — сказал Мэк-Шэн, — вероятно, вы встретите вашу красавицу, не тут, так там.

— Я тоже на это надеюсь, если же нет, то, когда освоюсь здесь получше, сам наведу о ней справки. Но сначала мы должны хорошенько обследовать почву.

О’Донагю отобедал у посла, побывал на вечере в обоих домах, но своего «предмета» так нигде и не встретил. В Петербурге, в свете, очень любят музыку, а капитан О’Донагю оказался недурным музыкантом, поэтому его стали приглашать наперебой во все лучшие дома. Ко двору же его представить было нельзя по той простой причине, что двор в этом году все еще не переезжал до сих пор в Петербург из летней резиденции.

Дмитрий, которого нанял О’Донагю в качестве курьера, был очень способный, умный парень. Увидав, что его барин человек очень щедрый и нетребовательный, он почувствовал к нему симпатию и готов был служить ему не за страх, а за совесть. В особенности ему пришлись до душе фамильярные отношения между О’Донагю и Мэк-Шэном, он знавал других англичан, и ему было известно, что они обращаются с прислугой сухо и пренебрежительно, обращение же О’Донагю со своим слугой ему нравилось, и через это барин-ирландец сильно выигрывал в глазах Дмитрия. Дмитрий говорил по-английски и по-французски порядочно, а по-русски и по-немецки совсем хорошо. Происхождением он был русский, из питомцев московского воспитательного дома, и следовательно не был крепостным. С Мэк-Шэном он скоро подружился, как только тот увидал, что Дмитрий малый порядочный и собирается служить честно.

— Скажи своему барину, Максимыч, — сказал он Мэк-Шэну, которого переделал в Максимыча, — чтобы он здесь в Петербурге не разговаривал о политике ни с кем, а то на него как раз донесут, и он будет взят в подозрение. Здесь почти вся прислуга, все курьеры — по крайней мере, две трети — служат в тайной полиции.

— Этак, пожалуй, и ты там служишь? — спросил Мэк-Шэн.

— Служу, — как ни в чем не бывало сознался Дмитрий. — Через несколько дней от меня потребуют доклада о вас, и я должен буду его представить.

— О чем же тебя будут спрашивать? — спросил Мэк-Шэа.

— Прежде всего меня спросят: кто мой барин и чем занимается? Удалось ли мне узнать хотя бы от тебя, из какой он семьи, не принадлежит ли он у себя на родине к знати? Не выражал ли он каких-либо политических мнений? Удалось ли мне выведать доподлинно истинную цель его приезда в Россию?

— Что же ты на эти вопросы ответишь?

— Я и сам хорошо не знаю. Я бы желал, чтобы ты сообщил мне все эти сведения о нем, а я бы так их туда в передал с твоих слов. Можешь ты это сделать?

— Могу, отчего же. Изволь. Во-первых, об его происхождении я могу сказать, что он принадлежит у себя на родине к королевскому роду.

— Что ты!

— Верно, как вот то, что я сижу здесь на этом старом кресле. Разве он не привез с собой рекомендательные письма от брата нашего теперешнего короля? Или это у вас здесь ни во что не считается? У вас больше значит длина бороды?

— У нас больше всего значит чин. Чин у нас гораздо важнее титула, и генерал считается куда выше, чем князь. Ну, а каковы политические взгляды твоего барина? Я от него ничего не слышал о политике. Слышал только, как он хвалил город и государя императора.

— Он хвалит и порядки ваши, и законы, они ему очень нравятся. От флота и армии он в восторге.

— Хорошо. Так и скажем. Теперь третье, зачем он сюда приехал?

— Просто так, людей посмотреть и себя показать, благо завелись лишние деньги. Ну, и поразвлечься немножко. У него ведь есть письма к очень высокопоставленным лицам. Однако, Дмитрий, сухая ложка рот дерет. Что так-то разговаривать, прикажем лучше подать бутылку шампанского и промочим себе горло.

— Шампанского! А что на это скажет твой барин?

— Что скажет? Он будет очень доволен, что я себе ни в чем не отказываю, он этого требует от меня все время. Спроси его хоть сам, коли не веришь.

Дмитрий сходил за шампанским. Когда вино было разлито по стаканам, он сказал:

— А твой барин очень щедрый господин, и я готов прослужить ему хоть всю мою жизнь, до самой смерти. Но с другой стороны, кто вас знает, что вы с ним за люди? Вдруг шпионы иностранные или лазутчики, или еще того хуже — крамольники, революционеры?

