Онлайн чтение книги Корсар с золотыми волосами Le Corsaire aux cheveux d'or
Глава IV, в которой орла променяли на кукушку

Когда Паоло и Вендрамин добрались до набережной, уже наступил вечер, и все вокруг было затянуто легкой полупрозрачной дымкой.

Обычно Вендрамин следовал за другом без особых раздумий: Паоло никогда не посвящал его в свои планы заранее – он задавал направление, а великан послушно шел следом.

Однако на сей раз – впервые в жизни – колосс потребовал объяснений:

– Куда ты меня ведешь?

– На борт того корабля, – отвечал Паоло.

– Американского?

– Да.

– Мы покидаем Неаполь?

– Да.

– Надолго?

– Навсегда.

– Ах!..

Великан, казалось, задумался и, присев на камень, обхватил свою большую голову здоровенными руками.

– В чем дело? Ты со мной не поедешь? – спросил Паоло.

– Поеду. Просто стараюсь не расплакаться.

– Не стоит. Поплачь.

Гигант так и сделал: рыдания его напоминали рычание льва. Он проливал слезы, которых, как метко заметил бы Гомер, хватило бы для образования пары рек; он вздыхал так, что мог бы надуть и парус.

Паоло не беспокоил его минут пять, а затем сказал:

– Все, Вендрамин, хватит. Ты уже достаточно наревелся, вспоминая отца, семью, друзей, любимый Неаполь, свою лодку. А теперь возьми себя в руки и будь мужчиной, не то я оставлю тебя здесь.

Угроза подействовала.

Великан вытер слезы и, поднявшись на ноги, промолвил:

– Я готов.

– Подойдем к бригу на нашей шлюпке, – сказал Паоло. – Нас возьмут на борт, если прикинемся преследуемыми властями патриотами – революционерам американцы симпатизируют. Куда-нибудь эта шхуна нас да доставит… У меня есть немного золота… Главное сейчас – покинуть Италию, а там посмотрим: может, предложим свои услуги дею Алжира.

– И станем отступниками? – воскликнул великан и в ужасе вскинул вверх руки.

– Почему нет? – спросил Паоло.

И Вендрамин, который никогда не отличался здравомыслием, повторил:

– Почему нет?

Ничего путного в голову ему не приходило.

– Отвечай же! – настаивал Паоло.

– Я не знаю, – сказал великан и, обескураженный, опустил руки.

Великан почесал нос, затем ухо, задумался, но, так и не найдя что ответить, решил, что Паоло, как всегда, прав, и сказал:

– Да мне, собственно, все равно!

– Отлично! – усмехнулся юноша. – Впрочем, я в тебе и не сомневался!

Вендрамин с гордостью вскинул голову: он был рад угодить своему кумиру.

В этот момент мимо них прошел матрос, которого Паоло узнал несмотря на опустившиеся сумерки.

– Эй! – воскликнул он.

Юнга остановился: то действительно был их вчерашний знакомый.

– Друг, – тихо произнес Паоло, – Король набережных в твоем распоряжении; если он будет тебе нужен, только свистни.

Молодой матрос колебался.

– Иди по своим делам, – продолжал Паоло. – А мы с другом последуем за тобой на расстоянии. Можешь рассчитывать на наше молчание и нашу преданность: перед отъездом из Неаполя я буду рад оказать услугу такому приятному пареньку, как ты.

Ничего не ответив, юнга продолжил свой путь.

«Молчание – знак согласия», – решил Паоло и, отпустив переодетую матросом красотку шагов на двести вперед, двинулся следом.

Вендрамин покорно шел рядом с другом, переваливаясь с боку на бок.

Приключение определенно ему нравилось, так как раскачивания из стороны в сторону обозначали у него радость; каждый раз, как он наклонялся, его огромная туша грозила раздавить хрупкого спутника – так громадный корабль танцует на волне рядом с небольшим корветом.

