Онлайн чтение книги Охота для всех La Chasse à Tir mise à la portée de tous
ВРАГИ ДИЧИ

Врагов, и врагов чрезвычайно опасных, у бедной дичи в наших краях столько, что приходится только восхищаться жизненной силой наших зайцев, кроликов и многочисленных птиц, коим позволяет выстоять и окончательно не исчезнуть с лица земли только воистину феноменальная плодовитость.

О, сколько наземных и воздушных пиратов подкарауливают несчастных! Рыщущие и днем и ночью хищники, как четвероногие или крылатые, так и двуногие и двурукие, именуемые браконьерами, кажется, заключили союз и объявили беднягам войну на уничтожение!

Если бы не поразительная плодовитость, беззащитные пернатые, точно так же как зайцы и кролики, были бы полностью истреблены, так как не обладают никаким иным оружием, чтобы отражать атаки жестоких разбойников, кроме невинных уловок и хитростей да умения спрятаться.

И это еще не все. Кроме хищных зверей и птиц, а также самого опасного врага — человека, страдают безобидные попрыгунчики и летуны и от бескормицы после дождливого лета, от суровых морозов, от обильных снегопадов, от гололедицы и сильного ветра. Иногда у птиц погибают целые выводки, когда люди вольно или невольно разоряют гнезда, особенно в пору сенокоса или сбора урожая.

Да, несомненно, мы должны сами себе сказать ужасную и жестокую правду, чтобы каждый, осознав размеры бедствия и всю меру опасности, угрожающей всему живому, включился в борьбу и личным примером доказал бы, что предотвратить несчастье еще возможно.

Я уже говорил, что человек вольно или невольно может разорить птичье гнездо. Если во время жатвы или косьбы крестьянин серпом или косой случайно заденет птицу и перережет ее пополам, что же тут поделаешь и что тут скажешь… Просто несчастный случай, и весь выводок можно занести в графу потерь. Правда, некоторые рачительные хозяева, заботясь о процветании своих охотничьих угодий, собирают яйца диких уток, куропаток и перепелок и подкладывают их под высиживающих цыплят домашних кур, с тем чтобы потом, когда птенцы подрастут и оперятся, выпустить их на свободу.

Но что можно сказать о тех негодяях, которые, питая лютую ненависть к землевладельцам или завидуя черной завистью тому, кто имеет возможность порадовать себя охотой, нарочно, я подчеркиваю, нарочно давят яйца в гнездах и уничтожают крохотных птенцов?

Прошлым летом, в июле 1885 года, один из моих друзей, владелец фермы в провинции Бос, в моем любимом междуречье Сены и Марны, отправился в поля, чтобы понаблюдать за работой своих косцов, и совершенно неожиданно появился рядом с группой работников, которые его не заметили из-за того, что рожь была очень высока.

И вот мой приятель услышал, как один из косцов произнес буквально следующее:

— А вот эту дюжину они уж точно не получат!

— Да что на тебя нашло, парень! — сказал другой работник. — Дичь-то тебе чем помешала? Неужто ты недоволен тем, что охотники нанимают тебя то в загонщики, то для того, чтобы носить их ягдташи? Ведь они за работу деньги платят!

— Нужны мне их деньги! Как же! — взревел первый. — Нет уж, коли мне самому не позволено охотиться, я уничтожу столько дичи, сколько смогу, чтобы этим господам меньше досталось. По крайней мере, ноша у меня за спиной будет легче, когда буду таскаться за их милостями по болотам да по буеракам.

Как водится, у мерзавца нашлись подпевалы, и все работники одобрительно загомонили, за исключением одного, попытавшегося слабо протестовать против бессмысленного уничтожения невинных пташек.

Неожиданное появление хозяина фермы повергло преступников не только в изумление, но и в ужас. Да, эффект был просто потрясающий!

Взору моего друга открылось отвратительное зрелище: на земле лежала кучка окровавленной, еще трепещущей плоти, и в этой кучке перемешались крохотные головки с закрытыми глазками, едва покрытые нежным пушком крылышки, скрюченные лапки и разорванные внутренности.

А негодяй, только что явивший свету свою натуру ярого завистника, застыл, опираясь на косу, с которой так и капала кровь, и только глупо разевал и закрывал рот.

Тут-то все само собой и разъяснилось. Мерзавец нашел выводок куропатки (малыши едва вылупились из яиц), собрал птенцов в шляпу, а затем развлекался тем, что изрубил их всех косой на мелкие кусочки, к вящему удовольствию приятелей.

Разумеется, мой друг воздал этому душегубу по заслугам. Он тотчас же рассчитал злодея, а затем в качестве доплаты присовокупил замечательный пинок пониже спины.

Увы, подобные происшествия случаются довольно часто, и виновные, к сожалению, всегда уходят от наказания, потому что никто не осмеливается сообщить властям об отвратительных деяниях мерзавцев.

Но займемся сейчас не людьми, а хищными животными и птицами, которые тоже наносят немалый ущерб дичи, хотя их-то как раз и можно простить, ибо они поступают так для того, чтобы удовлетворить свои потребности и вырастить потомство, подчиняясь властному голосу природы. Конечно, на деле мы не всегда руководствуемся этими доводами, ибо постоянно ищем и применяем наиболее эффективные средства для того, чтобы положить конец разбою хищников или хотя бы держать его в каких-то приемлемых границах.

Итак, начнем с хищных птиц.

Хищные птицы

ОРЕЛ

Главными характерными признаками орла, вне зависимости от размера тела птицы и от размаха его крыльев, являются: большой цельный клюв без зазубрин, прямой у основания и заканчивающийся крючком, короткие, крючковатые лапы, поросшие перьями почти до самых пальцев, с острыми когтями, и очень длинный хвост.

Во Франции обитают всего три вида орлов: беркут, большой подорлик и орлан.

Беркуты встречаются в Альпах, Пиренеях, а иногда даже и в лесу под Фонтенбло. Оперение у беркута темно-коричневое, с рыжеватым отливом. Отличить беркута от других хищных птиц можно по наличию у него на последней фаланге каждого пальца трех крупных чешуек. Размах крыльев беркута достигает порой 3 метров.

Беркут — птица плотоядная, он отважный и ловкий охотник, его жертвами становятся небольшие и средние животные: оленята, ягнята, зайцы. Не пропустит крылатый хищник и своих сородичей — птиц. Он поражает их, словно стрела, и уносит в гнездо, которое обычно строит из сучьев, мха и травы на скалах, а то и просто на дереве.

Подстрелить беркута можно только из засады после того, как будет найдено место гнездования супружеской пары. Все должно быть тщательно продумано и подступы к гнезду — разведаны. Обычно приманкой служит несчастный кролик. Бить беркута лучше всего из уже хорошо пристрелянного карабина или из ружья 12-го калибра, зарядив его патроном с 30 граммами дроби.

Человек, когда-то учивший меня стрелять и охотиться, отец Делафуа, однажды встретил в Эскрене, около городка Питивье в департаменте Луаре, беркута, улетевшего, несомненно, из леса в Фонтенбло, и сразил его первым же выстрелом (а стрелял-то он всего лишь дробью № 5). Гигантскую птицу тотчас же набили соломой, и роскошное чучело заняло почетное место в коллекции натуралиста-любителя, господина Люизи, который ныне служит сборщиком налогов в Эриси.

Большой подорлик намного меньше беркута, он гораздо слабее своего собрата, а потому не столь отважен. Оперение у молодых птиц в основном коричневое, с большими пятнами на крыльях и ногах, но с возрастом эти белые отметины исчезают, и у старых птиц оперение становится совершенно однотонным. Большой подорлик встречается во Франции гораздо чаще, чем беркут, и гнездится в Провансе, Дофине, Анжу, а некоторые пары выводят птенцов в ряде северных департаментов страны[261]Франция не входит в ареал распространения большого подорлика (Aquila clanga); представители данного вида птиц попадают сюда только пролетом.. Называют большого подорлика и орлом-крикуном[262]Орлом-крикуном в Европе называют малого подорлика, но в полевых условиях он почти не различим от подорлика большого., а все потому, что он, охотясь, издает прямо-таки оглушительные крики.

Орлан, именуемый также орлом-рыболовом, хотя и отнесен господином Кювье к семейству орлов[263]Орлы входят в семейство Accipitridae, но если две предыдущих птицы относятся к роду Aquila, то орлан-белохвост (Haliaetus albicilla), о котором пошла речь, отнесен орнитологами к другому роду — Haliaetus., все же отличается от собственно орлов строением плюсны, ибо фаланги пальцев у него совершенно голые, прикрытые спереди словно щитками из кожистых наростов, а сами пальцы полностью разделены; к тому же один из них, задний, чрезвычайно подвижен и может то присоединяться к остальным, то занимать прямо противоположное положение.

У молодых орланов клювы черные, клинообразные, коричневатые, хвосты украшены беловатыми пятнами, оперение на теле в основном тоже коричневое, с рыжеватой искоркой на каждом перышке. У старых птиц, как у самцов, так и у самок, перья на спине и на животе окрашены в пепельно-коричневый цвет, а голова и шея отличаются более светлыми тонами; щеки же практически совсем серые. Хвосты с возрастом теряют коричневые перья и становятся сначала бежеватыми, а к старости — и вовсе белыми. Клюв тоже постепенно как бы выцветает и из черного превращается сначала в серый, а потом и в бледно-желтый. Плюсны и пальцы у орланов в любом возрасте желтоватые, словно вылепленные из воска, а радужная оболочка глаз — золотистая.

Самка орлана намного крупнее самца и иногда достигает размеров беркута[264]Длина тела у орлана-белохвоста — 77 см, тогда как у беркута — до 82 см..

Орланы гнездятся в основном неподалеку от морского побережья или в лесах по берегам рек и озер; довольно часто их гнезда можно найти и на берегах Ла-Манша[265]Орланы-белохвосты распространены преимущественно в Восточной Европе и Скандинавии; в Западную Европу попадают на пролете или как случайные гости..

Орлан охотится и ловит рыбу как днем, так и ночью; он столь яростно и упорно преследует мелких млекопитающих, птиц и рыб, что уйти от его острых когтей удается очень немногим. Подстрелить орлана довольно трудно, а потому заиметь подобный трофей весьма и весьма почетно.

ГРИФ

Отвратительная, надо сказать, птица. Да, этот урод с плоской, словно приплюснутой, лишенной перьев, голой головой, с крючковатым клювом и словно ощипанной шеей с сильно выступающим, раздутым зобом, покрытым серым пушком, чаще всего испачканным запекшейся кровью жертв… нет, сей монстр не вызывает никакой симпатии!

Грифы не живут в наших краях круглый год, они прилетают на лето в Лангедок, Прованс, Пиренеи, а иногда, в особо жаркие годы, встречаются в северных департаментах Франции. Холод заставляет грифов возвращаться в Испанию и Африку.

Гриф труслив и чрезвычайно прожорлив, он поглощает любую пищу без разбору, вплоть до падали, прямо-таки с беспримерной жадностью.

Советую вам отсалютовать этому разбойнику хорошим зарядом самой крупной дроби.

ЯГНЯТНИК, ИЛИ БОРОДАЧ

Настоящий воздушный пират, летающий очень высоко и обладающий огромным размахом крыльев. Если судить по внешнему виду ягнятника и по его повадкам, то он нечто среднее между орлом и грифом.

У взрослых особей крылья на спине черные, но на каждом перышке имеется белая полоска, так что ягнятник кажется весьма пестрым, или рябым, как вам будет угодно. На голове у хищника красуется черная лента, а шея и нижняя часть тела — светло-рыжие, с золотистым блеском.

У ягнятника есть одна особенность, благодаря которой этого хищника ни с кем не спутаешь: у него из овальных ноздрей торчат крохотные, но заметные волоски, а под клювом находится пучок жесткой щетины, вот почему его называют еще бородачом.

Ягнятники в изобилии водились в Альпах еще в конце прошлого века, но люди вели с разбойниками столь яростную борьбу, что в наше время они стали встречаться все реже и реже. Сейчас ягнятников еще можно увидеть в Швейцарии, Германии, Тироле и Пиренеях[266]В настоящее время ареал бородача в Европе сводится к Пиренеям, нескольким внутренним районам Испании, юго-западу Балканского полуострова (главным образом — Греция и Албания), Сардинии и Корсике. Во Францию залетает лишь от случая к случаю..

Ягнятник — птица очень крупная (длина тела достигает иногда полутора метров, а размах крыльев — трех метров). Хищник этот чрезвычайно отважен и коварен, а потому опасен для любой дичи. Хотя оперение у него довольно жесткое, крупная дробь легко пробьет эти «латы».

ЯСТРЕБ [267]В Европе распространено несколько видов ястребов, объединяемых в род Accipiter.

Нахальный, чрезвычайно ловкий и бесстрашный разбойник ужасно прожорлив. Целыми днями он только и делает, что высматривает добычу, а затем в мгновение ока набрасывается на зайчат, молодых куропаток, перепелок, дроздов и даже на разгуливающих по двору домашних уток и кур, утаскивая их прямо из-под носа у фермеров.

Опознать ястреба довольно просто по как бы сжатому с боков, согнутому в крючок у самого основания клюву, а также по весьма характерным белым пятнам, разбросанным там и сям по всему коричневому оперению.

Ястребы гнездятся в дубовых и буковых рощах, в сосновых лесах, и к вечеру, вдоволь попиратствовав на полях, возвращаются к семейству с добычей. Бьют этих хищных птиц дробью № 4.

СКОПА

Отъявленная плутовка и хитрюга, известная своей ловкостью, скопа, однако, довольно часто теряет свою добычу, ибо более крупные и сильные хищные птицы всегда готовы ограбить любого удачливого охотника. Да, скопа часто оказывается в роли вора, у которого другой вор украл дубинку. Как говаривал старик Вергилий, «sic vos non vobis», то есть кто-то работает, а плату получает другой.

Скопа — великая любительница рыбы, и ловит она ее так же ловко, как баклан, обитатель морских просторов. К несчастью для скопы, орланы, тоже большие охотники до свежей рыбки, предпочитают воспользоваться плодами чужого труда, а потому частенько усаживаются где-нибудь на высоком дереве и издали наблюдают за более слабыми своими собратьями по разбойничьему племени. Как только орлан видит, что скопа выхватила из воды рыбину, он бросается на везучую птицу, долго и упорно ее преследует, клюет и щиплет, заставляет то подниматься, то опускаться и в конце концов вынуждает бросить добычу, которую обычно и хватает прямо на лету, не давая упасть на землю или воду.

Вы легко опознаете скопу по прямому клюву, который заканчивается острым крючком. Грудь у хищной птицы белая, с коричневыми и рыжеватыми пятнами; хвост коричневый, мощный, квадратный, на голове, у самых глаз, начинается широкая коричневая полоса, проходящая вдоль спины до рулевых перьев хвоста.

Гнездятся эти птицы в Бургундии, Вогезах, Пуату, встречаются и в наших угодьях в Солони. Надо сказать, что эти сравнительно небольшие разбойники буквально опустошают пруды и заводи речушек.

ЗМЕЕЯД, ИЛИ КРАЧУН

Змееяд, по моему мнению, — нечто среднее между орлом и сарычем. Длина его тела составляет около 55 сантиметров[268]В орнитологических руководствах длина тела змееяда указывается несколько больше: 65 см., а размах крыльев достигает 1 метра 65 сантиметров. Спинка у змееяда пепельно-коричневая, грудь и живот — белые, с продолговатыми рыжими пятнами, особенно заметными у молодых особей; глаза — желтые; ноги у него голые, без оперения, очень сильные, а сами лапы покрыты крупными, толстыми чешуйками серовато-голубого цвета.

