Онлайн чтение книги Клин любви The Space Between
Пролог

Мидас. Четвертый Район (Айнис).

Огромный крытый дендрарий демонстрировал достижения хваленой биотехнической индустрии Танагуры, получившей свободу действия. Каждая часть парка отличалась разнообразием деревьев и ярких цветов. Множество разных бабочек и птиц беспечно порхали в воздухе. Кожу омывал легкий ветерок, создаваемый генератором отрицательных ионов. Любой вдох свежего воздуха глубоко впитывался в тело. Это был райский сад.

Бессонный город Мидас мог предложить гостям не только нескончаемый поток броского неонового света, излучаемого кварталами удовольствия. Ключевым среди различных его предприятий было это убежище, где гуляка мог отдохнуть и набраться сил.

День близился к вечеру. Ясон и Катц шли по одной из цветочных тропинок, петлявших по парку. Они напоминали пару бизнесменов, устроивших перерыв, сбежавших от дневной суеты и шума в это спокойное место. Разве что один из них выглядел совсем не обычно.

Хотя очки Ясона и скрывали половину его лица, эффект от его красоты, обрамленной блестящими золотистыми волосами, это не отменяло. Его тело словно было создано в соответствии с пропорциями золотого сечения, одет он был в обманчиво простую униформу, последний писк моды среди элиты. Такое сочетание почти до боли притягивало взгляд. Ощущение присутствия Ясона было настолько переполняющим, что превращало рубцеватое лицо Катца — тенью следовавшего следом — в размытый штрих.

Это зрелище очаровывало своей привлекательностью. Прохожие останавливались, смотрели, переводили дыхание и восклицали: «Блонди из Танагуры!».

В этих словах звучали не просто тоскливые нотки. Но никто не пытался помешать изящной прогулке Ясона и Катца, бродивших по парку. Они не обращали внимания на сопровождавшие их перешептывания.

— Так вы до сих пор не выследили Кирие? — спросил Ясон.

Катц лучше всех умел определять малейшие перемены в интонациях Ясона, перемены, которые могло вызвать одно-единственное слово. Но, как обычно, голос Ясона был тихим и спокойным, словно летнее утро.

— Простите, — извинился Катц. Затем он добавил, коротко суммируя все, что ему было известно: — Мы тщательно обыскали все места, где он может быть. Его подельники ничего не знают.

— Набег Службы Общественной Безопасности Мидаса оказался тщетным?

— Не обязательно. Пересечение границы сокращает количество мест, где Кирие может скрываться. Благодаря ему, была опровергнута идея о космополитизме трущоб. После этого мы сможем усилить политику устрашения, направленную против трущобных полукровок, вместе с более эффективной пропагандой в Мидасе.

Катц говорил равнодушно, не уклоняясь. Он не испытывал никаких сентиментальных чувств к своему дому. Происходил он из Цереры и Приюта, но в возрасте тринадцати лет был превращен в евнуха и отправлен в Эос в качестве «вещи». Он не только лишился возможности размножаться, но и способности проникнуться хрупкостью человеческих эмоций. Даже чувство ностальгии было ему чуждо. Он слишком хорошо знал, что Приют — это просто оскверненный рай.

Вместо того чтобы гнить в вонючей клетке трущоб, Катц оскопил свои эмоции и стал идеальной утварью Эоса, которой суждено было быть выброшенной, ржаветь вместе с остальным мусором. Катцу было предначертано перевернуть свою участь с ног на голову и уйти с черного рынка в качестве верного пса Ясона Минка.

Катц совершил самое ужасное для «вещи» предательство и все же был помилован по прихоти своего хозяина. Хотя коллеги Ясона, смотревшие на жизнь сквозь призму строгой меритократии, советовали поступить по-другому. Они считали поступок Ясона равносильным копанию в мусоре.

Но «удачей» в полной мере это назвать было нельзя. Колесо судьбы сделало мощный поворот, и вот где оказался Катц. Учитывая ситуацию, в которую он попал, разум Катца был готов анализировать всю поступавшую из трущоб информацию, выхватывая самую суть происходящего там. Но просто двигать шахматы на доске было недостаточно.