Целая цепочка полицейских протянулась вдоль набережной, ожидая личного появления в порту усердного герцога Корнарини. Герцога, переодетого в одежду лаццарони и довольно-таки неплохо загримированного, сопровождали двое сбиров; те самые, что накануне не поладили с Паоло и его здоровенным спутником.

Для герцога переодетой женщиной был именно Паоло, которого он абсолютно не знал.

Для более проницательного и осведомленного Луиджи, случившееся накануне не являлось загадкой. Паоло был для него тем, кем он был – Королем набережных, заступившимся за разыскиваемую полицией патриотку.

Луиджи отлично разглядел второго юнгу и, разобравшись в ситуации, взял верный след; и пусть упустил добычу, пусть его агент не осмелился поднять вуаль маркизы – он, по крайней мере, был далек от того, чтобы принять Паоло за женщину-карбонария.

Поэтому он позволил герцогу и двум его сбирам искать Короля набережной повсюду и даже желал, чтобы они его обнаружили, а сам тем временем вычислил единственное благоприятное место, откуда маркиза могла быстро и наверняка добраться до брига.

Там он и устроил засаду с шестью своими людьми.

Ловкий был парень, этот Луиджи!

Он собирался не только приписать себе заслугу поимки мятежницы, но и высмеять своего начальника.

Король любил рыбаков, лаццарони, бедноту, а потому пришел бы в ярость, допусти Корнарини ошибку.

Сам же герцог не сомневался в том, что в его сети угодила нужная рыбка, но на всякий случай затребовал подробное описание Паоло.

– Вы уверены в том, что это тот самый юнга? – спросил он у сбиров, имитируя акцент портового рабочего.

– Да, ваше превосходительство.

– Идиот! Говори «да, Пьетро»! Какого он роста?

– Небольшого, ваше… Пьетро.

– Волосы?

– Светлые.

– Лицо?

– Приятное, даже слишком – как у Девы Марии.

– Глядите-ка, эти мерзавки позволяют себе иметь профили Рафаэля… А его товарищ?

– Двухметровый здоровяк, ваше… Пьетро.

– Уверены насчет его пола?

– Да у него борода на половину лица!

– Можно носить и накладную.

– Это правда. Но он такой огромный!.. Ах! Ваше прев… Пьетро, упаси вас бог от знакомства с его кулачищами!

Внезапно министр заметил шедшую по набережной маркизу.

– Ну и дела! Это ведь юнга, не так ли?

– Да, но это не тот.

– Вы уверены?

– Разумеется, ваше превосходительство.

– И все же надо бы его допросить.

– Так мы себя лишь выдадим, ваше превосходительство…

– Простите, ваше… Пьетро.

Герцог взял щепотку табаку из имевшейся у него при себе серебряной табакерки, украшенной драгоценными камнями, и с наслаждением затянулся.

Один из сбиров поморщился.

– Что не так? – спросил герцог.

– Если позволите… – пролепетал полицейский.

– Позволяю, негодник, говори же…

– Ваше… э… я хочу сказать, у лаццарони не может быть таких дорогих штук.

– Ах да, забыл… Твое утверждение справедливо.

Сбир продолжал:

– Возьмите лучше мою; она больше подходит к вашей роли.

И он протянул герцогу свою табакерку – берестяную.

Министр взял ее, восхитившись прозорливостью подчиненного, который так и остался стоять с протянутой рукой.

– Чего ты хочешь? – удивился герцог.

– Ну как же – вашу, а то вы можете перепутать. Потом я вам ее верну.

– Держи! – сказал герцог. – Но не смей соваться внутрь!

– Что вы, что вы, не буду.

И сбир положил табакерку в карман.

Пройдя несколько метров, он подал знак одному из слонявшихся по набережной лаццарони и, проходя мимо, незаметно передал ему табакерку герцога. Лаццарони и сбиры часто находят общий язык: одни крадут, другие помогают им в этом.

Внезапно сбир воскликнул:

– Ах! Боже мой!

– Что такое? – спросил герцог.

– Ваше превосходительство!..

– Ну что еще?

– Этот мерзавец, что уносит ноги…

– Да говори уже…

– У него…

– Да что же, скотина?