Змееяд особенно распространен на севере Франции, на юге птицы бывают пролетом лишь весной и осенью[269]Согласно современным научным данным, в распространении птицы во Франции наблюдается обратная картина.. Эти относительно крупные хищники иногда гнездятся на высоких деревьях, но могут устроиться и совсем низко, где-нибудь в зарослях кустарника в верещатнике. Самка откладывает 2–3 серых глянцевых яйца, совершенно гладких, лишенных каких-либо пятен и крапинок.

Змееяд отважен, даже нагл и очень прожорлив, так что опасен он не только лесной, полевой и болотной дичи, но и домашним курам и уткам, что мирно разгуливают на птичьем дворе. Бить его, как и скопу, следует дробью № 4.

СОКОЛ

Этот крылатый разбойник воистину наводит ужас на всю дичь, как на покрытую шерстью, бегающую по земле, так и на всю пернатую, парящую в воздухе. И он наделен всеми необходимыми качествами для того, чтобы все живое трепетало при его появлении на горизонте: мощными крыльями, огромной скоростью полета, несравненной отвагой, беспримерной хитростью, невероятно острым зрением и ужасными орудиями убийства, то есть крепкими, хваткими лапами с цепкими когтями и острейшим клювом.

Выглядит сокол очень благородно и импозантно в своем темно-сером оперении с беловатыми, коричневатыми, рыжеватыми, бежевыми и голубоватыми крапинками. Пожалуй, сокол — самый элегантный из всех пернатых хищников, в нем чувствуется порода, ведь когда-то он был королевской ловчей птицей. В старину сокольничии так и говорили: благородные птицы.

Сокол почти всегда охотится один, но изредка берет себе в помощь одного из своих сородичей. Обычно хищник взвивается чуть не в поднебесье и с огромной высоты падает камнем на жертву, причем хватает он дичь не клювом, а когтистой лапой, и чаще всего за бок.

Сокол столь смел и дерзок, что упорно преследует дичь, нисколько не боясь присутствия человека.

Один мой друг, господин Г., однажды одним выстрелом подбил двух куропаток; одна из птичек была убита наповал, а вторую он только подранил. В то время как собака нашего приятеля устремилась к бедной жертве, чтобы принести ее хозяину, на подранка, пытавшегося скрыться за живой изгородью, сверху спикировал роскошный сокол.

Для господина Г., опытного охотника и меткого стрелка, зарядить ружье, вскинуть его к плечу и взять на мушку наглого грабителя, ухватившего его законную добычу, было делом одной секунды. Затем мой друг нажал на курок и имел счастье лицезреть, как и куропатка и сокол, кувыркаясь и теряя перья, полетели вниз.

Сокол бесстрашно атакует любую крылатую дичь, каковы бы ни были ее размеры. Ни вес, ни величина фазана или утки хищника нисколько не смущают.

Охотясь в декабре 1883 года в болотах вдоль небольшой речушки, я стал свидетелем того, как сокол словно вихрь налетел на стаю диких уток, приближавшихся к месту кормежки. Всего в каких-нибудь ста метрах от меня он схватил за бочок селезня и понес, не обращая внимания на отчаянное кряканье жертвы. Остальные утки, напуганные столь неожиданным и стремительным нападением, бросились спасаться в камышах и засели там так крепко, что мне пришлось изрядно потрудиться, прежде чем я сумел вспугнуть их и заставить взлететь. Представьте себе, я чуть ли не наступал на бедняг, а они все не желали взлетать! Да не забудем еще, что дело было в декабре, вода в болоте стояла едва ли не по пояс, а на мне были не болотные сапоги, а простые краги. Брр! До сих пор как вспомню, так вздрогну! Однако я был вознагражден за все мучения, так как подстрелил двух великолепных уток.

Существует пять основных видов соколов:[270]Семейство соколиных (Falconidae) в Европе насчитывает десяток видов. кречет, пустельга[271]Во Франции обитают два вида пустельги: степная (Falco naumanni) и обыкновенная (Falco tinnunculus)., чеглок, кобчик и обыкновенный сокол, именуемый еще соколом-сапсаном.

Если вы где-нибудь заметите одного из представителей соколиного семейства, проявите твердость характера и, не питая никакой жалости, либо уничтожьте его сами, либо сообщите о нем егерям. Чтобы совершить акт справедливого возмездия, используйте дробь № 6.

КОРШУН

Если сокола и орла называют благородными птицами, то про коршуна и грифа ничего подобного сказать нельзя. Какое уж там благородство! Коршун — самое трусливое, подлое, отвратительное создание из всех пернатых хищников и в то же время, пожалуй, и самое прожорливое. Коршун всегда спасается бегством от ястреба, хотя тот намного меньше. Да что там говорить, ведь этот трус не осмеливается побороться за добычу даже с вороной. В стародавние времена в среде сокольничих коршун считался «гнусной» птицей.

Однако среди пернатых разбойников мало кто может поспорить с коршуном в мощи, легкости и скорости полета, так что никакая дичь не смогла бы уйти от когтей поганца, если бы не его вошедшая в поговорку трусость. Чтобы выжить, коршун часто, подобно грифу, вынужден довольствоваться падалью или остатками чужой трапезы, когда в округе бывает мало грызунов и мелких пташек, на коих он только и осмеливается нападать.

Безжалостно вгоните в этого бандита хороший заряд дроби № 4!

САРЫЧ [272]В этом разделе автор рассказывает о птицах рода Buteo.

Хотя сарыч опасен скорее для домашней птицы, чем для дичи, охотнику все же не следует забывать об этом враге диких уток и куропаток.

Летает сарыч довольно тяжело, а потому не может догнать легкокрылую и быструю птицу. Но зато он наделен недюжинным терпением и иногда способен часами восседать где-нибудь на макушке одиноко стоящего дерева в ожидании момента, когда вожделенная дичь сядет на землю; как только сие долгожданное событие происходит, хищник немедленно атакует, и почти всегда успешно.

Существует несколько видов сарычей, но особенно часто встречается сарыч обыкновенный, обитающий в лесах и перелесках на равнинах, поближе к полям[273]Сарыч (Buteo buteo) предпочитает гнездиться на деревьях, но не избегает и скалистых обрывов. В Западной Европе распространены 3 подвида сарыча., и мохноногий канюк[274]Мохноногий канюк (Buteo lagopus) гнездится на севере Европы (Скандинавия и Россия); в Западную Европу прилетает на зимовку., который предпочитает гнездиться в лесочках около болот.

Как гласит пословица, сарычу соколом не стать никогда, а понимать это следует так: глупца не переделаешь в умника (что вполне справедливо).

Но заслуженно ли прослыл сарыч птицей столь уж глупой? Быть может, сарыч выглядит днем законченным дуралеем только потому, что при дневном свете он плохо видит, как и многие ночные хищные птицы, такие как сова и филин?

Но как бы то ни было, глуп сарыч или умен, не стоит раздумывать над этой проблемой в ту минуту, когда разбойник окажется от вас на расстоянии выстрела. Поторопитесь-ка лучше сбить его зарядом дроби № 4.

ЛУНЬ [275]Луни объединяются орнитологами в род Circus.

Лунь — близкий родственник сарыча и отличается от своего собрата по отряду небесных пиратов лишь строением плюсны, которая у него гораздо более подвижна. Он охотится точно так же, как и сарыч, то есть хватает добычу на земле. Лунь хитрее и проворнее сарыча, но, конечно, соколу уступает во многом, в том числе в ловкости, скорости и смелости. Обитает лунь чаще всего в сырых низинах. Мне однажды удалось за месяц подстрелить штук пятнадцать на болотах. Стрелял я патронами, снаряженными дробью № 6, и удача мне всякий раз улыбалась.

Такие враги дичи, как ворон, ворона и сорока, слишком всем известны, чтобы я останавливался на них специально. Хотя эти птицы и приносят некоторую пользу человеку, уничтожая вредных насекомых и личинок, в особенности майских жуков, а также червей, гусениц и слизней, истребляйте этих разбойников безо всякой жалости, как только вам представится возможность (следует сказать, что такая возможность представляется не часто, ибо эти птицы чертовски умны и осторожны). Увы, сравнительно небольшие по размерам воздушные пираты наносят огромный ущерб дичи, ибо они воруют и жадно поглощают яйца фазанов, куропаток, перепелок и прочих птах, а также пожирают крохотных, еще не оперившихся птенцов. Бывает, что обнаглевшие разбойники нападают даже на зайчат и кроликов.

Прежде чем приступить к изучению хищных животных, наносящих немалый урон дичи, я счел своим долгом обнародовать список птиц, объявленных «вне закона» местными властями в различных департаментах Франции.

Итак, по различным причинам решением префектов полиции объявлены вредоносными:

в департаменте Эн — сорока, клест, черный ворон, серая ворона, витютень, клинтух, вяхирь, поганка, чомга, ястреб, коршун, мохноногий канюк, болотный лунь, филин, сорокопут;

в департаменте Эна — ястреб, сокол, сарыч, сорока, ворон, витютень;

в департаменте Алье — пустельга, гриф, сорока, сорокопут, ворон;

в департаменте Нижние Альпы[276]В настоящее время департамент называется Альпы Верхнего Прованса. — ягнятник, бородач, орел, сокол, сарыч, филин, сорокопут, клест, сорока, ворон, ворона, сойка, витютень, клинтух, вяхирь;

в департаменте Верхние Альпы — орел, сокол, ястреб, черный коршун, филин, ворон, ворона, сорока;

в департаменте Приморские Альпы — пустельга, ястреб, сорока, воробей, дубонос, певчий дрозд;

в департаменте Ардеш — орел, сарыч, коршун, сокол, ястреб;

в департаменте Арденны — сарыч, лунь, коршун, ястреб, сокол, пустельга;

в департаменте Арьеж — гриф, бородач, сокол, лунь, скопа, орлан, филин, цапля, витютень, клинтух, вяхирь, змееяд, ястреб, ворон, сорока;

в департаменте Об — все крупные хищные птицы, ворон, сорока, витютень;

в департаменте Од — коршун, ворон, сокол, сорока;

в департаменте Буш-дю-Рон — сорока, ворон, ворона и все хищные птицы, кроме совы;

в департаменте Кальвадос — сокол, лунь, скопа, орлан, ястреб, коршун, сорока, сова, ворон, ворона, витютень;

в департаменте Канталь — все хищные птицы, сорока и сорокопут;

в департаменте Шаранта — все хищные птицы, кроме совы, а также сорока, ворона, витютень;

в департаменте Приморская Шаранта — хищные птицы и дикие голуби;

в департаменте Шер — гриф, ястреб, сарыч, сорока, сорокопут, ворон, витютень;

в департаменте Коррез — хищные птицы, сорока, сойка, ворон;

на Корсике — ворон, сорока, витютень, водяная курочка, утка;

в департаменте Кот-д’Ор — коршун, сарыч, сокол, ястреб, цапля, зимородок, сорока, ворон, витютень;

в департаменте Кот-дю-Нор — сарыч, ястреб, витютень, ворона;

в департаменте Крёз — коршун, ястреб, гриф, сарыч, сокол, ворон, пустельга, сорокопут, сорока;

в департаменте Дордонь — точного списка нет;

в департаменте Ду — витютень, сорока, сарыч, ястреб, коршун, сорокопут, ворон, скворец;

в департаменте Дром — орел, ястреб, сокол, коршун, ворон, сорока;

в департаменте Эр — сарыч, лунь, скопа, сокол, орлан, ястреб, коршун, сорока, сорокопут, ворона, витютень;

в департаменте Эр и Луар — хищные птицы, сорока, ворон, сорокопут, витютень, клинтух, вяхирь;

в департаменте Финистер — коршун, ястреб, сарыч, сорока, сойка, ворон, витютень;

в департаменте Гар — орел, сокол, ястреб, сорока, ворон;

в департаменте Верхняя Гаронна — сокол, ястреб, коршун, сарыч, сорока, ворон, ворона, витютень, клинтух, вяхирь;

в департаменте Жер — хищные птицы, сорока, ворон, ворона, дикие голуби;

в департаменте Жиронда — хищные птицы, ворон, ворона, витютень, сорокопут;

в департаменте Эро — сорока, ворона;

в департаменте Иль и Вилен — кобчик, орел, сокол, коршун, ястреб, сарыч, ворон, ворона, витютень;

в департаменте Эндр — списка нет;

в департаменте Эндр и Луара — кобчик, ястреб, сарыч, ворон, ворона, сорокопут, сорока, витютень;

в департаменте Изер — орел, сокол, ястреб, черный коршун, сарыч, филин, сорока, серый сорокопут, клест, ворон;

в департаменте Юра — орел, коршун, ястреб, сарыч, сорока, сорокопут, витютень;

в департаменте Ланды — коршун, сарыч, ястреб, сорокопут, ворон, ворона, сорока, дрозд;

в департаменте Луар и Шер — серый сорокопут, ворон, ворона, поганка, чайка, кобчик, пустельга, сарыч, лунь, филин, змееяд;

в департаменте Верхняя Луара — ворон, ворона, сорока, ястреб, коршун, сокол, сарыч;

в департаменте Нижняя Луара[277]В настоящее время департамент называется Атлантическая Луара. — то же самое;

в департаменте Луаре — ворон, ворона, сорока, витютень;

в департаменте Ло — хищные птицы, ворон, ворона, сорока;

в департаменте Ло и Гаронна — то же самое, да еще сойка, витютень, вяхирь;

в департаменте Лозер — орел, сарыч, сокол, коршун, ястреб, сорокопут, ворон, ворона, витютень;

в департаменте Мен и Луара — хищные птицы, ворон, ворона, сорока, сорокопут, витютень;

в департаменте Манш — сокол, лунь, скопа, орлан, ястреб, коршун, сорока, витютень;

в департаменте Марна — ястреб, сокол, ворон, сорока;

в департаменте Верхняя Марна — хищные птицы, ворон, сорока, сойка;

в департаменте Майен — сокол, дрозд, сарыч, лунь, скопа, ястреб, орлан;

в департаменте Мёрт и Мозель — ястреб, сокол, коршун, лунь, сорока, сойка, скворец, дикий голубь;

в департаменте Мёз — сойка, сорока, ягнятник, сокол, орел, змееяд, сарыч, лунь, скопа, орлан, ястреб, коршун, сорокопут, клест, витютень;

в департаменте Морбиан — ягнятник, сокол, орел, сарыч, змееяд, лунь, скопа, орлан, ястреб, коршун, сова, сорокопут, клест, ворон, поганка, чомга, чайка, баклан, олуша, витютень, крохаль;

в департаменте Ньевр — сорокопут, сорока, сокол, ястреб, змееяд, ворон, ворона;

в департаменте Нор — сокол, коршун, сарыч, лунь, скопа, орлан, ястреб, сорока, сорокопут, ворон, ворона;

в департаменте Уаза — орел, ястреб, сокол, коршун, сарыч, скопа, пустельга, кобчик, сорока, ворон, витютень;

в департаменте Орн — ягнятник, сокол, орел, змееяд, сорока, сорокопут, клест, дикие голуби, горлица, ворона, поганка, чомга, буревестник, чайка, баклан, крохаль;

в департаменте Па-де-Кале — сокол, сарыч, скопа, орлан, коршун, ястреб, сорокопут, черный ворон, витютень;

в департаменте Пюи-де-Дом — сойка, сорока, ястреб;

в департаменте Нижние Пиренеи[278]В настоящее время департамент называется Атлантические Пиренеи. — орел, ястреб, коршун, ворон, сорока, витютень, дикие голуби, кобчик, сокол, горлица;

в департаменте Нижние Пиренеи — орел, коршун, ястреб, ворон, сорока, скворец, витютень, клинтух, вяхирь;

в департаменте Восточные Пиренеи — орел, сокол, ягнятник, коршун, ястреб, сарыч, осоед, филин, витютень, клинтух, вяхирь;

в департаменте Верхний Рейн (вместе с территорией Бельфор[279]Территория Бельфор (на востоке Франции) к настоящему времени стала департаментом.) — сокол, сорока, сарыч, лунь, коршун, орел, сорокопут;