Удушливые застойные трущобы были извращенной свалкой однополого секса. Здравый смысл и общепринятые ценности там не действовали. Противоестественные риски считались обычным делом. С недостатком практического опыта, то, что можно было понять своей головой, добавлялось лишь к пустой теории.

Когда Рики стал работать курьером под руководством Катца, в мозг последнего вбили эту суровую правду. Он понял сущность и характер трущобных полукровок, впервые столкнувшись с ними во плоти.

Хотя, возможно, это и была единственная ценность жизни Рики, он потряс все самосознание Катца — во благо и во вред, выходя за рамки всех ожиданий, проникая в спящие в его душе эмоции. Хотя это отличалось от привязанности к Рики Ясона, у Катца не было никакой надежды выпутаться из этой ленты Мебиуса.

Если бы только Катц тогда сделал другой выбор. Тогда сейчас все бы обернулось иначе. Пять лет прошло, а боль как от открытой раны. Если он бы, наверное… точно…

Мысли крутились в его голове бесконечной петлей, не находя выхода. Эти чувства давно следовало раздавить. Тем не менее — охота на Кирие Катца не тревожила.

— Другими словами, лучше привлечь внимание к этим перипетиям с Мидасом, чем к неудачно просочившимся слухам о происходящем в Приюте, — сказал Ясон.

Несмотря на иронию, протеста со стороны Ясона Катц не почувствовал. Хоть это и не было похвалой, эти слова были наиболее близки к выражению чувств Ясона.

— Вторжение охраны Мидаса вызвало еще большую волну, чем получилось бы у полиции Цереры.

Увиденное Кирие в Приюте могло полностью изменить Цереру. Но если им удастся скопить достаточно ненависти в трущобах и превратить Кирие в козла отпущения, полукровки бросятся сдавать его.

При обращении человека, обладающего информацией вроде той, что владел Кирии, нашлись бы те, кто готов был рискнуть и обеспечить ему безопасный канал. Но стоило состряпать причину для вторжения в трущобы Темных, и полукровки сразу отпрянули бы от разыскиваемой личности.

Учитывая, что могло вероятнее всего пошатнуть баланс сил между Церерой и Мидасом, это была лучшая стратегия.

В трущобах зависть к «победителям» выходила за пределы обычной ревности. Те, кто рвался вперед, испытывал неудачу и приползал назад в трущобы, были «Кокерами». Но Рики, еретик в их рядах, отверг такое звание. Он был не просто очередным «побитым псом».

— Ты хорошо подытожил ситуацию, но запугивание немного нам принесет, если нам не сдадут Кирие, — произнес Ясон.

В какой-то момент, при перебежках из одного убежища в другое, удача Кирие иссякнет. Потенциальные доносчики взвесят плюсы и минусы. Сила свежей информации оставалась бесспорной, но порой способность уравновешивать жизни оказывалась выигрышным козырем. Какого бы высокого мнения ни был о себе новоявленный выскочка, грош ему цена, если он не мог учесть эти переменные в уравнении.

Хотя в данном случае речь шла о глупом молокососе, лишенном здравого смысла. Если Кирие не нашел покупателя своей информации, защиты у него не было. По мнению Катца, до сих пор он избегал неприятностей только благодаря удаче. Кирие был любителем, не знавшим, чего стоит бояться.

— В старых шахтах Дана-Берн ничего? — спросил Ясон.

— Недосягаемы для жителей трущоб. Кирие разве что в суицидальном настроении туда бы подался.

— Мне стало интересно, работает ли до сих пор внутренняя охранная система времен объявления независимости Цереры.

Дана-Берн некогда были убежищем тех, кто «противился» Мидасу. Теперь же они превратились в забытый пережиток. Они слишком разрослись и выпили слишком много денег, чтобы их просто сдать в утиль. Так они и стояли, позабытые. Чертежи давно были утеряны, так что шахты превратились в лабиринт, из которого никто живым не выбирался.

— К кому еще кроме Бизонов мог обратиться Кирие? — спросил Ясон.

— Я никого не знаю.

— Любовники? Друзья?

— Он любил хвастать, что только лучшее получает.

Губы Ясона сложились в кривую усмешку.