– …ваша табакерка. Он вытянул ее у меня из кармана.

Разъяренный, герцог кинулся было вслед за лаццарони, но сбир его остановил:

– Но как же наше задание? – сказал он и внезапно воскликнул: – Вон, вон они!

В самом деле, к ним приближались Паоло и Вендрамин, сопровождавшие, пусть и на внушительном расстоянии, маркизу.

Исходя из того, что сказали агенты, герцог ожидал увидеть мужчину крепко сбитого и дородного, но, зная страсть неаполитанцев к преувеличению, не предполагал, что придется иметь дело с настоящим феноменом.

Однако же Вендрамин оказался столь огромным, что герцог, смерив его взглядом, только и смог вымолвить:

– Это ж надо – до чего здоров!

– Такого запросто не арестуешь, – благоразумно добавил один из сбиров. – Не мешало бы вызвать подмогу…

– Давай, Джакопо, дуй за нашими, – бросил в ответ герцог, признав справедливость замечания. – Хотя постой, – тут же спохватился он. – Мы их разыграем.

И, полагая себя в абсолютной безопасности, герцог отважно шагнул навстречу рыбакам.

– Эй, ребята, – сказал он, – можно вас на два слова? Нам с другом нужно с вами поговорить.

– Почему бы вам с другом, – грубо отвечал Паоло, – не пойти куда подальше.

Герцог не привык к подобной манере общения; лицо его исказила гримаса.

– Видимо, молодой человек, мне придется быть с вами предельно откровенным… С вами желает увидеться одна очаровательная особа; я здесь по ее поручению.

– Иди к черту!

– Но… – пролепетал герцог и, так как Паоло прибавил шагу, попытался удержать его за рукав рыбацкой куртки.

Вне себя от ярости, юноша резко и проворно развернулся и отвесил министру полиции такого пинка, что тот растянулся на мостовой.

Вендрамин покатился со смеху.

Что это был за смех! Если бы носороги умели смеяться, то именно так бы они и смеялись.

Паоло, не обращая больше внимания на герцога, двинулся дальше. Вендрамин бросился следом, гогоча от радости так, что содрогались стекла соседних лавочек.

Едва разгневанный герцог вскочил на ноги, как прибежали его люди.

– Арестуйте их! – закричал он. – Арестуйте!

Тотчас же с дюжину сбиров преградили путь двум немало удивленным рыбакам. Впрочем, удивление последних было вполне объяснимым: возможно ли, чтобы столько полицейских пришло на помощь какому-то лаццарони?

Однако же Паоло это не испугало. Он, конечно, хотел последовать за молодой женщиной, но не любил, чтобы ему досаждали, а потому смело двинулся на сбиров.

Те же набросились на Вендрамина, решив, что прежде всего необходимо справиться с великаном, – потеряв такого соратника, паренек и сам прекратит сопротивление.

Но гигант отряхнулся, и пятеро или шестеро вцепившихся в него ищеек полетели на землю. Юноша вновь пустил в ход ноги, и трое или четверо сбиров присоединились к своим распластавшимся на мостовой товарищам.

Образовавшаяся горка из тел погребла под собой герцога; каждый из сбиров пытался высвободиться, но Вендрамин продолжал забавляться. Выхватывая то одно, то другое тело за руку либо за ногу, великан вертел его в воздухе и вновь швырял в общую кучу, которая копошилась, кричала и горланила, к величайшему его удовольствию.

Но сбиры вырастали перед друзьями, словно грибы после дождя, и вскоре рыбаки оказались внутри плотного кольца окружения.

Однако Вендрамин имел вид столь грозный, что полицейские лишь смотрели на него с опаской, не решаясь приблизиться.

В это время герцогу удалось вскочить на ноги и, отбежав подальше, укрыться за спинами десятка ищеек.

– Синьора, сдавайтесь, – крикнул он, обращаясь к юноше. – Вы раскрыты; любое сопротивление бесполезно!

И тут Паоло все понял.