в департаменте Рона — все хищные птицы;

в департаменте Верхняя Сона — орел, сокол, коршун, ястреб, сарыч, лунь, филин, клест, ворон, ворона, сойка, скворец;

в департаменте Сона и Луара — специального списка нет;

в департаменте Сарта — сокол, скворец, сарыч, лунь, орлан, коршун, ястреб, сорока;

в департаменте Савойя — орел, гриф, коршун, сокол, сарыч;

в департаменте Верхняя Савойя — орел, коршун, сарыч, кобчик, филин, ворона, ворон, сорокопут;

в департаменте Сена[280]В настоящее время департамент называется Сен-Сен-Дени. — сорока, ворон, чеглок, пустельга, скопа, орлан, коршун, ястреб, сарыч, лунь, ворона, витютень;

в департаменте Приморская Сена — сокол, сарыч, лунь, орлан, ястреб, коршун, сорока, витютень;

в департаменте Сена и Марна — орел, коршун, ястреб, сарыч, лунь, сорокопут, клест, сорока, ворона, горлица, витютень, вяхирь, клинтух, сокол-сапсан, чеглок, кобчик;

в департаменте Сена и Уаза — сорока, ворона, кобчик, чеглок, пустельга, сарыч, лунь, скопа, орлан, коршун, ястреб, сорокопут, ворона, витютень;

в департаменте Дё-Севр — чеглок, кобчик, пустельга, ястреб, сарыч, лунь, сорокопут, черный ворон, ворона, сорока, витютень, жаворонок, поганка;

в департаменте Сомма — ястреб, сокол, коршун, скопа, сорока, ворон, витютень;

в департаменте Тарн — гриф, коршун, сокол, ястреб, сарыч, сорокопут, сорока, ворон, ворона;

в департаменте Тарн и Гаронна — ворон, сорока, ворона, витютень, вяхирь, клинтух;

в департаменте Вар — все хищные птицы, сорока;

в департаменте Воклюз — все хищные птицы;

в департаменте Вандея — ворон, ворона, ястреб, сойка, коршун, сарыч;

в департаменте Вьенна — сорока, сорокопут, ворон, витютень, сокол, змееяд, ястреб, сарыч, лунь, филин;

в департаменте Верхняя Вьенна — ястреб, коршун, сокол, сарыч, филин, ушастая сова, малая совка;

в департаменте Вогезы — ворон, ястреб, сокол, сарыч, сойка, филин;

в департаменте Йонна — ворон, сойка, сорока, дневные хищные птицы.

Четвероногие враги дичи

ВОЛК

Скажу всего лишь несколько слов об этом сером разбойнике, который сейчас стал встречаться гораздо реже, чем прежде, вследствие того, что за каждую голову выплачивается особая награда. И совершенно справедливо.

Что такое волк? То ли выродившаяся собака, то ли животное, еще не успевшее стать собакой? Как бы там ни было, волк внешне похож на представителей некоторых пород собак, по крайней мере, на первый взгляд, но на этом все сходство и заканчивается, ибо нет на свете более нелюдимого, необщительного, неприветливого и неуживчивого зверя, чем волк. Следует признать, однако, что на протяжении многих веков люди вели с волком борьбу не на жизнь, а на смерть, а потому его ненависть к врагам вполне понятна.

Чего же вы хотите? Зверя гнали отовсюду, преследовали, травили, уничтожали самыми изощренными способами… Так что теперь озлобленный хищник всегда стремится избежать встречи с человеком. Как гласит пословица, только голод может заставить волка выйти из лесу.

Итак, волк покидает лесную чащу, трусит рысцой по полям, преодолевает огромные расстояния (порой до 80 километров за ночь), нападает на стадо, пытается зарезать овечку, но после предупредительного выстрела крупной дробью бросает полузадушенную жертву и возвращается в логово несолоно хлебавши, с пустым брюхом. А затем, если представится случай, хватает первую попавшуюся курицу, индюшку, гусыню или одного из супругов этих безобидных домашних птиц.

Про волка можно сказать, пожалуй, что главной побудительной силой для него является чувство голода. Он решается приблизиться к человеческому жилью только тогда, когда желудок у него сводит от нестерпимой боли.

Однажды в 1883 году мы охотились в наших угодьях в Солони. Мы заночевали на одной отдаленной и одиноко стоящей ферме, где хозяйственные постройки не были обнесены крепким каменным забором, по обычаю данной местности. Наших собак заперли на сеновале, где они мирно почивали на мягких подстилках как животные, славно потрудившиеся днем и имеющие полное право предаться сладкой дреме.

Близилась полночь, как говаривал поэт, «наступил час преступлений».

Вдруг наши псы, все как один, заволновались и жалобно завыли. Те из нас, кто спит обычно очень чутко — и я в том числе, — тотчас же проснулись и приникли к окнам, но ни открывать окна, ни выходить наружу не стали, ибо стоял, как у нас говорят, «волчий холод».

На небе ослепительно сияла огромная, полная луна, и в призрачном свете ночного светила я увидел, что примерно шагах в тридцати от нас копошится какой-то зверь. Четвероногое чудище яростно грызло и царапало дверь сарая, откуда по-прежнему доносилось жалобное подвывание наших бедных песиков. О, какая жуткая печальная симфония!

Так как среди собак находилась сука, то мы подумали, что какой-нибудь пес бросил свою службу при стаде и, обуреваемый нежными чувствами, прибежал к сараю, чтобы со страстью средневекового трубадура воспеть прелести своей дамы сердца и добиться взаимности.

Какое-то время мы наблюдали эту сцену, а потом один из моих друзей постучал по стеклу. Чары были разрушены… и пришелец мгновенно исчез, словно испарился…

На следующее утро мы увидели, что дверь сарая носит следы весьма и весьма солидных клыков, а на снегу заметили легко опознаваемые волчьи следы. Итак, нашим гостем был крупный, матерый, старый волк!

Мы отправились на охоту, так и сяк обсуждая ночное происшествие, а по возвращении узнали, что через два часа после нашего ухода незваный и нежданный визитер вновь заявился на ферму и наглым образом утащил гуся, прогуливавшегося буквально в ста метрах от дома. Какая досада! Подумать только, ведь любому из нас стоило только протянуть руку, взять ружье и всадить в бок этому мерзавцу хороший заряд дроби!

Вечером наши собаки, когда мы хотели отправить их на ночлег в сарай, выразили столь единодушный и энергичный протест, что нам ничего не оставалось, как разместить их в домике, где спали мы сами.

Волк быстро бегает и часто устраивает настоящую погоню за жертвой, как собака. Он может загнать зайца или косулю, но все же предпочитает нападать неожиданно, из засады. Опытные охотники уверяли меня, что обычно волки охотятся в паре: один преследует несчастное животное, другой же подкарауливает его в каком-нибудь укромном месте, пулей вылетает из засады, хватает жертву за горло, душит, а потом серые разбойники делят добычу пополам.

Чаще всего на волков устраивают облавы, но иногда грозного зверя ловят на рыболовный крючок, спрятанный в куске мяса, как какого-нибудь глупого окуня. Ставят на волков и капканы, устраивают хитрые западни.

Но к какому бы способу вы ни прибегали, все должно быть заранее продумано и тщательнейшим образом обустроено, ибо волк очень осторожен, да к тому же и нюх у него отменный. Когда готовят или ставят приманку, необходимо прежде всего работать в толстых перчатках, предварительно хорошо протертых пучком сена для того, чтобы не было и намека на запах человека. Иногда опытные охотники, надев перчатки, перетирают в руках не только свежее сено, но и зерна пшеницы или овса, чтобы животное не заподозрило подвоха.

Порой волка заманивают в так называемую «камеру», или «волчью башню», которая представляет собой загон из двух круглых ограждений. Ограды сооружают из плотно пригнанных один к одному крепких толстых кольев, надежно вбитых в землю. В центре первой, внутренней ограды помещают ягненка, коему судьбой предназначено служить приманкой для серого разбойника. Внешняя ограда, удаленная от внутренней всего лишь на полметра, имеет хитрую дверцу, которая закрывается при малейшем нажатии изнутри. Под эту дверку охотники подкладывают камешек и держат ее открытой. Волк, почуяв дивный запах ягненка и услышав жалобное блеяние, возбуждается и, забыв об осторожности, проникает внутрь ловушки через дверцу и оказывается в узком коридорчике. Зверь не может ни повернуться, ни вообще пошевелиться, так как пространство между двумя оградами очень мало, а потому невольно наподдает телом дверцу, и та захлопывается. Теперь волк может хоть весь извертеться, но пути назад, на волю, нет.

Я не советовал бы употреблять отравленную приманку, ибо жертвой вашей хитрости первой может стать чья-нибудь собака, в том числе и ваша собственная. Если же вы все же решитесь прибегнуть к отраве, следует утром как можно раньше убрать все кусочки отравленного мяса. Но ведь может случиться и так, что ночью волк, найдя кусок мяса, обильно сдобренный стрихнином, возьмет его в пасть и утащит куда-нибудь подальше, а потом бросит. В таком случае вы не сможете обнаружить сей смертоносный «подарок», и он будет проглочен первой же собакой, которая его найдет.

Один старый сельский полицейский поделился со мной весьма оригинальным способом избавления округи от серого хищника. Нужно заготовить особым образом высушенные губки — «губки на веревочке», как говорят хирурги. Что это такое? Сейчас расскажу. Берут губки, каждую примерно в два кулака, сильно сжимают и в таком виде нанизывают на закрученную спиралью бечевку длиной примерно сантиметров в двенадцать, так что губки становятся чуть ли не меньше большого пальца, а затем высушивают. Как вы понимаете, во время сушки губки сильно затвердевают, но если потом их снять с бечевки и поместить в воду, они напитаются влагой и вновь приобретут прежние размеры. Подобное свойство успешно используют в хирургии, когда возникает необходимость постепенно и равномерно заполнить какую-либо полость. Именно таким способом Нелатон[281]Нелатон Огюст (1807–1873) — знаменитый французский хирург. смог извлечь пулю из ноги Гарибальди[282]Гарибальди Джузеппе (1807–1882) — народный герой Италии, борец за национальное освобождение и объединение Италии революционным путем. после сражения при Аспромонте[283]Аспромонте — гранитный массив в итальянской области Калабрия. Здесь в 1862 году произошло сражение между отрядом Гарибальди и войсками итальянского короля Витторио-Эммануэле II. В этом сражении Гарибальди был ранен и попал в плен..

Так вот, старый сельский полицейский снимал губки с веревки и жарил их в прогорклом свином сале, а затем разбрасывал в тех местах, где, как он предполагал, могут бродить волки.

Найдя сей занятный пончик, зверь жадно заглатывает приманку, ибо пахнет она приятно и не вызывает никаких подозрений, к тому же сало мешает воде проникнуть внутрь, а потому губка еще очень мала. Но, оказавшись в желудке животного, губка подвергается воздействию желудочного сока, в результате чего сало растапливается, усваивается организмом, а губка вновь приобретает способность впитывать жидкость. Это-то и губит волка! Губка расширяется, расширяется и в конце концов заполняет весь желудок, потому что серый разбойник испытывает ужасную жажду, он пьет и пьет, но чем больше он пьет, тем больше расширяется губка. Дьявольская приманка слишком велика, чтобы волк мог отрыгнуть ее и таким образом избежать гибели, ибо она не позволяет пище проникать в желудок. Несчастный волк погибает от голода… хотя и бродит с туго набитым брюхом.

Я предпочту воздержаться от каких-либо комментариев по этому поводу, но хочу все же вас заверить, что старый сельский полицейский не читал мемуаров барона Крака[284]Крак — герой остроумного фарса французского писателя Коллена д’Арлевиля «Господин Крак в своем крошечном замке» (1791), тип рассказчика-вруна, который никогда не останавливается перед очевидным неправдоподобием излагаемого им сюжета., нашего французского Мюнхгаузена, так что ему можно верить.

ЛИСА

Вот уж браконьер так браконьер! Лиса — злейший враг всех мелких обитателей лесосек, зарослей и птичьих дворов. Она не рыщет, как волк, по огромному участку, не бродит как неприкаянная по полям и лесам, а ведет, так сказать, «сидячий образ жизни», то есть разбойничает на довольно ограниченной территории, само собой разумеется, изобилующей дичью.

Живет эта рыжая бестия в прекрасном «загородном доме», то есть в просторной, хорошо обустроенной норе, где она отсиживается в случае опасности и выращивает потомство. Лиса столь же осторожна, как и волк, но она в сто раз хитрее серого разбойника.

К тому же эта проныра и пролаза — создание намного более ловкое и увертливое, чем большой и немного неповоротливый (по сравнению с рыжухой, разумеется) волк. Так что если ближайшему сородичу и смертельному врагу собаки и приходится иногда попоститься из-за того, что удача от него отвернулась, то рыжая воровка, большая мастерица обделывать всякие делишки, редко попадает впросак так, чтобы пришлось возвращаться с охоты несолоно хлебавши.

Ловкая, хитрющая мошенница устраивается где-нибудь в потайном местечке рядом с фермой, изучает поле деятельности (или брани, если вам угодно), как грамотный и истинный стратег, упорно ищет (и всегда находит!) слабые звенья в «обороне крепости», намечает место, где лучше всего нанести удар, и выбирает время и место атаки столь искусно, что могла бы привести в изумление и восхищение любого опытного военного.

И вот уже разбойница проникла в курятник! Весь ужас заключается в том, что лиса убивает столько кур и уток, сколько может, как какой-нибудь кровожадный апач. Затем она вытаскивает из сарая окровавленные тушки одну за другой и прячет в тайниках. Занимается лиса этим до самого рассвета, пока первые лучи солнца не загонят ее под спасительный покров леса.

Разумеется, не всегда лисе представляется счастливая возможность похозяйничать на птичьем дворе, а потому чаще всего она ополчается против лесной и полевой дичи. Рыжая разбойница истребляет огромное количество зайцев, кроликов, куропаток, фазанов и даже маленьких косуль. Не пройдет она и мимо выводка жирненьких перепелочек, а также с превеликим удовольствием поглощает птичьи яйца, если находит гнездо. Вот таким образом места, где рыщет лиса, очень скоро превращаются в мертвую пустыню.

Охотятся на лис в основном с ружьем и с гончей собакой. Самый благоприятный период — январь, февраль и март, потому что собаки хорошо берут след в лишенном листвы лесу, они легко находят лисьи норы, а так как самки ждут появления потомства, то одним выстрелом охотник избавляет землю от целого выводка маленьких негодяев.

Когда зверь сидит в норе, его надо оттуда либо выкурить, либо выгнать, запустив в дыру норную собаку. Охотники располагаются так, чтобы иметь возможность обозревать окрестности на тот случай, если лиса внезапно выскочит из потайного хода. Если хитрюга и в самом деле попала под выстрел и вы всадили в нее заряд дроби, подойдите все же к неподвижному телу и удостоверьтесь в том, что лиса действительно мертва, ибо плутовка очень искусно симулирует смерть. Итак, безо всяких угрызений совести размозжите мерзавке прикладом голову или перебейте спинной хребет, потому что очень часто рыжей прохиндейке удается перехитрить даже самых опытных, самых бывалых охотников.

Однажды я сам стал свидетелем того, как лиса провела одного моего старинного приятеля. А дело было так. Мой друг завалил лису, как у нас говорят, по всем правилам охотничьего искусства. Затем он тщательно осмотрел свой трофей, потеребил и помял в руках мех, схватил неподвижное тело за лапы и хвост и бросил под дерево. И хитрая зверюга позволила с собой все это проделать, не подав ни единого признака жизни и оставаясь совершенно неподвижной! Каково же было наше удивление, когда примерно через четверть часа, в то время как мы сидели и обсуждали все обстоятельства весьма удачной охоты, «труп» вдруг ожил и пополз на брюхе в сторону. К счастью, в ту минуту к нам подошел один из егерей с ружьем в руках. Ружье тотчас же взлетело к плечу, грохнул выстрел, и обманщица свалилась на землю замертво. На сей раз уйти от справедливого возмездия ей не удалось.