— Ребенок Кюгера?

— Именно.

— Ну, он хотя бы высоко нацелился, — спокойно произнес Ясон.

Когда Катц впервые услышал об этом, открытие сильно его шокировало, лишив дара речи. «Особое» дитя, никогда не ступавшее за пределы испорченного сада — оберегаемый сын владельцев ключей к власти в Приюте — выращенная в теплице орхидея.

Наследник клана Кюгеров считал, что все, само собой, должны перед ним склоняться. Жалкий продукт собственного высокомерия, Манон был просто пустой оболочкой, наделенной гордостью, потому он и попал под чары Кирие.

Катц был поражен. Сначала он посчитал это шуткой. Как Кирие смог провернуть подобное? Нашептал Манону в уши сладкую чушь? Предложил ему свое тело? Это дело у Катца в голове не укладывалось. Что мог предложить Кирие? Какими колдовскими силами он наделен?

Чем больше Катц размышлял над этим вопросом, тем больше уверялся, что Манон был глупее, чем он думал. Человек был загадочным созданием, отвергающим логику и здравый смысл.

— С трудом верится, что Кирие обладал такой властью над Маноном, чтобы заставить того его в глубины Приюта отвести, — сказал Катц.

С трудом верится. Если даже Катц так считал, для Приюта эти новости должны были еще большим ударом стать.

— Открылись не только прорехи в охранной системе, но недостаток умения разбираться с кризисными ситуациями, — продолжил Катц.

Несмотря на сильное внешнее влияние Танагуры, у Приюта не было конкурентов, не было естественных врагов. Возможно, к этому и сводилась проблема.

— Думаешь, кровь застоялась? — спросил Ясон. — Возможно, правителям приюта нужно вливание свежей крови.

Катц не мог определить по интонациям Ясона, какой скрытый смысл он вкладывает в слова. Он знал, что инцидент напугал представителей правящего в Приюте клана. Грозный Блонди, заправлявший на черном рынке, не переносил некомпетентности и беспечности. Ситуация стала результатом не невинной ошибки, но откровенно неправильного руководства. Танагура не могла любезно закрыть на это глаза.

Ради государственных нужд, Церера получила независимость как особый автономный регион, несвязанный с Мидасом, стертый с официальных карт. Фактически, она была огромной биоинженерной фермой, открыто участвовать в делах которой Блонди просто не мог. По этой причине назначить Катца посредником между двумя сторонами было разумно.

— Что стало с мальчишкой Кюгеров? — спросил Ясон.

— Подобный шок вызывает сильнейшую степень умопомешательства. Вся психотерапия на свете едва ли сможет вернуть ему разум, — сказал Катц, вспоминая, как Манон злословил ему в лицо.

— Что и стоило ожидать, выращенная в теплице орхидея хрупка, — произнес Ясон, но о ком он думал, так ясно выказывая свои чувства? Катцу не нужно было спрашивать. — И что же говорит Кюгер?

— Он сожалеет, что за Маноном не присматривали, как следует. Но какое бы наказание не последовало, секрет уже раскрыт.

Вероятно, удивленный четкостью непривычно невыразительного ответа обычно нерешительного Катца, Ясон остановился и посмотрел на него.

— Что такое? Тебя еще что-то тревожит?

— Нет. Просто главу Приюта, похоже, больше собственный сын заботит, чем опасность ситуации, в которой он оказался.

— Ты сомневаешься в том, что, раз его сын своей крупной ошибкой весь клан подставил, Кюгер его все так же любить будет?

На миг глаза Катца широко распахнулись. У него возникло такое чувство, будто он никогда не слышал от Ясона подобных слов и не услышит в будущем. Секунду спустя он уже сомневался, звучали ли они вообще.

Ясон вздернул бровь.

— Находишь это странным?

— Что?

— Мое употребления слова «любить».

— Ну… не особо — смущенный Катц запнулся. Его сердце тяжело стучало в груди.

Но, несмотря на это…

— Так Кирие ни с кем не спал, кроме мальчишки Кюгеров? — невозмутимый голос Ясона вернул его к реальности.

