Онлайн чтение книги Корабль чародеев
ГЛАВА I

Ночной кошмар отступил, но качка не прекращалась, как и этот странный назойливый звук, похожий на позвякивание миллионов бутылок.

Он чувствовал только сильную боль — все тело горело, как будто его высекли или ошпарили. Тусклый свет, проникавший сквозь воспалённые веки, заставил открыть глаза. И тотчас нахлынула слабость, словно вампир из ночного бреда высосал все силы и бросил здесь умирать. Сморщившись от боли, он попытался поднять онемевшую руку, чтобы прикрыть лицо, но не смог и снова закрыл глаза. Жаркий солнечный свет, казалось, давил всем весом раскалённых добела лучей. Где же он всё-таки находится?

Человек снова осторожно приоткрыл глаза. Покачивало. Невольно представилось, что он лежит в колыбели гигантских ладоней. Его ослабшая рука соскользнула вниз и оказалась в ледяной воде. Он передёрнул плечами, и тут же застывшая кровь хлынула к венам, постепенно возвращая его к жизни. Вода? Попытка сесть отняла последние силы. Тяжело дыша от напряжения, он с трудом поднял голову и, скосив глаза, огляделся. Это движение сопровождалось странным потрескиванием. Он лежал на деревянной платформе, белой от сверкающей соли, а голова покоилась на спутанных, высохших морских водорослях, которые и шуршали при каждом движении. Интересно, где одежда? Итак, он плывёт на жёстком, пропитанном солью куске дерева, а вокруг — только лениво шевелящаяся вода, сливающаяся на горизонте с небом.

Как он оказался на этом обломке крушения, на этом плоту? Силясь что-либо вспомнить, человек нахмурился, и от этого незначительного движения лицо, казалось, пронзили сотни иголок. Он кое-как доволок руку до лба и прикрыл его. Видимо, лежал он так уже давно, если солнце спалило кожу до волдырей.

Постепенно возвращались силы. Сжав зубы, он опёрся на локоть, перекатился и сел. Теперь уже ничто не мешало осмотреться. Открывшаяся картина была малоутешительна. Журча и подпрыгивая, бесконечная рябь, словно играя и дразнясь, мягко подталкивала плот.

Растерянный, он поднял голову. Изнуряющая жара не давала вспомнить что-то, но что? Это «что-то» постоянно ускользало. «Ну и пусть, — решил он. — Здесь, на куске дрейфующего дерева, по-видимому, за много миль от берега, лучше уж подумать о том, как добраться до суши, как бы далеко она ни была».

Возможно, в этом была повинна слабость, но небо казалось ему каким-то необычным — слишком синее и мерцающее, словно широкая полоса голубого света, с дрожавшим сквозь знойное марево солнцем, похожим на собственное отражение в бегущей воде.

Он поджал ноги и понурил голову под давящей тяжестью раскалённых лучей. Хотелось пить: он облизнул потрескавшиеся, покрытые солью губы, краешком глаза жадно взглянул на воду — её не стоило даже пробовать.

Человек встал и сделал несколько неверных шагов по раскачивающемуся плоту. Да, «земля» тут не крикнешь, кругом — сколько видит глаз — вода. Сильно качнуло, и он чуть не упал. С большой осторожностью, словно опускаясь на битое стекло, он уселся снова и тяжело перевёл дух. Из груди со вздохом вырвалось рыдание. День клонился к вечеру, однако так медленно, что каждая минута казалась часом. Лишь однажды где-то далеко большая рыба, играя, плюхнулась в воду, но больше ничто не нарушало тягостного однообразия.

На закате он лежал на животе, погрузив взгляд в глубокую чёрно-синюю бездну. Вдруг что-то заставило его поднять голову. По воде багровой колышущейся дорожкой текло отражение заходящего солнца. Но там, вдали, прямо под заходящим алым солнечным диском виднелось другое пятно — тёмное и совсем крошечное. Корабль? Страстная, нетерпеливая надежда охватила его. Бессмысленно улыбаясь, он поднялся и выпрямился во весь рост. Медленно-медленно тёмное пятнышко на горизонте приобретало очертания корабля, и так же медленно солнце тонуло в воде, погрузившись уже наполовину и отмечая свой путь отблесками в сгустившейся синеве.

Лиловые сумерки надвигались с востока, неся телу, измученному жарой, прохладный ветер и целительную свежесть. Море дремотно вздымалось, словно пробуждаясь, и волны мерно раскачивали плот вверх-вниз, норовя опрокинуть замершего на нём человека.

В вечернем полумраке был виден только силуэт приближающегося корабля. Человек отчаянно замахал руками и раза два даже подпрыгнул, но плот закачался так, что он едва удержался на ногах. Он попытался кричать, но это тоже ни к чему не привело — из пересохшего горла вырвался лишь жалкий хрип.