На другой день мы захватили в норе самку с пятью лисятами. Взяли мы их всех живыми, хотя нам и пришлось изрядно потрудиться, раскапывая подземные галереи. Мы связали нашим пленникам лапы латунной проволокой, так как обыкновенную веревку они перегрызли бы в мгновение ока, а сами уселись поговорить и покурить у костра.

Мы мирно потягивали свои трубочки и сигареты, как вдруг до нас донеслись весьма странные звуки, похожие на те, что издает собака, когда с удовольствием похрустывает куриной косточкой. Я посмотрел на мамашу, потому что личный опыт убедил меня в том, что с лисами следует всегда держать ухо востро, но она казалась мертвой. Я пнул лисицу ногой, но она даже не шелохнулась. Перед началом охоты мы напустили в нору много дыма, поэтому я подумал, что самка задохнулась. Больше мы не обращали на наших пленников никакого внимания, и каждый из нас пребывал в твердой уверенности, что латунные «наручники» являются надежной гарантией от малейшей попытки бегства. Но минут через пять до меня снова донеслись странные звуки. На сей раз сомнений не было: именно мамаша-лисица чем-то хрустела. Я схватил лису за хвост и поднял. Вообразите себе наше изумление, когда мы увидели, что пленница проявила отчаянную смелость и перегрызла себе одну переднюю лапу выше того места, где проходила латунная проволока! Кожа, мускулы, сухожилия были словно перерезаны острым ножом, а кость буквально перемолота зубами животного. Несомненно, лисица собиралась точно так же перегрызть и заднюю лапу, а потом, видимо, попыталась бы ковылять на этих кровоточащих обрубках. Трудно найти какое-либо разумное объяснение, откуда у этого животного берутся силы и выдержка, чтобы подвергнуть себя подобной пытке, да к тому же усыплять бдительность охотников, время от времени прикидываясь мертвым!

Как я уже говорил, можно избавить себя от утомительной и малоприятной процедуры выкуривания лисы из норы, а также и от изнурительного труда по перерыванию подземных ходов и выходов, запустив в нору таксу, которая в данном случае выполнит ту же роль, что и хорек, выгоняющий кролика из его жилища. Как только рыжая выскочит из убежища, немедленно бейте ее, и лучше всего дробью № 4.

Ставят на лису и капканы, заманивают в ловушки, как волка, используют отравленную приманку, соблюдая аналогичные меры предосторожности, ибо животное наделено не только незаурядным умом, но и тонким нюхом. Устраивают на лису и облавы с собаками, убивают из засад, но искоренить это зло очень трудно…

Когда лиса охотится, она подает голос, точь-в-точь как идущая по следу гончая.

Однажды в Солони я оказался на дороге, обсаженной с двух сторон молодыми, очень густыми елочками, и услышал короткий, отрывистый лай, похожий на кашель. Из зарослей выскочил довольно крупный, толстый, матерый заяц и пересек дорожку. За ним следом, помахивая хвостом, вырвалась лисица и помчалась за будущей жертвой буквально по пятам, продолжая лаять, как собака. Видимо, эта хитрюга знала, что по лесу бродят охотники со своими четвероногими друзьями, и сознательно подделывалась под одного из них, чтобы ее не подстрелили.

Что касается меня, то я так и остался стоять с разинутым ртом и даже не подумал стрелять обманщице вдогонку. Правда, было мне в ту пору всего семнадцать лет, и я был еще совсем неопытен.

БАРСУК

Среди множества весьма остроумных выражений недоброй памяти покойного адвоката Ганя мне особенно запомнилось одно: он называл каннибализм «филантропофагией», то есть «любовью к поеданию людей». Да, хорошая любовь! Любовь, так сказать, сердца и желудка! А все для чего? Да якобы для того, чтобы сохранить род человеческий!

Впрочем, ничего нового в самом факте «каннибализма во спасение» нет. Разве великий Данте не изобразил на страницах «Божественной комедии» некоего Уголино, пожиравшего собственных детей для того, «чтобы сохранить жизнь их отца и не сделать бедняжек сиротами».

К чему я все это говорю? А к тому, что речь у нас сейчас пойдет о барсуке, которого иногда называют «другом кролика». Да, действительно, барсук явно питает к милому беззащитному зверьку сердечную склонность, но отнюдь не платоническую, как полагают некоторые наивные оптимисты, ибо видит он в нем не друга, а солидный запас пищи.

Уверяю вас, следуя примеру «филантропофагов», барсуки обожают кроликов и желают, чтобы они плодились и размножались, но только для того, чтобы смогли в дальнейшем жить и процветать они сами, барсуки. Я твердо убежден, что дело обстоит именно так, как я сказал, и я далеко не одинок в моих подозрениях, ибо доказательств моей правоты более чем достаточно.

Так кто же такой барсук? Тихий безобидный одиночка, довольствующийся лесными мышками, ящерицами, змеями, личинками насекомых, майскими жуками, осами, лесными ягодами и грибами и лишь изредка лакомящийся виноградом? Или это коварный лицемер и притворщик, который только и знает, что подкарауливать маленьких зайчат, нагло вторгается в кроличьи норы, чтобы утащить крольчонка, и без устали разыскивает в полях птичьи гнезда, чтобы сожрать яйца или едва вылупившихся, еще не обсохших голых птенцов?

Те самые наивные оптимисты, коих я уже упоминал, хотели бы заставить нас поверить в то, что барсука напрасно оклеветали и что это смиреннейшее и безобиднейшее животное.

Однако в постановлении от 19 плювиоза V года Республики и в распоряжении от 1 жерминаля XIII года Республики[285]Национальный конвент Французской Республики 24 ноября 1793 года установил новый республиканский календарь. Его месяцы получили названия явлений природы, характерных для данного времени года. Началом года считалось 22 сентября. Плювиоз, или месяц дождей, — пятый месяц республиканского календаря, начинался 20 января. Жерминаль, или месяц произрастания зерна, — седьмой месяц того же календаря. Республиканское летосчисление началось в сентябре 1792 года. Таким образом, 19 плювиоза V года Республики соответствовало 8 февраля 1797 года, а 1 жерминаля XIII года Республики — 21 марта 1805 года. барсук был объявлен вредоносным, хищным зверем. И так как мнение властей полностью совпадает с мнением большинства бывалых охотников и известных натуралистов, я в свой черед безо всяких колебаний могу громко провозгласить: барсук — настоящий хищник!

Итак, займемся изучением образа жизни барсука.

Этот убежденный, отъявленный лентяй и несравненный соня дремлет целый день в своей норе, которую вырывает мощными лапами с очень острыми и крепкими когтями, коими природа щедро одарила своего сыночка. Барсук вылезает из надежного убежища только ночью и отправляется бродить по окрестностям в поисках пищи, а домой возвращается еще затемно, до восхода солнца.

Если вы хотите поохотиться на барсука из засады, располагайтесь неподалеку от норы, чтобы застичь зверя врасплох, когда он побежит по одной, раз и навсегда выбранной тропинке (если голод преодолеет природную лень и выгонит толстяка из дому).

На барсука охотятся в основном точно так же, как и на лису, то есть либо его выкуривают из норы, либо запускают в длинные ходы и переходы таксу, которая в конце концов и выгонит хозяина норы наружу. Подстрелить барсука очень легко, потому что он довольно неповоротлив и медлителен. Несмотря на то что шкура у него толстая и грубая, заряд дроби № 3 прекраснейшим образом сделает свое дело.

Но не забудьте поберечь и придержать собак! Подраненный или просто преследуемый собакой барсук защищается с невиданной яростью и энергией. Обычно он специально падает на спину и, действуя зубами и когтями точно кинжалами, наносит ужасные рваные раны слишком рьяно нападающим псам. Барсук очень отважен и силен, а потому весьма опасен. Животное это довольно крупное, может достигать 80 сантиметров в длину. Если ваши собаки все же ввязались в отчаянную схватку со свирепым зверем, не стреляйте, ведь вы можете случайно попасть в одного из ваших бедных помощников, а поскорее подберите хорошую толстую дубину и прикончите барсука, крепко, изо всей силы стукнув его по голове.

Шкура у барсука, как я уже говорил, довольно толстая и грубая, мех жесткий, но обладает одной примечательной особенностью — он не ворсится и не сваливается, а потому с успехом применяется в промышленности. Из него изготавливают кисточки, которые пользуются большим спросом и заслуженной славой у специалистов.

ЛЕСНАЯ КОШКА

Ну что сказать? Настоящий тигр в миниатюре! Те же повадки, та же жестокость, тот же инстинкт разрушения, та же любовь к кровавой потехе ради самой потехи, а не ради добывания пищи!

Если вы увидите в лесу крупную кошку с длинной густой шерстью, в особенности с пышными бакенбардами, с черным носом, с пушистым полосатым хвостом (будто на него надеты попеременно то серые, то черные кольца), с черной полосой по хребту, от которой отходят неясно выраженные поперечные полоски, знайте: перед вами лесная кошка! Убейте ее безо всяких угрызений совести!

Но может случиться и так, что вы встретите в лесу домашнюю кошку, чья белая, рыжевато-серая или пестрая шкурка заставят вас вспомнить тепло родного очага и приятное мурлыканье вашей любимицы. Проявите твердость характера и убейте эту бродяжку, потому что она не уступит ни в коварстве, ни в жестокости своей черно-серой сестрице, настоящей лесной кошке. Да, перед вами обычная домашняя кошка, но уже одичавшая, и она ничуть не лучше своей близкой родственницы. Она промышляет грабежом и разбоем, охотно принимает ухаживания лесных котов, производит на свет кровожадных и хитрых метисов, которые могут очень быстро превратить в пустыню даже изобилующую дичью местность.

Запомните общее правило: всякая кошка, которую вы встретите в лесу или в поле, более чем в 250–300 метрах от жилья, должна быть уничтожена.

Быть может, вам скажут, что кошка отправилась в лес или в поле ловить мышей. Тем хуже для нее! Пусть себе ловит мышей, но только в пределах дома или хозяйственных построек фермы, там для нее работы хватит. Запомните, что кошка, повадившаяся ходить в лес, превращается в настоящего браконьера, к коему надлежит применить «закон военного времени». И во всей строгости!

Итак, как лесную, так и одичавшую домашнюю кошку следует пристрелить. Для этой цели лучше всего подойдет патрон с дробью № 5, и после выстрела сей враг и дичи и охотника, как говорится, откинет лапки.

Будьте предельно осторожны, когда подойдете к вашей жертве. Если в кошке осталась хотя бы искорка жизни, она бросится либо на вас, либо на вашего пса и постарается кому-нибудь выцарапать глаза.

КУНИЦА

Во Франции куница встречается очень редко, в основном в северных департаментах, к примеру в департаменте Манш. Зверек ведет ночной образ жизни и под покровом темноты нападает на зайчат, крольчат, фазанов, перепелок, на прочих мелких птичек.

Как и лиса, куница часто крутится по ночам около курятников и при первом же удобном случае грабит фермеров, таская кур, цыплят, уток и утят.

Если вам удастся подстрелить хищницу, вы станете обладателем знатного трофея, ибо у куницы очень красивый пышный мех, так что воротник получится просто роскошный.

Хотя длина тела (от кончика носа до кончика хвоста) и достигает 70, а то и 80 сантиметров, зверька все же нельзя назвать крупным, и простого заряда дроби № 6 будет вполне достаточно. Обыкновенную куницу от куницы-белодушки (или каменной куницы) вам поможет отличить желтое пятнышко на грудке.

КАМЕННАЯ КУНИЦА

Каменная куница является довольно распространенным обитателем наших лесов и прекрасно себя чувствует в наших климатических условиях. От обыкновенной куницы она отличается меньшими размерами и белым пятнышком на грудке. В своем рыжеватом с черными подпалинами одеянии зверек очень симпатичен на вид; длина тельца обычно не превышает 50 сантиметров, так что очень трудно заподозрить в сем милом создании кровожадного убийцу. И однако, это так! Куница-белодушка, подобно дикой кошке, убивает ради самого убийства, а потому губит все живое на своем пути. Маленькая куница способна причинить такой же ущерб, как и довольно крупная лисица, выкармливающая целый выводок лисят!

Обычно для куницы устраивают западню, ставят капканы или ловушки с приманками, ибо в лесу увидеть и подстрелить ее трудно именно потому, что она ведет ночной образ жизни. Однако, если вам все же повезет и вы встретите куницу в лесу, всадите в разбойницу заряд дроби № 7.

ХОРЕК

От маленького, коренастого хорька вреда ничуть не меньше, чем от более крупной куницы.

У хорька круглая головка с небольшими, словно обрубленными ушками, белая мордочка, темно-коричневая спинка и рыжевато-коричневые бочка; длина тельца достигает 35 сантиметров, а хвостика — сантиметров 17. И вот под этим-то пушистым опахалом и прячет хорек железу, вырабатывающую вещество с ужасным, прямо-таки убийственным запахом. Зловоние, распространяемое маленьким вонючим зверьком, столь сильно, что выдает этого хищника с головой даже в лесу.

Обычно хорька ловят в капканы и завлекают в ловушки с приманкой, но ничто не мешает вам и уничтожать этого злостного браконьера при помощи дроби № 7.

ЛАСКА

Длина миниатюрной, изящной зверюшки от мордочки до кончика хвоста обычно не превышает 22 сантиметров, но угрозу для птиц и зверьков она представляет ничуть не меньшую, чем более крупные хорек, куница и даже лиса. Ну кто бы мог подумать, что эта малютка может одержать верх над животным, в 5–6 раз крупнее, чем она сама?!

Необычайно ловкая, вся как будто состоящая из нервов и литых мускулов, хитрая, отважная и легко возбудимая, а потому и чрезвычайно агрессивная, ласка не боится прыгнуть на спину кролику или зайцу. Маленькая злобная бестия вонзает острые когти в шкурку несчастного зверька, впивается острыми зубами в теплую плоть, присасывается к ране, как пиявка, и так и сидит на закорках у жертвы, жадно высасывая кровь из вены, которую она находит с поразительной, прямо-таки дьявольской точностью и буквально перерезает похожими на стальные ножички клыками. Бедный заяц, совершенно ошалев от ужаса и боли, мечется по кустам со страшной ношей на спине, а затем валится на землю замертво, ослабев от потери крови. А маленький насытившийся вампир, даже не притронувшись к мясу жертвы, продолжает свой путь.

Точно так же ласка может обескровить курицу, фазана или куропатку и бросить добычу на потребу воронам или другим хищным птицам, питающимся падалью. Правда, иногда хищница отгрызает у некрупной жертвы головку, чтобы полакомиться нежным мозгом, до которого она большая охотница. Бить ласку следует дробью № 8.

Лучше же всего охотиться на ласку, как и на куницу, хорька и лису, при помощи капканов и различных хитрых ловушек.

А сейчас мы перейдем к изучению самого опасного хищника, потому что он наделен незаурядным умом, располагает множеством самых разнообразных орудий убийства (которые он постоянно совершенствует) и способен объединять свои усилия с усилиями таких же, как он, негодяев. Вы спросите, кто же такой этот хищник? Ну так вот, это двуногое существо, весьма известное под названием браконьера.

Итак, ключевое слово произнесено. Кто же такой браконьер? Мой сосед господин барон де Буа-Бифар дает следующее определение: всякий, кто охотится на землях, ему не принадлежащих, является браконьером.

