ГЛАВА IX. В которой с большим вниманием выслушивается совет отца

Онлайн чтение книги Браконьер Joseph Rushbrook, or the Poacher
ГЛАВА IX. В которой с большим вниманием выслушивается совет отца

В качестве управляющего крупным земельным имением сквайр О’Донагю пользовался большим влиянием среди многочисленных фермеров поместья и старался всячески это влияние поддержать, чтобы извлечь из него для себя возможную выгоду. В отплату за услуги, оказанные им при последних парламентских выборах, восторжествовавшая при его поддержке партия предоставила одному из его сыновей патент на прапорщика в одном пехотном полку, стоявшем тогда в Ирландии. В одно прекрасное утро сквайр О’Донагю, прикатив из Дублина, объявил своему сыну Патрику, что он теперь прапорщик такого-то полка.

— Отчего не полковник? — глубокомысленно спросил Патрик.

— Оттого, что ты еще молокосос. Со временем. Бог даст, будешь и полковником, — отвечал отец.

— Ну, что ж, я ничего против этого не имею.

— Ничего не имеешь против! Да ты плясать и прыгать должен от радости. Ведь тебя карьера ждет, неужели ты этого не понимаешь? Ты не только до полковника, до генерала можешь дослужиться, разбогатеешь, сделаешься главным лицом в своей семье. Ты должен немедленно же отправляться к месту службы.

— Хорошо, отец, я отправлюсь. Но только, прежде чем дослужиться до генерала, я долго еще буду мерить землю собственными шагами, это я знаю.

— Ничего, ноги у тебя здоровые.

— Здоровые-то они здоровые, но из них я бы мог сделать и другое употребление.

Читатель, вероятно, удивляется, что Патрик О’Донагю так холодно отнесся к выпавшему на его долю счастью, но дело в том, что сей юноша был по уши влюблен. Это обстоятельство и охлаждало его патриотический пыл. В оправдание юноши следует сказать, что Джюдита Мэк-Крэ была действительно прелестнейшее созданье. Расстаться с ней было бы всякому тяжело.

— Как бы то ни было, ты завтра должен ехать в полк, — сказал опять сквайр.

— Ну, раз должен, значит, так и надо. Делать не чего. Поеду. Вопрос решен. А сейчас я, папа, пойду немного прогуляться, надобно размять ноги перед службой.

— Ты уж их достаточно размял сегодня, Пат, — возразил было отец, — ты утром исходил, по крайней мере, тридцать миль по горам, когда охотился.

Но Патрик не слыхал слов отца. Он уже был таков и перепрыгивал через каменную загородку, отделявшую огород его отца от владений Корнелиуса Мэк-Крэ.

— Джюдита, — сказал он своей возлюбленной, — я не знаю, как вам и объявить… у меня сердце готово разорваться. Завтра утром я с вами расстаюсь. Уезжаю отсюда.

— Патрик, вы это так только говорите. Вы шутите.

— Какие шутки! Меня записали прапорщиком в полк.

— Я умру, Патрик.

— Скорее же я умру от горя, тем более, что к горю легко может присоединиться пуля или пушечное ядро.

— Что же вы думаете делать, Патрик?

— Думаю пока ехать в полк. Мне нельзя иначе, я завишу не от себя. Потом вернусь. Мое сердце разрывается от части.

— А мое уже разорвалось, — рыдала Джюдита.

— Милочка, не надобно плакать. Этим не поможешь. Если только будет малейшая возможность, я вернусь и буду плясать на собственной свадьбе.

— Только эта свадьба будет у вас с другою, а не со мною, потому что я буду тогда лежать в сырой земле.

— Ну, я рассчитываю не на такой конец. Однако мне нужно идти домой. Выходите вечером к шалашу.

— Неужели же это так необходимо вам ехать? — продолжала Джюдита, вытирая передником слезы.

— Что же делать? Посылают. Но я вернусь полковником.

— Тогда вы и смотреть на Джюдиту Мэк-Крэ не захотите, а не то что жениться на ней.