«Вот так штука! – сказал он себе. – Меня приняли за ту очаровательную даму, которую я сопровождал. Как это мило! Позволив арестовать себя, я окажу ей услугу, так пускай же сбиры нас забирают!»

И он шепнул Вендрамину:

– Не сопротивляйся; так нужно.

– Ваше превосходительство, – прокричал он Корнарини, которого узнал наконец под столь непривычными для герцога одеждами, – мы готовы следовать за вами; но я хотел бы заявить, что ни в каком заговоре не участвовал.

– В этом мы разберемся, синьора, и я не сомневаюсь, что его величество будет к вам снисходителен.

Довольный тем, какой оборот приняло дело, герцог подошел ближе.

Паоло сохранял хладнокровие.

– Ваше превосходительство, – промолвил он, – прошу вас запомнить, что мы были атакованы без какого-либо предупреждения с вашей стороны.

– Признаю это, bellina dona[11]Прекрасная сеньора (ит.). .

– И что мы дрались, полагая, что защищаемся от сутенеров.

Герцог, видя, что гигант позволил связать ему руки, а молодая женщина готова сдаться, с радостью признал и это.

– Согласны ли вы, – продолжал Паоло, – что, как только мы узнали, что имеем дело со сбирами Его Величества, то тут же прекратили драку?

– Призываю всех вас в свидетели!

На сей раз Паоло обращался к собравшимся вокруг зевакам; все они были его друзьями либо знакомыми, его подданными – если принять во внимание титул, данный ему французским художником.

Народный хор прокричал:

– Так все и было! Так все и было!

Больше сотни моряков, лаццарони, портовых рабочих собралось на набережной.

Ропот негодования прокатился по их рядам…

– За что арестовывают Паоло?

– Что сделал этот блондинчик?

– Чего они хотят от Короля набережных?

И толпа пришла в волнение.

Но Паоло хотел, чтобы его арестовали. Он обратился к герцогу:

– Видите эту толпу, ваше превосходительство?

– Вижу, синьора.

– Она недовольна.

– Так и есть.

– Эти люди собираются освободить меня.

– Они не посмеют.

– Гм-м!.. Сейчас их здесь не более сотни, но вскоре вы увидите перед собой пару тысяч. Что будете тогда делать?

– Армия нам поможет.

– Армия! – воскликнул Паоло, пожимая плечами. – Да армия боится лаццарони как огня, ваше превосходительство, и вам это отлично известно. Позвольте мне поговорить с этими людьми. Я их успокою.

Герцог нашел, что для заговорщицы его пленница чересчур уж услужлива.

– Ну что ж, синьора, поговорите, – молвил он, – поговорите. Вам эта любезность зачтется.

Паоло взобрался на плечи Вендрамину и с этой импровизированной трибуны прокричал в толпу:

– Друзья, позвольте мне пойти в тюрьму; речь идет о недоразумении, которое вскоре прояснится. Если завтра меня не отпустят, приходите ко дворцу с требованиями моей свободы; король слишком вас любит, чтобы отказать в подобной просьбе.

Эти несколько словно успокоили толпу, словно по волшебству.

Но народ не расходился.

«Боже мой! – подумал герцог. – Какой же властью обладает эта женщина? Этот заговор крайне опасен; должно быть, у нее повсюду есть сторонники».

И добавил себе под нос:

– Ничего, мерзавка, уж я постараюсь, чтобы ты сгнила в тюрьме.

Он взял понюшку табаку.

Вид берестяной табакерки напомнил герцогу о пропаже, и он вновь помрачнел.

– Я добьюсь от короля разрешения на допрос этой негодницы. Уж у меня-то она заговорит!

С этой мыслью он затянулся.

Отправились искать и вскоре нашли кориколо[12]Повозка ( ит.). , чтобы транспортировать пленников.

В этот миг Пало услышал душераздирающий крик о помощи; он доносился с той стороны, в которую направилась молодая женщина, и повторился два раза.

Юноша вскарабкался на повозку.