Это определение может показаться по меньшей мере странным, но не будем забывать, что барон — человек старой закалки, что родился он чуть ли не в прошлом веке, что его мысль в социальном и политическом плане замерла где-то на уровне времен отмены Нантского эдикта[286]Нантский эдикт был издан в 1598 году королем Генрихом IV. Он уравнивал в гражданских правах французских католиков и протестантов. Отменен Людовиком XIV в 1685 году.. Так что нет ничего удивительного в том, что он рассуждает так, как могла бы рассуждать ожившая мумия, точь-в-точь как это происходит в произведении достопочтенного господина Эдмона Абу[287]Абу Эдмон (1828–1885) — французский литератор и публицист; отличался ясностью слога и остроумием.. И как бы ни было это неприятно таким древним ископаемым, как барон де Буа Бифар, в наши дни любой человек может охотиться на землях, не являющихся его собственностью, и в то же время не быть браконьером.

БРАКОНЬЕРЫ

Так кто же такие браконьеры, черт побери? Вам ответит господин Эльзеар Блаз: «Браконьер — это двуногое животное, которое бодрствует ночью, спит днем и изничтожает всякую дичь, какую только может найти. Он охотится в любое время года, при любой погоде, используя сети, тенета, силки, петли и прочие дьявольские изобретения для того, чтобы снабжать торговцев зайчатиной, крольчатиной и битой птицей. Статьи 295 и 304 Уголовного кодекса нашей страны запрещают охотникам убивать сие вредное животное. А жаль, очень жаль!»

Я охотно соглашусь с этим определением, однако вынужден с большой осторожностью отнестись к высказываниям старого охотника по поводу статей 295 и 304 Уголовного кодекса. Я не склонен требовать кары смертью даже для самого закоренелого в грехе браконьерства грешника, а желаю только, чтобы он раскаялся и обратился в веру добропорядочных и законопослушных граждан. Хотя, признаться, и сам не смею надеяться на столь волшебное превращение…

Что же касается того, чтобы объявлять на человека охоту, точно на какого-нибудь волка, даже с благословения досточтимого Уголовного кодекса… Нет и нет! Черт меня побери, благодарю покорно!

Кстати, я твердо убежден, что Эльзеар Блаз, сей достойнейший представитель братства охотников, никогда не помышлял всерьез о том, чтобы предложенные им крайние меры в самом деле применялись к кому бы то ни было.

Некоторые землевладельцы, выведенные из себя тем, что разбойники наносили их угодьям весьма ощутимый урон, попробовали прибегнуть к крайним мерам, но в несколько смягченном варианте.

Постараюсь объяснить, что я имею в виду. Некий маркиз де Б., человек суровый и горячий, к тому же совершенно не склонный сносить оскорбления от кого бы то ни было, принялся сам лично вместе со своими лесниками и сельскими полицейскими наводить порядок в своих лесах и объезжать угодья и днем и ночью. Я забыл сказать, что владения маркиза расположены в Солони, где браконьеров более чем достаточно (как, впрочем, и в других местах).

Маркиз принял решение положить конец всяческим безобразиям, а потому прибег к самым решительным средствам, дабы избавиться от разбойников. Всем известно, что и он сам, и каждый член его свиты все вооружены охотничьими ружьями с прямыми стволами и все ружья заряжены патронами с хорошими зарядами мелкой и крупной дроби (на всякий случай).

Но вот маркиза извещают о том, что в лесу замечен браконьер. Тогда происходит одно из двух: либо негодяя хватают прямо на месте преступления, либо ему удается скрыться… В первом случае маркиз сам чинит расправу, а так как он отличается прямо-таки атлетическим телосложением и недюжинной силой, то после его оплеухи несчастный браконьер, пожалуй, не меньше двух недель проваляется в постели, приходя в себя. Во втором же случае неумолимый поборник правопорядка принимается преследовать наглого вора, как обыкновенного зайца, и ведет по нему огонь, нимало не заботясь о статьях 295 и 304 Уголовного кодекса.

И в том и в другом случае злоумышленник лишается возможности творить свое черное дело на две, а то и на три недели. Один не смеет показаться на улице из-за огромных синяков, а другой, стеная и кряхтя, стискивает зубы, когда какой-нибудь знахарь извлекает дробинки из мягких тканей пониже спины. Итак, браконьеры сидят сиднем по домам, а дичь, получив короткую передышку, радуется жизни.

Должен сказать, что пока господину маркизу везет, и все идет как по маслу, но боюсь, до поры до времени, то есть до того черного дня, когда найдется менее терпеливый и уравновешенный браконьер, который и пустит отважному землевладельцу пулю прямо в грудь. Нет, что ни говорите, маркиз рискует, очень рискует…

Возможно, вы, мои читатели, вполне резонно заметите, что существуют наказания за браконьерство, определенные законом! Ведь для чего-то же составляются протоколы, накладываются штрафы, существуют тюрьмы…

О-ля-ля! Да не морочьте голову ни себе, ни людям! Ведь все это только для отвода глаз! Наверняка вам известны пословицы: «Где сядешь — там и слезешь», «Невозможно остричь лысого» и т. д. Вам, как и мне, прекрасно известно, что браконьеры настолько хитры и изворотливы, что умеют уходить от любых наказаний. Протоколы?.. Ну как же, как же! Да хоть по тридцать штук в месяц на каждого составляйте, все равно они так и останутся пустыми бумажками, годными лишь для того, чтобы ими развлекались сельские полицейские. Штрафы? А из каких таких доходов браконьеры станут их платить? Ведь у этих мерзавцев нет ни су за душой! Скорее всего сам землевладелец еще и будет вынужден оплачивать судебные издержки. Тюрьма? Да вы тысячу раз подумайте, стоит ли помещать туда даже самого отъявленного негодяя, когда вспомните, что целый выводок сопливых, тощих, оборванных ребятишек завопит от голода, когда подумаете, что жена браконьера (особа, кстати, очень часто весьма достойная всяческого уважения) ни в чем перед вами не провинилась… Готов поклясться, что вы прогоните мысли о мести, пустите все на самотек, позабыв про урон, который наносит вашим угодьям двуногий хищник.

К тому же не все браконьеры столь добродушны и склонны к всепрощению, как те, что повадились охотиться во владениях маркиза.

Судите сами.

Окрестности маленького прелестного городка М., расположенного в 20 лье от Парижа, когда-то изобиловали дичью, но сейчас представляют собой мертвую пустыню. А все почему? Да потому, что в городке живут и здравствуют браконьеры! Убежденные, закоренелые браконьеры! Причем каждому жителю городка доподлинно известно, что господин N и господин NN не имеют никаких средств к существованию, кроме наглого разбоя в лесах и полях. Да, да, под самым носом у властей они днем и ночью при любой погоде торгуют вразнос зайцами, кроликами, куропатками и прочей дичью.

Была сделана попытка — о, очень робкая, ну очень робкая! — положить конец подвигам этих бессовестных разбойников. Одного из браконьеров в течение краткого отрезка времени (трех месяцев, если мне не изменяет память) дважды хватали на месте преступления во владениях графа М. И что же? А то, что на следующий же день после того, как в суде был зачитан обвинительный приговор (принуждавший нарушителя закона уплатить штраф), прекрасный сосновый лес графа заполыхал как спичка.

В то время как на колокольне били в набат и люди сбегались отовсюду тушить пожар, сам браконьер стоял посреди главной городской площади, скрестив руки на груди, и скалил зубы, даже не скрывая злобной радости.

В городе М. 1500 жителей, и если вы спросите любого из них, кто совершил поджог, 9 из 10 тотчас же не колеблясь назовут вам имя виновника этого преступления.

И что же делать, спросите вы, и будете правы… Вы скажете: «Я страстный поклонник охота, я хочу полностью отдаться моей страсти, я хочу получить максимум удовольствия, я являюсь хозяином или арендатором охотничьих угодий, которые хочу обустроить наилучшим образом и содержать их в идеальном порядке. Но мне отвратительна как мысль о том, чтобы добровольно снабжать дичью браконьеров, так и о том, что мне почти всегда придется возвращаться с охоты несолоно хлебавши, с пустым ягдташем. Так как же мне быть?»

Я совершенно с вами согласен, но хочу попросить у вас минуточку внимания. Мы вместе досконально изучим это дело во всех его многочисленных проявлениях, а затем постараемся найти пути его искоренения. О, я не смею утверждать, что мы отыщем наиболее эффективные способы борьбы с этим ужасным бедствием, но все же надеюсь, что мы найдем достаточно действенные меры, благодаря которым наше общество сможет хотя бы выглядеть достойно.

Итак, будем действовать неторопливо и методично. Для начала изучим орудия преступлений, обратив пристальное внимание на то, где и когда они применяются, а затем займемся вопросом, где же кроются истоки браконьерства как явления. Прежде всего мы изучим, каковы различия в поведении браконьеров, избравших ареной незаконного промысла лес и поле, истребляющих дичь кто при помощи ружья, кто — сети, а кто — капканов. Затем изучим, как ведут себя браконьеры там, где они живут, и там, где они являются пришельцами, чужаками.

Вскоре вы сами убедитесь, что поведение человека в различных обстоятельствах бывает весьма разнообразным, и рассмотрение каждого вида браконьерства будет весьма полезно как в плане предупреждения возможных преступлений, так и в плане лечения застарелой болезни.

БРАКОНЬЕРСТВО В ПОЛЕ

Прежде всего рассмотрим случаи разбоя, чинимого в поле теми, кто не является жителями данной местности. Представьте себе, что мы находимся в провинции Бос, в междуречье Сены и Марны. Середина августа. В этом краю благодатных пашен пшеница уже убрана (урожай был хорош), рожь вызрела рано, да и кормовые травы хорошо шли в рост, так что с сенокосом крестьяне управились вовремя, не раньше, но и не позже положенного срока. Ничто не мешало куропаткам и перепелкам вырастить здоровое, крепкое потомство. Весной, при закрытии сезона, пернатые образовали множество супружеских пар, и теперь все предвещает прямо-таки изобилие дичи.

И действительно, вам, заядлому охотнику, со всех сторон поступают сведения, радующие душу. Желая лично удостовериться в том, что щедрые посулы егерей и сельских полицейских не являются большим преувеличением, вы однажды ясным августовским днем отправляетесь в поле, вооружившись только тросточкой. Вас, разумеется, сопровождает верный пес, который тявкает, прыгает и носится как сумасшедший, ибо видит вас в привычном одеянии охотника, то есть в ботинках на толстой подошве и крагах.

И вот вы уже в поле. Ваш славный песик, коего сия генеральная репетиция торжественной церемонии открытия сезона привела в величайшее возбуждение, отлично исполняет свой долг, как и подобает хорошо обученной, породистой собаке. Он поминутно делает стойку, а из-под ног у вас одна за другой выпархивают стайки славненьких, жирненьких птичек. В течение каких-нибудь двух часов вы насчитали таких стаек штук тридцать!

Ваше сердце охотника поет от восторга. Вы, не помня себя от радости, возвращаетесь домой, мысленно уже предвкушая все удовольствия 1 сентября, которые вы, как человек совсем не жадный и не эгоистичный, предполагаете разделить с друзьями.

Наступает знаменательный день, и большая компания отправляется в поход за дичью. Патронташи набиты битком, а деревенские жители, специально нанятые для того, чтобы носить за охотниками трофеи, сгибаются под тяжестью боеприпасов.

Увы, увы, увы! Напрасно вы бродите по полям, покрытым стерней, напрасно вы с трудом пробираетесь через отвалы свежевспаханной земли, напрасно выписываете замысловатые петли по лугам, где уже отросла трава, напрасно пробираетесь между грядками свеклы… Хорошо еще, если вам попадутся остатки тех многочисленных стай куропаток, что вы видели всего лишь две недели назад. К тому же редкие птицы, коим удалось выжить после какой-то загадочной резни, настолько пугливы, что вы не смеете надеяться на то, что сумеете приблизиться к ним на расстояние выстрела.

Увы, это гораздо хуже, чем мистификация, это просто катастрофа! Быть может, только какие-нибудь уцелевшие перепелочки да парочка зайчишек спасут вас от печальной участи, время от времени постигающей каждого охотника, то есть от возвращения домой с пустым ягдташем.

Но что же все-таки произошло? А вот что. За три-четыре дня до начала сезона охоты в ваш округ, городок или деревню неведомо откуда прибыли какие-то люди, у которых документы были в полном порядке, так что и придраться не к чему. И вот эти бродячие торговцы, букинисты, медники, поденщики, разносчики, «ювелиры», торгующие дешевыми стекляшками, собрались на местном постоялом дворе и вели себя так, будто не были друг с другом знакомы. Потом появились хорошо одетые господа с приятными манерами, выдававшие себя за агентов различных фирм и коммивояжеров[288]Коммивояжер — разъездной агент по сбыту товаров, действующий по доверенности и от имени определенных капиталистических предприятий., за покупателей недвижимости и арендаторов охотничьих угодий. Вся эта весьма разношерстная публика вечером как бы случайно встретилась за общим столом. Хорошо одетые господа держались вместе, задавали тон на пирушке и, как и положено щедрым представителям благородного сословия, сделали воистину королевский жест, угостив смиренных бедных пролетариев бутылочкой-другой вина. Завязалась душевная беседа, ничем особо не примечательная, словом, обычная беседа на обычном постоялом дворе, с дежурными шуточками, словечками и банальностями.

Как бы случайно на постоялый двор заявился изгой местного общества, так сказать, «дурная овца», бездельник, пьяница и завзятый браконьер, вечно озабоченный тем, где бы чего сожрать и выпить на даровщинку. Разумеется, он принял самое активное участие в пирушке, и веселый разговор продолжался чуть ли не за полночь.

На следующее утро, на рассвете, торговцы и работники разбрелись по окрестностям. Они брели от одной фермы к другой, предлагая свой товар и услуги, изучали дороги, в то время как хорошо одетые господа осматривали охотничьи угодья и знакомились с предлагаемыми к продаже земельными участками.

Вечером никакого продолжения вчерашнего празднества не последовало. Наскоро поужинав, чужаки поторопились уплатить каждый по своему счету и исчезнуть. Официальные дела были завершены, и пришельцы приступили к осуществлению какой-то темной аферы.

Если бы вам, мои друзья-охотники, пришло в голову из простого любопытства отправиться между полуночью и рассветом на разведку, вместо того чтобы сладко спать и видеть радужные сны, в обманчивости коих вам предстоит убедиться дня через два, вы бы услышали повсюду странные звуки. Да, да, кругом в ночной кромешной тьме раздавались таинственные шорохи: быстрые шаги, треск веток и сухой травы, торопливые, но ритмичные хлопки руками, приглушенный топот конских копыт, а затем испуганный шелест крыльев взлетающих перепелок и куропаток, тоненький писк бедных пташек. Если бы вы тогда проснулись и отправились в поля, вы стали бы свидетелями настоящей бойни, в ходе которой беспощадно уничтожалась вся пернатая дичь вашего округа.

Кстати, я не советовал бы вам в одиночку пытаться удостовериться в том, что злоумышленниками являются те самые мирные торговцы и ремесленники, коих вы видели на постоялом дворе.

В 1872 году, накануне открытия сезона охоты, я возвращался к себе поздно вечером, так как был приглашен на ужин к одному фермеру в провинции Бос. Хозяйство моего приятеля располагалось километрах в четырех от крохотной деревушки Экрен в департаменте Луаре. Дом и постройки одиноко возвышались среди полей.

Было что-то около половины одиннадцатого. Я шел по единственной дороге, ведущей от фермы к деревне. Примерно на середине пути мой пес, довольно крупный спаниель, отважный и сильный, словно дог, стал выказывать признаки сильнейшего беспокойства и раздражения.

Почти в ту же самую минуту, как пес мой грозно заворчал, я услышал справа и слева от дороги конский топот. Сомнений не было: две лошади должны были пересечь нам путь. Затем до меня донеслись пронзительные крики насмерть перепуганных перепелок.