— Нет, — ответил Катц с легкой хрипотцой в глубине горла. Он кашлянул себе под нос. Сейчас было не время отключаться. Он одернул себя и подкрепил свою решительность.

— Полагаю, амбиции Кирие значили для него больше, чем секс? — спросил Ясон.

— Подозреваю, он считает его лишь средством для достижения целей.

За бестолочь вроде Манона Катц говорить не мог, но он даже не представлял, чтобы у честолюбца вроде Кирие и правда возникла романтическая привязанность.

— Но даже если ты одержим слепыми амбициями, некоторые стены остаются не взятыми, — произнес Катц.

— Ты о Рики?

Катц предпочел не кивнуть, а промолчать. Во всем, что касалось Рики, он полагался на Ясона. Хотя у Рики и Кирие не было ничего общего, единственным человеком, вокруг которого все крутилось, оставался Ясон. И такой поворот событий, конечно, и Катца врасплох застал.

— Ради достижения успеха Кирие бы и свою гордость, не колеблясь, продал бы. Рики же, скорее, в сточную канаву бросился, чем так поступил. Это различие становится непреодолимой стеной, — произнес Ясон.

Подделка.

В итоге, имитации не удалось провести оригинал. Так что все привело к ожидаемому исходу. Вернее, было ошибкой с самого начала ставить имена Рики и Кирие в один ряд.

Кирие верил, что, как и Рики, получив один шанс на миллион, он добьется успеха. Но Рики выплатил свои долги и заработал шрамы. Это полностью отличалось от положения Кирие, просто схватившего болтавшуюся перед ним приманку.

Достижение успеха.

Катц сомневался, что Кирие хоть близко представлял истинное значение слова «подготовиться».

— Господин Ясон…

— Что?

— Вам известно, что полицейский участок Мидаса открыл досье Рики, используя код приоритетного доступа?

— Я в курсе.

— Но они могли найти регистрационную запись Рики и узнать, что его отпустили в трущобы.

— Какая разница, — бесцеремонно отозвался Ясон. — Он — трущобный полукровка. Закон о Рабах применим только к зарегистрированным в Мидасе серийным номерам. Особые породы пользуются привилегиями.

В обычных обстоятельствах, человека, ищущего прорехи в законе и пытающегося использовать неподходящую логику, посчитали бы безумцем. Катц так часто видел, как Ясон разыгрывает эту карту «исключения», что ему оставалось лишь вздыхать, наблюдая.

— К тому же, все прочитанные полицией записи были удалены.

А значит, в полицейском участке поняли, что особый код, определяющий хозяина Рики, принадлежал Блонди. Как бы Темных ни боялись в Мидасе, они знали, что есть и вышестоящие инстанции, перед которыми им придется отвечать.

Во всей галактике только трущобным полукровкам хватало поразительного невежества недооценивать силу и власть элиты из Танагуры. Как обитатель развращенного мира, отрезанного от остальной жизни, только Рики мог смотреть в глаза Ясона без страха.

В этот момент Ясон слегка приподнял взгляд.

— Я так понимаю, они с ним неплохо время провели.

Катц понял, что Ясон говорит о недавнем аресте, и согласился с ним. Ясон был Блонди, находившимся на самой верхушке власти Танагуры. При желании он мог наблюдать за событиями в любом месте в реальном времени.

— Потому что он просто полукровка из трущоб, — произнес Катц.

Вот что случалось с полукровками из трущоб, если они попадали в руки Темных. Забредший на их территорию полукровка был всего лишь тараканом. Никто не нуждался в разрешении раздавить его.

Даже Комиссии по Правам Человека нечего было сказать о несуществующей Церере. Все их благородные помыслы и возвышенные идеи рушились перед величием властей Танагуры. Такова была правда этого мира.

Когда Темных спустили с поводка, Катц понял, что Ясон молча дал согласие на такой неизбежный исход. Но гнев Ясона на людей, без спроса посягнувших на его собственность, пересиливал холодную логику.

Катц не ожидал, что Темные зайдут так далеко и заберут Рики из трущоб в участок. То, что они залезут в его личные данные, стало еще одним неожиданным — непредвиденным — поворотом.