— Потише, Джюдита, вы задеваете мою честь. Даже если я генералом сделаюсь, я на вас женюсь.

— О, Патрик, Патрик!

Патрик обнял молодую девушку, поцеловал и поспешил домой, напомнив ей:

— Смотрите же, не забудьте: вечером у шалаша.

Дома он застал мать и сестер в слезах. Они пересматривали и собирали его гардероб, о, очень скромный. Отец сидел у камина и, увидав сына, сказал ему:

— Подойди сюда и сядь. Я тебе дам несколько советов, а то в Дублине у нас, пожалуй, и времени не найдется поговорить.

Патрик сел на стул и приготовился слушать.

— Ты, я думаю, и сам знаешь, Пат, что быть офицером королевской армии очень хорошо и почетно. Никто тебя не посмеет тронуть, зато ты можешь тронуть, кого захочешь. Этим все сказано.

— Правда, — согласился Патрик.

— Находясь в неприятельской земле, ты, если сумеешь хорошенько высмотреть что нужно, можешь собрать себе недурную добычу.

— Верно, — согласился Патрик.

— Ты знаешь сам, Патрик, что король требует от офицеров, чтобы они одевались и жили, как приличные джентльмены, средств же на это им не дает. Следовательно, тебе придется выкручиваться тут самому, как ты сумеешь.

— Понятно, — сказал Патрик.

— Ты должен хорошенько себе выяснить, что ты можешь делать и чего не можешь. Все у тебя должно быть на вид корректно, по-джентельменски, чтобы никто не мог против тебя слова сказать.

— Естественно, — сказал Патрик.

— Возможно, что тебе придется наделать долгов — джентльмену это разрешается. Возможно, что ты окажешься не в состоянии их заплатить — это тоже джентльмену не укор, это бывает сплошь да рядом. Но только больше двадцати фунтов не должай, потому что свыше этой суммы для должника начинаются неприятные последствия по закону, до этой же суммы не опасно.

— Понимаю, отец.

— Запомни, Патрик, что люди судят почти всегда по наружности. Если ты говоришь о себе скромно, у тебя и кредит будет соразмерный.

— Понимаю, отец.

— В графстве Гальвей у нас у самих владения не ахти какие, это известно. Но о здешнем имении ты можешь говорить так, как будто я в нем не управляющий только, а сам помещик. Когда, например, ты заведешь речь о своих охотах и о том, как много здесь бекасов, говори всегда: наше поместье.

— Понимаю, отец.

— Упоминай почаще о том, что ты младший сын. Это будет для тебя оправданием в том, что у тебя лично мало денег, хотя семья твоя и богата.

— Ясное дело!

— Еще одно. Тот полк, в который ты сейчас поступаешь, здешний, ирландский. Постарайся при первом удобном случае перейти в другой.

— Зачем?

— Вот зачем. Ты здешний уроженец, твои слова здесь каждый легко может проверить. А в Англии все, что ты ни скажешь, будет приниматься на веру. Славны бубны за горами.

— Это тоже довольно справедливо.

— Смотри же, держись всего того, что я сказал тебе, — это житейская мудрость, а тебе ведь карьеру нужно делать. Помни, что никогда не следует хвататься за несбыточные надежды. Иди всегда вперед, не оглядываясь назад. Охотно соглашайся на все, что от тебя потребует начальство. Велят — охотно становись против пушечного жерла: за это чины даются. Пошлют — охотно иди хоть на край света, даже на тот свет, не рассуждая. Будешь так поступать — сделаешься полковником, генералом и, может быть, еще там чем-нибудь.

— Да чем же еще можно сделаться, отец?