Я был достаточно хорошо осведомлен обо всем, что касалось браконьерства, и тотчас же понял, что впереди расставлены силки. Я замедлил шаг и пошел вперед, соблюдая, как мне казалось, все необходимые меры предосторожности. Внезапно шагах в шести от меня словно из-под земли вырос какой-то здоровенный детина с ружьем и грубо рявкнул:

— Пошел прочь! Проваливай, слышишь?

Не знаю, что на меня нашло, откуда взялось совершенно ненужное и бессмысленное желание побравировать, но я продолжал приближаться к незнакомцу. В призрачном свете звезд я с трудом различал его голову с натянутым чуть не до подбородка странным колпаком с двумя прорезями для глаз.

— Проваливай! — все так же «любезно» прорычал грубый мужлан и передернул затвор. Как ни было темно, а я все же увидел, что ствол ружья направлен мне прямо в грудь.

Полагаю, всякому, даже самому стойкому и твердому человеку, было бы весьма и весьма не по себе, если бы его держал на прицеле пусть даже и столь странно разодетый тип.

Ну что же, я поступил так, как на моем месте поступил бы любой разумный человек, то есть крепко ухватил за ошейник моего пса и свернул влево, прямо в поле. Вскоре, преодолев метров четыреста и еще трижды выслушав столь же грубый и категоричный ультиматум, я выбрался из опасной зоны.

Итак, я сам, лично, имел возможность убедиться в том, что браконьеры бесчинствуют в полях вполне безнаказанно, но я и представить себе не мог, какая мощная организация стоит за единичным, как мне тогда показалось, фактом наглого разбоя. Нет, мне тогда и в голову не могло прийти, сколь тщательно была разработана и подготовлена вся операция…

И только примерно через год, в силу необычайно счастливого стечения обстоятельств, я нашел разгадку этой тайны.

Как говаривали древние, «ab uno disce omnes», то есть «одним учи всех». Вот что мне поведал некий весьма почтенный господин, коего я никогда бы в жизни не заподозрил в том, что он является сообщником злоумышленников, но каковой оказался на деле одним из организаторов всей аферы; имени его я по вполне понятным причинам здесь не называю.

Так вот, он сказал мне, что по всей стране действуют, и притом очень слаженно, многочисленные группы преступников. В больших городах, в особенности в Париже, существуют настоящие агентства, координирующие деятельность браконьеров. Эти агентства раскинули паутину своих представительств во всех местах, славящихся изобилием дичи. Нет такого города и такой деревушки, где бы у преступников не было одного или нескольких сообщников из числа местных жителей. Сия «ассоциация» имеет свой верховный орган, так называемый «административный совет», а также черную кассу, из коей черпаются средства на выплату штрафов, на закупку орудий подлого убийства дичи, на оплату лечения бандитов в случае ранения или болезни, на подкуп должностных лиц и на вербовку новых членов преступного «братства».

Активные члены сообщества, разделенные на небольшие группы, беспрекословно подчиняются своим «командирам». Получив подробнейшие сведения от информаторов из числа местных жителей того или иного региона, представители нескольких групп, предварительно договорившись о пароле (чтобы в случае надобности опознать своих), выезжают, так сказать, на «поле будущей битвы».

В назначенный день и час браконьеры собираются человек по 5–6 в лежащих неподалеку друг от друга деревнях и городках, чтобы не вызвать особых подозрений. С наступлением ночи они выбираются с постоялых дворов, встречаются в поле в заранее условленном месте и под предводительством местных жителей (тех самых, что снабжали их сведениями о наличии дичи в данной местности) приступают к осуществлению своего коварного замысла.

Итак, браконьеров в поле собралось около тридцати человек, все парни крепкие и смелые; некоторые восседают на лошадях. Верховые нужны для того, чтобы быстрее загонять куропаток в сети. Далее они вытаскивают из больших сумок огромные, очень прочные шелковые сети, тонкие, словно сплетенные из человеческих волос, и устанавливают их отдельными секциями протяженностью в 60–80 метров на небольшом расстоянии друг от друга. Причем очень часто покрывают сетями площадь чуть ли не в квадратный километр.

У каждой сети остается стоять один браконьер с ружьем, а чаще всего — с револьвером в руке и с огромными мешками, предназначенными для дичи. Остальные участники ночной охоты гонят насмерть перепуганных птиц прямо в ловушки. Обычно сведения, коими располагают эти мерзавцы, настолько точны, а сети расставлены с такой воистину математической точностью, что практически ни одной куропатке не удается избежать печальной участи.

Когда несчастных птиц, находившихся на одной стороне поля, загнали в ловушки, браконьеры, не тратя времени даром на перестановку сетей, просто переходят на другой участок и уже оттуда гонят дичь. Сей «маневр» повторяется три, а то и четыре раза за ночь, а за один заход разбойникам порой удается поймать 1200–1500 куропаток. Судите сами, каков же бывает общий «улов».

Добычу складывают (я бы даже сказал, утрамбовывают) в огромные мешки или корзины, которые на лошадях доставляют в повозки мнимых бродячих торговцев, медников и лудильщиков, тех самых, что слонялись по окрестностям днем, выведывая и вынюхивая, где находятся самые «урожайные» на дичь участки. Теперь эти повозки стоят на краю поля, где произошла кровавая бойня.

Как вы уже поняли, дорогие читатели, браконьеры птиц не бьют, а берут живьем, но многие бедняжки погибают, когда бьются о сети или когда оказываются в самом низу корзины или мешка, где и задыхаются под тяжестью своих собратьев по несчастью; этих куропаток с нетерпением ждут рестораторы и торговцы дичью. Но большинству пленниц и пленников все же удается выжить, и вот их-то браконьеры за огромную цену, чуть ли не на вес серебра… продают богатым землевладельцам, которые желают сделать свои охотничьи угодья более богатыми дичью… Нет, вы только подумайте! Землевладельцы пользуются плодами разбоев, чинимых на землях других землевладельцев! Мне бы очень хотелось верить, что, приобретая живой товар, богатый фанатик охоты ведать не ведает, откуда взялись все эти милые куропаточки. Однако от этого не легче, ибо приобретенная нечестным путем дичь, вероятно, опять попадет в сети браконьеров, но уже на землях щедрого скупщика краденого.

К счастью, не на всяком поле можно устанавливать сети, а только там, где местность совершенно ровная, без единой складочки, без подъемов и уклонов. Но горе тем землевладельцам, на чьих полях можно возвести эти дьявольские сооружения, именуемые «простынями смерти», ибо на них после подобного набега не останется ни единой птички.

Очень часто бывает и так, что в полях браконьерствуют и местные жители. И если заезжие разбойники просто физически не могут поспеть повсюду, а потому наносят ущерб довольно беспорядочно (то там, то сям), подобно смерчу или граду, то есть иной тип злоумышленников, которые, хотя и используют менее страшные средства, не предназначенные для массового отлова дичи, в конце концов наносят огромный, иногда невосполнимый ущерб. Вред, причиняемый ими, тем более ужасен, что наглый грабеж происходит ежедневно (вернее — еженощно) и ежечасно.

В некоторых местах доморощенные преступники действуют в относительной безопасности благодаря излишней снисходительности префектов полиции, которые становятся невольными пособниками злоумышленников (увы, вынужден признать, что кое-где все безобразия творятся при прямом попустительстве местных властей).

Прежде чем углубиться в дальнейшее изучение нашей темы, я хотел бы привести здесь несколько выдержек из охотничьего законодательства.

Раздел II — наказания

Статья 11. — Штраф в размере от 16 до 100 франков будет наложен на каждого, кто:

— охотился, не имея на то официального разрешения;

— охотился во владениях другого лица без согласия оного.

Статья 12. — Штраф в размере от 50 до 200 франков будет наложен на всякого, кто:

— охотился в неположенное время года;

— охотился ночью или использовал запрещенные средства охоты;

— будет хранить или носить с собой вне дома сети, силки и прочие запрещенные средства охоты.

Кроме штрафа все виновные в вышеперечисленных преступлениях могут быть осуждены на тюремное заключение сроком от недели до двух месяцев.

Что ж, закон есть закон, и он не допускает никакой двусмысленности в толковании, ибо все прописано точно и четко.

Но ведь если так обстоят дела в большинстве департаментов Франции, есть и другие, где закон толкуется весьма странным образом. Приведу в качестве примера хотя бы департамент Луаре. Ведь там с 15 октября по 15 марта тысячи и тысячи охотятся без разрешения, на чужих землях (без согласия землевладельцев, разумеется), по ночам, да еще и с помощью сетей и силков!

А что в итоге? Ежедневно, а вернее еженощно, совершается 5–6 правонарушений, и, смею вас уверить, весьма серьезных.

Если кто-либо из нас, честных охотников, отправится поутру, по первому морозцу, когда землю и деревья слегка припорошило инеем, в поля департамента Луаре, чтобы поохотиться на жаворонков с зеркальцем, его тотчас же «загребут» представители властей в том случае, если бедняга заранее не выхлопотал себе разрешения на охоту. Ну что же, это будет вполне справедливо. Но почему же префект полиции департамента Луаре терпит, что невесть откуда появившиеся чужаки ловят жаворонков сетями вопреки официальному запрету, причем творят они свое черное дело практически никого не опасаясь и совершенно безнаказанно?! Почему никто даже не попытается пресечь эти бесчинства? Почему они отправляются в поля целыми отрядами, куда им заблагорассудится, в любое время суток (разумеется, чаще всего ночью), не имея разрешения на ведение охоты и согласия землевладельца?

Мне могут ответить, что жаворонок, собственно говоря, не считается дичью. Но мясо жаворонка является необходимейшим сырьем для изготовления знаменитых французских паштетов и пирогов. И вот получается, что, чтобы поддержать производителей этих изысканных лакомств, префект, злоупотребляя своим положением и пренебрегая своим правом карать преступные деяния, закрывает глаза на то, что на подведомственных ему территориях крохотных пташек отлавливают столь варварским способом, дабы потешить желудки гурманов.

Правда, префект Луаре постановил, что длина каждой сети не должна превышать 20 метров, что можно использовать лишь сети, сплетенные из простых нитей, и что величина одной петли не должна превышать 4,5 сантиметра. После подобного постановления и охотникам и дичи предлагается быть полностью довольными жизнью, а если какой-либо из сторон опять что-нибудь не понравится, то пусть себе капризничают, пусть привередничают!

Я, со своей стороны, могу заметать, что, сколь бы ни были важны причины, по которым следует разрешить и даже поддерживать массовый забой птиц, ничто, однако, не мешает потребовать от этих ночных охотников официального разрешения. Ведь у нас-то, обычных охотников, полицейские спрашивают бумаги по всей строгости закона, что вполне справедливо, но почему не спрашивают у браконьеров?

Как бы там ни было, я не стал бы касаться столь щекотливого вопроса, как потворство властей незаконной охоте на жаворонков, если бы под предлогом заботы о нашей национальной кулинарии не чинился бы самый разнузданный, самый оголтелый разбой.

По моему мнению, не сто́ит в данном вопросе особо сентиментальничать, не стоит думать, что человек (в том числе и наш крестьянин) лучше, чем он есть на самом деле. Неужели же вы полагаете, что ловцы жаворонков, загоняя «будущий паштет» в сети и отловив одну-две дюжины бедных птичек, на этом и остановятся и не накинут свои тенета на стаю куропаток? Ждать от орудующих под покровом ночи грабителей, что они отпустят на свободу пленников, за которых выручат денег столько, сколько зарабатывают за 5–6 ночей тяжкого труда, по меньшей мере наивно! Нет, это положительно невозможно!

Впрочем, подобное деяние можно было бы отнести к разряду мелких грешков, если бы это был единичный случай, но в действительности дело обстоит совершенно иначе.

Да, я забыл рассказать, что же такое тенета. Сейчас я восполню сей пробел. Тенета — это обычные сети с квадратными ячейками, которые два браконьера тянут над землей при помощи легких шестов, укрепленных на концах. К нижнему краю сети прикреплены пучки соломы. Они служат для того, чтобы создавать шум и вспугивать птиц. От шороха бедняжки просыпаются, хотят взлететь и… устремляются прямиком в сети, а браконьеры опускают тенета, и вот у них в руках уже целая стая пленников.

Да, разумеется, среди охотников на жаворонков попадаются и честные люди, но большая часть лишена «всяких предрассудков», то есть угрызений совести. Они устраивают облавы и на куропаток и действуют столь ловко и с таким азартом, что им, пожалуй, могут позавидовать пришлые ловцы птиц, о которых я рассказывал выше.

Возможно, кое-кто возразит мне и скажет, что разрешенная префектом сеть длиной в двадцать метров почти безобидна для куропаток. С этим можно было бы согласиться, если бы наши браконьеры использовали простые сети, а не тенета (к тому же огромных размеров).

Если сельский полицейский, обходя свой участок, встречает у деревни пару ловцов птиц, он даже может проверить, с какими орудиями убийства они идут на охоту, и ему с видимым удовольствием продемонстрируют вполне безопасную для куропаток разрешенную сеть в двадцать метров длиной. Но как только мошенники окажутся в поле, они тотчас же выволокут из кустов ужасную сеть эдак метров в 50 длиной. Иногда злоумышленники хранят свой «инвентарь» во свежевспаханной борозде, слегка присыпав землей, а иногда прячут в одиноко стоящем домике, где живет их сообщник.

Сколько раз доводилось мне находить на распаханных, но еще не засеянных полях следы разыгравшейся там кровавой драмы, когда жертвами браконьеров становилась целая стая куропаток!

Особый же урон племени куропаток преступники наносят в январе — марте, когда у птиц наступает брачный период и составляются супружеские пары. Против несчастных созданий мерзавцы ведут прямо-таки «войну на уничтожение» и находят весьма любезный прием у тех же мастеров по изготовлению паштетов, о которых столь трогательно пекутся некоторые префекты полиции.

На сей счет мне много чего порассказал один старый ловец жаворонков, отошедший от дел. Да, вот это была исповедь так исповедь! Некоторые его, так сказать, действующие коллеги тоже поделились со мной своими профессиональными секретами, когда после нескольких суровых зим куропатки в наших краях почти перевелись, так что браконьеры уже потеряли надежду на возвращение к своей бесчестной и вредоносной для общества деятельности.

Поверьте мне, господа, урон, наносимый браконьерами природе, велик и ужасен!

Многие землевладельцы ежегодно принимают меры предосторожности и обсаживают поля колючими кустами, чтобы те образовали живую изгородь и хотя бы отчасти затруднили деятельность негодяям. Но как быть тем, у кого несколько небольших участков?

Кстати, сии колючие насаждения — весьма ненадежное средство защиты от ужасного зла, ставшего во Франции настоящим бичом всех охотничьих угодий. Можно даже сказать, что эффект от них практически нулевой, ибо они не спасают от разбоя ни жаворонков, ни куропаток. Когда браконьеры осторожно расставляют по ночам сети, они безжалостно вырывают все молодые растения с корнем и отбрасывают в сторону. Сами понимаете, труд-то невелик. Что же касается ловцов жаворонков, которые приступают к своему черному делу несколько позже «куропаточников», то им колючие кустики вовсе не помеха, ибо таковых на полях после осенней вспашки и боронования и сева почти не остается.

Итак, любезные господа читатели, был ли я не прав, когда утверждал, что странная по меньшей мере снисходительность префектов полиции является в действительности не чем иным, как поощрением преступной деятельности и прямым пособничеством темным делишкам? И разве надо наносить огромный ущерб природе и тысячам охотников ради идеи (может быть, и блестящей) поддержки производителей изысканных лакомств?

БРАКОНЬЕРЫ С РУЖЬЯМИ И ЛОВУШКАМИ

Скажу несколько слов и об этих преступниках, хотя урон от них весьма невелик, так что особой опасности они не представляют.