Миссия Темных заключалась в выслеживании и задержании Кирие, а не в том, чтобы притаскивать его товарищей в участок и допрашивать. Но если дело касалось трущобных полукровок, о соблюдении буквы закона можно было не волноваться. Достаточно было запугивать их, пока кто-то не заговорит.

И все же, Рики забрали в участок. Почему? Остальной банде по первое число на месте влетело. Их Темные не стали в участок тащить.

Парни из трущоб бродили в ночи Мидаса, чтобы сбежать от давящей и удушливой атмосферы Цереры и выпустить пар. Они нападали на пару туристов и воровали кредитки — но, по сути, это было мелочью. Карманная деньги на выпивку и наркотики. Такова была жизнь в трущобах.

Полукровки были насекомыми и подлежали уничтожению. Букашки, которых следует прихлопнуть — такое впечатление они производили на Службу Общественной Безопасности Мидаса. Капаться в личных делах не было нужды. Это не стоило затраченного времени.

В трущобах широко бытовало убеждение, что если полукровка напортачил и попался Темным, его имя попадало в черный список. На самом деле, Темные и этим не заботились. Они немного развлекались, избивая полукровок, а затем выбрасывали их вместе с мусором. Никто не спрашивал причин, не искал оправданий. Отбросам они не нужны.

Но с Рики дело обстояло иначе.

Катц с легкостью мог представить, как с ним обращались в полицейском участке.

Голос с искоркой дерзости так и сиял высокомерием — черноглазая надменность, не желающая никому уступать — Катц прекрасно понимал, как мужчина мог полететь головой вперед в им же самим вырытую яму, даже не заметив этого.

Черный Рики. Ангел разрушения — каким правдивым было прозвище. Это в Рики легче всего понять было. Хорошо или плохо, но в Рики было нечто, возбуждающее других мужчин. Он был загадочным зверем, и они против воли тянулись погладить его гриву.

Как и Ясон. И Катц. Они поддались этому зуду каждый по-своему и по разным причинам, вкладывая совершенно различный смысл. Кирие тоже почувствовал этот порыв, почувствовал так сильно, что полностью отклонился от своего курса.

Знай Рики, что у него за спиной говорят, он, без сомнения, впал бы в ярость. Что-то еще внутри него просто не давало ему с улыбкой отмахнуться от подобного, покачав головой.

В каком-то смысле, закостенелая гордость Темных превращала Рики в идеальную игрушку для них, трофей, чтобы на стенку повесить. Но, когда они, обработав его, узнали, что Рики был рабом Блонди, наверное, у них кровь от лица отхлынула.

Трущобный полукровка, ставший рабом — слишком поразительно, чтобы поверить. Так же, как и его хозяин Блонди. Но реальность смотрела им в лицо.

Хотя вопросов без ответа хватало, записи о Рики были удалены из базы данных, не из-за заботы о Танагурской элите, но из страха перед Блонди.

Они весьма далеко забрели на опасную территорию. Были в этом мире места, куда разумный человек не совался, вопросы, которые не задают, не узнав сначала ответа. Решение главы Темных было конечным, независимым от переживаний любого отдельного члена команды.

— И что нам дальше делать? — спросил Катц.

— Действительно, что? — Ясон замолк, а потом отдал распоряжения своим обычным невозмутимым тоном. — Загляните глубже, переверните больше камней. Возможно, у этого парня есть союзники в полиции, держащие языки за зубами и выжидающие подходящего момента.

— Пожелания касательно того, какие методы считать надлежащими?

На данный момент, лучше было подстраховаться, чем потом сожалеть. Катц хотел убедиться, что они с Ясоном на одной волне. Хотя обычно так и было.

— Оставляю все на твое усмотрение. Только убедись, что я получаю всю информацию, какой бы мелкой тебе она ни казалась.

В спокойном и собранном выражении Ясона не было ни капли неуверенности. Его необычная привязанность к Рики была очевидна, но говорил он так, словно желал полностью отделить личную жизнь от публичной — голос императора черного рынка, исполненный достоинством и властью.

— Понимаю, — произнес Катц, низко кланяясь. Он сделает все необходимое, независимо от того что для этого потребуется.