Сквозь сумерки он заметил человеческий силуэт, пытавшийся отбиться от нескольких ему подобных; последние были столь неприятными с виду, что, вне всякого сомнения, должны были принадлежать сбирам его величества Франческо.

Король набережных понял, что маркизу задержала полиция, судя по всему, в тот самый момент, когда она пыталась добраться до американского брига, и причиной тому, вероятно, была политика.

Вендрамин уже тоже залез на повозку и смотрел на женщину, и Паоло сказал другу:

– Разрывай свои путы и разыщи Гондоло; я видел его в толпе. Пусть его люди сделают вид, что хотят меня освободить, начнут досаждать полиции и сопроводят меня до дворца, только скажи ему, что силу применять не надо. Обо всем остальном я позабочусь сам. Ты же возьми человек двадцать парней и постарайся спасти ту женщину, что шла перед нами. Доставьте ее на американский корабль. Скажи ей, что если у нее есть хоть на су благодарности, то пусть дожидается меня там всю ночь; скажи, что попытаешься вырвать меня из лап полиции, организовав мятеж. Ты все понял?

Мрачное лицо Вендрамина на миг просветлело:

– Да.

Мысль друга Вендрамин уловил на лету, хоть и не сумел постичь цели.

– Иди же! – сказал Паоло.

На набережной уже собралось порядка пятисот человек, готовых заварить небольшой мятеж ради своего идола и подраться с полицией и армией.

В мгновение ока Гондоло организовал людей, распределил роли, и толпа взревела от возмущения.

Обеспокоенный, герцог взобрался на повозку.

– Прошу вас, синьора, – пролепетал он дрожащим голосом, – успокойте ваших друзей; сбежав, ваш товарищ привел их в ярость.

И бедный министр рассыпался в мольбах.

Но Паоло сказал ему:

– Они слишком возбуждены. Уж не думаете ли вы, ваше превосходительство, что я смогу перекричать эту толпу?

Министр, видя, что возмущение растет, сполз на землю и затерялся сначала среди сбиров, а затем и в толпе, посреди которой он кричал во весь голос: «Долой полицию!»

Корнарини не хотелось оказаться битым! Почувствовав себя в относительной безопасности, он побежал в первую же казарму; армия уже готовилась встать под ружье. То был швейцарский полк.

– Скорее, – сказал герцог полковнику, – бегите в порт и во что бы то ни стало доставьте во дворец переодетую матросом молодую женщину, которую арестовали и охраняют сейчас мои люди.

Швейцарцы немедленно отправились в порт.

Остановив проезжавшую мимо карету, Корнарини поехал во дворец, спеша предстать перед королем.

Вендрамин выполнил то, что ему было поручено, наилучшим образом.

Собрав вокруг себя человек тридцать друзей, он набросился во главе этого отряда на уже начавших вязать по рукам и ногам маркизу сбиров.

Луиджи светился от счастья.

Он слышал, как нарастает возмущение толпы, недовольной действиями герцога, и уже предвкушал, как разъярится король, узнав, что столь любимых им лаццарони понапрасну вывели из себя.

Он думал о том, как станет дворянином; для чего еще нужна королевская привилегия, как не для того, чтобы простолюдина превратить в человека благородного?

И тут на голову бедного Луиджи обрушился чей-то могучий кулак, и он без чувств свалился наземь.

Сбиры тотчас же разбежались кто куда.

Когда Луиджи открыл наконец глаза, на набережной уже не было ни души. Где-то вдалеке шумела толпа, но он был один, и пленница его исчезла.

Какое пробуждение после столь прекрасного сна!

С трудом встав на ноги, Луиджи поплелся в направлении дворца.

– Черт побери! – пробурчал он под нос. – В том, что мне не удалось задержать эту мерзавку, моей вины нет; переложу всю ответственность на министра.

И он ускорил шаг, преисполненный желания все рассказать королю.

Маркиза была спасена, но, вырывая ее из рук полиции, Паоло себя самого загнал в опасную ситуацию, из которой предстояло как-то выбираться.