Ловушки и силки в полях устанавливают сравнительно редко. Случается, конечно, что какой-нибудь пастух поставит у изгороди несколько силков из конского волоса и поймает парочку-другую куропаток. Разумеется, я говорю лишь о тех местах, где на многие километры тянутся сплошные поля, а не о тех благословенных угодьях, что вдоль и поперек изрезаны на мелкие участочки живыми изгородями, как в Вандее, Нормандии, Солони и др. Вот там-то уж действительно настоящий рай для браконьеров!

Что касается правонарушителей с ружьями, то эти браконьеры представляют, пожалуй, наименьшую опасность для дичи по различным причинам. Во-первых, злоумышленник охотится обычно в одиночку. А во-вторых, огонь он ведет только по одной цели за раз, самое большее — по двум, к тому же стреляет он редко, проявляя осмотрительность и осторожность, ибо звуки выстрелов выдают его с головой.

Браконьер, орудующий в поле, обычно обзаводится официальным разрешением на ведение охоты, но при всем при том он не перестает быть наглым воришкой, грубо попирающим право собственности. Он пиратствует в чужих владениях, убивает дичи больше, чем положено, заставляет сбиваться с ног бедных полицейских и в результате собирает богатую коллекцию штрафных квитанций, а имя его фигурирует во множестве протоколов. Однако я все же отнес бы подобных горе-охотников скорее к разряду людей надоедливых и вызывающих величайшее раздражение у всякого порядочного человека, чем к разряду людей опасных.

БРАКОНЬЕРСТВО В ЛЕСУ

Как и в полях, в лесах могут бесчинствовать как чужаки, так и местные жители. Те самые «промысловики», что в огромной мере опустошают поля, проводят свою кампанию довольно быстро, в течение 2–3 недель, ибо дичи попадается в сети с каждым днем все меньше, становится все более пугливой, да и качество ее заметно ухудшается. Короче говоря, игра уже не стоит свеч. К тому же на авансцену выходят ловцы жаворонков, ибо они тоже хотят жить. Тогда члены преступной организации, оставив огромные сети в условленных местах до лучших времен, перемещаются с полей в леса. Они глубоко изучили весьма сложную науку браконьерства и возвели разбой на уровень общественного института, так что и на втором «поле битвы» чувствуют себя превосходно, сменив сети на силки.

Организовано все дело по прежней схеме, и механизм, надо отметить, работает безотказно. Сообщники жуликов из числа местных жителей сообщают в центральные конторы ценные сведения о состоянии охотничьих угодий в той или иной местности, а в условленный день и час препровождают пришлых злоумышленников в самые богатые дичью утолки. Правда, на сей раз используют не сплетенные из шелковых нитей сети, а сделанные из латунной проволоки силки, на изготовление которых уходят сотни и сотни саженей[289]Сажень — старинная мера длины, соответствующая в среднем 2 м. тончайших металлических нитей.

Кстати, в лесу браконьерам нет нужды орудовать компактными группами, как в поле. Они могут рассредоточиваться, не расходясь на слишком большое расстояние, чтобы при необходимости либо быстро собраться в одном месте, либо разбежаться в разные стороны по особому сигналу. Это позволяет им избегать нежелательных встреч с сельскими полицейскими, а порой и поиздеваться над незадачливыми служителями закона. Вполне понятно, что члены преступных шаек предпочитают обрушиваться, словно жадная саранча, на наиболее богатые в смысле дичи охотничьи угодья, то есть грабить леса крупных землевладельцев. Посещать же владения мелких собственников и уж тем паче скудные общинные угодья они считают ниже своего достоинства.

Образ действий этих бандитов давно всем известен. Они обходят облюбованный и предназначенный к разграблению участок, замечают, где проходят заячьи и кроличьи тропинки, а затем преграждают путь бедным длинноухим сотнями, а то и тысячами ужасных скользящих проволочных петель. Сию процедуру они называют «просеиванием через сито».

Организованные браконьеры никогда не проводят в одном городишке или в одной деревеньке более 3–4 дней, ибо предпочитают, собрав богатый урожай, поскорее убраться с места преступления. Однако весь ужас как раз и заключается в том, что, когда бандитов, увезших невероятное количество дичи, уже и след простыл, смертоносные снаряды, расставленные по лесу там и сям, продолжают вершить свое черное дело. Разумеется, всякому понятно, что мерзавцы, которые прислушиваются к каждому шороху, ибо все же весьма опасаются встречи с полицейскими, очень торопятся, когда вытаскивают из петель задохнувшихся зверьков, и начисто забывают о тех силках, что не сработали. К несчастью, обычно к тому времени, когда мародерам приходит срок уносить ноги, в большинстве ловушек еще пусто, а искать в густой траве тоненькие силки дело хлопотное. Поэтому браконьеры предпочитают оставить их на месте, благо латунная проволока у нас достаточно дешевая. Таким образом зайчишки и кролики рискуют не сегодня-завтра оказаться в силке. Представляете, как бывает огорчен хозяин охотничьих угодий, если он чуть не ежедневно находит десятки полуразложившихся тушек! И бедняге еще очень повезет, если в ту минуту, когда его собака попадет в металлическую петлю, кто-нибудь окажется рядом и избавит друга охотника от участи, постигшей несчастных ушастиков.

Должен сообщить вам, любезные мои читатели, что почти все наши собаки в Солони хоть по одному разу, да попадали в силки: кому латунная петля сдавила лапу, кому — любопытную морду, а кому и шею.

В последние годы наглость этих лесных разбойников настолько возросла, что они перестали бояться сельских полицейских; пожалуй, скорее теперь многие служители закона трепещут от страха при одном воспоминании об их злобных проделках. В качестве примера я мог бы привести не одно, а несколько известных мне местечек, где обычно бравые и храбрые вояки (коих запугать ой как не просто) были вынуждены в бессильной ярости наблюдать за тем, как при сохранении полного боевого порядка в своих рядах отступали вооруженные до зубов грабители, уносившие огромную добычу. Те же из блюстителей закона, кто вопреки всему пожелал исполнить свой профессиональный долг, были крепко-накрепко связаны по рукам и ногам, привязаны веревками, а то и проволокой к деревьям и брошены на произвол судьбы в лесной чаще.

Короче говоря, ничего хорошего нынешнее положение вещей землевладельцам не сулит, к тому же если владелец угодий рискует потерять только дичь, то его слуги, егеря и сельские полицейские иногда рискуют и самой жизнью.

Если в полях браконьерством грешат очень немногие местные жители, расставляя силки и балуясь стрельбой из старенького ружьишка, то леса являются излюбленным местом, где тешат свои души местные браконьеры. Да, действительно, по сравнению с тем, что творится в департаментах, где есть большие лесные массивы, браконьерство в полях можно считать невинными детскими шалостями, эдакой платонической любовью[290]См. дополнения к примечаниям. к дичи. Разумеется, я не отношу сюда департаменты, где при потворстве властей во всей полноте процветает хищнический промысел жаворонков и куропаток.

И все же подчеркну особо: в департаментах, где большие площадь заняты лесами, многие жители промышляют браконьерством и не считают это за грех. Дровосеки, ремесленники, пастухи, поденщики с ферм, сами фермеры, дорожные рабочие, путевые обходчики, арендаторы и мелкие землевладельцы с завидным упорством, доходящим до исступления, занимаются сим малопочтенным ремеслом, а власти, нимало не обеспокоенные столь массовыми правонарушениями, знай себе дремлют, сохраняя величественное спокойствие.

Для браконьеров, орудующих в лесах, все средства хороши: засады, ловушки, силки, капканы, сети, подсадные птицы и хорьки, ибо слишком уж возбуждает этих людей жажда наживы и любовь к охоте. Поверьте, все они и в самом деле страстные охотники, просто фанатики. Да, конечно, они обожают звон монеток по сто су, но их интересует не только дичь, но и сам процесс охоты.

Итак, азарт заставляет охотников пускаться во все тяжкие и идти на нарушение закона. Иначе чем еще можно объяснить, что люди весьма зажиточные, заранее запасшиеся разрешением на право ведения охоты в общественных угодьях, где дичи вполне достаточно, чтобы удовлетворить скромные запросы рядовых граждан, отправляются под покровом ночи в частные владения или на территорию заповедника?

Конечно, не только азарт, но и жажда наживы заставляет обычного, так сказать, «классического» браконьера, подлого вора и мерзкого пропойцу, отправляться рыскать по лесам в поисках зайцев и кроликов. У этих людей воровство стало второй натурой, вошло в плоть и кровь, так что надежному заработку за ежедневный честный труд они предпочитают несколько монет, вырученных за украденных из чужих владений зверьков.

Если бы не азарт, шли ли бы и первые и вторые на риск, что их застигнут на месте преступления, что наложат штраф, а то и посадят в тюрьму? Стали бы они стойко сносить все испытания, коим подвергает их природа: адский холод по ночам, ледяной туман по утрам, что вызывает лихорадку, ливневые дожди, когда можно вымокнуть до нитки, снег, в котором едва не по колено вязнут ноги? А ведь иногда и браконьеры возвращаются домой с пустыми руками… Нет, господа, поверьте, ими движет всепоглощающая страсть к охоте!

Нам, честным охотникам, подобные сильные чувства, пожалуй, неведомы, или, вернее, мы признаем их право на существование только в том случае, если их можно удовлетворить при помощи ружья, но никак не силков и сетей. Однако страсть не перестает быть всепоглощающей, даже если она незаконна…

Все это прекрасно известно и полицейским. Служители закона обычно знают наперечет всех браконьеров в городишке или деревушке, и для них вовсе не является секретом то, что самыми отъявленными и закоренелыми злоумышленниками бывают не наиболее ловкие типы и не наиболее задавленные нуждой бедняги, а наиболее страстные охотники, коих буквально сжигает изнутри жажда не столько денег, но именно — добычи.

Я знавал одного несчастного башмачника, который после заседания суда, когда его приговорили к уплате довольно значительного штрафа и вдобавок к двухнедельному тюремному заключению за неоднократные нарушения охотничьего законодательства, дал себе страшную клятву: никогда более не впадать в грех. Я присутствовал на самом судебном заседании и слышал собственными ушами, как бедняга клялся и божился в том, что никогда не сойдет со стези добродетели. Надо сказать, что погода в тот день была просто отвратительная, и я предложил новообращенному честному человеку занять место в моем экипаже, пообещав доставить его домой, в деревню.

На следующее утро ко мне стремительно ворвался совершенно растерянный и явно напуганный мальчишка, сын башмачника. Он попросил зайти к ним, ибо папаша, по его словам, был при смерти. Хотя я и не занимаюсь врачебной практикой, отказать ребенку в просьбе я не смог… И что ж я увидел? Башмачник метался в бреду на постели, его левая рука была раздроблена, разорвана в клочья! А дело было в том, что, едва вернувшись из суда, башмачник не смог устоять перед искушением тотчас же отправиться в лес пострелять зайцев! Со старым ружьем случилось то, что должно было однажды случиться: его разорвало прямо в руках у несчастного клятвопреступника.

Вы думаете, это печальное происшествие заставило нашего героя угомониться? Ничуть не бывало! Он уже шесть раз побывал за решеткой, на левой руке у него осталось всего два пальца, но он как браконьерствовал, так и продолжает браконьерствовать по сей день.

Среди наиболее ярых фанатиков охоты (причем охоты незаконной) самым большим оригиналом оказался некий лесник Г., состоящий и сейчас на службе у господина М. (вот почему я не могу назвать вам его полное имя). Этот бесконечно преданный своему хозяину слуга, трудолюбивый, честный, хорошо воспитанный, мог бы считаться лучшим лесником Франции… если бы не был одним из самых дерзких браконьеров!

Он добросовестнейшим образом охраняет угодья и дичь своего хозяина. Господин М. может спать спокойно, ибо никто и никогда не охранял и не будет охранять его владения лучше. Но это единственное святое и неприкосновенное место для лесника-браконьера во всей округе. Да, лесник Г. не только уважает и почитает своего хозяина, нет, он его боготворит! Но уж зато в других охотничьих угодьях отъявленный мошенник не знает удержу! Он не щадит никого: ни крупных землевладельцев, ни мелких фермеров, ни арендаторов угодий вроде нас. Да, там, где проходит граница владений господина М., начинается настоящий откровенный грабеж!

В силу возложенных на него обязанностей сей «честный работник» имеет право ходить с ружьем куда ему вздумается и когда ему вздумается. Для него не существует ни дня открытия сезона охоты, ни дня закрытия. Он безжалостно бьет дичь на всех соседних участках круглый год и с поразительной ловкостью сбивает со следа всех прочих лесников и сельских полицейских. Следует признать, что этому мерзавцу еще и дьявольски везет!

И откуда он только знает, что такой-то лесник отправился сегодня к другу на свадьбу, другой пошел на похороны, третий крестит сынишку, а четвертый присутствует в суде на слушаниях по уголовному делу?! Как умеет он воспользоваться благоприятным стечением обстоятельств, как вовремя успевает он прогуляться по чужим угодьям, заглянуть в самые богатые дичью уголки и испариться, унося набитый доверху ягдташ?!

Поверьте, я говорю об этом проходимце не с чужих слов, а с полным знанием дела, ибо сам сталкивался с ним буквально нос к носу в весьма щекотливых ситуациях.

Но если лесник Г. сам ведет себя с беспримерной наглостью и бесцеремонностью на землях соседей господина М., то на вверенной ему территории он наводит ужас на всех браконьеров. Он всегда настороже, всегда на месте в нужное время, он буквально вездесущ и всевидящ, невероятно проворен, силен, решителен, готов, не дрогнув, встретить опасность и получить пулю в грудь, но и готов без всяких колебаний вогнать в нарушителя границ владений господина М. не одну пулю, а две или три.

Лесник Г. действует столь успешно, что пресекает действия браконьеров как днем, так и ночью. Он совершает ночные рейды в гордом одиночестве, предвкушая, очевидно, как поближе к рассвету проберется на соседний участок и прикончит там зайчишку, а потом вернется домой.

Леса, находящиеся под охраной лесника Г., славятся изобилием дичи во всей нашей округе, тем паче что Г. никогда не стреляет там из ружья, да к тому же у него бывают серьезные стычки с самим хозяином угодий, когда он забудется настолько, что позовет к себе гостей поохотиться. И даже в том случае, когда гости уже приехали, лесник Г. не считает себя побежденным. Он спускает с поводков свору гончих собак, а сам вместе с тремя сыновьями всю ночь напролет носится верхом по полям и лесам, так что поутру гости, воображавшие, что попадут в битком набитый дичью курятник, не видят ни единой птички, а потому впоследствии не имеют никакого желания приезжать еще раз.

Господин М., человек весьма неловкий, да и стрелок никудышный, ест дичи, однако, больше, чем кто бы то ни было. К его столу подаются самые изысканные блюда, а его повар — истинный знаток своего дела и, не побоюсь громкого словца, настоящий художник. Правда, вопросов, откуда берется поставляемая к столу дичь, он, похоже, не задает.

Однажды, когда я прибыл к сему достойному господину на обед, я увидел у ворот замка лесника Г. Тот двинулся мне навстречу, буквально не сводя с меня печальных умоляющих глаз.

— Что случилось, милейший? — спросил я. — Почему у вас такой похоронный вид?

— Ах, месье, — взмолился он, молитвенно складывая руки, — я вас умоляю, не говорите хозяину, что вы видели меня на землях господина N и господина NN…

Только тут я сообразил, что в своей страсти к браконьерству и в своем желании сохранить в неприкосновенности дичь господина М. лесник дошел до того, что стал обеспечивать своего хозяина съестными припасами за счет соседей.

Не стану более распространяться на данную тему, но хочу только отметить, что местные браконьеры наносят природе весьма ощутимый урон, оставаясь практически безнаказанными.