Тем временем начало штормить — резкий холодный ветер торопливо гнал белые барашки, и они толкали плот, словно стараясь согнать со своего пути. Не удержавшись, человек упал на колени и в отчаянии запрокинул голову в немой мольбе. Несмотря на то что промозглый ветер всё усиливался, небо, усеянное звёздами, было чистым. Кувыркаясь и рокоча, беспорядочно обгоняя друг друга, вокруг носились пенистые валы. Человек до боли в глазах пытался рассмотреть приближающееся судно, ни корпус, ни оснастка которого не были освещены — корабль нёсся по волнам подобно чёрной тени. Что-то странное в очертаниях делало его непохожим на другие корабли; отнести его к какому-либо известному разряду судов было делом весьма затруднительным. Набежавшая волна захлестнула плот, и человек, не сводя с корабля изумлённого взгляда, покрепче ухватился за кривые доски. Где он мог такой видеть?

В книгах! В кино! Более всего это походило на драккар викингов, но такое предположение озадачивало: драккар викингов в наши дни? Невероятно! И всё же это было так, хотя и казалось необъяснимым. Во тьме можно было разглядеть только тугой красно-жёлтый парус. Плот неожиданно нырнул, почти опрокинув человека навзничь. Корабль был едва ли не в тысяче футов от него, и, воспользовавшись моментом, человек быстро зачерпнул воды и прополоскал горло. Теперь можно было кричать. Но за шумом волн он сам едва различал свой хриплый голос — услышат ли его на судне сквозь завывания и свист ветра?

Корабль мчался прямо на него, похожий на рассвирепевшего зверя. Если он сейчас же не подаст им какой-либо знак, драккар может оказаться близко. Слишком близко. Человек снова крикнул. Они должны его услышать! Корабль был уже совсем рядом — от плота его отделяли всего каких-то пятьдесят футов. Человек помедлил немного, внезапно ощутив смертельную усталость, затем поднялся, сложил рупором ладони и снова закричал. Было мгновение, когда ему показалось, что на палубе промелькнула чья-то тень, но ответа не последовало. Размахивая руками, вопя что было мочи, он, забыв всякую осторожность, как одержимый запрыгал по шаткому плоту. Ответа не было. Корабль проносился мимо — дальше, вперёд.

Поскользнувшись и грохнувшись на шероховатые доски, человек взвыл от отчаяния. Холодная вода окатила его с ног до головы, грозя стащить с плота. Он протиснул пальцы в щели между досками и повис так, чтобы удержаться. Зубы стучали, по спине разливался холод, пальцы быстро онемели. Ветер и не думал стихать. Похоже, начиналось продолжение ночного кошмара, но уже не в виде сюрреалистического бреда, а в виде жестокой реальности с бушующим морем и безжалостно жалящим ветром.

Звезды бесстрастно сияли в вышине, и измученный человек время от времени поднимал вверх бледное лицо, не переставая удивляться их великому множеству и близости. Трепещущие небеса казались бесконечным океаном живой тьмы.

Надежды на спасение таяли. Сколько ещё он сможет так продержаться? Очередная волна оторвала от досок уставшие руки. Плот, взбрыкивая, кренился то в одну, то в другую сторону, а человек задыхался и отплёвывался. Он снова просунул слабеющие пальцы между досок, до крови ободрал их и всем телом содрогнулся от боли. Плот в очередной раз подпрыгнул, голова человека дёрнулась, и он вдруг увидел перед собой гроздь тусклых жёлтых огней. Это был отнюдь не мерцающий свет звёзд. Он, словно во сне, наблюдал, как гроздь огней увеличивается, приближаясь.

Корабль! Должно быть, его всё-таки услышали и вернулись! Поднявшись на колени, он высвободил руки и замахал ими, крича что-то невнятное. Ветер внезапно, как по команде, стих. Нет, перед ним был не тот корабль, который он видел раньше, — этот, двухпарусный и освещённый разноцветными фонарями, более походил на старую венецианскую галеру. Он закричал опять и услышал ответный крик. С корабля уже спускали маленькую лодку.

Пока шлюпка, подпрыгивая, неслась по волнам, человек прислонился к шероховатым доскам, зачарованно разглядывал шелковистое мерцание обвисших, лишённых ветра парусов. Чей-то голос окликнул его, он приподнял голову и ответил — лодка была уже в нескольких ярдах. Сейчас она подойдёт ещё ближе… Он попытался сам вскарабкаться на борт, но силы покинули его, и он только почувствовал, как чьи-то крепкие руки подхватили его и потащили с плота. Ещё через мгновение он лежал на дне лодки, с радостью ощущая твёрдое дерево под собой и ногу гребца, обутую в сандалию, которой тот, налегая на вёсла, ненароком упирался ему в бок.

Так, лёжа на дне лодки, он смотрел то на качающееся небо, то на гребцов. Но вот раздался глухой Удар о борт корабля, сверху спустили трос, гребец прочно закрепил его, затем послышался скрип, и лодку подняли на палубу. Вот из неё уже достали весла, а спасённый все ещё не мог пошевелиться от усталости. Над ним склонились люди в ярких, похожих на восточные, одеждах. Среди множества любопытных лиц он заметил одно весьма приятное — лицо молодой девушки.