— Попомни, Пат: для тебя оказалось большим счастьем, что я имею сейчас возможность воспользоваться частью доходов моего доверителя, чтобы снабдить тебя необходимыми деньгами. Иначе как бы мы выкрутились — я уж и не знаю, знает один Бог да его святые. При годовом отчете нужно будет пополнить растрату, но это легче сказать, чем сделать. Придется поэтому просто соврать, написать, что будто фермеры бедствуют, нищенствуют, показать в отчете ложный неурожай картофеля, — сочинить, будто двадцать человек умерло от голода. Это ему как бы в наказание за то, что он ирландские деньги проживает на чужой стороне. Я поступаю даже патриотично, если хочешь, потому что теперь эти деньги останутся в Ирландии… Так вот, Патрик, это все, что я хотел тебе сказать. Можешь идти прощаться со своей Джюдитой, я ведь отлично знаю, где тут у вас кошка прыгает, но предоставляю тому старику, который зовется Временем, сделать свое дело.

Таковы были советы отца сыну. В смысле житейской мудрости они были недурны и несомненно могли пригодиться Патрику наравне с деньгами, полученными от отца.

На другой день они выехали в Дублин. В голове Патрика стоял настоящий сумбур: тут были и советы отца, и Джюдита, и мечты о будущем величии. Юношу зачислили в полк, обмундировали, ввели в общество офицеров — и отец простился с ним, оставив ему свое родительское благословение и открытую теперь для него дорогу к карьере. Через две недели полк был укомплектован и отправлен в Ливерпуль, из Ливерпуля в Мэдстон, где простоял несколько времени, усиленно занимаясь строевым учением, так как в нем было много новобранцев, которых нужно было обучить. Не прошло и года, как уже Патрику выпал случай исполнить отцовский совет и перевестись в другой полк. Этот полк отправляли в Вест-Индию, и Патрик переменился вакансией с одним прапорщиком, не пожелавшим туда отправиться, причем за уступку своей вакансии получил хорошую приплату. В Вест-Индии воевать ни с кем не пришлось, и вскоре Патрик возвратился домой в том же чине. Через пять лет он добровольно перевелся в полк, находившийся в заграничном походе, и был произведен в поручики на открывшуюся бесплатную вакансию после одного убитого офицера.

Через пятнадцать лет трудной службы О’Донагю получил, наконец, давно ожидаемый чин капитана. Убедившись, что на военной службе ему не везет, он вышел в отставку с пенсией в размере половины оклада жалованья и задумал предложить какой-нибудь вдове или девице свою красивую наружность в обмен на хорошее приданое. За время своей службы в армии Патрик О’Донагю сильно переменился. Вращаясь постоянно среди людей себялюбивых и бездушных, он и сам мало-помалу утратил все прежние хорошие чувства. Правда, он долго не забывал своей Джюдиты, но теперь ее давно уже не было в живых. Получив ложное известие, будто Патрик умер от желтой лихорадки, она стала тосковать, чахнуть — и умерла, завяла, как подснежник. Единственная прочная нить, связывавшая его с Ирландией, оборвалась, житейские советы отца не были забыты, и О’Донагю стал считать весь мир своей родиной. Живя на скудную пенсию, он очень нуждался и все искал богатой невесты, надеясь создать себе положение выгодной женитьбой. Он по-прежнему был великодушен и храбр — эти качества присущи большинству ирландцев, — но все остальное в нем если не заглохло, то заснуло в ожидании благоприятных обстоятельств. Он очерствел от житейской суеты и злобы. А между тем, если бы Джюдита была жива, если бы он мог положить ей на грудь свою голову, — как бы он был счастлив, живя у себя на родине, где его маленькая пенсия была бы все равно, что целое состояние.