Попытаюсь указать если и не радикальный способ искоренения столь страшного зла, как браконьерство, ибо такового, насколько мне известно, не существует, но хотя бы в общих чертах обрисовать меры, которые представляются мне достаточно эффективными.

БОРЬБА С БРАКОНЬЕРСТВОМ

Оказавшись однажды в ноябре 1884 года в редакции одной крупной парижской газеты, я имел неосторожность произнести следующие слова: борьба с браконьерством…

Вы себе не представляете, какая лавина упреков обрушилась на мою бедную голову! Как?! Я призываю уничтожить браконьерство?! Помешать бедному крестьянину съесть зверя или птицу, которые живут в полях за его же счет (то есть клюют зерно и лакомятся морковкой)?! А понимаю ли я, чего требую? Я хочу лишить несчастного сельского пролетария возможности защищаться от животных и птиц, наносящих урон его посевам?! Я желаю восстановить старинные привилегии дворянства?! И вновь ввести самые жестокие наказания, упоминавшиеся в старых эдиктах об охоте?!

Короче говоря, поток обвинений был просто нескончаем, и я привел здесь не самые худшие.

Я собрался было уже разразиться длинной речью в свою защиту и доказать моим любезным, но очень пристрастным оппонентам, что я вовсе не желаю ничего подобного и что, кстати, не всегда заяц и куропатка виновны в потравах полей, но предпочел в данный момент не высказываться. Ведь мои коллеги-журналисты, прекрасно подкованные в вопросах внутренней и внешней политики, превосходно изучившие социальную экономию и прочие мудреные науки, практически ничего не знали ни о жизни деревни, ни о психологии крестьян.

Я осознал, что ни один из моих критиков не является охотником, что все они, как на подбор, не способны отличить вальдшнепа от дятла, сойку — от горной куропатки, смешную коротконогую таксу — от пойнтера и современное охотничье ружье — от прапрадедовской аркебузы.

Итак, я отказался от публичного выступления и «вложил в ножны» грозное оружие моих аргументов до лучших времен.

Пусть пишущая братия думает и говорит все, что ей угодно, пусть браконьеры продолжают наслаждаться ворованной дичью, ничего не поделаешь…

Я упомянул об этом случае только для того, чтобы указать на весьма опасный, на мой взгляд, образ мыслей, на ложную сентиментальность, благодаря коим многие умные люди совершают непростительные ошибки и делают абсолютно неправильные выводы. Руководствуясь превратно понятым принципом равенства всех граждан страны (который сам по себе просто превосходен), они оправдывают воровство и разбой, начисто забывая о том, что браконьеры, нарушая законы, попирают права других граждан!

Но сейчас я обращаюсь к охотникам и могу не бояться, что меня не поймут.

Однако страстные выражения, вышедшие из-под перьев моих собратьев-журналистов в парижской прессе (в ответ на мой робкий намек на необходимость борьбы с браконьерством) все же не совсем бесполезны и вредны, ибо, прочитав их, я окончательно убедился в своей правоте, а также и в том, что общество наше нуждается в серьезном изучении данного вопроса. Само собой разумеется, что к разным категориям браконьеров следует относиться по-разному.

Ни один из журналистов не осмелился возвысить свой голос в защиту тех браконьеров, что являются из больших городов и хищнически истребляют все живое в поле и в лесу. Нет, никто и не подумает защищать интересы этих отбросов общества!

Что же касается местных, так сказать, доморощенных браконьеров, охотящихся с помощью силков и капканов, попробуем проанализировать, могут ли они претендовать на легализацию своих действий или хотя бы на защиту профессиональных адвокатов (что, однако, не освобождает от ответственности за применение запрещенных средств убийства).

Итак, постараемся рассуждать здраво и быть беспристрастными.

Как вы думаете, сколько среди сотни браконьеров окажется землевладельцев? Да будь вы самым знаменитым математиком нашего времени, и то не насчитаете и десятка! Да ведь и то сказать, что мешает хозяину сельскохозяйственных угодий бить дичь на своем собственном участке, не прибегая к незаконным средствам охоты и уплатив государству всего лишь 28 франков за право охотиться?!

Кое-кто может мне напомнить, что владельцы больших имений, расположенных рядом с богатыми охотничьими угодьями, терпят иногда весьма ощутимый ущерб именно из-за того, что в их лесах и полях водится слишком много дичи, вследствие чего зайцы вредят посевам, а птицы лакомятся кто зерном, а кто и виноградом. Ну что же, возражать я не стану, ибо все мы можем припомнить один, а то и несколько случаев, когда владелец охотничьих угодий платил огромные суммы хозяину соседнего поместья за нанесенный зайцами и куропатками урон его полям. Если от косых или крылатых воришек совсем уж спасу нет, префекты разрешают устраивать облавы, за коими непременно следуют массовые бойни, а добыча делится поровну между участниками кровавых потех.

Один из моих приятелей является владельцем охотничьих угодий в департаменте Луаре, и в самом центре этих угодий располагается довольно приятный лесок, но какой! Представьте себе настоящий кроличий садок площадью в 12 гектаров! Кролики там плодятся всем на зависть и, разумеется, резвятся на полях соседей, где понемножку, а где и полностью уничтожая посевы злаков, капусту, морковь и прочие овощи, до которых они великие охотники. В результате всех этих безобразий судьи потребовали, чтобы мой друг уплатил пострадавшей стороне 600 франков, что тот и исполнил беспрекословно. После этого мы взяли ружья и отправились бить кроликов. Подстрелили мы, если не ошибаюсь, штук пятьдесят, так что каждый обошелся франков в 12.

Нечто похожее происходит повсюду чуть ли не ежедневно.

Но я все же осмелюсь пойти дальше и попытаюсь доказать, что ущерб сельскому хозяйству от дичи бывает столь незначителен, что о нем не стоит и говорить. Да, я вынужден признать, что само явление имеет место, но, во-первых, оно не может служить оправданием браконьерству, а во-вторых, урожаю вредят и дожди, и ветры, и засуха… Так что же, надо бороться с самой природой?

В самом деле, в наше время во Франции, пожалуй, не найдешь такой общины, где не существовало бы организованного сообщества охотников, которое за весьма приличную плату берет в аренду большой участок земли, оставляя за обитателями городка или деревни право охотиться там наравне с членами кружка поклонников охоты. Поверьте, денежная сумма, уплаченная за взятые в аренду охотничьи угодья, с лихвой покрывает всякий ущерб, причиняемый дичью урожаю, сколь бы велик он ни был. К тому же следует учесть, что дичи в наших краях с каждым годом становится все меньше…

Как вы сами видите, я весьма далек от мысли о необходимости возрождения всех старинных эдиктов об охоте, но я также не желаю лить горькие слезы над судьбой бедного крестьянина, якобы защищающегося от злых прожорливых зверьков. Никто не собирается лишать нашего Жака-простака[291]Жак-простак — прозвище французского крестьянина. его прав человека и гражданина, и он волен бить дичь, но оставаясь при этом в рамках закона.

Итак, пришло время сказать: сегодня более, чем когда бы то ни было, охота является очень и очень дорогим удовольствием, охотники щедро оплачивают свою прихоть, а государство и некоторые частные лица получают в свое распоряжение довольно солидные суммы. Но из всего вышесказанного сам собой напрашивается следующий вывод: раз государство получает доход в результате соглашения с охотниками, то оно, вполне естественно, должно поддерживать и защищать интересы людей, добровольно выплачивающих дополнительный налог.

Представьте себе, что вы владелец или арендатор леса на площади гектаров эдак в пятьсот. Вы хотите заняться разведением фазанов, чтобы населить всю вашу вотчину этими красивейшими птицами. Вы устраиваете настоящую фазанью ферму, сажаете деревца и густые кусты, нанимаете трех лесников, тратите довольно кругленькую сумму денег и успокаиваетесь в ожидании того счастливого момента, когда можно будет начать пожинать плоды ваших усилий. Никто не осмелится утверждать, что вы не являетесь законным обладателем того, что родилось, бегает и порхает в вашем заповеднике, тем более что, выпустив фазанов с фермы, вы дважды в день подкармливаете их зерном, рассыпая его по лесным тропинкам. Правда, некоторые неблагодарные птицы, влекомые жаждой приключений и путешествий, покидают спасительный покров ваших зарослей и отправляются бродяжничать на соседние участки. Что же, в каждом деле небольшой урон заранее предусмотрен, и в вашей приходо-расходной книге в графе «Убытки» или «Расходы» появится соответствующая запись. Однако те фазаны, что останутся в лесу, принадлежат вам, и только вам.

Ну а как же мы назовем тех мерзавцев, что заявятся к вам в лес среди ночи, прочешут его вдоль и поперек, перебьют половину, а то и большую часть ваших полуручных фазанят, а на следующий день продадут владельцам лавок? Думаю, что и для вас, и для меня, и вообще для всякого разумного человека подобные негодяи являются не кем иным, как обыкновенными ворами, такими же гнусными грабителями, что таскают кур, уток и гусей из курятников.

Если у меня утянут фазана из ягдташа, из кладовки или из лесу, то я-то все равно лишусь своей собственности, так что какая мне разница, откуда была совершена кража. Ведь подобное преступление карается законом… или должно было бы караться, как за нарушение права частной собственности или как за посягательство против положений Уголовного кодекса.

Я сказал, что закон карает за подобное преступление или должен был бы карать. Но я употребил сослагательное наклонение, а это означает, что так происходит далеко не всегда; вернее будет сказать, пожалуй, что закон торжествует только в исключительных случаях.

Барон Г. — один из тех, кого называют финансовыми гениями нашей эпохи — в течение последних четырех лет затратил массу усилий на то, чтобы заселить фазанами свои великолепные охотничьи угодья неподалеку от Ш. Прошу меня простить, но я ставлю здесь только заглавные буквы, потому что в дальнейшем речь пойдет о деяниях прокурора республики, и сей многоуважаемый представитель власти может оказаться куда менее снисходителен к писаке, сочинившему эту книгу, чем к браконьерам.

Итак, у барона Г. в лесах, по самым скромным подсчетам, было в 1884 году около тысячи фазанов. Местные браконьеры объявили бедным птицам настоящую войну и вели ее столь яростно и успешно, что всего лишь за неделю истребили около 300 особей. Увы, на этом они не остановились, так что сейчас в угодьях барона едва ли насчитаешь полсотни сказочных красавцев.

Напрасно лесники без устали бродили по лесу и днем и ночью. Хотя верных слуг и было четверо, браконьеров было во много раз больше, да к тому же столь ловких и изворотливых, что лесникам никак не удавалось схватить на месте преступления хотя бы одного злоумышленника.

Имя врагу было легион!

Лесники боялись ходить поодиночке, а посему, не имея возможности охранять весь лес одновременно, постоянно попадали впросак. Как только они оказывались на одном краю владений барона, так тотчас же выстрелы начинали греметь в противоположной стороне.

Устав терпеть унизительные поражения в бесконечной войне, барон направил прокурору округа письменное прошение прислать в его владения только на один день несколько полицейских, чтобы хоть чуть-чуть нагнать страху на наглых мародеров.

Ответ высокого должностного лица был весьма показателен: «У полицейских и так забот по горло, им некогда охранять вашу дичь…»

Ну меня-то подобный ответ нисколько не удивляет, учитывая тот факт, что ныне хранители закона частенько выступают в качестве защитников интересов частных лиц, занимаются политикой, участвуют в выборах и в конце концов даже входят в состав правительства. О, разумеется, у сих великих государственных мужей дел по горло!

Я хотел бы предложить вниманию моих весьма образованных собратьев, считающих, как и я, святого Губерта своим покровителем, некий план, прежде чем я представлю его на суд моих друзей в парламенте (из числа тех, что были или будут министрами).

Итак, я предлагаю принять еще один закон, обязывающий приравнять преступления, связанные с нарушениями законов об охоте, со всеми прочими преступлениями против частной собственности, а соответственно и карать преступников по всей строгости закона.

И это будет только справедливо, не так ли?

Необходимо также одновременно вынести множество обвинительных приговоров по всей стране, чтобы нанести преступникам ощутимый удар в качестве некой превентивной[292]Превентивный — предупредительный. меры.

Я говорю не слишком понятным языком? Постараюсь объясниться. Сам по себе обвинительный приговор браконьеру не так уж и страшен: ну уплатит небольшой штраф, ну на худой конец отсидит неделю-другую в тюрьме — эка невидаль! Но нам следует помнить о том, что совсем недавно парламентом был принят закон о рецидивистах. И вот он-то и может (и должен) сыграть свою роль! Когда различные бродяги и подонки, завербованные на грязных улицах больших городов некими темными дельцами для разбоя в охотничьих угодьях, будут схвачены и осуждены, судья после вынесения приговора должен разъяснить им, что если они еще раз совершат подобное преступление, то попадут в категорию рецидивистов. Можете быть уверены, как бы ни были дерзки и наглы эти мерзавцы, они тридцать раз подумают, прежде чем вновь пойдут на кражу дичи, рискуя тем самым в качестве наказания получить не штраф и не неделю тюрьмы, а ссылку на каторгу, да еще в заморские территории, например — в Гвиану. Уверяю вас, произойдет одно из двух: либо они исправятся и постараются забыть о своем преступном прошлом, либо рискнут вести опасную игру (но таких, полагаю, будет очень немного).

Пожалуй, точно так же следует поступить и с браконьерами из числа местных жителей. О, только не подумайте, что я требую массовой высылки из страны всех бедняг, чья участь бывает порой столь плачевна, что им можно только по-человечески посочувствовать. Нет, я весьма и весьма далек от подобных людоедских мыслей! Тем паче что крестьяне и в самом деле в тысячу раз более достойны уважения и хорошего к ним отношения, чем воришки, являющиеся частью той накипи, что неизбежно присутствует в больших городах. Для большинства из них будет уже достаточно существования угрозы лишиться устойчивого положения в обществе и отправиться по воле судей неведомо куда. Правда, для острастки нужно будет им время от времени напоминать при помощи живых примеров о том, что угроза эта весьма реальна, ибо только тогда урок пойдет впрок.

Я не утверждаю, что тогда настанет царство Божие на земле, но неужели кто-то всерьез может думать, что обитатели городка М. не были бы счастливы, если бы их избавили от того мерзавца, что поджег леса графа М. и который уже на протяжении многих лет разбойничает в лесах и полях, воруя дичь, пшеницу, овощи, фрукты и вообще все, что подвернется под руку?

И неужели же жители соседнего городка С. будут печалиться, если из их жизни навсегда исчезнет тот негодяй, который однажды во всеуслышание принялся похваляться, что он совсем недавно всадил пулю в плечо леснику? Неужели кто-то станет плакать из-за того, что суд приговорит к каторжным работам того, кто сжег дом лесника, застукавшего его на месте преступления?

Полноте! Эти изгои, эти подонки не достойны ни жалости, ни сочувствия, и если их осудят за браконьерство, то знайте, что служители закона всего лишь воспользуются благовидным предлогом, чтобы подвергнуть их самому суровому наказанию за множество других преступлений по совокупности. Ведь эти мерзавцы с поразительной, прямо-таки дьявольской ловкостью много раз ускользали из-под карающей длани правосудия.

Полагаю, что одного-единственного примера для каждого округа будет вполне достаточно, чтобы всем другим потенциальным преступникам неповадно было воровать. Разумеется, время от времени следует напоминать им о том, что над их головами занесен дамоклов меч[293]Дамоклов меч — согласно греческому преданию, меч, подвешенный во время пира на конском волосе над головой Дамокла, приближенного сиракузского тирана Дионисия (IV век до н. э.). Символ непрестанно угрожающей опасности. закона о рецидивистах.

В ожидании того счастливого дня, когда мой план, получив одобрение парламента, будет претворен в жизнь, мы вынуждены сами защищать свои владения, ибо власти отказываются присылать нам на подмогу полицейских. А для защиты нам необходимы хорошие лесники.