Потом он услышал мужской голос, мягкий и сочувственный:

— Отнесите его ко мне в каюту. — У говорившего был сильный акцент, как будто ему приходилось говорить на иностранном языке. Это настораживало.

Его снова подхватили и, поддерживая, повели под сияющими колеблющимися парусами. За небольшой дверью была тускло освещённая узкая прихожая, стены которой украшала тончайшая резьба. В воздухе стоял пряный аромат. Миновав ещё одну дверь, они очутились в помещении с низким потолком, освещённым слабым, подрагивающим огнём покачивающейся лампы. Спасённый успел разглядеть только широкую низкую кровать, прикрытую тёмной накидкой. Его усадили на мягкую постель, и сопровождающие вышли. Он же, как в облако, провалился в перину.

Высокий седовласый мужчина с горделивой осанкой, облачённый в голубой плащ, приблизился к кровати и склонился над ним; его благородное лицо светилось интересом и заботой. Дотронувшись до лба и груди спасённого, он повернулся, рука взметнулась в повелительном жесте.

— Принеси ему чего-нибудь выпить. И покрепче.

Человек на кровати услышал звон посуды, шелест тонкой развевающейся ткани и почувствовал слабый аромат женских духов.

— Вот! — пропел нежный женский голосок, и девушка, которую он заметил, ещё находясь в лодке, появилась рядом со старцем в голубом плаще, держа в руках графин и бокал.

Там, на палубе, она показалась ему высокой, наверное, потому, что он рассматривал её лёжа на дне лодки, но теперь он увидел, что она гораздо ниже. Он не назвал бы её красавицей, но изящество тонких черт придавало её лицу несомненную привлекательность. Юное, почти детское лицо было бледным, а ясные карие глаза — огромными. Очевидно, ей было лет восемнадцать. Он не смог бы сказать, какой она расы, — она не особенно отличалась от тех женщин, которых он видел раньше. В ней не было ничего необычного, кроме, пожалуй, несколько странной причёски: копну каштановых волос венчала стянутая жемчужными нитями коса. И это длинное платье — с ниспадающими складками рукавов, стянутых у запястий широкими браслетами, — хотя, может быть, это вечерний наряд…

Но как она женственна! Какой неосознанной грации исполнены её движения и осанка!

— Вот, выпейте. — Старец поднёс бокал к его губам. — Это придаст вам сил.

Он сделал несколько маленьких глотков ароматного терпкого напитка — и усталость ушла, уступив место приятному теплу, разлившемуся по телу. Он обратил взор на девушку.

Она коснулась плеча мужчины в голубом:

— Посмотри, как солнце сожгло его кожу. У меня есть мазь, она смягчит боль от ожогов. Я принесу. — Девушка вышла. Он с сожалением посмотрел ей вслед. Разомлев от вина, он почувствовал, как веки налились тяжестью, и закрыл глаза.

Однако она вскоре вернулась. Почувствовав мягкий аромат духов, окружавший её, подобно ауре, он с усилием открыл глаза. Стоя на коленях около кровати, девушка откупоривала склянку красного стекла. Налив в ладонь густого ароматного масла, она лёгким движением растёрла бальзам по его лицу/Прохладное масло успокоило боль, прикосновения же её руки были подобны дуновению летнего ветерка. В какой-то миг из глаза встретились, и словно что-то пронеслось между ними. Что это было? Да и не почудилось ли ему? Но это необъяснимое, непередаваемое ощущение было так чудесно! Она почти виновато опустила глаза. Прикосновения стали более краткими и лёгкими; она быстро нанесла мазь ему на грудь, и снова их взгляды встретились.

Будучи в полусне и уже плохо понимая, что делает, он, с трудом подняв руку к груди, нашёл её пальцы и нежно пожал их. Возможно, он хотел выразить благодарность за заботу, а возможно, и нечто большее, — он не смог бы точно сказать. Но ему не приснилось, не почудилось — она позволила прикоснуться к себе!

Мужчина в голубом вдруг резко встал:

— Достаточно, Сивара. Оставь нас. Я сам позабочусь о нём.

Девушка послушно поднялась, передала старцу склянку и, тихо скользнув к дверям, слилась с полумраком тёмного проёма. Опять поднялся ветер, завывая с настойчивостью покинутого маньяка. Держать глаза открытыми больше не было сил. Старец в голубом быстро растёр мазь и вышел.

Этот странный корабль, по-видимому, явился из другого мира. Но в бушующем море человек чувствовал себя здесь в безопасности. Кто эти люди? Куда они держат путь? Впрочем, это не особенно интересовало его сейчас. Вот разве девушка…

Он счастливо вздохнул, глаза слипались, и уже через минуту сладкий сон унёс его в темноту.