Читать далее

Фредерик Марриет. Браконьер
ГЛАВА I. В которой больше пива, чем дельных доводов 17.02.15
ГЛАВА II. В которой автор официально знакомит читателя с героем рассказа 17.02.15
ГЛАВА III. На какую дорогу вы выведете сына, по той он и пойдет и уже не пожелает сойти с нее 17.02.15
ГЛАВА IV. В которой автор усердствует изо всех сил, чтобы приноровиться к современному вкусу читающей публики 17.02.15
ГЛАВА V. Грехи отца взыскиваются на сыне 17.02.15
ГЛАВА VI. Свет не клином сошелся 17.02.15
ГЛАВА VIII. Посвящена родословию 17.02.15
ГЛАВА IX. В которой с большим вниманием выслушивается совет отца 17.02.15
ГЛАВА Х. Майор Мэк-Шэн рассказывает про разные любопытные марьяжные комбинации 17.02.15
ГЛАВА XI. Откровенность за откровенность и добро за добро 17.02.15
ГЛАВА XII. По старинному — за море по невесту 17.02.15
ГЛАВА XIII. Содержащая в себе кое-какие сведения о городе Петербурге 17.02.15
ГЛАВА XIV. Ухаживание 17.02.15
ГЛАВА XV. Побег и злая погоня 17.02.15
ГЛАВА XVI. Возвращение в Англию 17.02.15
ГЛАВА XVII. На другой день после убийства 17.02.15
ГЛАВА XVIII. Следствие коронера 17.02.15
ГЛАВА XIX. Настоящий друг узнается в нужде 17.02.15
ГЛАВА XX. В которой мы опять следуем за нашим героем 17.02.15
ГЛАВА XXI. Сцена опять меняется, интрига завязывается еще круче 17.02.15
ГЛАВА ХХII. Довольно длинная, но зато в ней наш герой очень скоро поступает на место 17.02.15
ГЛАВА XXIII. Наш герой вступает в должность 17.02.15
ГЛАВА XXIV. Мистрис Чоппер читает свою торговую книгу 17.02.15
ГЛАВА XXV. Обманщика обманывают 17.02.15
ГЛАВА XXVI. Джо опять встречает старого знакомого 17.02.15
ГЛАВА XXVII. В которой колесо фортуны подводит нашего героя под колесо точильщика 17.02.15
ГЛАВА XXVIII. О премудрости медного дела и об искусстве чтения депеш 17.02.15
ГЛАВА XXIX. В которой медник влюбляется в одну барышню из высшего круга 17.02.15
ГЛАВА XXX. Интригуют, читают, пишут 17.02.15
ГЛАВА ХХXI. Интрига запутывается 17.02.15
ГЛАВА XXXII. В которой медник занимается любовью 17.02.15
ГЛАВА ХХХIII. Браво, медник! 17.02.15
ГЛАВА XXXIV. Очень длинная, но необходимая для того, чтобы собрать то, что осталось от прежнего 17.02.15
ГЛАВА XXXV. Заключающая в себе обозрение предшествующих событий для установления их связи с дальнейшими 17.02.15
ГЛАВА XXXVI. Наш герой опять натыкается на старого знакомого, но далеко не приходит от этого в восторг 17.02.15
ГЛАВА XXXVII. Во второй наш герой возвращается к своему прежнему делу, но только в более широких размерах 17.02.15
ГЛАВА XXXVIII. В которой колесо фортуны поворачивается на одну или на две спицы в пользу нашего героя 17.02.15
ГЛАВА XXXIX. Бесконечно разнообразная: тут и тоска, и закон, и любовь, и ссора, и даже самоубийство 17.02.15
ГЛАВА XL. В которой наш герой пробует полечиться переменой климата 17.02.15
ГЛАВА XLI. У нашего героя голова была повернута не туда, куда бы следовало 17.02.15
ГЛАВА ХLII. Очень интересная переписка 17.02.15
ГЛАВА XLIII. Длинная, но никак нельзя разделить ее пополам 17.02.15
ГЛАВА ХLIV. Колесо фортуны поворачивается не в пользу нашего героя 17.02.15
ГЛАВА XLV. Суд 17.02.15
ГЛАВА XLVI. В которой все действующие лица, кроме главного героя, приходят в движение 17.02.15
ГЛАВА XLIX. Свидание 17.02.15
ГЛАВА L. В которой дела принимают оборот, вполне удовлетворяющий читателя 17.02.15
ГЛАВА IX. В которой с большим вниманием выслушивается совет отца

Нецензурные выражения и дубли удаляются автоматически. Избегайте повторов, наш робот обожает их сжирать. Правила и причины удаления

закрыть