— Зачем непременно предполагать подобные вещи? — возразил Мэк-Шэн. — Разве мой барин не мог приехать просто по своему личному делу?

— А для чего он привез с собой письма от королевского брата? Это подозрительно.

— Как для чего? Да просто для того, чтобы представиться высокопоставленным лицам в качестве действительного, настоящего джентльмена, а не проходимца какого-нибудь. Неужели в здешней стране не понимают таких простых вещей и подозревают в них невесть что? Ну, люди!

— Это ты сам не понимаешь нашей страны, — возразил Дмитрий.

— Отказываюсь и понимать такие вещи… А ты мне вот что объясни, дружище Дмитрий… Да не спросить ли нам еще бутылочку? В этой уж ничего нет, а за бокалом вина глаже беседа идет.

Распили еще одну бутылочку. Мэк-Шэн незаметно свел разговор на петербургских красавиц.

— У нас в столице много есть красавиц из польских дам и барышень, — сказал Дмитрий.

— А нет ли между ними княжны Чарторинской? — спросил Мэк-Шэн. — Не слыхал ли ты про такую?

— Я у них в доме прослужил несколько лет, еще когда старый князь был жив. А ты как ее знаешь?

— Она была в Англии.

— Возможно. Она только что вернулась с дядей из-за границы.

— Скажи, приятель, она теперь в Петербурге?

— Надо полагать. А для чего ты спрашиваешь?

— Много будешь знать — скоро состаришься.

— Вот что, Максимыч: я догадываюсь, что твой барин в Петербург-то приехал из-за этой самой княжны. Скажи мне правду. Я уверен, что оно так и есть.

— Значит, тебе известно больше, чем мне. Я знаю только, что мой барин встретил княжну в Комберлэнде, и что он находит ее красавицей.

— Виляешь ты, Максимыч.

— Если б я мог тебе верить, если б я знал, что ты нас не предашь, не изменишь нам…

— Вот тебе крест! Доверься мне, буду служить твоему барину верой и правдой.

— Ну, хорошо. Барин, действительно, влюбился в княжну, и она в него, кажется, тоже. Из-за этого мы и приехали.

— Прекрасно. Я так и скажу в тайной полиции, а затем буду служить вам с барином верой и правдой.

— Неужели ты все расскажешь теперь в тайной полиции? — спросил Мэк-Шэн.

— Имени княжны, конечно, не назову, а скажу, что англичанин приехал просто по своим любовным делам.

— Послушай, Дмитрий, шампанское мне надоело, а пить все еще хочется. Добудь-ка бутылочку бургонского. Да не таращи так глаза, повторяю же, капитан ничего не скажет. За подобное он меня никогда не забранит.

— Что за милый барин у тебя! — сказал Дмитрий, которого от двух первых бутылок уже начало разбирать. — Вот славный-то!

Откупорили третью бутылку. Мэк-Шэн продолжал:

— Расскажи теперь, дружище Дмитрий, все, что ты знаешь про княжну. Кто она такая?

— Она дочь умершего князя Чарторинского и состоит как бы под опекой самого государя императора. Она наследница всех родовых отцовских имений, за исключением одного, отказанного по завещанию одной варшавской больнице. Говорят, что царь сватает ее за одного генерала. Она при государыне фрейлиной и живет во дворце.

— Ее оттуда и не достанешь, — согласился Дмитрий.

— Фью! — посвистал Мэк-Шэн.

— Трудновато будет, это верно,

— Он ее непременно увезет все-таки, вот увидишь.

Где он может с ней встретиться?

— Так, чтобы поговорить наедине? Разве только на бале, во время танцев. Больше негде, Максимыч, она-то его любит. Есть признаки.

— Пусть он доверится мне, а я буду служить ему верой и правдой. Видит Бог, не сфальшивлю.

— Ты хороший малый, умный, добрый и честный, — сказал Мэк-Шэн. — Допьем же бутылку-то, да я пойду спать: смерть, как хочется. И здоровую же задам я сегодня высыпку, не в обиду будь сказано здешним блохам.


Читать далее

Фредерик Марриет. Браконьер
ГЛАВА I. В которой больше пива, чем дельных доводов 17.02.15
ГЛАВА II. В которой автор официально знакомит читателя с героем рассказа 17.02.15
ГЛАВА III. На какую дорогу вы выведете сына, по той он и пойдет и уже не пожелает сойти с нее 17.02.15
ГЛАВА IV. В которой автор усердствует изо всех сил, чтобы приноровиться к современному вкусу читающей публики 17.02.15
ГЛАВА V. Грехи отца взыскиваются на сыне 17.02.15
ГЛАВА VI. Свет не клином сошелся 17.02.15
ГЛАВА VIII. Посвящена родословию 17.02.15
ГЛАВА IX. В которой с большим вниманием выслушивается совет отца 17.02.15
ГЛАВА Х. Майор Мэк-Шэн рассказывает про разные любопытные марьяжные комбинации 17.02.15
ГЛАВА XI. Откровенность за откровенность и добро за добро 17.02.15
ГЛАВА XII. По старинному — за море по невесту 17.02.15
ГЛАВА XIII. Содержащая в себе кое-какие сведения о городе Петербурге 17.02.15
ГЛАВА XIV. Ухаживание 17.02.15
ГЛАВА XV. Побег и злая погоня 17.02.15
ГЛАВА XVI. Возвращение в Англию 17.02.15
ГЛАВА XVII. На другой день после убийства 17.02.15
ГЛАВА XVIII. Следствие коронера 17.02.15
ГЛАВА XIX. Настоящий друг узнается в нужде 17.02.15
ГЛАВА XX. В которой мы опять следуем за нашим героем 17.02.15
ГЛАВА XXI. Сцена опять меняется, интрига завязывается еще круче 17.02.15
ГЛАВА ХХII. Довольно длинная, но зато в ней наш герой очень скоро поступает на место 17.02.15
ГЛАВА XXIII. Наш герой вступает в должность 17.02.15
ГЛАВА XXIV. Мистрис Чоппер читает свою торговую книгу 17.02.15
ГЛАВА XXV. Обманщика обманывают 17.02.15
ГЛАВА XXVI. Джо опять встречает старого знакомого 17.02.15
ГЛАВА XXVII. В которой колесо фортуны подводит нашего героя под колесо точильщика 17.02.15
ГЛАВА XXVIII. О премудрости медного дела и об искусстве чтения депеш 17.02.15
ГЛАВА XXIX. В которой медник влюбляется в одну барышню из высшего круга 17.02.15
ГЛАВА XXX. Интригуют, читают, пишут 17.02.15
ГЛАВА ХХXI. Интрига запутывается 17.02.15
ГЛАВА XXXII. В которой медник занимается любовью 17.02.15
ГЛАВА ХХХIII. Браво, медник! 17.02.15
ГЛАВА XXXIV. Очень длинная, но необходимая для того, чтобы собрать то, что осталось от прежнего 17.02.15
ГЛАВА XXXV. Заключающая в себе обозрение предшествующих событий для установления их связи с дальнейшими 17.02.15
ГЛАВА XXXVI. Наш герой опять натыкается на старого знакомого, но далеко не приходит от этого в восторг 17.02.15
ГЛАВА XXXVII. Во второй наш герой возвращается к своему прежнему делу, но только в более широких размерах 17.02.15
ГЛАВА XXXVIII. В которой колесо фортуны поворачивается на одну или на две спицы в пользу нашего героя 17.02.15
ГЛАВА XXXIX. Бесконечно разнообразная: тут и тоска, и закон, и любовь, и ссора, и даже самоубийство 17.02.15
ГЛАВА XL. В которой наш герой пробует полечиться переменой климата 17.02.15
ГЛАВА XLI. У нашего героя голова была повернута не туда, куда бы следовало 17.02.15
ГЛАВА ХLII. Очень интересная переписка 17.02.15
ГЛАВА XLIII. Длинная, но никак нельзя разделить ее пополам 17.02.15
ГЛАВА ХLIV. Колесо фортуны поворачивается не в пользу нашего героя 17.02.15
ГЛАВА XLV. Суд 17.02.15
ГЛАВА XLVI. В которой все действующие лица, кроме главного героя, приходят в движение 17.02.15
ГЛАВА XLIX. Свидание 17.02.15
ГЛАВА L. В которой дела принимают оборот, вполне удовлетворяющий читателя 17.02.15
ГЛАВА XIII. Содержащая в себе кое-какие сведения о городе Петербурге

Нецензурные выражения и дубли удаляются автоматически. Избегайте повторов, наш робот обожает их сжирать. Правила и причины удаления

закрыть